"Змейка"

То были времена древние. Никто еще не знал пороха. Где-то в Европе расширялась империя латыни. Везде правило язычество или первые божественные пантеоны Евразия была заселена маленькими кочевными племенами которые только-только начали формироваться в разрозненные поселения. В такое время была и рождена эта история.

Зима, как и осень, оказались сложными. Холода настали слишком рано. Целые деревни остались без урожая, а то что удавалось спасти, едва хватало чтобы пережить хотя бы месяц. Фермерам пришлось отложить плуги в сторону, взять в руки лук и стрелы. Судьбы семей фермеров теперь зависели от добычи.

Сначала охоту восприняли как данность. Но уже спустя неделю охотники вошли во вкус. Уходя утром, приходя вечером, в общину приносили как минимум пару тройку оленей или волков, в изобилии заселивших заснеженные холмы. Особо умелые приносили не только мясо, но и ценную шкуру ласок и харьков, радующую жен, греющие тела детей и души купцов, уже знающих в каком племени и у какого народа их можно было бы обменять.

Ашхабай из племени близ безрыбного ручейка, разделяющей небольшой горный лес от необъятных холмов явно не был хорошим охотником. Дело было не в лени или неумелости, просто есть вещи которые определённым людям не даны. Ашхабай был молод, сложен телом, с длинными чёрными волосами и острым взглядом пробирающемся сквозь узкий разрез глаз. Но самое главное, он был талантливым фермером способным вырастить богатый урожай даже среди горных камней, но охота была настоящим проклятьем для него. Будто сами высшие духи были против него. То лошадь подвернет ногу, то добыча вообще не попадается, а недавно он пустил стрелу в оленя, и тут же подул столь сильный ветер, что стрела прилетела едва ли не к ногам Ашхабая. Благо он был доброй души человеком, и помнящие его доброту, делились с его семьей добытым мясом, спасая от голода.

Но вот с Ашхабаем однажды приключилась интересная история. Вновь взобравшись на лошадь, вновь надев теплую шапку с меховыми краями и зеленый балахон с вшитыми белыми хлопковыми нитями и воротником из такой же шерсти, как и на его шапке, вновь взяв лук и стрелы, он, по совету своего соседа, кузнеца Юлая, решил направится к далекому ручью, прозванным «Ялхан».

Недавно там видели целую стаю оленей. Ашхабай долго ходил вверх и вниз по устью. С утра до самого вечера, он искал, но… Ничего не нашел. Даже следов не было. В отчаянье, он решил остановится у ручейка, ибо здорово загонял своего коня.

— И снова ничего, — вздохнул Ашхабай, заговорив со своим конем. — Может речь шла о другом ручье?

Конь в ответ лишь фыркнул и вдруг отступил от воды. Причина была заметна сразу. По дну двигалась маленькая змея серебристого цвета и ярко-рубиновыми глазами. Ашхабай сразу заметил что двигалась она как-то… Не так. Он знал как двигаются змеи. Летом их всегда было в изобилии. Они всегда двигались осторожно, ласково, бесшумно, будто бы они не более чем мираж, иллюзия воздуха. Эта же змея двигалась очень грубо, угловато, билась об камни, и вдруг вообще выползла из воды и застыла.

Ашхабай осторожно подошёл к ней, аккуратно тыкнул наконечником стрелы. Она даже не шевельнулась, лишь смотрела на Ашхабая, смотрела прожигающе-красным, безжиненным взглядом.

— Хотя бы змею принесу, тоже мясо, — подумал Ашхабай и осторожно, но резко, ухватил ее за шею.

В руку Ашхабая тут же вонзился пронзительный холод, быстро окрасивший ладонь в ярко-розовый. От неожиданности, он выронил змею. Приземлившись, она и не дернулась.

— Замерзла змейка, — усмехнулся Ашхабай и вдруг замер. Он задумался. — Бесчестно это как то, смеятся над чужим страданием, да и мяса в ней немного. Нет, это не добыча. Добыча должна бвть подсрелена из лука, а подобрана полумертвой.

