Западня (Глава 1)

Шел конец XIX столетия. Весь мир в горячечном бреду поглощен изучением паранормального. В огромных количествах повсеместно разрастаются в начале негласно, а после уже в открытую клубы по проведению спиритических сеансов. Люди в погоне за неведомым лихорадочно скупают доски Уиджи. Также выходит в свет книга Мерри Шелли «Франкенштейн или Современный Прометей». В добавок ко всему расползаются слухи о таинственной книге безумного араба Абдулы Альхазреда «Некрономикон». Выстраивая фантастические предположения о содержании гримуара.Повергая умы и сознание людей в хаос.

Ноябрь: 25. 1918 года. Понедельник.

Мое имя — Антуан Барнет.
Эти записи представляют собой реконструкцию моих воспоминаний. Они могут показаться вам удивительными, но всё, о чём здесь говорится, — это чистая правда.

Вспоминая те невероятные события, которые произошли со мной, самому себе удивляюсь. Насколько я был молод и настолько же был самонадеян. Наивный студент Кембриджского университета, изучающий философию мироздания двадцати двух лет от роду. Истинный англичанин с глубоким чувством собственной значимости. Меня увлекало всё, что касалось сотворения мира в его изначальной точки. А также грань между добром и злом и где заканчивается одно и начинается другое. Будоражащие мысли о том, что наш мир не единственный, и тем более о том, что он может взаимодействовать с другими мирами, не соприкасаясь друг с другом.

Свои осенние каникулы я решился провести на юге Италии.А точнее мой выбор пал на живописный город Неаполь. В то время я был безмерно счастлив оттого, что самостоятелен и самодостаточен. Гуляя по набережной и любуясь красотами города, я вдыхал божественный воздух свободы. Прекраснейшая страна, которая открылась мне с её изумительной архитектурной красотой. И с таким же неисчислимым количеством древнейших построек.Волновала мои мысли и возносила к вершине своего предела. Ее загадочное течение жизни навсегда запомнится в моём сердце и душе. Я неустанно блуждал, любуясь красотами города. И вот однажды, в один из воскресных вечеров, когда ничего не предвещало беды. Блуждая без цельно среди знакомых домов. К своему удивлению, заметил, что нахожусь на совершенно не знакомой мне улице.Теперь, по прошествии длительного времени, я начинаю понимать. Что только волею рока мои ноги вывели меня к Нему.

Он стоял на отшибе, а если сказать точнее, за самой чертой города. Его душный фасад с тусклыми арочными слепыми глазами окнами создавали поистене гнетущее впечатление. Облицовка дома была давно облупившись, оголяя кирпичную кладку, что само по себе только добавляло ещё больший вид угрюмости здания.Старинная заброшенная вилла в викторианском стиле 17 века являлась собой двухэтажным домом с чердачной надстройкой. Выступающие по бокам застеклённые эркеры. С невысокими шпилями, венчающими его крышу. Заросший плющом, который змеился практически до самого чердака. Зелень листвы его трепетала под каждым дуновением ветра, что создавало удивительную видимость. Будто бы дом делает вздох. Обветшалые ступени, ведущие к порогу дома, крошились под каждым моим шагом. Его некогда белокаменные колонны пожелтели и потрескались у основания, зарастая тонким малахитовым слоем мха. От всего дома несло запахом, затхлой сыростью и плесени. Деревянные ставни окон были вырваны с петлями и валялись здесь же, неподалёку.

Неухоженные розовые кусты по обеим сторонам дома голыми ветками с мертвыми, истлевшими бутонами тянули ко мне свои острые чернеющие шипы- иглы, напоминая собой когти бешеной кошки. Как мне думается, поранься ими, и ты получишь хорошую порцию яда, накопившегося за сотни лет покинутости сада. А ранее — за проведение в этих застенках чудовищных по содержанию магических обрядов и жертвоприношений. Яд, который мгновенно попав в рану, просочится по венам, отравляя кровь и парализуя сознание. Вовлекая свою жертву в пучину крайне чудовищных по своему образу видений. Меня не преодолимо влекло коснуться злостных шипов, чтобы постичь тайну этих изувеченных и мёртвых завязей.

