День добрых дел

Заместитель начальника управления межрегионального государственного автодорожного надзора Иван Иванович Баранкин сидел у себя в кабинете и скучал. Большая стрелка настенных часов приближалась к пяти. Оставалось работать ровно один час. Постучав пальцами по столу, он нажал кнопку громкой связи и спросил:
— Людочка, посмотрите, пожалуйста, у меня сегодня ещё кто-нибудь есть? Или я пойду уже?
— Иван Иванович, у вас ещё один посетитель. На пять записан. В приёмной пока никого нет, – ответила секретарша, — чаю не желаете?
— Вот незадача. С лимончиком, пожалуйста. А по какому вопросу?
— У меня помечено…минуточку… Предложения по логистике. А вот и посетитель пожаловал! Здравствуйте! Да, у себя. Минутку подождите, пожалуйста. Прикажете пропустить, Иван Иванович?
— Да, пусть заходит.
В кабинет постучали. Иван Иванович привычно пробасил «Да», и перед ним предстал молодой человек в кожаном пиджаке. Козлиная бородка, длинные волосы убраны в хвост, очки в тонкой круглой оправе. В руках он держал чёрную полиэтиленовую папку с бумагами.
— Разрешите представиться, — отрапортовал посетитель, — Никифор Петрович. Черепно-мозговой моя фамилия. Я занимаюсь исследовательской деятельностью в области паранормальной логистики. Я к вам с предложениями по усовершенствованию…
— Нормальная логистика, говорите, – это хорошо, — перебил посетителя Иван Иванович, — она нам завсегда не помешает. Сейчас уже поздно, так что положите, пожалуйста свои предложения мне на стол. Я завтра с удовольствием ознакомлюсь. С вами свяжутся, как только будет принято решение.
— Но… Иван Иванович я хотел бы вам…вас проконсультировать как следует понимать некоторые положения моих исследований. Тут следует быть осторожным в некоторых вопросах, не то могут возникнуть неожиданные последствия…
— Я ценю вашу заинтересованность в вопросах городской логистики, — опять перебил он гостя, — я обещаю тщательнейшим образом разобраться в ваших предложениях, а сейчас, извините, мне надо бежать на совещание. – Соврал Иван Иванович и встал из-за стола. Он пожал посетителю руку и указал на дверь.
Когда посетитель ушёл, в дверь постучали и, не дождавшись ответа, в кабинет вошла секретарша Людочка с подносом в руках. Иван Иванович молча смотрел в окно. Людочка поставила на стол поднос.
— Я вам покрепче заварила, как вы любите, и лимончик порезала. Бараночки вот, угощайтесь.
— Спасибо большое, Людочка. Я чайку дёрну и поеду. А вы можете собираться уже. Сегодня был тяжёлый день. Четверг всё-таки. Приёмный день. Не люблю четверги! – попробовал пошутить Иван Иванович. Люда в ответ попробовала хихикнуть, попрощалась и вышла из кабинета.
Иван Иванович сел за стол, отпил пару глотков горячего чая, недовольно поморщился. Отодвинув ящик стола, он достал бутылку дорогого коньяка, подаренную кем-то из посетителей, и добавил немного в чай. Сделал несколько глотков, закусил лимончиком и откинулся в кресле.
Он пододвинул к себе папку, принесённую последним посетителем, и открыл титульный лист.
— Та-ак – проговорил он, — паранормальной логистики. Это интересно. Что это значит? А просто нормальной логистики ему уже мало что ли? Ну-ка что тут у нас…
Он пробежался глазами по странице, ничего не понял и поднял глаза на стену, где чернел экран телевизора. Утро вечера мудренее, — решил он, — надо на свежую голову. Взял пульт и включил. На пятом канале шли новости.
