Дом призрака

Мы с Риком стояли перед домом старой карги-Кэрри, перебрасываясь ничего не значащими фразами и даже посмеиваясь. Каждый делал вид, что перед нами всего лишь очередная развалюха, которую надо как можно скорее снести, ведь её новому хозяину не терпелось построить здесь автомойку. Или что-нибудь в этом роде, слухи ходили разные…
Кэрри унаследовала дом от дальних родственников почти двадцать лет назад, когда те переехали на юг, к дочери, но почему-то не стали продавать «родовое гнездо», передав его двоюродной тётушке. Та, известная на весь город своим склочным характером пожилая леди, к счастью для соседей, перебираться в своё упавшее ей с небес наследство не пожелала, но и сбывать с рук не стала. Хотя желающих купить этот аппетитный клочок земли было предостаточно.
За прошедшие годы вредная старушка так ни разу здесь и не побывала, не позаботившись даже об охране «собственности», что было довольно странно, вызвав в городе множество сплетен и пересудов. В конце концов, общественное мнение вынесло свой вердикт ― с домом что-то нечисто, скорее всего ― дело в призраке, о котором хозяйка наверняка умалчивала.
Ну, а раз владелица здания на него внимания не обращала, за неё это сделали разного рода маргинальные личности. В первый же год из дома вынесли всё сколько-нибудь ценное, а потом соседи стали замечать, что по ночам в заброшенном саду кто-то шастает. Жалобы в полицию ничего не дали ― старая злыдня только наорала в ответ, что не желает, чтобы «всякие сволочи лезли в её дела, и она сама решит, как ей поступать с неожиданным наследством»…
Впрочем, кое-что она сделала ― обнесла здание высоким и, как справедливо считали горожане, уродливым забором. Больше того, расщедрилась на сигнализацию, толку от которой всё равно было мало, потому что к тому времени там кроме стен ничего не осталось.
Со временем к «дому с призраками» все потеряли интерес, кроме, разумеется, любопытных ребятишек, и потребовалось почти двадцать лет, чтобы в один прекрасный день престарелая Кэрри внезапно передумала, продав злосчастное «наследство», теперь больше напоминавшее декорации для фильма ужасов.
Новый хозяин обратился в строительную фирму, где я давно работал, и заключил договор о сносе здания. Рик должен был сделать это завтра, поэтому сегодня мы с ним и пришли сюда, чтобы обсудить предстоящий «фронт работ».
Смотреть там, в общем, было не на что, внутрь бывший одноклассник заходить наотрез отказался ― болван до чёртиков боялся привидений и на все уговоры заглянуть в дом не поддался:
― Сам иди, раз так положено, ты ― бригадир, а я ни за какие коврижки туда не сунусь. Вряд ли ты забыл, что здесь произошло прямо перед выпускными экзаменами… А если он всё ещё там?
Рик виновато вскинул на меня маленькие серые глаза в обрамлении светлых ресниц, хлопнул по плечу большой лапищей и, развернувшись, торопливо ушёл, крикнув на прощание:
― Завтра я с ним быстро разберусь, не переживай…
Затушив сигарету и немного поколебавшись, поплёлся к дому. Под ложечкой неприятно посасывало, и во рту горчило, но, уговорив себя, что чем быстрее «сделаю дело», тем скорее уберусь отсюда, поднялся на веранду. Давно прогнившие доски пола скрипели под ногами, и, боясь провалиться, я взялся за ручку двери.