Он стоял. Минуту, две. Вдруг схватился за зеленый плащ своего балахона, подареного ему главой соседнего племени за богатый урожай, которым он с радостью поделился и осторожно окутав змею, поднял ее на руки.

— Но не бросать же беднягу, — сам себе сказал Ашхабай.

Он снова оседлал лошадь и направился обратно в деревню, уже темнело.

К ночи он добрался до своей юрты. Жены с детьми не было, Ашхабай сделал вывод, что они ушли в гости за мясом к Юлаю, ибо его сын был выдающимся охотником. Но тем было лучше. Он привязал коня снаружи и тут же развёл костер в юрте. Осторожно положил змею на мягкую подушку.

Тепло пламени быстро вернуло жизнь в глаза серебристой змейки. Еще больше жизни подарило ей глиняная миска с козьем молоком, к которому она тут же прильнула. Напившись молока, она подняла голову и уставилась на Ашхабая. Почему то он словно видел в ее глазах радость и благодарность.

— Не повезло тебе, да? — Сказал Ашхабай, сев напротив змеи. — Я тоже невезучий. Уже вторую неделю возвращаюсь без добычи. Может от нас обоих отвернулись высшие духи?

Змея тут же оглянулась, внимательно осматривая юрту. Она словно понимала каждое слово Ашхабая, и вдруг остановила свой взгляд на плуге, уже покрывшемся ржавыми пятнами. Она снова взглянула на Ашхабая.

— Мой плуг, — радостно сказал Ашхабай. — Я бы многое отдал за то, чтобы бросить этот мерзкий лук со стрелами и вновь вспахать землю, снова засадить семена, снова выдирать сорняки, снова собрать прекраснейший урожай и снова прогонять твоих ползучих собратьев.

Замечтавшись, он не услышал шаги за юртой. Зато услышала змея и ссеркнув серебристой чешуйкой, метнулась под подушку. В юрту зашла молодая лицом и душой девушка, с серебряным ожерельем на лбу и в длинном, разукрашенным платье из льна, который Ашхабай сам собирал в диких полях. Это была его жена. Вслед за ней вбежали два ребенка, радостно обсуждая недавную игру в снегу.

— Снова без добычи? — тяжело вздохнула девушка.

— Снова, — вдруг вырвался из своих мечтаний Ашхабай.

— Я взяла немного оленины, подожди, сейчас поставлю котел, сварю нам похлебки.

Она сразу подошла к краю юрты, взяла оттуда уже подготовленный котелок с водой, подвесила его над огнем, принялась готовить. Она говорила с Ашхабаем, но эти разговоры Ашхабай знал наперед. Из-за дня в день темы разговора повторялись. Охота, скоро весна, соседская жена поделилась сплетнями, ребенок ушибся, молитва духам, заверение жены что завтра обязательно охота будет удачной. Змея тем временем осторожно выползла из юрты и обернувшись в последний раз, уползла в ночную тьму.

На утро Ашхабай вновь взял лук, вновь сел на лошадь, не зная куда податься, он вновь направился к ручью. Случилось так, что по дороге он увидал куст с ягодами, известными своей сладостью. Желая порадовать детей вкусностями, он оставил коня и шагнул в ягодные заросли. Набрав небольшую бурку, он вернулся к коню и застыл в удивлении. У лошади лежала туша оленя, убитого совершенно недавно.

Он осмотрел тело, так и не понял чем его убили, ведь не увидел ни разреза от ножа, ни раны от стрелы, даже не было следов когтей или зубов. Лишь заметил Ашхабай небольшую странность. Из глаз, рта и ноздрей животного текли ручейки крови.

