Он был первый

Говорят, что самые сильные и опасные люди – это тихие и спокойные. Не стоит злить таких людей, ведь никогда не знаешь, какое действие они могут совершить, чтобы тебя уничтожить, поскольку мыслят нестандартно и не выставляют себя напоказ.
Еще один небольшой рассказ про Уилфрида Батлера из серии Бланквилл. Какие еще тайны скрывает эта личность и с чего, возможно, все началось.

Глава 1
Слабые лучи восходящего за горизонтом солнца лениво пробиваются через шторы большого окна спальни на втором этаже одного из красивейших домов на Мэйн-стрит. Уилфрид нехотя приоткрыл глаза, выходя из беспокойного сна. Слезы медленно скатывались по его лицу. Вновь он лежал на мокрой подушке, проснувшись рано утром. Он не любил такие моменты, плакать тоже не любил, поскольку считал это проявлением слабости, но ничего не мог с собой поделать: ему снова снились родители, погибшие в автокатастрофе несколько месяцев назад, как раз за день до его тринадцатого дня рождения. После этого происшествия многое изменилось в привычном образе жизни Уилфрида. Многое он еще не понимал в силу возраста, но часто приходилось переступать через себя, принимать жестокую реальность жизни и взрослеть гораздо раньше своих сверстников.
Уилфрид знал, что скоро в комнату войдет дворецкий, чтобы разбудить. Он заботился о мальчике, пока тот жил в своем семейном доме в Ист-сити. Роберт был потомственным дворецким, а его родные на протяжении нескольких поколений служили семье Батлеров верой и правдой, поэтому после трагической кончины Фрэнка и Оливии он взял на себя ответственность за мальчика, в отсутствии родного деда богатого семейства.
Генри Батлер, дедушка Уилфрида, хоть и разменял уже шестой десяток, но был активным и не менее успешным предпринимателем, чем в молодые годы. Под его руководством было несколько компаний, которые он основал еще в пятидесятых. Все свое время он проводил в небольшом городке под названием Бланквилл, где находилось именное поместье, которое построил в 1781 году прапрадед Кристофер Батлер. Дом в Ист-сити Генри приобрел, когда родилась его единственная и ныне почившая дочь Оливия. Он хотел дать ей все самое лучшее: первоклассное образование, общение в высших кругах, друзей из элиты, чтобы в будущем они сыграли значимую роль в ее жизни. Оливия приезжала в Бланквилл на выходные, праздники и летние каникулы, так же, как в будущем это будет делать ее сын Уилфрид. Мальчик очень любил своего деда. Любил приезжать в небольшой городок и беззаботно жить в родовом поместье.
Уилфрид был не совсем обычным ребенком. Большую часть свободного времени он любил проводить за чтением разных старинных книг, которые были собраны в библиотеке поместья. Некоторые он брал с собой в Ист-сити, какие-то доставал в библиотеке, а иные и бывало особо редкие – на рынках. Не следя за временем, он до позднего часа засиживался за чтением. Комната, которую считал своей крепостью и так любил, располагалась в одной из двух маленьких надстроек. По своему виду они напоминали маленькие башенки. Он был закрытым от реального мира ребенком и плохо находил общий язык со своими сверстниками, поэтому друзей у мальчика, кроме дворецкого и родного деда, не было. Отчасти из-за этой странности его родители перевели Уилфрида на домашнее обучение несколько лет назад.
Снова и снова, прокручивая в голове воспоминания, что остались у него про своих родителей, Уилфрид старался держать себя в руках, чтобы снова не расплакаться, пока мучительные минуты ожидания дворецкого, когда тот придет, чтобы разбудить мальчика, тянулись словно годы. Ему не хотелось вставать раньше времени, не хотелось покидать уютную и мягкую постель, в которой он свил себе уютный кокон из воспоминаний, не хотелось возвращаться в реальность. Уилфрид закрыл глаза и вновь погрузился в сладкие, но тяжелые записи своей памяти о былых временах и, незаметно для себя, заснул.
Яркие лучи утреннего солнца, уверенно вступающего в свои законные права, вырвали Уилфрида из лап сна. Генри уже был в комнате мальчика и поочередно раздвигал длинные шторы специальной палкой, обнажая большие сверкающие на свету окна.
