"Все дороги ведут в Рим" (Глава 7)

Сидя на пассажирском сиденье, я смотрел в окно на бескрайние поля, мелькающие мимо. Мягкий свет заката заливал золотистыми оттенками зелёную траву, и я задумался о своей жизни. Всё казалось таким простым и гармоничным, словно природа знала свой путь и следовала ему без колебаний. А я? Я метался в поисках смысла, пытаясь понять, куда идти дальше. Поле напоминало мне о бескрайних возможностях, которые простирались передо мной, и я почувствовал лёгкость. Может быть, всё, что нужно, это остановиться, выдохнуть и позволить жизни направить меня туда, где я действительно должен быть.
Я рассматриваю поле, сидя в машине Марио, я немного радуюсь, мне стало как-то легче, что сегодня я уволился с работы. Проклятый директор не хотел выделить мне лишние выходные, чем взбесил меня и я уволился, и я не жалею об этом.

Уходя из офиса, я чувствовал себя так, словно сбросил тяжелый груз с плеч. Работа психолога, которую я когда-то считал своим призванием, превратилась в бесконечный источник стресса и разочарования. В последний день я не смог сдержать своих эмоций и разругался с директором, который, казалось, видел во мне лишь очередного сотрудника, а не человека с душой и мечтами.

Теперь, когда передо мной открылись новые возможности, я решил, что настало время изучить эти загадочные и увлекательные миры. Однако, несмотря на мое воодушевление, я понимал, что путь будет нелегким.

Когда Марио предложил отправиться в Рим на его старой машине, я сразу почувствовал, что это плохая идея. Но, как всегда, его энтузиазм был заразителен, и я, в конечном счете, поддался его уговором. С самого начала эта поездка была сомнительной, но теперь, сидя на жестком сиденье его потрепанного Fiat, я просто злюсь на себя за то, что согласился.
Машина скрипела и гремела на каждом километре. Мы едва выехали из родного города, а я уже мечтал о комфорте поезда. Марио, сидя за рулем, не выглядел ни капельки обеспокоенным. Он болтал без умолку, рассказывая какие-то анекдоты и истории из своей юности, пытаясь меня развеселить. Но я был слишком зол, чтобы улыбнуться.
— Марио, почему мы не могли просто поехать на поезде? Это было бы быстрее и удобнее! — возмущался Я, глядя на него с раздражением.

Он бросил на меня быстрый взгляд и пожал плечами. — Дэус, мы так редко выбираемся на такие приключения! Я думал, это будет весело.

Весело? Он думал, что это будет весело. Моя спина уже болела от жестких сидений, и мы даже не добрались до половины пути. Дорога впереди казалась бесконечной, и каждый час в этой машине становился пыткой. Я почувствовал, как раздражение постепенно перерастает в ярость.

— Ты понимаешь, что эта поездка может закончиться тем, что мы останемся где-то посреди дороги с поломанной машиной? Эта развалюха давно должна была отправиться на свалку. — я не мог сдержать своих эмоций.

Марио тихо вздохнул и на мгновение замолчал. Мы ехали в тишине, прерываемой только стуком колес по неровной дороге. Вдалеке начали маячить холмы, и я вспомнил, что это было одно из тех мест, которые мы посещали в детстве. Воспоминания нахлынули волной, и на мгновение я ощутил некую ностальгию. Но это быстро прошло, когда машина снова заскрипела, заставив меня выругаться про себя.

— Послушай, Дэус. — наконец заговорил Марио, — я понимаю, что ты злишься. Но иногда нужно отпустить контроль и просто наслаждаться моментом. Может, эта поездка научит нас чему-то новому, покажет что-то важное. Мы же друзья, в конце концов. Тебе ничего не снилось сегодня, сон?

— Нет мне сегодня ничего не снилось!

— Ну может тебе приснился сон про автокатастрофу сегодня??

— Нет! Мне не снился сон про автокатастрофу!!!