И вдруг он заметил, что некоторые буквы немного отличаются на фоне остального текста. Присмотрелся ещё раз. И действительно, они напечатаны немного другим шрифтом и оттенок чуть другой. Надо сказать, что Иван Иванович с детства обожал всяческие загадки и ребусы. Он был заинтригован. Включил настольную лампу, но при ярком свете все буквы выглядели совершенно одинаково. Выключил свет и присмотрелся снова. В сгущающихся сумерках и при свете телевизора буквы опять проступили. Что за чёрт! – подумал он. Взял листок бумаги и ручку, подошёл к экрану телевизора и стал выписывать не вписывающиеся в общий контекст буквы. А по телевизору как раз показывали очередного не по-детски больного ребёнка в рамках акции День добрых дел на пятом. Очередная звезда, которую никто не знает, просила кучу денег на дорогостоящую операцию несчастному неизлечимо больному малышу. С экрана прозвучали угрозы: дескать, сейчас же вышлите денег! Завтра может быть поздно!
Была у Ивана Ивановича одна неприятная особенность. Не смотря на внушительную комплекцию и зычный бас, он был слезлив. Естественно, он привык это тщательно скрывать. Не афишировать, так сказать. Ещё бы! – При его то должности! А когда оставался один, то в особенно трогательные моменты частенько пускал слезу. Например, при просмотре фильмов, мультиков, передач про животных и так далее. Его жена, Маргарита Васильевна, об этой его слабости знала, но тактично делала вид, что ничего не замечает. Именно по этой причине Иван Иванович никогда не ходил в театры. Он хорошо помнил тот случай, когда ещё по молодости они с женой и её родителями сходили на премьеру. Он тогда во время спектакля весь пиджак слезами залил. Вот и сейчас Иван Иванович, записывая загадочные буквы, закапал листок слезами. Детишек жалко стало. А так-то он – кремень! Упрямый как арматура, как говорили о нём подчинённые.
Закончив выписку необычных букв, Иван Иванович попробовал вслух прочитать написанное.
— Абракадабра какая-то! – проговорил он, — просто набор букв!
Он пролистал документ до конца, но других аномальных знаков не обнаружил. Необычные буквы были только на одной странице. Он пытался прочитать написанное ещё и ещё, но никакого смысла не уловил. Видимо просто дефект печати, — решил он и закрыл папку.

На следующее утро Иван Иванович в добром расположении духа приехал на службу с получасовым опозданием. Пробки – ничего не поделаешь. Он вежливо поздоровался с охраной, взял ключи от кабинета, расписался в журнале и поднялся на лифте на третий этаж. Людочка к тому времени уже поставила чайник. Иван Иванович поздоровался, спросил есть ли какие корреспонденции, попросил занести ему в кабинет вместе с чашечкой чая. Люда кивнула в ответ и пошла смотреть почту.
Иван Иванович отпер кабинет, открыл дверь и… замер на пороге ошеломлённый увиденным. В его кабинете было полным-полно маленьких детей. С игрушками в руках они ползали по столу, сидели на стульях, ходили-бегали по кабинету взад-вперёд, лепетали что-то нечленораздельные. По полу были разбросаны бумаги и канцелярские принадлежности. А один мальчик сидел на горшке под панелью телевизора. Иван Иванович тут же захлопнул перед собой дверь и привалился к ней спиной.
— Что за чертовщина! – прошептал он, — какого лешего!
Он потряс головой пытаясь сбросить наваждение. Протёр глаза, сделал пару глубоких вдохов и осторожно приоткрыл дверь. Перед ним стоял маленький мальчик лет трёх от роду. Голова ребёнка была перебинтована. Мальчик с неестественно грустными глазами протянул ему плюшевого зайчика и сказал «на». Иван Иванович осторожно вошёл. Все дети тут же побросали свои игрушки и молча уставились на вошедшего. В их взглядах читалось детское любопытство вперемешку с опасением. Девочка, сидевшая на его кресле, заплакала. Иван Иванович огляделся и попятился к двери.
— Я… я сейчас приду. Подождите… — пролепетал растерянно Баранкин и закрыл за собой дверь.
— Люда!!! – заорал он страшным голосом, быстрым шагом направляясь в приёмную, — почему посторонние в кабинете?
Людмила как ошпаренная вскочила со стула, задев поднос с приготовленным для шефа утренним чаем. Всё с грохотом полетело на пол. Баранкин меча громы и молнии влетел в приёмную. Людмила, размахивая руками, скакала вокруг осколков чашки и разлившегося по полу чая. Увидев шефа, она испуганно замерла на месте и уставилась на начальника.
— Почему у меня в кабинете дети? Кто пустил? Какого хрена? Я не давал указаний на счёт детей! – кричал Баранкин.