Он утащил добычу в деревню. Рассказал всем знакомым о своей находке. Ашхабай был известен своей скромностью, никто ему не поверил, посчитав будто он просто не хочет бахвалиться перед остальными. Но вот опытные охотники ему часчтино поверили. Они не смогли определить что за зверь погубил оленя. Местный травник так же проверил мясо на наличие ядов, предположив что олени наелись какой нибудь яовитой травы. Мясо оказалось чистым. Озадаченные мастера своего дела лишь молча разделали оленя и отдали мясо Ашхабаю, хотя и не хотели, и даже пытались отговорить Ашхабая, но он все же взял мясо. Все же мясники и охотники боялись что мясо может быть отравлено. На всякий случай трааник держал на голове свои микстуры и снадобья.

Оставшись озадаченным, он вернулся в юрту, где его уже ждала радостная жена и не менее радостные дети. В честь богатой добычи, жена наготовила множество мясных блюд, замесила теста и порадовала выпечкой. Пришли друзья и гости, ведомые слухом о том что «Ашхабай наконец стал охотником». Принесли кумыса и рисовой водки. Кумыс был местным, а вот водку заполучил знакомый купец от далекого каравана в обмен на оленьи шкуры, которых было в излишке. Смех, музыка и разговоры не покидали юрту очень долго.

К вечеру Ашхабай решил подышать свежим воздухом, вышел из юрты, прогулялся по улицам деревушки. В голову бил алкоголь, подкашивались ноги, язык жил своей жизнью, не прекращая тихо напевать различные песенки, взгляд размяк и поплыл.

— Поздравляю с хорошей добычей, — вдруг услышал он безэмоциональный женский голос.

Ашхабай обернулся и увидел человека, подобных которому еще не встречал. Длинные серебристые волосы играли с лунным светом и даже будто ловили свет звезд. Пугающе большие, холодные рубиновые глаза прожигали душу. Худенькое, бледное, но высокое тельце было спрятано за необычным костюмом, чем-то средним между платьем и камзолом сшитым из черной ткани и змеинных серебряных чешуек. На голых руках виднелись багровые рисунки.

— Мы нигде не виделись? — удивился Ашхабай. — Я вроде вас не видел, но вы выглядите так знакомо.

— Я не местная, — сухо ответила девушка. — Прибыла гостем с далекого племени, можно обращаться ко мне на «ты». Нам уже довелось встретится. Даже, смею сказать, ты оказал мне неоценимую услугу.

— Неоценимую услугу? Что же я успел сделать для тебя?

— Сейчас я не скажу, — она отвела взгляд. — По твоим глазам вижу, ты вряд ли поверишь, даже если сам все увидишь. Позже ты все поймёшь. Мы увидимся завтра.

Она легким шагом развернулась, и направилась куда-то вдаль, лишь обранив несколько слов.

— Молоко было вкусным, спасибо.

Так Ашхабай и остался стоять в недоумении. Когда же вернулся в юрту, празднование уже подходило к концу.

На утро он снова отправился на охоту. Отправился все к тому же месту. У тропинки мимо леса, где оленя сгубила невиданная сила. Там он увидел свою новую добычу. Большой, с ветвистыми рогами, старый рогач.

Ашхабай положил стрелу на тетиву, натянул, пустил. Промах. Стрела угодила в дерево. Добыча тут же пустилась в бегство, в дебри леса. Он пустился вслед, оставив коня у дороги, хоть и понимал что не сможет догнать даже старого жителя лесов.

К полудню он вернулся из леса. Уставший, с опущенным в землю взглядом, весь в ссадинах, в изодранном, мокром одеянии. Олень так и не был пойман. Не хотел он возвращаться с пустыми руками, но был вынужден. В лесах почему-то он не встретил ни ягод, ни птиц.

Вдруг, когда он поднял взгляд, то остановился в шагах пяти от коня… Девушка с серебристыми волосами и красными глазами стояла у коня, а рядом лежал убитый олень, с обтекшими кровью глазами.

— Не поймал? — безэмоционально спросила она.

— Пытался, — признался Ашхабай. — Если бы я не промахнулся…

— Ты не так держишь стрелу, — перебила она. — Сколько ты их выпустил?