– Доброе утро мистер Уилфрид, – с улыбкой проговорил он бодрым голосом. – Пора просыпаться. Завтрак скоро будет подан.
– Который час, Роберт? – послышался приглушенный голос мальчика из-под одеяла, которым он укутался с ног до головы, боясь, что дворецкий может заметить его покрасневшие от слез глаза и мокрую подушку.
– Семь часов утра. Через два часа у вас занятия по английскому языку с мисс Грин, как и всегда, точно по расписанию.
Из-под покрывала послышалось еле уловимое бурчание мальчика, негодующего по этому поводу, впрочем, как и все остальные дети, когда речь заходила об уроках. Здесь он не сильно отличался от своих сверстников. Дворецкий постоял в комнате еще некоторое время, а потом, стуча каблуками о паркет, не спеша вышел за дверь. Он знал, что Уилфриду снятся его родители, знал, что он плачет по ночам, но последние попытки поговорить об этом не увенчались успехом, поэтому сейчас старался не обращать на это внимания, чтобы не травмировать мальчика еще сильнее. Со временем все образуется. Роберт старался утешать своего любимого подопечного, как мог: придумывал разные интересные занятия, вроде складывания фигурок из бумаги или выжигания по дереву, покупал новые книги, но это не всегда хорошо работало. К сожалению, в последнее время Уилфрид стал еще более закрытым и не желал делиться своими переживаниями с Робертом, но из-за этого не стал менее любим своим опекуном.
Близился конец учебного года, а это означало, что скоро должен приехать дедушка Генри и забрать Уилфрида в Бланквилл, а пока приходилось мириться с таким расписанием, которое мальчику не очень нравилось. Кончина Оливии не только для Уилфрида стала невыносимой утратой, но и для Генри. Ему шел шестьдесят восьмой год и некоторые вещи уже давались с трудом, но многие люди удивлялись его стойкости, трудолюбию и не по годам молодой внешности. Кроме личных переживаний, нужно было еще справляться с ролью управляющего двумя своими организациями, которые начинали уже работать на много слабее.
Время неумолимо шло вперед. Раны постепенно начинали затягиваться. Настало долгожданное для многих лето, но Генри так и не приехал за Уилфридом, чтобы забрать его. Звонил он своему внуку несколько раз в неделю, ссылаясь то на болезнь, то на занятость, обещая, как можно скорее приехать. Но дни сменяли друг друга, а летняя пора набирала свою силу. В один из таких жарких дней Уилфрид пошел прогуляться, с намерением посетить блошиный рынок, чтобы в очередной раз купить себе какую-нибудь интересную старую книгу. Он не спеша шел по Честон-стрит, любуясь архитектурой города. Взгляд его случайно упал на противоположную улицу: около магазина, набивая чем-то рты, стояла группа мальчишек, которые были на два года старше Уилфрида. Он сразу узнал этих ребят – Ривз, Макдауэлл, Дуглас и Харт. Эти парни пользовались дурной славой не только среди мальчишек их возраста. Уилфрид помнил некоторых из этих хулиганов еще с младших классов, до того, как стал получать образование на дому, и воспоминания эти были не совсем приятные. Они не сильно изменились внешне, стали только более крупными. Пока ни один из банды не бросил взгляд на другую сторону дороги, Уилфрид решил свернуть в небольшой и узкий переулок, во избежание лишних неприятностей для себя и своего здоровья. Несмотря на то, что мальчик держался подальше от таких мест, боясь, что стены вдруг начнут смыкаться сами по себе, как в одном из рассказов, который он когда-то прочел, но встречи с этими парнями он остерегался гораздо больше. Других вариантов сейчас не было. Мальчик медленно начал двигаться по переулку вперед. Через какое-то время, когда Уилфрид почти добрался до середины этого коридора, в светлом проеме между домами, впереди, внезапно появился силуэт. Секунду спустя рядом выросла и вторая фигура. Лиц увидеть не удавалось из-за контрового света. По своему телосложению парни напоминали большой мусорные баки. «Пахнет от них наверняка так же», – с усмешкой подумал Уилфрид, не смотря на нарастающее в нем волнение.