— Какие ещё дети? Иван Иванович, никто не приходил сегодня. Вы о чём вообще? – изумлённо вытянулась в лице Людмила.
— Дети! У меня в кабинете полно маленьких детей! Откуда они там взялись? Начальника охраны ко мне! Быстро! – орал Баранкин.
Когда явился начальник охраны, Иван Иванович взял того под руку и, угрожающе улыбаясь, повёл к кабинету. Он приоткрыл перед ним дверь и показал на творящееся в кабинете форменное безобразие. Начальник охраны бестолково хлопал глазами и ничего не мог понять. Сглотнув, он стал увлечённо убеждать Баранкина, что он тут ни причём. Охрана никаких детей не пропускала. Ключей никому кроме него не давала.
— Иван Иванович! Судя по журналу выдачи ключей, вчера вы в начале седьмого сдали их на охране, а сегодня полдесятого взяли. Всё! Больше их никому не выдавали!
— Тогда как же этот детский сад тут оказался? – злорадствовал Баранкин.
— Ну, я не знаю… Просочились как-то. Может во время пересменки. Можно по камерам посмотреть…
— Да вы сами-то себя слышите? Просочились! Это же маленькие дети! Кто-то же их сюда привёл? Они же не сами взяли ключи и открыли дверь. Вход через пост охраны по электронным пропускам! Разберитесь, пожалуйста с этим. Они мне работать мешают.
— А куда я их дену?
— Позвоните в комитет по социальной политике, комитет по здравоохранению, объясните ситуацию. Это в их юрисдикции. Это же вы проморгали в конце концов! Люда, что там с почтой?
— Иван Иванович, тут пакет документов курьер доставил. Сказал, что по вашему заказу.
— Давайте сюда. Так, посмотрим, что тут у нас. Документы на усыновление. Копии. Странно: я не припомню, чтобы я такое заказывал. Что за бред! И подпись моя! Вроде бы моя. Что? — Заорал Иван Иванович, — кто усыновил? Я их всех усыновил? Договор опеки, справки о доходах, медицинские заключения, свидетельство о прохождении курсов подготовки в Школе приёмных родителей, согласие моего старшего сына, выписка из судебного решения, предоставленная в ЗАГС, новые свидетельства о рождении, свидетельство об усыновлении…
Иван Иванович сидел в приёмной красный как рак, он снова и снова пересматривал присланные бумаги. Людмила с опаской поглядывала на шефа. Наконец он встал и попросил соединить его с юристами.
Через полчаса явились две женщины — специалисты по охране детства органов опеки и попечительства, юрист, а также из комитета по здравоохранению. Иван Иванович объяснил ситуацию и попросил ознакомиться с присланными бумагами, а сам отправился в ближайшую кофейню успокоиться и прийти в себя.
Когда Баранкин вернулся, все смотрели на него с нескрываемым восхищением.
— Иван Иванович, Иван Иванович, мы даже и не подозревали, что работаем с таким человеком! – наперебой заголосили они, — у вас…вы человек с большим сердцем! Это же надо! У вас ведь своих трое! А вы ещё усыновили восемь несчастных детишек! Все они отказники…
— Не понял: что значит усыновил? Я что ли? Ничего подобного! Никого я не усыновлял! Это какая-то ошибка. – нервно заулыбался Баранкин, теребя пуговицу на пиджаке.
— Нет-нет. Всё правильно. Это копии документов на усыновление. Мы проверили. Оригиналы должны быть у вас дома, вы проверьте. Это не простые дети. Они все серьёзно больны. Вот посмотрите на их медицинские карты: двое стоят в очереди на пересадку костного мозга в швейцарской клинике, один мальчик глух от рождения, девочке предстоит удаление опухоли в голове, ещё одному светит операция на глазах, младшему надо тазобедренный сустав формировать, а у девочки вообще хрустальная болезнь, несовершенный остеогенез по-другому, а у Вики порок сердца. Как вы решились на такое? Да вам памятник надо поставить при жизни!
Иван Иванович сел на диван и обхватил голову руками:
— Как такое может быть? Я не помню, чтобы я кого-то усыновлял. Это какая-то ошибка! Николай, проверьте, пожалуйста в реестре…в ЗАГСе, у вас же есть моя доверенность? – обратился Баранкин к юристу.
