Мост (Глава 10)

Полустёртый мир: туман обесцветил солнце, небо, размыл очертания деревьев. Алмант пробирался сквозь чащу. Тонкие ветки хлестали по лицу и рукам, обжигая кожу. Мужчина будто не чувствовал боль. Стук сердца оглушал его.

Наконец он вышел к реке. На берегу стоял олень с обломанными рогами, их украшали цветы. Рядом лежало тело в белом платье, почти неотличимом от тумана.

***

– Эрни, смотри, какая красивая, – Бели подбежала к сестре. На ладони у девятилетней девочки неподвижно лежала полупрозрачная бабочка. Тёмный узор из вытянутых овалов, завитков и горошин симметрично повторялся на каждом крыле.

– Она мёртвая? – спросила Эрнста и дотронулась до насекомого – крылья вздрогнули, и бабочка улетела, сливаясь с пасмурным небом.

– Зачем ты её тронула? – воскликнула Бели.

– Она бы всё равно улетела, глупышка.

– Я бы закрыла её ладонью и вставила в рамку.

– Пусть лучше летает над цветами и умрёт свободной.

– Но тогда я не смогу смотреть на неё каждый день, – девочка всплеснула руками.

– Однажды я видела много-много таких бабочек, – Эрнста подняла глаза, вспоминая. –

– Где? – голос Бели зазвенел от удивления.

– Это было у моста, про который говорят, что к нему лучше не ходить, – ответила девушка шёпотом.

– Пусть говорят, отведи меня туда, ну, пожалуйста! – заканючила Бели и потянула сестру за рукав.

– Нет, Бели, я очень устала, – лениво протянула Эрнста, устраиваясь поудобнее у старой сосны. Сёстры недавно пришли в лес и уже собрали полную корзину ягод. Старшая, Эрнста, не такая энергичная, как её сестра, порядком утомилась. – Сдался тебе этот мост. Ты ещё не собрала цветы для матушки.

– Потом соберу, пошли.

– Сначала цветы, – зевнула девушка. – Неужто ты не боишься нечисти, которая живёт в реке?

– Ты обещала, Эрни! – Бели топнула ногой. – И не боюсь я никого. Я уже взрослая!

– Поэтому сдержи обещание и собери цветы, – закрыв глаза, настаивала старшая сестра. – А будешь перечить, всё расскажу родителям. У отца для тебя найдётся прутик.

Бели тут же отпустила рукав и скрестила руки на груди. Она очень боялась отцовского гнева и точно знала, что Эрнста пожалуется. Схватив пустую корзину и показав сестре язык, девочка вышла на поляну.

Собирая цветы, Бели не заметила, как ушла к самому краю, где вновь начинался лес. Она выпрямилась и замерла: перед ней стоял олень и пристально смотрел на неё. Девочка наклонила голову набок, с любопытством глядя на зверя, и дотронулась до сероватой шерсти, на которую налипли куски чёрной земли. Кожа обтягивала рёбра. Его ветвящиеся рога в некоторых местах были отломаны или треснуты. Олень повернулся боком и присел, как бы предлагая залезть на него, и кивнул в сторону леса. Бели не решалась, то и дело посматривая вдаль, на сестру: Эрнста безмятежно спала. Зверь ждал. Наконец Бели поставила корзину на спину животного и села поудобнее, так, чтобы не помять белую юбку.

Девочка украсила цветами рога животного и, держась за уцелевшие верхние части, во все глаза смотрела по сторонам. Она и не знала, что даже в июне в глубине леса деревья и кусты остаются без листьев. С голых ветвей за Бели наблюдали чёрными глазами-точками воробьи. Их перья в некоторых местах выпали. Птицы не чирикали – молча сидели, уцепившись за тёмную кору когтями. Что-то стучало в лесу.

Постепенно чаща редела. Птиц становилось всё меньше, пока они совсем не пропали. По мшистой земле пополз белёсый туман. Бели почувствовала запах сырости и поёжилась. Сквозь туман проступила дуга, сложенная из камней.

***

– Бели, где ты? – крикнул высокий мужчина, выйдя из дома. Никто не отозвался. – Белинда! – позвал он громче и поискал глазами дочь – её не было поблизости. – Маленькая негодница, да куда же ты спряталась?

Алтман несколько раз обошёл двор, заглянул в сарай, где среди лопат и вил вполне могла уместиться щуплая Белинда, вокруг курятника, прошёл меж ближайших деревьев, оглядел поляну издалека – пусто. У Алтмана всё внутри похолодело. И он направился вперёд, туда, где темнела масса леса.

Вскоре среди травы мужчина заметил обломок серой кости и жёлтый лютик.