– Барри! – раздался голос позади Уилфрида. Мальчик вздрогнут от неожиданности. – Мы здесь!
– Я вижу, болван! – ответил тот, раздраженный тупостью своих товарищей. Уилфрид узнал этот голос – Макдауэлл. Он являлся главарем их небольшой банды. – Давайте с ним немного позабавимся, парни!
Уилфрид в ужасе прижался к стене. Бежать было некуда. Он чувствовал себя словно в тисках, а это, по его мнению, гораздо хуже движущихся стен. Сердце бешено колотилось в груди. Мальчик понял, что оказался в ловушке, из которой не сможет просто так выбраться. Глаза начали наполняться слезами. Он съехал спиной по кирпичной стене, присел и обхватил колени обеими руками.
– О, смотрите, – радостно закричал один из хулиганов, – он уж сопли распустил! Прямо как девчонка!
Хохот хулиганов эхом раздавался в пустом переулке, становился все ближе и ближе. Уилфрид вжался в стену еще сильнее, словно пытаясь слиться с ней, прижал колени так сильно, что заболела грудная клетка, и сильно зажмурился, изо всех сил пытаясь думать о чем-нибудь другом.
Повисла пугающая, на первый взгляд, но приятная тишина. Уилфрид ощутил нежное прикосновение теплого ветерка, траву у себя под ногами, яркий свет через закрытые веки и успокаивающие звуки природы, когда оглушающая тишина начала спадать. Мальчик осторожно открыл глаза: он сидел на обрыве у огромного раскидистого дерева. Уилфрид замер в изумлении, пытаясь понять, что это реальность, а не сон в бессознательном состоянии, которое с радостью предоставил ему Макдауэлл в том переулке. Он медленно встал с земли, выпрямился и подошел ближе к краю обрыва, чтобы осмотреться. Уилфрид не мог поверить своим глазам.
Из завороженного состояния мальчика вывел внезапный шорох за спиной. Он резко обернулся и по инерции попятился назад. Сердце снова бешено заколотилось. Позади него никого не было, только кроны деревьев неестественно сгибались сами собой в разные стороны, приближая с каждой секундой того, кто обладал такой силой. Уилфрид совсем забыл, что находится на обрыве и продолжал медленно отступать назад от непонятного явления.
Шаг.
Еще один.
На мгновение все замерло. Кровь резко прилила к вискам, готовая выплеснуться наружу. Сердце подкатило к самому горлу. На мгновение тишина вновь наполнила голову. Уилфриду казалось все происходящее сном, но в который трудно не поверить, настолько все вокруг было реальным. И вот он снова падает, только на этот раз не в пустую и темную бездну.
Он всего лишь хотел купить какую-нибудь интересную книгу на рынке. Переулок. Барри Макдауэлл. Темнота. Яркий свет. Страх.
Какие-то доли секунды Уилфриду привиделась его душа, вышедшая из тела. Он мог поклясться, что видел, как его дух висит в воздухе у края обрыва и смотрит, как раздвигаются последние стволы деревьев. Большая фиолетовая лапа. Синеватые глаза с белыми, словно молоко, зрачками.
Мгновение и его душа вновь слилась с телом. Сознание прояснилось. До Уилфрида дошло, что он падает с обрыва в пропасть, где шумит бурная река, облизывая острые, словно клыки, камни. Он наконец-то смог раскрыть рот. Легкие наполнились воздухом. Родившийся еще в глубинах сознания крик наконец-то смог покинуть свою обитель и вырваться наружу пронзительным воплем. Уилфрид зажмурился так сильно, что стало больно глазам. Но на этот раз фокус не сработал. Шум реки внизу становится все ближе и ближе. Уилфрид с ужасом открыл глаза. Это был не сон. Он падает вниз с высокого обрыва. Находясь в состоянии крайней степени ужаса, он барахтается в воздухе, безуспешно пытаясь ухватиться за воздух. Мгновение и он падает головой вниз, видя полную картину того, что ждет его в конце пути. Казалось, что все тело онемело. Расстояние стремительно сокращалось.