Трепеща от страха и стремления познать потаенные секреты этого мрачного мраморного обиталища, я перешагнул его границы, погружаясь в мысли и замыслы Дома. Заключая молчаливое пари с Домом. Пари, что пробуду в его стенах всю ночь. Взамен же получаю изысканные удовольствия страха и тайн, хранящиеся под его кровлей. Клоака ужаса и запустения приняли меня в объятия адского дома.

Войдя внутрь. Я восхитился тем, как прекрасен и в то же время устрашающе ужасно выглядел он. Пол, выложенный белыми потрескавшимися мраморными плитами.Немного вглубь холла, вверх поднималась двухсторонняя лестница с ржавыми железными перилами и потемневшими, треснутыми деревянными поручнями. Её ступени всё ещё покрывал старый, затертый, некогда красный, а поныне почерневший ковровый настил.

По правую руку находилась массивная дверь. Подозреваю, что она ведёт в подвал. По левую сторону имелся вход столовую или бальный зал. Большие арочные окна, как я уже говорил, были слепы в своем загрязнением. От них проходил кое — какой свет с улицы. Но основное освещение было подано от витражного купола.
Лучи заходящего солнца и остатки дневного света проникнув сквозь него. Переплетаясь между собой, превращались в мириады брильянтовых искр. Они переливались на всём и всюду, куда могли проникать. Ослепляя и заставляя восторгаться собой.

В этой торжествующий обстановке я ощущал себя никчёмной букашкой, которую вот-вот прихлопнут. Стараясь не дышать и двигаться как можно тише и незаметнее, я пересёк холл и. поднявшись по лестнице, повернул на право.

Всё время нахождения в доме меня настойчиво преследовал едкий запах гари. Он состоял из ароматов плавленого воска и удушливости сожжённых бумаг. К ним же примешивался землистый аромат сырого дерева. Горечь палёного волоса и сладость тлеющих трав. До сих пор изумляюсь своему обонянию. Но если разобраться, ароматы всплывали, сменяя друг друга. Накрывая, обволакивая и дурманя мысли. Они были не хуже ароматического табака, смешанного с о… м, который вдыхаешь через трубку кальяна. Кой можно было найти в любом из притонов. Затесавшиеся в порочных трущобах Лондона.

Гуляя в пустынных темнеющих коридорах дома, мне вдруг краем глаза улавливается некое движение. Как если бы, стараясь быть незамеченным, некто пытается проскользнуть мимо меня. Я каменею и в страхе всматриваюсь. И понимаю, что это всего лишь трепещущая паутина в мрачном закоулке каменной аллеи. Та создала только видимость нахождения некоего без телесного объекта.

Не успела моя душа оправиться от одного «призрака» как тут же себя проявляет другой признак, не менее ужасный, чем был ранее. Внезапно я услышал чей-то стон. По моей коже побежали мурашки. Внутри живота прошёл спазм. А стенания тем временем становились всё ближе, набирая силу голоса. Осознание, что кто-то или что-то стонет, приближаясь, повергло меня в дичайший ужас. В кротчайшее время к возгласам прибавился шорох и поскрипывание рассохшихся половиц.

От страха я не мог двигаться, пересиливая катонический ступор. Неимоверными силами мне удалось дотянуться рукой до обветшалой оконной портьеры. И буквально затолкнуть самого себя за пыльную бесцветную ткань. В ту же секунду мимо меня пронесся, воя, порыв ветра. Я понял это, когда, пересиливая сковавший меня ужас, выглянул из любопытства и не обнаружил ни одного признака сверхъестественного, а только бродячий ветер в пустых комнатах особняка. Он пронёсся, хлопая гобеленами и ставнями, висевшими на проржавевших петлях и честном слове. Выдохнув весь воздух из лёгких и вместе с ним леденящий кровь страх.
Я, ступая как можно тише, стал продвигаться вглубь дома.