– Куда же она могла пойти? – бормотал он себе под нос, вертя цветок в руке. – Ну я покажу тебе, Белинда, когда разыщу.

Мужчина вступил в тёмно-зелёное безмолвие лесной чащи.

***

Бели слезла с оленя и подошла к кромке воды. Туман разошёлся в сторону, и в водах отразился мост, создавая идеальный круг. У девочки перехватило дыхание от восторга. Каких только слухов не ходило об этом месте: одни здесь исчезали, другие сходили с ума, третьи говорили, что побывали в мире мёртвых и видели самого дьявола. Деревенские дети с открытыми ртами слушали эти истории, но мало кто из них пришёл бы сюда в одиночестве, да и взрослые не пускали. Бели решила стать первой.

– Эрни ещё пожалеет, что не пошла со мной, – сказала девочка оленю. – А захочет посмотреть на мою бабочку в рамке – не дам ни за что за свете. Сама виновата, дурёха, – Бели огляделась. – Но где же они?

Олень молча глядел на девочку, не моргая. Цветы у него на рогах потемнели и ссохлись. Животное наклонилось к самой кромке воды и замерло, скосив глаз на Бели. Девочка подошла ближе. Пару минут Бели завороженно смотрела на спокойную гладь, не в силах отвести взгляд: её будто притягивала неведомая сила.

Краем уха Бели услышала тихое пение, доносившееся из ниоткуда:

Там, над рекой, в долине,

Умолкли жернова,

Не свищут птицы ныне,

И не растёт трава.

На мост опустилось огромное плотное облако тумана и быстро поплыло в сторону берега. Девочка попятилась назад и упала, споткнувшись о камень. Подошедший олень начал тыкаться в неё мордой, будто заставлял встать. Олень нависал над девочкой, цветы посыпались с рогов. Казалось, что зверь собирается проткнуть ими девочку. Бели попыталась встать – голова отяжелела, перед глазами всё плыло.

…Там всё черно и голо,

Всё немо и мертво.

Последнее, что увидела Белинда, была бабочка, севшая к ней на руку – полупрозрачная, с тёмными узорами.

Она очнулась из-за щекотки: как листьями, её тело было полностью закрыто бабочками, чуть подрагивающими. Когда Бели поднялась, сотни крылышек закружились вокруг. Казалось, в мире кроме них нет ничего и никого.

Когда бабочки немного разлетелись, взору девочки открылась та же река, тот же мост. Только находился он теперь немного ниже и гораздо ближе – Бели видела заросшее мхом основание. “Я на другом берегу, – решила она. – Отец рассказывал: если выйти из дома и идти, идти, идти, долго идти, наткнёшься на поляну. Но не могла же я пройти по воде, – Бели насупила брови в раздумье. Вдруг на щёку подуло чем-то холодным – сбоку стоял тот же олень. – Да и он не смог бы. Если только переплыть. Но он сухой”.

Спи, малыш, спи!

Отец заботится об овцах

мать качает деревце,

падает маленький сон.

Спи, малыш, спи!

Издалека прилетела колыбельная, которую мама раньше пела Бели. Поющий голос был нежен и знаком – голос Эрнсты.

– Она тоже здесь! – обрадованно крикнула девочка оленю. – Эрнста! Эрнста!

Олень сдвинулся с места, потревожив покой сидящих на земле бабочек. Те, что сидели на рогах, шлейфом полетели за животным. Бели поскакала вперёд.

Спи, малыш, спи!

Овцы тянутся в небо:

Маленькие звезды – это маленькие ягнята,

луна пастух.

Спи, малыш, спи!

Голос стал громче, но Бели, при хорошем обзоре, всё ещё никого не видела. Девочка отвлеклась на пролетевшую перед её носом бабочку и только сейчас заметила, что небо здесь нежно-голубое. Она даже остановилась от восхищения цветом.

Спи, малыш, спи!

Я дам тебе овцу

с золотым колокольчиком прекрасным,

это будет ваш товарищ по играм.

Спи, малыш, спи!

Что-то острое ткнуло девочку в плечо – олень единственным целым рогом напомнил ей о реальности. Животное смотрело прямо в глаза Белинде и громко дышало. Девочка испугалась и поспешила вперёд.

Спи, малыш, спи!

и не блей как овца:

Иначе придет пастушья собачонка

и укусит моего злого маленького ребенка.

Спи, малыш, спи!

Вдруг посреди поляны она увидела красный круг, в центре которого сидела фигура. Девушка в белом платье.

– Эрнста!

Девушка подняла голову.

– Белинда, милая.

Бели показалось, что сестра стала гораздо бледнее прежнего, а её тёмные потускнели.

– Как ты здесь очутилась? Ты пошла искать меня? Надо было сразу со мной пойти!

