На связи

«Пш-ш», — снова издала «Волна». «Пш-ш, пш-ш». Какое-то время стояла тишина, но потом… «Пш-ш. Пш-ш, пш-ш».
— Да, кто там… — Охотник подавил желание выплеснуть на сослуживцев поток нецензурной брани.
Он протяжно выдохнул, затушил сигарету и зажал тангенту:
— Док Охотнику.
— На связи, — донеслось из динамика.
— У тебя там кнопка на рации опять нажимается?
— Нет, я перевесил на броник, у меня всё норм.
— Принял, — буркнул в рацию Охотник.
В пасмурный день раздражало всё: пристающая к ботинкам грязь, машины, бесконечным потоком проезжающие через КЗП, вечно блеющая отара овец, пасущаяся рядом, и, конечно же, рация. Уже, какой день она шипит и щёлкает, но никто не выходит в эфир. Более того, никто из сослуживцев не слышит помех. Вирус — связист отряда, проверив «Волну», сказал, что радиостанция в порядке, да и другой на замену всё равно нет.
«Пш-ш, пш-пш, пш-ш, пш-ш».
— Это что «Кармен»? — Охотник нахмурился, прислушиваясь к помехам.
Щёлканье и шипение повторились, своим ритмом и темпом напоминая небезызвестную мелодию.
Охотник закинул свой «винторез» за спину и достал телефон. В поисковой строке браузера он забил «Habanera Carmen». Послушал — она самая.
— Любовь — мятежная птица… — пробормотал Охотник, мало-мальски изобразив вокал.
В ответ на его «пение» радиостанция снова пшикнула и выдала короткий женский смешок.
— Всем абонентам! — рявкнул Охотник в рацию. — Переходим на запасной канал.
Из УАЗика выглянул командир группы. Охотник махнул ему, попутно снимая шлем.
— Что такое? — спросил командир, подойдя поближе.
— Кажется, нас слушают. — Охотник достал сигарету и закурил. — Ты не слышал женский смех?
— Я, конечно, понимаю, что мы третий месяц в командировке, но ты в город сходи, что-ли, развейся. Я подпишу рапорт. — Командир оскалился в кривой усмешке, но Охотник шутку не оценил.
— Я серьёзно, — процедил он сквозь зубы. — Сергеич, неужели только я слышу это?
— Нас в машине трое сидело, — командир заговорил серьёзно. — Рации у всех молчали.
Охотник вздохнул и швырнул бычок на дорогу.
— Ладно, показалось. — Нервными, резкими движениями, он натянул балаклаву на лицо и надел шлем.
— У тебя дома всё нормально? — спросил командир группы.
— Я один живу, — буркнул Охотник.
— Ну, может…
— Да всё нормально, Сергеич. — Взгляд Охотника переместился на рацию. — Может, поменяемся радейками?
— Давай. — Сергеич протянул Охотнику свою радиостанцию. — Если я не услышу женский голос, с тебя пузырь «Лезгинки».
— Договорились.
Коллеги посмеивались над Охотником уже несколько дней. То, что ему мерещатся помехи в эфире, сначала списывали на технику, но когда парень рассказал, что проснулся ночью, услышав по рации колыбельную, сослуживцев прорвало. Шквал шуток и насмешек не прекращался очень долго, поэтому Охотник пообещал себе впредь быть менее открытым.
Остаток дня радиостанция «Волна» молчала.