Дойдя практически до конца коридора. До моего напряжённого слуха донеслось легкое настойчивое клацанье. Как будто бы кто-то постукивал длинным чернеющим ногтем или костяшкой пальца с истлевшей на ней плотью. По деревянному карнизу снаружи дома. Я бесшумно просочился в одну из комнат, откуда, по моим ощущениям, шёл звук. Этот звук усиливался, отдаваясь с каждым разом всё громче в моей голове и заполняясь звоном в ушах.

Помещение, в котором я находился, наводило чувство чрезвычайного уныния.Старинная мебель, которой была обставлена комната, пришла в полную негодность. Лаковое покрытие на ней потрескалось, как иссушенная кожа на трупах. Тканевая обшивка стен была в клочья изорвана и свесилась, как язык у дохлой псины. Цвет и рисунок занавесок, а также обивка дивана потеряли свою яркость и чистоту. Половицы паркета в некоторых местах пола отсутствовали, оголяя голый бетон, а порой и вовсе красуясь сквозными дырами. Лепнина, украшавшая некогда потолок, искрошилась и лежала тут же на полу белыми обломками.

Заходясь приступами кашля от запаха застоявшейся пыли. Оступаясь и оборачиваясь на каждом шагу, дрожащий от неизвестности, теряющейся в догадках, что ожидает меня у окна с той стороны. Подойдя к нему, я не мог заставить себя поднять взгляд на помутневший зеркальный квадрат.

А стук тем временем начинается уже у другого окна. На долю секунды мне становится легче оттого, что звук переместился. Но в тот же момент мне стало любопытно аж до зуда костей, кто этот неизвестный. Или, быть может, что это такое, что привлекает так навязчиво моё внимание. Я, переполненный щекочущим любопытством и гипнотическим ужасом, следую за источником стука. С трудом пересекая комнату, останавливаюсь напротив него.

Мои ощущения сравнимы с крысой, мечущейся в лабиринте. Что за монстр с воспалённым разумом, решивший поиграть со мной в эту поистени живодёрскую игру! Я поднимаю затуманенный взгляд, исполненный ужасом и вижу перед собой жуткую по размеру и содержанию чёрную ворону. Она не перестает стучать костяным клювом по дереву рамы. Смотря на меня своими красными угольками глаз. Встретившись со мной взглядом, она раскрывает свой зев, оглушительно каркая. Я вижу её длинный язык, похожий на дождевого червя. Он подрагивает, вибрируя. В следующий момент птица, выгибаясь, с шумом взмахнула и ударив гигантскими крыльями в окно, уносится прочь, вглубь старого семейного кладбища. Заросшего кустами шиповника и величественными каштанами.

Оно находится прямо здесь, за домом. Представляя собой с десяток могил с потрескавшейся землёй и покосившимися каменными крестами, поросшими мхом и массивными обелисками из черного обсидиана. Оно было всё испещрено каменными затертыми тропками, которые создали некий самопроизвольный лабиринт с проходами между могил и тупиками из зарослей кустарников с дико растущими цветами.Поодаль находится, возвышаясь серо-белого камня склеп. Своим гротеским видом оно не уступает по красоте и в то же время запущенности по отношению к вилле.

На улице тем временем начинают сгущаться сумерки. Заходящее солнце обагрило своим цветом стены и пол, создавая видимость нахождения в комнате, залитой кровью. И только темные сгустки мрака, таящиеся в углах, в шкафах да под кроватью, создают беспокойство от осознания, что за тобой отовсюду наблюдают злобные призрачные личности.

Мной остались не обследованными чердачная надстройка и мрачные коридоры подвала. Что из них исследовать первую очередь. Я стоял и размышлял и внезапно пришел к единому выводу, что мне просто необходимо спуститься в теснённые каменные подвалы и исследовать самое сердце этого чудовищного существа, которое маскируется под видом покинутой виллы.

На этом мой рассказ я прерываю. Так как даже сейчас воспоминания об этих приключениях забирают у меня много сил. Прошу вашего разрешения откланяться до следующего раза. Всего доброго. Ваш друг и покорный слуга Антуан Барнет.