— Десять

— Я оставила тебе оленя, завтра принесу еще одного.

— Мне? Это ты погубила его?

— Да, это благодарность за сделанное тобой добро. Но завтра приходи к ручью, хозяин лесов будет злится если я заберу у него слишком много.

Ашхабай посмотрел на оленя. Большой, молодой, такие очень резвые, не каждый опытный охотник мог бы их поймать.

— Я не могу его принять, — вдруг произнес он, удивив девушку.

— Почему же? — широко открыла она глаза. — Тебе не нужна еда?

— До весны ещё не скоро, не можешь же ты помогать мне всю зиму, я хочу сам научиться охоте!

— Я думала, тебе не нравится охота.

— Не нравится, — подтвердил Ашхабай и с призрением посмотрел на свой лук. — Но наступит следующая зима, как же я буду кормить свою семью?

— Я могу помогать тебе хоть до конца твоей жизни, — вдруг она уставилась на лук, помолчала, обдумала и продолжила. — Или я могу научить тебя охоте.

— Ты? — на лице Ашхабая промелькнула улыбка. — Что молодая девушка может знать об охоте?

— Дай мне лук.

Он послушно вручил ей лук и пару стрел. Девушка осмотрела его, повертела в тонкой руке, плавно положила руку вместе со стрелой на тетиву и, нацелившись в дерево, куда угадила стрела Ашхабая, отпустила тетиву. Ашхабай не поверил своим глазам когда увидел, как стрела девушки вонзилась прямо в его стрелу, разрезав пополам, а вслед влетела и еще одна.

— Теперь ты веришь? — она слегка ухмыльнулась, но все так же безэмоционально.

— Верю, — Ашхабай вдруг поклонился. — Я не знаю тебя, но, прошу, научи меня охоте.

— Возьми оленя, завтра приходи к ручью.

Ашхабай так и сделал. Он вернулся домой, продолжил подвести девушку до деревни, но та отказалась, оправдавшись «делами в лесу».

Утром она уже ждала его у воды.

Целый зимний месяц он приходил к реке. Учился держать лук, брать в руки стрелу, бесшумно бегать и даже заговаривать стрелу, что Ашхабай не очень понимал, но делал. К концу месяца она сделал то, чему радовался еще очень долго, он подстрелил волка. В одно утро он пришел к ручью, девушка как обычно ждала его, сидя на небольшом камне у воды. Ашхабай принес ей подарок. Браслет из резного серебра, украшенный красными камнями, скованный восточными ремесленниками. Он сел на соседний камень.

— Большое спасибо тебе, — сказал Ашхабай, вручив ей браслет. — Это меньшее что я могу для тебя сделать.

— Не важно что ты можешь для меня сделать, главное что я могу сделать, — сказала она, и легким движением руки бросила браслет в ручей. — Не надо украшений. Для меня они не имеют ценности.

— Могу я спросить тебя?

— Спрашивай.

— Как тебя зовут?

— Юкка. Скажи Ашхабай, хочешь знать почему я тебе помогаю?

— Я и так это знаю, — он улыбнулся. — Я узнал тебя. Ты та змейка которую я видел в этом самом ручье. Ты демон.

Девушка молчала, лишь смотрела на Ашхабая, впервые она не знала, что сказать.

— Раз знал что я демон, почему все равно ходишь ко мне? Почему говоришь со мной? Улыбаешься, не попытался убить? Ведь я нечестивый дух. Порождение зла.

— Ты же не сделала ничего плохого, зачем мне губить тебя?

Она снова замолчала, молчала долго. Ашхабай тоже не знал что сказать. Они сидели молча до самого полудня.

— Ашхабай, — внезапно начала она. — Каждый демон за что-то ответственен, ты знаешь что я за демон?

— Демон ручья? — предположил он.

Девушка отрицательно покачала головой.