* * *

Проснулся Охотник от того, что в палатке стало очень душно. Он скинул одеяло, нашёл взглядом дневального, дежурившего у печки, и окликнул его:
— Змей, не подкидывай больше, дышать нечем.
— Ок, — ответил Змей, не отрывая взгляда от экрана смартфона.
Охотник перевернулся на живот, полежал немного, но поняв, что сейчас ему уснуть не удастся, встал.
— Пойду, подышу, — сказал он дневальному.
— Рацию возьми, — всё так же, не отрываясь от телефона, ответил Змей.
Свежий воздух наполнил лёгкие, обогатив кровь кислородом. Луна пробивалась сквозь тучи, освещая лагерь не хуже фонаря. Тишину как обычно разбавлял вой шакалов, доносившийся из леса. К утру он всегда затихал, но и ночью на него перестали обращать внимание.
Охотник услышал какой-то шум позади. Он резко обернулся, а рука машинально скользнула к бедру в поисках табельного АПС. Два горящих глаза мелькнули в темноте. Было отчётливо слышно приближающиеся шаги и громкое, частое дыхание.
— Мага, ты меня напугал. — Охотник присел на корточки.
Из темноты вышел здоровенный лохматый кобель, и виляя хвостом, приблизился к Охотнику. Парень потеребил пса за ухом, а тот радостно подал ему лапу.
«Пш-ш», — напомнила о себе рация. Мага тревожно приподнял уши. После второго пшика, он насторожился, глядя в темноту неосвещённой части лагеря, а затем, неуверенно гавкнув, пёс убежал.
— Чертовщина какая-то, — прошептал Охотник. — Проклятая командировка. Сколько там до дома?
Рука нашарила в кармане телефон.
— Двадцать восемь дней, — донёсся из динамика радиостанции женский голос.
Стараясь сохранять самообладание, Охотник медленно выдохнул.
— Кто ты? — не зажимая кнопки на рации, спросил Охотник.
— Придумай мне имя, — ответил по радиосвязи задорный девичий голос. — Позывной. Так ведь это называется?
— Где ты? — Охотник снова не нажал тангенту. — Ты из местных?
— А почему тебя назвали Охотником? — Женский голос проигнорировал вопрос.
— Потому что я охотник. Я ведь снайпер.
Охотник заглянул за палатку — никого.
— Ты где?
— Везде, — ответил голос из динамика.
— Почему ты со мной говоришь?
— Ты одинок. Я тоже.
— Ты человек? — Охотник почувствовал себя глупо, спрашивая это.
Рация захихикала, пшикнула разок и замолчала.
— Колян, ты там с кем? — Голова дневального высунулась из палатки.
— Сам с собой, — проворчал Охотник.
Больше на связь не выходили.

* * *

Два дня рация молчала. Точнее молчал девичий голос. Сама же «Волна» не затыкалась, чем сильно злила Охотника. Снайпер поймал себя на мысли, что от каждого щелчка радиостанции он замирает, ожидая голос таинственного абонента. Вопреки ожиданиям парня, ничего кроме бесконечной проверки связи не было.

* * *

Контрольно-заградительный пост встретил бойцов своей привычной серостью. В этой части Кавказа снега не было, лишь мелкий дождик моросил по ночам. Наутро глинистая почва липла к подошвам армейских ботинок, заметно утяжеляя их. День на КЗП всегда тянулся долго и тоскливо. Несмотря на дружный коллектив, Охотник действительно был одинок, и голос из рации это верно подметил. Пока все говорили о том, как их ждут дома, Охотник представлял свою пустую двушку, которая уже наверно изрядно запылилась. Квартира досталась ему от бабушки. Бабушка была строгой интеллигентной женщиной, привившей маленькому Коле вкус в искусстве и музыке, а также хорошие манеры. Однако мальчика больше привлекал спорт. Только так можно было занять достойное место в иерархии деревенских пацанов. Друзей в городе, парень так и не завёл, а те, кто остался в деревне, стремительно спивались. Поддерживать с ними связь Охотник не очень-то хотел, боясь повторить судьбу родителей. Оставалось полностью отдаваться работе.
— Граф Охотнику.
— На связи.
— Позицию занял.
— Принял.
Снайпер осмотрел местность в оптический прицел. Овцы бродили по склону, выбирая более или менее съедобную траву. Чабана не было видно. Охотник убрал «винторез», снял шлем и поправил бронежилет, давивший на плечи. Время начало свой мучительно медленный ход. Машин было мало, а те, которые останавливали, проверяли очень бегло. Сотрудники ГИБДД уже пресытились однообразной работой, поэтому некоторые автомобили и вовсе не досматривали.
— Охотник! — рация заговорила игривым девичьим голосом.
— На связи. — Охотник огляделся по сторонам.
— Следующую машину проверьте получше. Под задними сидениями.
— Э-э-э… — Снайпер растерялся.
— Придумал мне имя? — Хихикнула рация.
— Нет ещё, — ответил Охотник.
Гул автомобиля привлёк внимание снайпера. Старенький ВАЗ 2106 остановился там, где ему указал сотрудник.
— В чём дело, начальник? — мужчина говорил с местным акцентом.
— Документы, пожалуйста, — попросил сотрудник ГИБДД.
— А-а, чёрт возьми. — Снайпер не хотел верить загадочному голосу, но всё же потянулся к рации. — Граф Охотнику! Проверьте под задними сидениями.