Двести ярдов. Ужасные каменные зубы становятся все ближе и больше. Уилфрид чувствует зловонное дыхание смерти из разверзшейся пасти пропасти.
Сто ярдов. Уилфрид снова зажмурился и закрыл лицо руками, словно это могло его спасти.
Пятьдесят ярдов.
Необычные, но какие-то знакомые чувства овладели мальчиком. На мгновение он почувствовал легкость во всем теле. Он подумал, что уже умер, но в следующую секунду тело стало тяжелым. Боль начала распространяться по всему телу, когда Уилфрид ударился о каменный пол, на котором были разбросаны книги. Он осторожно открыл глаза, не понимая, что происходит, готовясь к самому худшему.

Глава 2
Несколько дней Уилфрид пролежал в кровати, вставая только для того, чтобы удовлетворить некоторые насущные потребности. Он был настолько ошеломлен случившимся, что никак не мог поверить в то, что все это произошло с ним на самом деле, снова и снова прокручивая в мыслях тот день. Силясь понять природу этих событий и разобраться в них, следующие несколько недель, он просидел в комнате в башенке. Совсем не выходя на улицу, он начал сильно беспокоить Роберта, который не мог понять, что же происходит с мальчиком. Все это время Уилфрид разбирал книги в своей небольшой, по его мнению, библиотеке. Коллекция его артефактов теперь аккуратно располагалась на новых полках, освободив место для некоторых фолиантов, лежавших на полу в стопке.
Солнце ярко светило в чистом небе, ослепляя прохожих, но при этом лаская теплом своих лучей. Летняя пора уже близилась к середине, а дед Генри все еще не приезжал, чтобы забрать мальчика в Бланквилл. Но Уилфрид, в свете недавних событий, забыл про это и продолжал сидеть в комнате, изучая необычного вида книги, которые он отыскал при генеральной уборке своего логова.
Чтение литературы сверхъестественного содержания было для него таким же обычным, как для многих людей детективы или любовные романы. Уилфрид проводил много времени наедине с собой в спокойной обстановке дома, делал то, что ему действительно интересно, поэтому если бы кто-то задал вопрос об одиночестве, он не нашелся бы, что ответить. Многие сверстники и даже взрослые просто не понимали мальчика, поскольку не разделяли увлечения тем, что сами не могли понять или увидеть.
В один из дней этого двухнедельного марафона по чтению не совсем обычных книг, Уилфрид сидел возле окна своей любимой комнаты и зачитывался записями одного труда, наткнувшись на большую главу про перемещение в пространстве. На улице стояла жара. Ничего не предвещало прохладной свежести летнего дождя. Немногочисленные машины, жужжа и сигналя, лениво проезжали по проезжей части. Редкие прохожие беззаботно гуляли по улице, покупали себе прохладительные напитки или мороженое у продавцов на улице. С веселыми криками, не обращая внимания на зной, сверстники Уилфрида катались на самокатах, велосипедах и играли в разные игры.
На тротуаре главной улицы, куда выходили окна дома Батлеров, появилась фигура Барри Макдауэлла. Уилфрид был поглощен чтением, поэтому не заметил парня, который надрывался под окном, выкрикивая разные обидные слова в адрес мальчика. Все попытки обратить на себя внимание оказались тщетными. Барри, в силу возраста, а может быть в силу своих интеллектуальных способностей, не отдавал себе отчета, почему он так ненавидит Уилфрида и испытывает удовольствие, причиняя боль окружающим, как физическую, так и моральную. Макдауэлл решил пойти другим путем, раз не может докричаться. Не найдя на тротуаре ничего, что могло бы сгодиться для метания, Барри достал из пакета упаковку недавно купленных яиц. Ничего страшного, если мать не досчитается парочки. Они могли случайным образом разбиться, а Барри, как заботливый сын, решил их выкинуть по дороге, чтобы не запачкать все остальные продукты. Эта мысль ему показалась просто отличной.