— Я уже навёл справки, Иван Иванович. Всё правильно. По номерам свидетельства об усыновлении и выданных повторных свидетельств о государственной регистрации рождения. Вы уже два месяца, как их усыновили. Вот и свидетельство имеется. Вот подпись ваша и вашей жены. Но если хотите можем отдать на почерковедческую экспертизу, но я почему-то уверен, что всё подтвердится.
— Иван Иванович, там с вашими детьми сейчас медики работают, с ними опытная воспитательница. Вы бы их лучше домой отвезли. Всё-таки им уход нужен.
— Иван Иванович, вам из ИКЕА звонят, возьмёте трубку?
— Люда, ответьте за меня, я сейчас сильно занят.

Ближе к обеду Иван Иванович позвонил жене:
— Рита, тут у меня небольшая оказия случилась. Да так… Ты это… только не волнуйся. Нет. Со мной всё в порядке. Ты не могла бы у меня в столе посмотреть, в ящике, где я документы держу… — сбивчиво проговорил Баранкин, пытаясь быть как можно спокойней.
Повисла пауза.
— Ваня, что это такое?! Свидетельство об усыновлении!? Почему тут моя подпись? Что за глупые шутки!
— Рита, успокойся. Я сам в шоке! Только сегодня утром узнал! Мы с этим разберёмся, юристы уже работают. Придётся немного потерпеть пока я всё не улажу. Уверен мы с тобой ещё посмеёмся над этой глупой ситуацией! Сейчас к нам домой привезут всё необходимое, детскую мебель и медицинское оборудование. Пусть оборудуют в двух пустующих комнатах детские. Ознакомься, пожалуйста с их медицинскими картами… Успокойся, тебе не надо будет с ними нянчиться. С детьми будет воспитательница, она обо всём позаботится. Их привезут специалисты органов опеки. Ещё продукты скоро подвезут. Покажи нашей домработнице кухню. Да, какое-то время у нас будет домработница! Нам одним с этим не справиться. И не спорь! У ней есть список, что им можно, а что нельзя. Она уже едет. Постарайся быть вежливой!
— Баранкин! Я тебя убью!..
— Всё, мне пора. Целую в щёчку. До вечера. – Выпалил Иван Иванович и отключился.

В три часа по полудню детей увезли. Уборщица привела в порядок кабинет. Иван Иванович к тому времени более-менее успокоился. Хорошо, что его дети были в отъезде. Старший в летнем лагере с обучением английскому, ему уже двенадцать. Совсем взрослый стал, — подумал Иван Иванович и невольно улыбнулся. А младшие отдыхают в Крыму с тёщей, будь она не ладна, — наверняка скандал устроит, когда вернётся. Как, интересно, дети-то отреагируют? – размышлял он, сидя в кресле. В дверь постучали. Иван Иванович привычно отозвался «Да-да». В дверях стоял начальник управления Яков Сергеевич, его непосредственный руководитель.
— Здравствуйте-здравствуйте, Иван Иванович! Ну что же это вы? Почему я узнаю обо всём последним? Нехорошо, Иваныч! Так ты, оказывается у нас многодетный отец теперь? Не ожидал от тебя такой прыти. Ну что ж, похвально-похвально. Признаться, весьма впечатлён и восхищён вашим благородным поступком. Вот, значит, для чего ты такой особняк себе отгрохал за городом. Людочка, принесите-ка нам чайку, пожалуйста! – скомандовал Яков Сергеевич, обернувшись. Иван Иванович вскочил с места и пожал руку своему руководителю.
— Да, вот такая штука со мной приключилась. Не знаю, что и делать теперь, Яков Сергеевич, прямо хоть в петлю лезь, — извиняясь сказал он, пожимая плечами, — как я их теперь потяну?
— Ну, бросьте вы накручивать. Чай в беде не оставим. Пишите заявление! Да что вы так испугались? На материальную помощь! А вы что подумали? Ха-ха-ха! – рассмеялся начальник управления, — вы теперь у нас — герой! Я дал указания, чтобы всё управление скинулось с миру по нитке. Так сказать, единовременная материальная помощь от коллектива. Ну и оклад вам немного повысим. Заслужили.