* * *

Вечером, когда смена на КЗП закончилась и группа вернулась в лагерь, Граф подсел к Охотнику.
— Как ты узнал, что у него нелегальный ствол?
— Чутьё. — Пожал плечами снайпер.
— Хм. — Граф почесал подбородок. — Что ж, медаль не гарантирую, но благодарственное письмо тебе будет. — Командир хлопнул Охотника по плечу и вышел из палатки.
Когда свет погасили, все, включая дежурного, уткнулись в телефоны, Охотник достал рацию и долго смотрел на неё.
— Кто ты? — спросил он шёпотом, почти беззвучно. — Почему ты помогаешь нам?
Рация ничего не ответила.

* * *

Утром Охотник долго не вставал с кровати. Смены в этот день не было, поэтому можно было позволить себе немного полениться.
«Ты одинок. Я тоже»
Охотник обдумывал слова, сказанные таинственным абонентом. Он взглянул на своих коллег. Змей и Док играли в нарды. Подумав о позывных, которые дали этим ребятам, Охотник невольно улыбнулся. Змей действительно напоминал рептилию, а его «ядовитые» комментарии по любому поводу только дополняли образ. Однако, несмотря на это, парень был открытым и доброжелательным. Док часто шутил, используя медицинские термины, но, как правило, его шутки были понятны всем и всегда без исключения вызывали смех. А смеялись в палатке часто, практически всё время.
— Ничего я не одинок, — тряхнув головой, пробубнил Охотник.
«Подумаешь, сирота, — завёл он внутренний монолог, — с такими братьями по оружию, можно сказать, что у меня огромная дружная семья».
Охотник взглянул на рацию, ожидая её аргументов, но та ничего не ответила.
«Ты одинок. Я тоже».

* * *

КЗП. Ещё один монотонный, скучный день.
— Охотник! — позвал голос из радиостанции.
— Что? — полушёпотом отозвался снайпер.
— Иди в машину. — Казалось, голос был чем-то встревожен.
— Ещё рано, — снайпер взглянул на часы. — Меня сменят через двадцать минут.
— Иди, пожалуйста! — взмолилась рация. — На этом месте опасно стоять.
Охотник осмотрелся. Его позиция находилась на повороте. За небольшим оврагом начиналось подножие горы, а по другой стороне дороги, стояли крайние дома села. Поразмыслив, Охотник спустился ближе к оврагу, таким образом, создав себе небольшое укрытие.
— Да бред же, — прошептал парень. — Они не будут стрелять по нам из домов. Тем более местные нас уже знают. Ты слышишь?
Рация не ответила. Охотник пожал плечами, но стал чаще поглядывать в сторону домов.
Очередная машина подняла пыль на дороге. Старая девятка громыхала так, будто это был её последний заезд. Не успел Охотник подумать, что опасность может исходить не только со стороны села, как из заднего окна девятки выросло дуло автомата.
— Контакт! — крикнул Охотник, прыгая в овраг.
Автоматная очередь заглушила крик. Быстро поднявшись на ноги, Охотник вскарабкался вверх, но девятка уже скрылась за поворотом.
— Есть раненые?! — Док метался между сотрудниками, бегло осматривая их на наличие ранений.
К счастью всё обошлось. Единственным кто мог пострадать был Охотник, ведь его точка находилась прямо на линии огня. Стреляющий, просто не успел сменить сторону, а водитель набрал слишком высокую скорость.
Отписывались до самого вечера. Рапорты переписывали дважды, пока не смогли прописать всё так, как устроило бы начальство.
Под давлением стресса, Охотник уснул, едва голова коснулась подушки. Спал парень тревожно.