Я посмотрел на него и увидел в его глазах искренность. Несмотря на раздражение и усталость, я понял, что, возможно, он прав. Мы так долго не виделись, и это было наше время побыть вместе, вспомнить старое и, возможно, создать новые воспоминания.
Дорога в Рим оказалась длинной и трудной. Мы ругались и смеялись, спорили и молчали.
Мы остановились на трассе перед небольшой закусочной, и я, честно говоря, был раздражён. Старик Марио, какого-то черта захотел покушать, причём непременно лазанью. Он был убеждён, что в этом заведении она будет лучше, чем где-либо ещё. Я же был против остановок — хотел поскорее добраться до Рима. Но против Марио трудно спорить. И я тоже на самом деле проголодался.

Когда мы вошли в закусочную, нас встретила добродушная официантка. Она улыбнулась, словно знала нас всю жизнь, и сразу начала хвалить местную стряпню.

— Добро пожаловать! У нас самая вкусная лазанья в округе, вам повезло!" — весело заявила она, принимая наш заказ.

Марио уже сиял от предвкушения, а я лишь вздохнул и сел за ближайший свободный столик. Когда я огляделся, моё внимание привлекла фигура напротив. За столом сидел католический священник.

Он был в чёрной сутане с белым воротничком, подчёркивающим его принадлежность к церкви. На голове священника была небольшая чёрная ермолка, а глаза светились мудростью и спокойствием. Лицо его было слегка загорелым, с мягкими чертами, покрытое сетью мелких морщин, говорящих о годах, прожитых с глубокими размышлениями и молитвами. В руках он держал небольшую книгу, вероятно, молитвенник, и время от времени, отрываясь от чтения, деликатно улыбался проходящим мимо людям.

Его присутствие каким-то образом придавало этому месту особую атмосферу спокойствия и умиротворения. Я на мгновение задумался о том, что, может быть, не стоит так торопиться и гнаться за пунктами назначения, забывая наслаждаться моментами. Возможно, Марио был прав, настояв на этой остановке. Иногда важно просто остановиться, оглянуться вокруг и позволить жизни течь своим чередом.
Официантка принесла нашу лазанью, и её аромат моментально разбудил во мне аппетит. Марио, видя мою реакцию, улыбнулся. Мы начали есть, и я должен признать — лазанья действительно была превосходной. Вкус насыщенный, с богатым ароматом трав и специй, она напомнила мне о детстве и домашних ужинах.

Священник заметил мой взгляд и кивнул мне, приветливо улыбнувшись. Я кивнул в ответ, чувствуя, как внутри что-то меняется. Может быть, не стоит всегда торопиться. Иногда стоит остановиться, насладиться моментом и позволить себе немного отдыха и размышлений.
— Проклятый пес Ватикана! Не пялься на нас!
— Марио ты чего творишь?!
— Извините пожалуйста, у старика Деменция, не понимает что он говорит и кого видит, он болен, прошу простить нас. — Едва оправдался Я.
Сидя за столом, я наблюдал за Марио, который с видимым удовольствием поедал лазанью. Его глаза светились радостью, и каждое движение было наполнено неспешной уверенностью. Марио всегда умел наслаждаться простыми вещами, и сейчас он казался абсолютно счастливым.

Марио аккуратно отрезал кусочек лазаньи, поднося его к губам с той же осторожностью и вниманием, с какой кто-то мог бы обращаться с дорогим вином. Я видел, как он закрыл глаза, наслаждаясь вкусом, а затем быстро отправлял кусочек в рот. Его челюсти двигались ритмично и уверенно, словно это был какой-то ритуал, которому он следовал годами.

Я заметил, как на его лице появилась лёгкая улыбка. Он явно наслаждался каждой секундой. Лазанья быстро исчезала с тарелки, и я был поражён его скоростью. Казалось, только что была полная тарелка, а теперь там оставались лишь крошки и следы соуса.
Марио посмотрел на меня и подмигнул, протягивая руку к последнему кусочку лазаньи.
— Дэус, жизнь слишком коротка, чтобы не наслаждаться хорошей едой. Особенно такой лазаньей! — ответил он с довольным видом, отправляя в рот последний кусок.
Наблюдая за ним, я понял, что Марио всегда умел находить радость в простых вещах. Может быть, мне стоило учиться у него этому искусству. Ведь в конечном итоге, именно такие моменты делают нашу жизнь ярче и наполненнее.