Людмила внесла поднос с двумя чайными наборами и поставила на стол.
— Иван Иванович, вот это от отдела автотранспортного и автодорожного надзора, а это от отдела контроля международных автомобильных перевозок, а это лично от меня, — сказала Людмила и протянула своему шефу три конверта. Иван Иванович от неловкости заёрзал в кресле.
— Мне? Премного благодарен. — Сказал Баранкин, принимая конверты и поглядывая на своего начальника. Тот улыбнулся Людочке:
— Ловко это вы! Оперативно! Я вот, собственно, по какому вопросу. Тут мне с пятого канала звонили. Они хотят снять о вас сюжет. Знаете, они там всякие акции проводят с больными детьми?
— Гадство! Как они узнали? Кто-то меня слил! Вот гады! – вскочил Баранкин, — Яков Сергеевич, вы же знаете, я человек не публичный, мне же проходу не дадут потом!
— Тихо, да успокойтесь вы, сядьте и выслушайте меня. Это же отличный шанс для всего нашего управления. Представляете, вдруг окажется, что ничто человеческое нам чиновникам не чуждо. У нас тоже случаются больные детки. Нам тоже требуются дорогостоящие операции. Наш комитет может в лидеры выбиться. Вся администрация просто ахнет от неожиданности. Мы сможем смело просить дополнительное финансирование. И потом, скоро выборы! Подумайте, Иван Иванович. Не за себя ведь прошу, за всё наше управление радею. А вам – уважение и почёт от всей администрации города. Ну, как вы на это смотрите?
— Но у меня же ничего ещё не готово. Мебель вот только сегодня завезли. Детям надо сначала устроиться, обжиться… — оправдывался Иван Иванович.
Чёрт возьми, да я их сегодня в первый раз увидел, — думал в это время Баранкин, — и они меня тоже! Надо хоть как-то попривыкнуть друг к другу. Притереться что ли.
— Хорошо! Давайте, чуть попозже. Скажем через недельку. Устраивает? – встал Яков Сергеевич из-за стола.
— Ладно. Я подготовлю интерьер пока.
Когда Яков Сергеевич ушёл, Баранкин принялся ходить по кабинету и морщить лоб по поводу всего свалившегося на него сегодня. За что? – недоумевал он, — ничего же не предвещало… Всё же хорошо было и вот на тебе! Получите и распишитесь. Позвонил начальник охраны. Сказал. Что они просмотрели записи со всех камер наблюдения, начиная со вчерашнего вечера. Никаких детей нет. Так что его совесть чиста, и нечего мол сваливать с больной головы на здоровую. Иван Иванович ничего другого и не ожидал. Он уже давно понял, что тут что-то не от мира сего произошло. Он в упор не помнил, ни про какие курсы, что собственноручно подписывал эту кучу бумаг. Старшего сына вообще всё лето не было в городе, а его подпись стоит. И на квитанциях из ИКЕИ тоже моя подпись, — хлопнул он по столу. Залез в свой кабинет в интернет-банке и обнаружил, что история платежей сильно изменилась. Оказывается, месяц назад он оплатил детскую мебель на круглую сумму. Ещё каки-то расходы. А это, наверное, оплата услуг домработницы и воспитательницы. Оплата медицинских услуг. Продукты. Да я вообще ни сном не духом! – шипел в ярости Баранкин. Это терроризм какой-то! Вот что мне теперь прикажете делать с этими детьми?
Раздался звонок. Это была жена. В трубке было слышно, что в помещении полным ходом идут строительные работы: что-то сверлили, пилили, раздавался стук молотков, мужские голоса, детский визг… И тяжёлое дыхание жены.
— Знаешь, что, Баранкин! Сначала я пристрелю тебя, а потом повешусь сама! Я тебя ненавижу! – истерически визжала она в трубку.
— Рита, успокойся, выпей чего-нибудь. Я скоро приеду. Всё будет хорошо… — не успел он договорить, жена бросила трубку. Ну вот, по всей видимости меня ожидает сегодня тёплый приём, — устало подумал он.
Иван Иванович вдруг увидел на столе вчерашнюю папку. Что-то в его голове щёлкнуло, и он остановился посреди кабинета как вкопанный. Ну конечно же! Это всё она! Он взял папку со стола, пролистал и вызвал по громкой связи Людмилу.