— Я просто живу здесь. Подальше от людей. Я демон того, чего боятся многие люди, я демон правды. Я могу укрывать, но не могу лгать. В этом мы похожи. За месяц ты ни разу не солгал, все твои слова и чувства искренние.

— Люди боятся правды? Почему же?

— Боятся признать свои ошибки, свою слабость, мало кому приятно смотреть в собственную душу. Я хочу открыть тебе одну правду. Тебя скоро настигнет страшная беда, она настигает всех хороших людей. Уйди из своей деревни. Уйди далеко.

— Уйти из деревни? — вскочил Ашхабай. — Зачем? Что произойдёт?

— Я не знаю, но знаю что будет беда. Беда что накроет всю твою деревню уже завтра.

— Значит нужно помочь! Там мои дети, моя жена, мои друзья!

— Им не помочь, — Юкка отвела взгляд. — Это невозможно. Просто послушай меня, уйди как можно дальше.

— Нет! — Ашхабай тут же схватил лук и стрелы, запрыгнул на коня и сказал. — Я помогу им, даже если это будет стоить мне жизни!

Юкка ничего не ответила, лишь молча проводила Ашхабая взглядом, когда он галопом спустился по холмам.

Прискакав в деревню, его уже ждали. Целая деревня собралась около его юрты. Его жена горько плакала, соседи спешили ее успокоить. Особенно усердно ее успокаивал Юлай, прижав к себе.

— Жена, я вернулся, что произошло? Дети. Где они? Они в порядке?

— Вернулся подонок! — вдруг крикнул Юлай.

— Юлай, зачем ты так кричишь?

— Зачем я так кричу!? — взорвался он и схватился за рукоять ятагана, купленного у купца. — Ты изменил своей красавице жене, и с кем? С демоном! Травник видел как ты каждый день ходил к загадочной девушке у реки. Проводил с ней весь день и возвращался назад, будто и не было ничего!

— Юлай! — поспешил ответить Ашхабай. — Я не предавал своей жены. Юкка учила меня охоте, помогала мне, если бы не она, я бы не научился приносить домой мяса.

— Послушайте только его, — хмыкнул он. — Вяжите его братья! На суд его! На суд!

Ашхабай не успел проронить и слова как его тут же окружили, сбросили с лошади и связали толстой веревкой. Многие как бы «случайно» еще и добавили ему несколько синяков. К ночи они лежал в деревенской тюрьме. В глубокой земляной яме, побитый, связанный и униженный. Не успели его даже сбросить в яму, как сразу же было решено на рассвете привязать Ашхабая к столбу и расстрелять из лука. Ему дали одну ночь, дабы вознести молитву высшим духам.

Он лежал, сьедаемый отчаяньем. Бывало, что он шмыгал и плакал, но его тут же посыпали угрозами стражники, стоявшие у края ямы. Ему было вдвойне больнее от того, что оскорбляли его те, кого она знал, те, кого он еще утром считал друзьями.

Вдруг на дно ямы упало копье одного из стражников, вслед за ним и сам стражник. На его шее красовался укус. Ашхабай уже было подумал, что они мертвы, но громкий храп упавшего успокоил юнца. Они просто спали.

В яму осторожно спустилась серебряная змея. На его глазах рептилия обрела человеческую форму. Глаза из змеиных, превратились в человеческие, но все такие же красные. Часть чешуек собрались в уже знакомую одежду из которой вынырнули руки и ноги. Другая часть обратилась в волосы. В глазах демона читалась печаль.

— Беда все же настала, — сказала она, но не безжизненно как обычно, а с явной тоской. — И она накрыла всю деревню. Почему ты не послушал меня?

— Я… — тяжело простонал он, ему здорово прилетело по горлу и груди, говорить было сложно — Я не знал что будет так.

— Это моя вина, — призналась Юкка и, склонившись над Ашхабаем, заключила его в объятьях. — Я видела этого травника, хотела убить его, но он умолял меня, я знала что он тебе друг, на хотела делать тебе больно. Он задавал много вопросов, я не могла лгать, но он совсем не так меня понял.