После того как мы закончили есть, я поднял руку, чтобы позвать официантку и оплатить счёт. Она подошла с улыбкой, и я заметил, как её глаза сияли добротой. Марио всё ещё сиял от удовольствия, когда я выложил деньги и поблагодарил её за замечательную еду.

— Спасибо вам, господа. Приезжайте к нам ещё. — сказала она, забирая деньги и направляясь к кассе.

Мы встали и направились к выходу. Но вдруг что-то произошло. Марио остановился и резко повернулся к сидящему неподалёку священнику. Его лицо изменилось, и он с яростью выкрикнул: «Пёс Ватикана! Будь ты проклят! Вы исказили учение Иисуса!»
Время словно замедлилось. Священник поднял глаза, и в них отразилось удивление и обида. Люди в закусочной замерли, глядя на нас. Я почувствовал, как по моему телу прокатилась волна стыда. Марио всегда был прямолинейным человеком, но я не ожидал такого всплеска эмоций от него.

— Марио, прекрати! Что ты делаешь? — попытался я его урезонить, хватая его за руку и подтягивая к выходу.

Он лишь недовольно хмыкнул и, вырываясь, вышел на улицу. Я извинился перед священником, который всё ещё сидел с потрясённым выражением лица, и поспешил за Марио.

Когда мы вернулись к машине, я был в ярости. Марио сел на водительское сиденье, а я хлопнул дверью пассажирского места, стараясь унять своё раздражение.

— Марио, что это было? Почему ты оскорбил того священника? — спросил я, пытаясь не повышать голос.

Он завёл машину и, не глядя на меня, ответил: — Дэус, ты не понимаешь. Католики всё время вмешиваются в нашу жизнь, контролируют, осуждают. Я просто не мог сдержаться. Проклятые Католики они исказили. учение Иисуса Христа! Библию, столько раз опорочили, её переписывали, редактировали, удаляли или добавляли! Одним из наиболее загадочных вопросов для меня всегда была судьба Книги Еноха. Эта древняя книга, наполненная мистическими откровениями и пророчествами, была исключена из канона. Почему? Католическая церковь, обладая огромной властью, решила, что Книга Еноха не должна быть частью Священного Писания. Возможно, её содержание слишком явно противоречило официальной доктрине, подрывая авторитет и устои церкви. Или же, возможно, её мистические откровения могли пробудить у людей вопросы, на которые церковь не хотела отвечать. Также меня беспокоило отношение церкви к апокрифам — текстам, которые не вошли в каноническую Библию. Эти книги были объявлены ересью, подделкой, а те, кто осмеливался их читать или, что ещё хуже, распространять, подвергались жестоким преследованиям. Почему? Что такого опасного содержалось в этих текстах, что церковь была готова пойти на такие меры?

— Ты хочешь сказать что истинная цель церкви не только спасти души, но и удерживать власть над людьми? Ведь легче управлять теми, кто верит в установленный порядок и не задает лишних вопросов. Церковь создавала догмы, а всё, что им противоречило, было жестоко подавлено. Апокрифы, с их альтернативными версиями событий и учений, могли разрушить тот образ веры, который церковь строила веками.

— Эти мысли приводят меня к выводу, что религиозная история намного сложнее и многограннее, чем нам хотелось бы верить. Важно помнить, что вера это не только то, что написано в священных книгах. Вера это личное переживание, путь к истине, который каждый из нас должен пройти сам. И, возможно, в поисках этой истины стоит обращать внимание не только на канонические тексты, но и на те, которые были отвергнуты и объявлены ересью. В них может скрываться часть той великой истины, которую мы все так жаждем найти.