– Я уже давно нашла тебя, сестрёнка, – Эрнста склонилась над землёй и принялась обрывать цветы.

– Надо идти домой, родители, наверно, волнуются? – Бели следила за точными и гибкими движениями рук сестры.

– На тот берег можно вернуться, оставив что-то на этом, – Эрнста прищурилась и улыбнулась. – Что-то ценное. Есть у тебя подобное?

Бели оглядела себя с ног до головы: стоптанные башмаки, простое хлопковое платье с передником. Она задумалась.

– Дома в сундучке у меня спрятано немного карамелек, которые отец привёз нам с ярмарки. Я могу быстренько сбегать и принести тебе все.

Девушка покачала головой.

– Впрочем, я и сама пока не представляю, чем бы ты могла расплатиться, сестрёнка. За тобой должок.

Бели стояла и недоумевающе смотрела на Эрни. Девочке не понравилось последнее слово, от него на душе кошки заскреблись.

– Передай эти цвету матушке. Я очень скучаю по ней, – печально сказала девушка. На её глазах сверкнули слёзы.

– Но ты же видела её этим утром, – промолвила девочка.

– Ступай, Белинда, – Эрнста махнула рукой. – Тебя проводят, ступай.

Уходя, Бели вновь услышала голос сестры:

Спи, малыш, спи!

Уходи и позаботься об овцах

уходи, маленькая черная собака

и не буди моего маленького ребенка!

Спи, малыш, спи!

***

– Белинда! – Алтман почувствовал запах гнилой воды. Мужчина раздвинул кусты и вышёл к реке. Её воды заволокло туманом. На берегу стоял олень с обломанными рогами, их украшали цветы. Зверь с минут, не моргая, посмотрел на Алтмана и ушёл в лес.

Мужчина перевёл взгляд на воду и вскрикнул – у воды лежало тело в белом платье, почти неотличимом от тумана. Алтман бросился к дочери и начал трясти её. Бели не двигалась, не открывала глаза. «Она мёртвая?» – подумал встревоженный отец, но продолжал звать девочку.

– Эрнста? – Бели приоткрыла глаза. – Это ты?

– Бели! – Алтман крепко прижал дочь к себе. – Зачем ты убежала так далеко, негодница ты этакая?

– Куда убежала? – Бели отстранилась и осмотрелась. – Я не помню, как очутилась здесь.

– Ты совсем ледяная, – мужчина тронул её руку. – Пойдём отсюда скорее.

– Цветы, цветы для мамы, – промолвила девочка. Мужчина бросил невидящий взгляд на букет и повёл дочь от воды.

Из тумана вслед за растворяющимися в темноте леса фигурами вылетела бабочка.

В дороге они молчали. Девочка начала было говорить о множестве бабочек, но отец никак не реагировал на её восторг, и Бели замолчала. Она то и дело спотыкалась – с букета падали красные лепестки, режуще-яркие на фоне тёмной земли, – не смея остановить отца, тянущего её за руку. Тот был настолько погружён в свои мысли, что не замечал, как хрустели под ботинками чёрные жуки и давились влажные черви. “Она назвала меня Эрнстой, – в сердце мужчины закололо, – но откуда она узнала имя? Бели ведь совсем не знала сестру”.

На натужный скрип двери отозвался сухой, лающий кашель. Худое, сморщенное от боли лицо женщины освещала сальная свечка у кровати.

– Мама! – Бели бросилась к матери и прижалась к ней.

– Девочка моя, – тихо ответила женщина и погладила слабой рукой волосы дочери. – Где ты так долго пропадала?

– Я потерялась, прости, – Бели подняла букет. – Я принесла тебе цветы.

– Лобелия, мои любимые, – уголки губ женщины слегка приподнялись. – Спасибо, Бели. Принеси для них воды из колодца.

– Хорошо, мамочка, – девочка выбежала из дома.

– Где ты её нашёл? – спросила больная у мужа. Он сидел рядом, уткнувшись взглядом в пламя свечи.

– У реки.

– Ей повезло больше, чем нашей старшей дочери, – голос женщины был спокоен. Алтман порывисто повернулся к жене.

– Бели откуда-то знает её имя, – зашептал мужчина, боясь, что дочь услышит его. – Но мы никогда не рассказывали про сестру.

– Господь даровал ей тайное знание, – у двери послышались шаги и звонкое пение. Женщина взглянула на цветы. – Красная лобелия растёт на противоположном берегу. Если Бог дал, Бог и возьмёт.

– Или дьявол, – мрачно добавил Алтман, едва вспомнив лицо Эрнсты, которое он видел в последний раз десять лет назад.

Утром от дома отлетели две бабочки и навсегда слились с холодным туманом.