Первое яйцо с глухим стуком ударилось о стену, немного не долетев до окна надстройки-башенки. Барри часто бывал со своей бандой на старой заброшенной фабрике недалеко от города, где практиковался в выбивании стекол, а их было немало в том месте, поэтому показывал отличные результаты в метании предметов. Второе яйцо угодило Уилфриду прямо в голову, свалив его со стула на пол. В ушах зазвенело. Место удара горело, будто ошпаренное кипятком. Голова начала гудеть и слегка побаливать. Жидкость начала сочиться с места удара. Уилфрид подумал, что у него пробита голова, но пальцы почувствовали склизкую и прохладную жидкость, а глаза подсказали, что это не кровь, а яйцо. Недоумение и страх начинали сменяться гневом, который он редко испытывал. Мальчик поднялся, стряхивая с головы остатки яйца, и выглянул в окно: заливаясь от смеха и тыкая пальцев в сторону Уилфрида, на тротуаре возле дома стоял Барри Макдауэлл.
– Ты что такое творишь? – выкрикнул Уилфрид, но ответа не последовало. Барри все так же надрывался от смеха, сгибаясь пополам. – Эй! Оглох что ли? Зачем ты это сделал?
Барри, не в силах остановиться, продолжал хохотать. Гнев Уилфрида нарастал с большей силой, разливаясь огнем в груди. Он не отличался смелостью и старался избегать стычек с хулиганами, особенно с Макдауэллом, но в этот раз он решил не отступать. Стены его крепости, словно стены великой Трои, были не преступны. Уилфрид отошел от окна, скрывшись в полумраке комнаты, но через несколько секунд вновь выглянул на улицу, в надежде, что Барри все еще там. Макдауэлл, согнувшись и уперев руки в колени, стоял на том же месте и глубоко втягивал носом воздух, пытаясь отдышаться от приступа смеха. Первый снаряд, направляемый злобой и желанием отомстить, попал хулигану прямо по пояснице. Барри выпрямился и с недоумением посмотрел назад. Мимо его взгляда, будто в замедленном действии, пролетел обломок, чем-то напоминающий небольшую голову каменной статуэтки. С ходу было трудно разобрать. Улыбка сменилась непониманием. Он повернул голову в сторону дома Батлеров и тот час же ему в лоб прилетел очередной снаряд. Слезы сами собой брызнули из глаз. Макдауэлл издал крик. Непонимание мгновенно сменила боль. Зубы стиснулись. Гнев ядовитой жидкостью начал растекаться по венам, когда до его слуха донесся тонкий мальчишеский смех. Барри поднял мокрые от слез глаза и злобно посмотрел в сторону дома, одновременно уклоняясь от очередного снаряда. Началась яростная перестрелка каменными обломками. Предательские слезы мешали Макдауэллу тщательно прицелиться, поэтому несколько снарядов попали в большое окно второго этажа дома, разбив стекло обеих рам. Звуки падающих осколков не остановили мальчишек, а наоборот раззадорили. Уилфрид отвернулся, чтобы взять последний снаряд со стола. Через секунду правый висок начало жечь и щипать. Мальчик покачнулся и ухватился за подоконник. Кровь большими каплями начала стекать на руки. Помутившимся взглядом Уилфрид посмотрел вниз на своего противника: небольшая фигура с взъерошенными волосами, слегка потрепанной одежде и с заляпанным кровью лицом продолжала упорно метать снаряды, но уже не так яростно и метко.
– Макдауэлл, ты первый начал! – хриплым голосом прокричал Уилфрид.
– И что? Ты, кусок дерьма, – тяжело дыша, ответил Барри, – что это была за хрень в тот раз в переулке? Что за фокусы такие?
Уифрид молчал, потому что не знал, что ответить.
– Оглох что ли? Я тебе обещаю, в следующий раз твои фокусы тебя не спасут. Я доберусь до тебя. Тебе придется ответить за это, – он указал на разбитый лоб, из которого сочилась алая жидкость.
– А тебе придется ответить за это, – перебил его Уилфрид, чувствуя, как первоначальный страх перед этим наглым и дерзким хамом полностью исчез, дав место ненависти, – и разбитые в доме окна.
– Ах ты гаденыш мелкий! Что, пойдешь к моим родителям и будешь жаловаться, как девчонка? На большее ты ведь не способен, гондон.