* * *

Утро.
— Спасибо тебе, — робко, немного смущаясь, произнёс Охотник.
Рация промолчала. Охотник огляделся: сослуживцы лениво раскачивались, бродили вокруг палатки, умывались, и радовались выходному дню.
— Как ты делаешь это? — Не унимался Охотник, несмотря на безмолвие в ответ. — Как узнаёшь, что и когда произойдёт? Ты предвидишь?
— Я в эфире, — наконец отозвался девичий голос — Я есть эфир.
— Но сейчас я не жму тангенту. — Охотник развёл руками.
— Это и не нужно. — Голос прозвучал снисходительно. — Эфир это гораздо больше чем радиосвязь. Даже твои мысли в эфире, нужно только поймать волну.
Охотник поёжился. Ему стало неуютно от того, что его мысли могут читать.
— У тебя чистые мысли. — Голос понимал, о чём думает собеседник. — Несмотря на тот случай.
Парень тяжело задышал, чувствуя, как набирает скорость сердечный ритм. Он достал сигарету, чиркнул спичкой и глубоко затянулся. Выпустив дым прямо перед собой, Охотник вспомнил тот умоляющий взгляд. Взгляд, отказывающийся признавать смерть от снайперской пули. Молодой человек, решивший ограбить банк, держался за грудь, а меж пальцев сочилась горячая кровь, окрашивая серый свитер в багряный цвет. Лишь когда колени преступника коснулись земли, его взгляд погас, приняв неизбежное. Так Охотник совершил своё первое убийство. Это оказалось совсем не то же самое, что охотиться на оленей или горных козлов. Несмотря на то, что по окончанию служебной проверки, Охотник был представлен к награде, он всё равно чувствовал, что часть его как Человека умерла с тем молодым парнем.
— Расскажи ещё. — Охотник тряхнул головой, пытаясь отвлечь себя от неприятных воспоминаний. — Расскажи о своём мире.
— Не только у вас есть душа, — рация заговорила таким голосом, каким обычно мамы рассказывают сказку перед сном. Ласковым и неторопливым. — Душа есть у всего. У домов, фонарей, даже улицы имеют свою душу. Понимаешь?
— Кажется… не совсем.
Голос хихикнул, рация пшикнула и замолчала.
Охотник немного подождал, нажал тангенту, нервно постучал пальцами по пластмассовому корпусу «Волны».
— Эй! — полушёпотом позвал он. — Ну ты где? Отзовись.
Поняв, что на сегодня эфир окончен, Охотник решил немного пробежаться.

* * *

— Ну что, парни! — воскликнул Граф, едва его голова протиснулась в полы палатки. — Был я, значит, на совещании, и знаете, чем меня там обрадовали?
Все воодушевленно выжидали паузу.
— Тех стрелков поймали. — Граф говорил так гордо, будто и сам участвовал в их поиске. — Неизвестный женский голос позвонил в гор.отдел МВД и сообщил, где сейчас находятся люди стрелявшие в сотрудников полиции.
— Неизвестный? — Охотник растолкал коллег, продвинувшись ближе к командиру. — Анонимный звонок?
— Да, — кивнул Граф. — Пытались отследить — безрезультатно. Но инфа оказалась стопроцентная. По этому поводу предлагаю шашлычок!
В палатке поднялся одобрительный гул.
— С Халилом я уже договорился, надо только отправить двоих к КПП, он туда барашка приведёт.
Парни радостно зашумели, а Охотник сел на кровать, зажав в руке рацию. Он ничего не говорил, но знал, что его благодарность не останется незамеченной в эфире.