Но, прежде чем войти внутрь, сам не знаю почему обернулся, чтобы посмотреть туда, где всё это случилось. Раньше на лужайке росли шикарные кусты роз. Летом их нежный аромат восхитительным облаком окружал дом, мама Дина и Пита заслуженно гордилась своим цветником. Я часто проходил мимо, вдыхая это бесподобное благоухание и втайне завидуя своему приятелю, ведь под нашими окнами ничего кроме крапивы не росло. Родители вкалывали с утра до вечера ― им было не до цветов…
Но теперь от кустов не осталось и следа, а когда-то ровный газон напоминал заросшие сорняками задворки давно покинутого родительского дома. Поймав себя на мысли, что оттягиваю момент, когда нога снова переступит этот порог, я разозлился, решительно повернув ручку ― дверной замок в очередной раз был сломан…
Меня встретили полумрак и характерный запах нежилого помещения ― смесь пыли, вони засохших объедков и другого мусора, оставленных незваными гостями, с ароматами несомненного кошачьего присутствия. Под ногами хрустели осколки стекла, перекатывались пустые банки из-под пива, а сквозняк, видимо, «зачитавшись», шуршал листами старых пожелтевших газет, поигрывая пластинами разорванных жалюзи…
Ничего особенного в этом не было, только вот на душе стало грустно и слишком тоскливо, ведь я помнил это место совсем другим. Словно и не промелькнуло двадцать лет, а всё случилось только вчера…
Внезапно в комнате резко похолодало, к тому же, на дом словно набросили гигантское покрывало, и пробивавшийся через щели в жалюзи солнечный свет погас ― теперь меня окружал не лёгкий, напоминавший тёплые летние сумерки полумрак, а настоящая полуночная тьма. Мгновенно вспотев, трясущейся рукой, пусть и не с первого раза, но всё же достал из кармана мобильный и, включив фонарик, осветил комнату, зачем-то спросив севшим как после ангины голосом:
― Кто здесь?
Луч света промчался по пустым стенам с ободранными, свисавшими клочьями обоями, скользнув по покрытому толстым слоем паутины потолку и грязному полу. Кроме меня здесь никого не было, и потому неудивительно, что идиотский вопрос остался без ответа…
Я поторопился облегчённо выдохнуть, попятившись в сторону закрытой двери, но, к своему изумлению, оказался у окна рядом с чудом сохранившимся старомодным комодом. Недолго думая, прижался к нему спиной, продолжая освещать фонариком пространство перед собой. От внезапно раздавшегося насмешливого голоса я охнул, прижав руку к взбесившемуся испуганному сердцу и чувствуя, как узкая рубашка прилипает к спине, а натянувшаяся ткань больно врезается в мокрые подмышки:
― Хватит прятаться, Дени, я тебя нашёл… Вылезай, тут нечего бояться. В этой комнате нет никого, страшнее меня. Во всяком случае, для тебя, ― знакомый голос засмеялся тихо и неприятно, совсем как тогда, двадцать лет назад, даже не подозревая, насколько он прав….
Я пришёл на вечеринку в честь дня рождения старшего брата долговязого Пита и от души потешался над другом, утащившим косуху симпатяги Дина, чтобы покрасоваться в ней перед новенькой девчонкой.
Все ребята, включая меня, были безответно в неё влюблены, но Эмили замечала только одного «счастливчика» ― сегодняшнего именинника, с которым Пит последнее время серьёзно не ладил. Вырядившись в любимую байкерскую куртку Дина, недотёпа мечтал о встрече с неприступной красоткой, при этом боясь попасться брату на глаза, и потому большую часть времени мы с ним тусовались вне дома.
На этот раз обычно стеснительный друг был настроен решительно и, стараясь выглядеть уверенным и взрослым, жевал бледными губами зажжённую сигарету, изображая из себя заправского курильщика.
Наступил тёплый летний вечер, и, как следует «заправившись» хорошо прожаренным на гриле мясом с печёными овощами, шумная компания гостей направилась в дом ― там именинник в тайне от родителей приготовил для них кое-что покрепче лимонада.
И только мы с Питом остались в саду, где я безуспешно пытался отговорить его от глупости ― признаться в своих чувствах самой популярной девчонке школы. Ведь шансов покорить сердце Эмили у него было гораздо меньше, чем у меня, не умевшего плавать, переплыть городской пруд.