– Ты первый начал.
– Ты первый начал, – передразнил Макдауэлл. Гнев все сильнее нарастал в нем. Слова сами собой неконтролируемым потоком вырывались из его рта. – Решил спрятаться за юбку своего мамаши-дворецкого? Может быть, из-за этого твои родители решили тебя бросить? Ты соплежуй, нытик и девчонка. Надоел им на столько, что они не могли больше находиться с тобой на одной планете. Настолько ты их бесил…
– ПРЕКРАТИ-И! – закричал Уилфрид с такой силой, что у него заложило уши, а дом, казалось, затрясся, словно от землетрясения.
В висках начало неистово пульсировать. В ушах зазвенело, а через секунду все затихло, словно Уилфрид очутился в звуконепроницаемом колодце. Жар начал наполнять все тело. Во рту появился железный вкус крови. Голова закружилась. Зрачки закатились под веки. Зубы сжались с неистовой силой. Из горла начало вырываться хриплое бормотание. Голос его сломался. Уилфрид впал в беспамятство и начал неистово возить пальцами по подоконнику, куда продолжала капать его кровь. Еще секунда и мальчик упал на пол без сознания.

Глава 3
Уилфрид медленно приоткрыл веки. Он не помнил, как оказался в своей комнате, и что до этого происходило. Какой-то странный сон смутно вертелся неясными обрывками в его голове. Мальчик пролежал в кровати еще какое-то время, пытаясь извлечь из лабиринтов своей памяти еще хоть что-то о прошлом дне. Через некоторое время в комнату вошел Роберт.
– Вы наконец-то проснулись, господин Уилфрид! С добрым утром! – радостно воскликнул дворецкий и поспешил к кровати.
– С добрым, – заспанным голосом ответил мальчик. – Что произошло? Как я сюда попал?
– Вас не было к ужину, и я решил пойти поискать вас, сэр, но нигде не нашел, – начал роберт, присаживаясь на край кровати. – Тогда я вспомнил, где вы обычно любите запираться и не ошибся. Я нашел вас лежащим на полу в лужи собственной крови без сознания и с рассеченным лбом.
Голова действительно побаливала, а кожа на лбу пульсировала и слегка горела. Уилфрид дотронулся до него: часть головы была обмотана бинтом, который мальчик даже не почувствовал спросонок. И тут он начал что-то припоминать более подробно: Барри Макдауэлл; перестрелка обломками одной из его статуэтки, от которой он все равно хотел избавиться; кровь; символы; бессвязное бормотание знакомого голоса, который слабыми отголосками звенел сейчас в голове.
– Доктор Грин сказал, чтобы вызвали его для очередного осмотра, как только вы придете в сознание, а повязку не трогать.
– Приду в сознание?
– Да, сэр. Доктор сказал, что у вас легкое сотрясение и что вы должны быстро поправиться, но проспали два дня, не приходя в сознание. Я начал сильно переживать за вас, старался не отходить ни на минуту, но нужно было уладить кое-какие дела.
– Два дня?! – вопрошающе воскликнул Уилфрид, вытаращив на дворецкого глаза. Так долго он еще никогда не спал.
– Боюсь, что это так, – все с тем же спокойствием ответил Роберт. – Как вы себя сейчас чувствуете?
– Хорошо, только голова слегка побаливает и есть очень хочется.
– Тогда я пойду и приготовлю вам завтрак, сэр. Через пятнадцать минут все будет готово, но вы спускайтесь, как будите готовы. Если потребуется, я могу принести вам завтрак сюда?
– Нет, все хорошо, правда, – слегка улыбнулся Уилфрид, тронутый заботой своего друга. – Я скоро спущусь. Спасибо, Роберт.
Встав с кровати, дворецкий коротко кивнул, улыбнулся и вышел из комнаты, закрыв за собой большие двустворчатые двери.