— Ты не виновата, — сказал он. На землю капнула слеза, затем еще одна.

— Ты злишься? Если бы ты меня тогда не спас, все было бы хорошо. Прошу тебя, кричи, злись, я могу развязать тебе руки, ударь меня если хочешь, убей, придуши прямо здесь.

— Я не злюсь, наоборот, я благодарен тебе.

Она удивлённо посмотрела в его уставшие, заплаканные глаза.

— Благодарен? За что?

— Ты показала мне правду.

— Да разве это правда за которую благодарят? Это отвратительное проклятье которому я тебя подвергла. — По щеке Юкки поползла красная капелька.

— Нет, вовсе нет. Не плач, прошу тебя.

— Как я могу не плакать? Тот кто вновь подарил мне чувства, тот кто мне доверял, из-за меня познал предательство и горе.

— Юкка, — вздохнул Ашхабай. — Завтра я погибну. Меня казнят как изменщика. Я не могу смотреть в их злые глаза. Пожалуйста, можешь дать яду который убавит мою боль? Я не хочу чувствовать как стрелы, вместе со злыми взорами пронзают мое тело.

— Нет! Как ты можешь меня о таком просить о таком?

— Я прошу о милосердии, о спасении.

— И я дам тебе это спасение! — воскликнула она. — Давай сбежим! Я помогу тебе, спасу от смерти как и ты меня. Я обращу тебя в демона-змею и нас никто никогда не найдёт.

— Я не могу сбежать, — признался он. — Они будут меня искать, будут искать тебя, подвергнут себя опасности и страху, да и не могу я бросить тех, с кем жил всю жизнь.

— И поэтому дашь им эту жизнь у тебя забрать? — вскипела она, на ее лице проскочил змеиный взгляд, белые чешуйки.

— Да, ведь побег… Это тоже ложь.

— Ашхабай… Почему ты так добр?

— А почему ты так добра?

— Я не знаю.

— И я тоже.

Юкка снова крепко обняла его. Обратилась в змею и поползла в ночную тьму.

— Юкка, — сказал он из последних сил.

Змея застыла, обратила к нему свой взгляд.

— Я умру, но не брошу ни тебя, ни свою деревню. Сожги мое тело, я обращусь ветром и буду хранить их и тебя.

Змея в ответ уронила красную слезинку на землю и скрылась в темноте.

На утро его вытащили из ямы, еще и обвинив в колдовстве из-за спавших стражников которые проснулись только через три дня. Как и было обещано. Его привязал за деревней к столбу и опытный охотник пустил ему стрелу прямо в сердце, хотя не планировал убивать его так быстро. В ночи Юкка заговорила стрелы охотника, дабы попадали они только в сердце. Все радовались смерти предателя. Лишь когда все ушли, к телу приползла змея, обливаясь слезами.

Когда один из охотников выезжал на охоту, он заметил что тело Ашхабая пропало. А следующей ночью в ближайшем лесу горело пламя, и как будто бы все вдруг услышали голос Ашхабая в ночном ветре.

После этого деревню настигло изобилие. Охотники всегда приносили мясо, а земля стала плодороднее. Болезни и беды избегали деревню стороной, а если они и были, то проходили легко и быстро.

Одним весенним вечером Юкка сидела у ручья, увидела как в воде что-то ярко блестит. Это был браслет. Она надела его на руку, он был как раз. Вдруг подул ветер и она вновь увидела Ашхабая, его силуэт сидел рядом с ней, и так же невинно, искренне улыбался. Юкка горько заплакала. С тех вода из ручья имела горький вкус и нагоняла на испивших из нее людей сильную тоску.

Больше никто не видел серебряную красноглазую змею. Лишь через двести лет появился слух что какой-то заплутавший в лесах охотник видел змею около неизвестных, кем-то вскопаных грядок, полных богатого урожая и змей.