Для храбрости он уже успел выпить спрятанной от отца маминой рябиновой настойки и потому, «раскрепостившись», не желал слушать никаких доводов, наезжая на меня и пуская в ход свои тяжёлые кулаки на длинных, словно жерди, руках. Устав уговаривать упрямца не позориться перед всеми, ведь задавака-новенькая ни за что не упустила бы шанс посмеяться над лузером, я легонько тряхнул его за воротник куртки, случайно порвав «такую красоту»…
Пит как с цепи сорвался ― понятно, ведь Дин ни за что не простил бы ему этой оплошности, с удовольствием преподав урок младшему брату. Я делал вид, что защищаюсь, молча ставя блоки и не отвечая на оскорбления разошедшегося приятеля, но когда его руки дотянулись до моей головы, вцепившись в волосы, машинально провёл свой коронный удар правой, отбросив склочного неудачника в темноту…
Он даже не выругался, заныв по своему обыкновению, и это чертовски пугало. Я бросился к распростёртому на идеальном газоне телу и замер в ужасе, глядя в широко открытые, удивлённые мёртвые глаза друга детства. Его короткостриженая белобрысая голова была в крови… Кто знает, как на этой ухоженной траве мог оказаться булыжник размером с его немаленький кулак, и, плохо соображая, я потянулся к нему, зажав проклятый камень в руке…
Рядом кто-то испуганно ахнул, и взвинченный женский голос произнёс свой приговор:
― Зачем ты это сделал, Дени? Вы же друзья…
Короче, мои дела были совсем плохи, и только отец, нанявший хорошего адвоката и потративший на него все наши сбережения, спас сына от неизбежного наказания. Ведь факт драки отрицать было невозможно ― на скуле Пита красовался поставленный «виновником» синяк…
Однако даже такой «профи» в своём деле не смог защитить «преступника» от презрения и ненависти одноклассников, так и не поверивших в несчастный случай. Нам пришлось переехать, а мне ― долго приходить в себя: почти полгода я не мог спокойно спать, снова и снова переживая этот кошмар…
Говорят, у каждого человека есть собственный монстр. Сейчас я встретил своего ― не изменившегося за двадцать лет, совсем ещё мальчишку с сердитыми, полными обиды светлыми глазами. Его пухлые губы дёргались, рука теребила почти оторванный воротник злополучной куртки:
― Сволочь ты, Дени! Знаешь же, что Дин и так не спустит пропажу косухи… так зачем потянул свои грабли, придурок, ― он вдруг всхлипнул, и меня затрясло от холода, а щёки пронзили тысячи ледяных иголок. Я с ужасом смотрел на побелевшие от инея руки, понимая, что не могу пошевелиться, но друг как ни в чём не бывало продолжил ныть, ― и как в таком виде показаться Эмили на глаза, да ещё с фингалом, а?
Он шмыгнул носом:
― Кстати, где тебя столько времени носило, совсем про меня забыл, что ли?
Было так холодно, что зуб на зуб не попадал, но голова вдруг заработала яснее, и, с трудом шевеля языком, я спросил того, у чьей могилы много лет назад рыдал в одиночестве, ведь на похороны «убийцу» не пустили:
― О чём ты, Пит? Какие ещё Эмили и Дин? Они давным-давно выросли и поженились. Правда, вскоре разбежались. Не знаю, где они сейчас… Посмотри внимательно, дружище ― разве не видишь, что и я изменился? С тех пор, как мы виделись последний раз, прошло двадцать лет…
Пит замолчал, удивлённо вглядываясь в моё лицо:
― Надо же… И в самом деле, ты выглядишь… э… как-то странно. Говоришь, двадцать лет? Как же так? Я что, тоже постарел?
Виновато опустил голову, не в силах смотреть в его по-детски доверчивые глаза:
― Ты навсегда остался молодым, Пит. В отличие от всех нас…
В этот момент мне показалось, что холод постепенно отступает ― я стряхнул мелкие капли воды с ладоней и, растирая ими замёрзшие щёки, наконец решился снова взглянуть на друга детства. Он стоял, закусив губу и опустив длинные руки вдоль тела, медленно перекатываясь с пятки на мысок, как обычно делал в минуты сильного волнения. Его растерянный шёпот ударил по нервам сильнее любого крика:
― Скажи честно, я ― умер, да, Ден?