* * *

На следующий день Охотник вышел на пробежку чуть пораньше. Повесив рацию на пояс, он включил музыку в наушниках и побежал.
— Хорошая песня, — уже знакомый голос, прозвучал поверх композиции. — Такую сейчас редко слушают.
— Это «Призрак Оперы», — тяжело дыша, ответил Охотник.
— Я знаю. — Голос был мягче и приятнее чем обычно.
Во всяком случае, так показалось Охотнику. Он стал замечать волнение и лёгкий трепет во время беседы с…
— Ты так и не назвала своего имени? — Охотник замедлил бег.
— У меня нет его. — Голос стал немного печальней.
— А какое бы ты хотела?
«Пш-ш, пш-пш, пш-ш, пш-ш», — прозвучали помехи в наушниках.
— Кармен? — Удивился Охотник.
— Ну, если хочешь, — наигранно протянула рация. — Пусть будет Кармен.
— Эй! — Охотник снял рацию с пояса и рассмеялся, глядя на неё. — Ты ведь сама подвела меня к этому! Типичная женщина. — Охотник насмешливо покачал головой.
Они разговаривали целый день. Охотник мог слышать новую подругу и в наушниках, но общаться через радиостанцию было привычней. Парень рассказывал Кармен о своей жизни, а она ему о вещах, которых он не слышал даже в сказках. Видение привычного материального мира уступило место новому восприятию вселенной. Мигания лампочки, напряжение в проводах, шумы в телефоне и даже передача данных в сети — всё это было живым. Голова у Охотника шла кругом, а рассказы Кармен пьянили всё сильнее, заставляя видеть нечто большее, чем приевшуюся серую обыденность. Ему хотелось скорее вернуться в город. Туда, где кипит жизнь. Та жизнь, о которой узнал лишь сегодня. Он хотел научиться видеть и понимать Город и его обитателей. Хотел познакомиться со своей Пятиэтажкой, поздороваться с Фонарём. Звучало это безумно, но парень верил, что мир гораздо сложнее, чем его описывают в учебниках.
Кармен. Охотник удивлялся выбору имени, но догадывался, что это было связанно с его любовью к классической музыке. Она назвалась так для него. Молодой снайпер был бесконечно благодарен своей неосязаемой спутнице за внимание и заботу, которым она его одарила. Её голос был воплощением нежности. Он вобрал в себя всё самое лучшее, что когда-либо звучало в эфире.
Впервые за много лет, Охотник потерял счёт времени. Он был счастлив. И, кажется, влюблён.

* * *

Суетливое утро предвещало выезд на КЗП. Охотник умылся, накинул бронежилет, подошёл в пирамиде, чтобы получить оружие.
— Колян, ты не едешь. — Граф положил ему руку на плечо. — Отдохни немного.
— Но я не устал. — Предложение отдохнуть оскорбило снайпера.
Граф вздохнул и взглянул в угол палатки, туда, где располагалась кровать Владимира Николаевича. Коршунов Владимир Николаевич был в этой командировке старшим. Несмотря на то, что основную работу выполнял Граф, подполковник Коршунов принимал все решения и нёс ответственность за личный состав.
— Владимир Николаевич. — Охотник встал возле кровати начальника, не зная как начать свой протест. — А в чём… А почему…
— Сядь, Коля. — Коршунов неторопливо попивал чай, выдерживая паузу.
Охотник сел напротив, нервно теребя пуговицу на рукаве.
— Как дома? — пробасил Коршунов. — Семью заводить не планируешь?
— Нет, товарищ…
— Давай без этого, — перебил Охотника Владимир Николаевич. — Поговорим как мужик с мужиком. Все уже заметили, что ты сам с собой разговариваешь. Странно ведёшь себя, с рацией своей не расстаёшься. Короче, — Коршунов тяжело вздохнул. — На медкомиссии говори всё как есть. Ты сколько лет в отряде?
— Восемь. — Ответил Охотник, опустив голову. Он знал, что значит этот вопрос.
— Год за полтора у нас идёт. — Коршунов посчитал в уме. — Нормально выслуги выходит. Ветеранка у тебя есть. Ты парень умный…
-Ясно. — Охотник резко встал и вышел из палатки.
Он посмотрел в след «Уралу» на котором покидали полевой лагерь его товарищи по оружию. Без него. Охотник почувствовал волну гнева, горечь обиды и… одиночество. Снова это проклятое одиночество, как тогда, в детстве, когда родители уходили в гости, оставляя пятилетнего Колю одного. Из гостей возвращались в лучшем случае под утро, совсем не задумываясь о том, что ребёнок очень боится темноты и ночных звуков. То скрипнет половица, то щёлкнет что-то в старом ламповом телевизоре. Мальчик чувствовал себя беззащитным в огромном тёмном мире, и лишь старое, беспрерывно вещающее радио, ненадолго спасало его от страхов, поселившихся в душе. Он слушал голоса дикторов и сам в свою очередь разговаривал с ними, создавая ощущение того, что он не один.
Охотнику стало тяжело дышать. Он схватил «Волну», швырнул её на землю и принялся топтать.
— Это всё из-за тебя! — Крикнул снайпер раздавленной пластмассе и микросхемам. — Никогда больше не говори со мной!
Владимир Николаевич лишь печально вздохнул, слушая выкрики парня. Ему было жаль, что у такого хорошего бойца оказались проблемы с психикой.