Через двадцать минут, шаркая ногами, в столовую вошел Уилфрид и тяжело плюхнулся на свое место за большим обеденным столом. В животе заурчало. Запах еды сводил с ума. Несколько дней сна давали о себе знать. Уилфрид набросился на поджаренный до хрустящей корочки тост, намазал его большим слоем арахисового масла, которое так сильно любил, и отправил в рот. Первый ломтик хлеба исчез за считанные секунды. Роберт, улыбаясь, подошел к столу, поставил металлический поднос и снял крышку-купол с блюда: на тарелке лежала яичница из трех яиц и четыре больших ломтика поджаренного бекона, от которых тонкой струйкой поднимался пар. Запах одурманивал. Уилфрид руками схватил первый ломтик и целиком отправил его в рот.
Мальчик довольно быстро расправился с содержимым тарелки и попросил добавки у Роберта, который сидел рядом, пил кофе и читал газету. Смотря на здоровый аппетит Уилфрида, который уже принялся намазывать второй тост арахисовым маслом, дворецкий улыбнулся и пошел на кухню, чтобы приготовить еще яичницы с беконом, напевая по пути какую-то веселую мелодию.
Немного утолив свой зверский аппетит, Уилфрид наконец-то мог наслаждаться вкусом тоста с арахисом, как его внимание привлек заголовок на свежей газете, которую недавно читал Роберт: «Ужасное убийство подростка на одной из главных улиц города». На черно-белом снимке рядом с текстом он узнал улицу и угол своего дома. Взяв в зубы недоеденный кусок хлеба, мальчик поспешил взять в руки газету и открыть ее на той странице, где была напечатана новость. Уилфрид бегло просматривал первую колонку, и взгляд его наткнулся на знакомое имя:
«…Это ужасное происшествие произошло несколько дней назад. Несовершеннолетнего подростка по имени Барри Макдауэлл нашли мертвым, точнее то, что от него осталось. Части его тела были растащены по нескольким улицам неподалеку от Мэйн-стрит. С первого дня раскрытием этого преступления занимаются лучшие детективы нашего города совместно с руководящими работниками общественного порядка и работниками органов власти.
– Это происшествие волнует многих людей, особенно родителей. Эта история начинает обрастать разного рода слухами и предположениями, но не стоит верить всему, что вы слышите, – заявил детектив Роджерс. – Мы тщательным образом опрашиваем всех свидетелей, всех тех, кто проживает поблизости или проходил мимо в тот день. В скором времени мы разберемся с этим делом, выясним все подробности и найдем убийцу Барри Макдауэлла.
По словам нескольких очевидцев, они видели стаю собак, по-видимому, зараженных бешенством. Те же очевидцы утверждают, что эти животные были неестественно больших размеров, если сравнивать их с обычной бездомной собакой. Кто-то утверждает, что это были вовсе не собаки, а волки, которые могли забрести из леса неподалеку, поэтому сейчас невозможно определить точно, что это были за животные. Эксперты говорят, что дикие звери не могли зайти так далеко в город. Ведется расследование.
– Они появились, словно из воздуха, – рассказывает очевидец. – Складывалось странное ощущение того, что животных специально натравили на бедного мальчика. Я шел в магазин за продуктами, когда увидел этих зверюг: здоровенные, глаза белые и светятся…».
Уилфрид свернул газету, не в силах больше это читать. В этот самый момент раздался звонок в дверь. Роберт поспешил в парадную, вытирая руки о белый фартук, повязанный у него на поясе. Гостями оказались двое детективов, которые расследовали убийство Барри Макдауэлла. Судя по всему, они знали о конфликтных отношениях между Уилфридом и Барри, поскольку задавали много наводящих вопросов и с подозрением осматривали ту часть дома, где находились.
От долгого допроса у мальчика разболелась голова, и он почувствовал себя плохо. Детективы, поблагодарив за уделенное время, полученную информацию и чай, ушли, а Уилфрид пошел к себе в комнату, чтобы немного отдохнуть. Несмотря на легкую головную боль и на двухдневный сон, он почти сразу же заснул, как только его голова коснулась подушки.