С трудом выдохнул:
― Да… Несчастный случай ― когда мы поругались, клянусь, Пит, я не хотел ― нечаянно толкнул, и ты ударился головой о камень…
Он кивнул, задумчиво оглядываясь по сторонам:
― Вот оно что… Прости, сегодня… то есть, тогда я вёл себя как последний осёл. Думал, ты разозлился на меня за «наезд» и запер в сарае, чтобы «очухался». Всё ждал, когда же придёшь, долго ждал… Но вместо тебя тут шныряли какие-то подозрительные типы. Пришлось их немного припугнуть ― было весело… ― он застенчиво улыбнулся, и от этого я чуть не заплакал.
Пит знакомым жестом почесал стриженый затылок, вдруг засмеявшись:
― Выходит, я ― призрак? Ничего себе… Скажи, круто, да?
Я ухмыльнулся сквозь прорвавшие «защиту» непослушные слёзы:
― Ну что за придурок ― некоторых даже смерть не меняет…
Он попытался по привычке шутливо ткнуть друга кулаком в плечо, но рука прошла сквозь меня, что вызвало у него новую волну восхищения:
― Видел? Прикольно… Ха, а ты так не можешь, болван… ― он немного помолчал, добавив уже совсем другим тоном, ― ну что, успокоился?
Теперь его голос звучал грустно, и, заглянув в эти добрые глаза, я прочитал в них сочувствие и… прощение:
― Нелегко тебе пришлось, да, Дени? Бедняга… Понимаю, всё из-за такого дурака. Но ты держись, не сдавайся, пожалуйста…
И тут меня словно прорвало: я выложил всё, что столько лет держал в себе и пережил за эти годы: как сожалею о случившемся, как сильно соскучился по его глупым шуткам, заразительному смеху и неукротимой фантазии. Как стоящему сейчас перед ним взрослому человеку до сих пор не хватает несносного и любимого друга детства…
Я выдохся и замолчал, уже не пряча льющихся по щекам слёз. И эта наконец выплеснувшаяся в мир, столько лет отравлявшая душу боль ― ушла, подарив сердцу такой долгожданный покой и утешение…
Пит или то, что когда-то было моим другом, внимательно выслушал эту исповедь и, подмигнув на прощание, помахал рукой, растворяясь в быстро светлеющем воздухе. Я растерянно оглядывался по сторонам, чувствуя, как только что замерзавшее тело сгорает в невидимом огне, а в груди становится нестерпимо больно. И хоть сердце отчаянно билось, из последних сил разгоняя кровь, хрипящим лёгким не хватало воздуха…
Дверь распахнулась настежь, впуская в помещение все краски заката и прохладу ясного летнего вечера. Ворвавшийся вместе с ними в комнату Рик, ни о чём не спрашивая, закинув руку невольного «медиума» себе на шею, вытащил полуживого напарника на улицу подальше от странного дома.
Сидя под деревом и прихлёбывая чай из подсунутого приятелем термоса, я терпеливо слушал покаянные вопли Рика, проклинавшего себя за то, что оставил меня один на один с «чёртовым домом старухи Кэрри»:
― Прости, Ден… надо было пойти вместе с тобой. Знал же, идиот, о проблемах с сердцем, но струсил, скотина… Ждал, ждал ― три часа прошло, а тебя всё не было, вот и не выдержал ― рванул на выручку. Как ты, друг?
Я усмехнулся:
― А как выгляжу?
Заботливый помощник покачал головой:
― Как-как… Словно призрака увидел ― бледный, а горишь, будто пришёл с мороза. Ты пей чай, пей ― он на лечебных травах ― успокаивает и сердцу помогает. А за дом не беспокойся ― к чертям завтра снесу эту развалюху, и камня не останется. Кстати, ты там ничего «особенного» не видел?
Не спеша закрутил крышку, возвращая китайский термос с красным драконом взволнованному Рику, нетерпеливо пожиравшему меня глазами в надежде услышать невероятную историю из первых уст:
― Спасибо за помощь, Рик. Особенное, говоришь? Да что там может быть необычного? Дом как дом. Просто нахлынули воспоминания, вот сердечко и дёрнулось… Ладно тебе, не смотри так разочарованно ― неужели, серьёзно веришь во всю эту чепуху? Брось, какие ещё призраки? Поехали лучше в наш любимый дайнер (1), так хочется жареной острой курочки…
— 1. Закусочная (Амер.)