Когда она вошла, Баранкин как можно дружелюбнее спросил:
— Люда, скажите вы помните вчерашнего посетителя? Который последним приходил, с волосами и в очках такой. У вас остались его координаты?
— Да, у меня в журнале должно быть записано. Странно, я совершенно не помню, как он записывался к вам на приём. Звонил ли он или лично приходил. Вот журнал, смотрите сами. Запись появилась вчера вечером перед самым вашим звонком. Никифор Петрович. Фамилии нет, только подпись, и то не разборчиво. С пометкой «по вопросу логистики».
— Паранормальной логистики! Вам о чём-нибудь говорит это словосочетание? Вы же интересуетесь этой тематикой. Я видел у вас журналы: привидения, гадания и всё такое.
— Иван Иванович, что такое логистика я знаю. И слово «паранормальный» мне тоже знакомо. Но что оно это значит вместе, извините, я не понимаю. «Паранормальный» это — связано с привидениями, полтергейст, духи, бесплотные сущности и всё такое…
— Бесплотные сущности, говорите. Очень даже плотные! Кожаные на ощупь и из мяса! И они сейчас у меня дома! Восемь штук! Поголовно немощные и больные! Как же его фамилия-то? Что-то такое травмоопасное, с головой связано…
— Может быть, Шишкин? – с надеждой в голосе вставила Людмила, — Голованов, Синяковский, Черепушкин?
— А! Вспомнил! Черепно-Мозговой его фамилия. Я же говорил, травмоопасная. И с головой связана. Посмотрите историю звонков, пожалуйста.
Людмила вышла, а Иван Иванович принялся изучать «Новейшие тенденции в области паранормальной логистики». Не успел он прочитать вступление, как Людмила прибежала с листком бумаги.
— Вот! Нашла! С этого номера он звонил!
— Спасибо Людочка! Сейчас мы его наберём.
Ответили не сразу. Женский голос. Иван Иванович представился, спросил может ли он услышать Никифора Петровича Черепно-мозгового. Его попросили повисеть минутку на телефоне, сейчас мол соединим.
— Здравствуйте, Иван Иванович! Не ожидал, что вы сами позвоните. Вы ознакомились с моей работой?
— Так. Не до конца ещё. Никифор Петрович, я тут кое-что заметил на одной из страниц. Буквы какие-то странные…
В трубке надолго замолчали.
— Никифор Петрович, вы ещё здесь?
— Да, на связи. Подождите, я думаю.
— Я их выписал и попробовал прочитать. Ерунда какая-то… Тут у меня кое-что случилось…
— Блин! Блин! Блин! Иван Иванович, я же предлагал вам свою консультацию, предупреждал, что могут быть последствия, так ведь?
— Да, всё верно. Но мне бежать надо было…
— Вы даже слушать меня не захотели! Наворотили дел! Теперь уж я вам никак не смогу помочь! Дело сделано. После драки кулаками не машут. Теперь вам предстоит с этим жить. Смириться и принять как должное. Это древнее, очень сильное заклинание! Не каждый может его увидеть, и уж тем более произнести. Техника давно утеряна. Вам как-то удалось воспроизвести ритуал. Может быть невольно. И древняя магия сработала! Плохо это или хорошо – я не знаю. Забудьте мой номер. Мы больше не должны видеться, и тем более разговаривать. Не ожидал таких последствий, видимо, вы точно попали в струю, и всё совпало каким-то непостижимым образом. Могу лишь только пожелать вам удачи! Прощайте, Иван Иванович! – сказал Никифор Петрович и повесил трубку.

Иван Иванович рухнул в кресло, достал из ящика бутылку коньяка и залпом опустошил половину. Он закрыл глаза и попытался успокоиться. Хорошо, что сегодня пятница. В понедельник возьму внеочередной отпуск, — рассуждал он, — мне не посмеют оказать. И… что делать дальше? Будем как-то обустраиваться, привыкать к новой реальности. А что делать? Надо жить дальше. Раз уж ничего нельзя изменить. Детей надо лечить… будем готовиться к съёмкам! А всё-таки… Почему именно я?

14 ноября 2021 г.