Глава 4
Уилфрид открыл глаза. Спустился с кровати и направился туда, где обычно проводит все свое свободное время. Из открытого окна он увидел на улице Барри. Мальчик был жив и невредим. Он стоял на тротуаре и выкрикивал в адрес Уилфрида что-то обидное, раздражая все сильнее с каждым разом, как только открывал свой рот. Мальчик не слышал, что это были за слова, но знал, что они очень обидные. Красная пелена заволокла глаза. Уилфрид запрокинул голову назад. Зрачки закатились под веки. Теплая алая жидкость потекла из его лба. Окрасив пол в красный цвет, кровь начала течь вверх по стене, а затем и по потоку, опровергая все законы физики. Скапливаясь в одном месте, над мальчиком, она начала превращаться из большой капли в кокон. Еще мгновение и он начал распускаться, подобно бутону цветка. В его центре показалась огромная волчья морда. Она медленно выходила из кокона, все ближе и ближе приближаясь к лицу Уилфриду. Мальчик стоял на месте, не в силах пошевелиться. Несмотря на то, что его зрачки закатились, он все равно мог видеть все происходящее. Нос животного задергался, принюхиваясь к человеческому запаху. Большие глаза животного были без зрачков и наполнялись белым светом. Волк открыл огромную пасть, нависая над головой Уилфрида, готовый в любую секунду сомкнуть челюсти. Из темной пасти животного появились человеческие руки. Еще секунда и пальцы сомкнулись на горле мальчика. Через мгновение обе конечности исчезли в темной пасти волка, утащив за собой свою жертву, не издавшую ни единого звука.
Уилфрид, чувствуя легкость во всем теле, уже мчится на четырех лапах за своими собратьями через черный тоннель звезд и планет навстречу ослепительному белому мерцанию, манящему к себе. Яркий свет плавно сменяется естественным дневным освещением, когда Уилфрид в новом обличии выпрыгивает из темной бездны на главную улицу недалеко от своего дома. В ушах раздается знакомый голос, его голос. Непонятные слова складываются в мелодию, заставляющую тело подчиняться его воле. Красный символ мелькает перед глазами и врезается в память, словно яркое воспоминание, которое необходимо запомнить на всю жизнь, потому что оно еще сыграет свою роль в будущем. Уилфрид устремляется вперед. Он знает, зачем он здесь, знает, что за голос непрерывно звучит у него в голове и что это за символ.
В поле зрения появляется цель, к которой его послали, чтобы выполнить свое предназначение. Мгновение и слух улавливает посторонние звуки. Это крик. Душераздирающий вопль боли, молящий о помощи, молящий прекратить все это. Крик, который пронизывает все тело и заставляет чувствовать агонию. Кому? Ему? Нет, его жертве. Он упивается чувством своего превосходства над этим ничтожным куском мяса, чувствует его страх, боль и предсмертные муки. Он наслаждается вкусом теплой крови и откушенных частей тела.
Солнце продолжает ярко светить в небе, безучастно посылая свои горячие лучи на землю. Пролетающего над главной улицей ворона заинтересовала стая необычных собак, которые неслись по главной улице, которая оказалась безлюдной в этот час.
Любопытство ворона заставило его снизиться и подлететь ближе: пять огромных волков накинулись на мальчика, который мгновение назад что-то яростно кричал, направляя свой гнев в открытое окно дома на Мэйн-стрит. Они отрывали от него части и раскидывали вокруг. Мальчик кричал от боли, но они продолжали рвать его плоть на куски, пока тот не затих. Все это длилось меньше минуты. Когда вопль боли стих, очередная волна энергетического движения всколыхнула воздух, добравшись до ворона своими вибрациями. Черная птица резко взлетела с карниза, напуганная странными действиями. Неистово махая крыльями, ворон взлетал все выше и выше над городом.
Большие волки рассредоточились по улицам, оставляя на ходу кровавый след от человеческих останков, которые они держали в зубах. Ворона привлекали животные и их действие, поэтому он кружил над ними все это время, пока не потерял их из виду. Волки исчезли так же внезапно, как и появились, оставив странный алый рисунок, будто нарисованный исполинским пальцем между домами.
Уилфрид резко проснулся и открыл глаза. Солнце продолжало все так же ярко светить на улице. Он лежал в своей кровати. Вокруг было тихо и мирно. Он поднял вверх руки и посмотрел на них – они были человеческие. Губы мальчика тронула легкая ухмылка.