* * *

Остаток дней в командировке Охотник ни с кем не разговаривал. В наряды его не ставили, оружие не выдавали даже для чистки. Каждый раз, слыша рацию, Охотник испытывал гнев. Он гнал прочь мысли об Эфире и о том, что ему рассказала Кар… Рация. Абонент. Помеха.

* * *

Уволился Охотник по собственному желанию. Начальство ценило заслуги снайпера и не хотело портить ему личное дело, а разговоры с рацией списали на усталость и хронический недосып. В последний рабочий день сослуживцы проводили боевого товарища на гражданку, напрочь забыв о той истории.
Квартира встретила Охотника привычной тишиной. Ни громкая музыка, ни пустой трёп из телевизора, не смогли бы разбавить эту тишь. В открытое окно доносился гул улицы, было слышно соседей, но тишина это вовсе не отсутствие звуков. Тишина несла с собой одиночество, которое так боялся и ненавидел Охотник.
Парень присел на диван и обхватил голову руками. Немного посидев так, он понял, что ему нужно выговориться. Но кому? Друзей нет, девушки тоже. На миг он вспомнил вечера из детства, когда включал старое радио и в ответ на речь диктора, рассказывал, как прошёл его день. «Где это радио сейчас? », — задумался Охотник. Найдя альтернативу в колонке JBL, парень включил какой-то подкаст и прибавил громкость.
— Конечно, сейчас музыка доступна в любое время и в любом месте, — заговорил бодрый голос диктора. — Современная музыка…
— А мне нравится классика, — ответил Охотник диктору, снова ощущая себя тем мальчиком, родителей которого не было дома. — Я люблю…
Помехи прервали Охотника. Колонка крякнула, голос диктора икнул и пропал. Охотник замер в ожидании. Колонка снова крякнула и запела:

L’amour est un oiseau rebelle
Que nul ne peut apprivoiser,
Et c’est bien in vain qu’on l’appelle
S’il lui convient de refuser.

Растерявшись, Охотник попятился назад. Он почувствовал, как телефон в кармане завибрировал. Сообщение от неопределившегося абонента гласило: «Не молчи. Выскажись». Но мысли не могли сложиться в слова.
В ответ на молчание Охотника, музыка заиграла чуть громче.
— Любовь — мятежная птица… — начал подпевать парень, постепенно расплываясь в улыбке.
Колонка сама прибавила звук на максимум, а Охотник вдруг почувствовал, что извечное чувство одиночества моментально покинуло его. Он пел, пытаясь вспомнить слова русской адаптации любимой песни. Пел и смеялся, а лампочки в квартире мигали в такт композиции. Перед припевом стукнула батарея, попав в сильную долю, а во время коды, от соседей сверху послышался звук катящегося шара. Парень был не один. Он чувствовал присутствие тех, о ком другие люди даже не догадываются.
— Охотник, — позвала колонка, едва песня закончилась.
Охотник улыбнулся, почувствовав, как забилось его сердце.
— На связи.