— Эту тему за апокрифы я в университете проходил, Библиотека Наг-Хаммади, найденная в Египте в 1945 году, открыла перед исследователями и широкой общественностью богатство древних текстов, известных как апокрифы. Эти рукописи, спрятанные в кувшинах в песках Египта, представляли собой собрание гностических евангелий и других раннехристианских текстов, которые, возможно, могли бы кардинально изменить наше понимание раннего христианства. К слову говоря еще в 1945 году, Атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, эти исключительные в истории человечества случая боевого применения ядерного оружия. Осуществлены Вооружёнными силами США на завершающем этапе Второй мировой войны против Японии. Ну это я так просто вспомнил.

— Я изучал апокрифы, это не какая-то тайна, все пятьдесят Евангелие переведены на все языки мира! Первое, что бросилось в глаза при изучении этих текстов, это их необычное содержание. Евангелия из Наг-Хаммади, такие как Евангелие от Фомы, Евангелие от Марии и многие другие, предлагают совершенно иной взгляд на учение Иисуса Христа. Они содержат философские и мистические элементы, которые заметно отличаются от тех, что были включены в каноническую Библию. Церковь, обладающая огромной властью в Средние века, активно боролась с тем, что она называла ересью. Апокрифические тексты часто объявлялись опасными и запрещенными, а те, кто их распространял, подвергались преследованиям. Почему? Что такого опасного содержалось в этих текстах? Ответ на этот вопрос, возможно, кроется в содержании самих апокрифов. Они предлагают более индивидуализированный и внутренний путь к Богу, без необходимости посредничества церкви. Гностические тексты подчеркивают важность личного знания и духовного опыта, что подрывает авторитет институциональной церкви как единственного пути к спасению. Такие идеи могли подорвать власть церкви и её монополию на религиозное знание и истину. Канонические тексты Евангелия, утвержденные церковью, формируют структуру, в которой верующие должны следовать установленным правилам и догмам. В этом контексте, апокрифы, которые предлагают иной взгляд на природу божественного и человеческого, представляют собой угрозу этой структуре. Церковь, чтобы сохранить свою власть и контроль, предпочла исключить эти тексты из официального канона, объявив их ересью. Размышляя об этом, нельзя не задаться вопросом: насколько полна и истинна наша нынешняя картина раннего христианства? Если важные тексты и учения были сознательно исключены и подавлены, можем ли мы утверждать, что знаем полную истину о жизни и учениях Иисуса Христа? История Библиотеки Наг-Хаммади поднимает важные вопросы о природе религиозной истины и власти. Она напоминает нам о том, что история пишется победителями, и что многие важные аспекты человеческой духовности могут быть забыты или скрыты ради сохранения власти и контроля.

— Ладно ты мне надоел, я же говорил, что я тоже все это знаю и читал! Садись в тачку и рули в проклятый Рим, а я спать!

Откинув сиденья я улегся, но было очень не удобно, эти мысли об апокрифов, меня завела, я еще в молодости знал что христианство это фейк, но все в жизни фейк, даже карьера, семья, друзья, демократия, жизнь.

Я часто задумываюсь о прошлом, особенно о тех годах, которые провёл в колледже. Эти воспоминания всегда вызывают у меня смесь ностальгии и легкой грусти. Время, когда всё казалось возможным, когда каждый новый день приносил с собой новые открытия и вызовы.

Тогда я был студентом, полным амбиций и жажды знаний. Меня всегда интересовали человеческий разум и душа, поэтому я выбрал психологию в качестве основной дисциплины. Однако, параллельно я увлекался греческой философией, которая манила меня своими глубокими размышлениями о природе бытия, этике и познании.

Я помню, как часами сидел в библиотеке, окружённый стопками книг по психологии и философии. Меня завораживали труды Платона, Аристотеля и Сократа. Их идеи о человеческой природе, разуме и добродетели казались мне неотъемлемой частью понимания того, как и почему мы мыслим и поступаем. Греческие философы были первыми психологами, исследующими глубины человеческой души и разума.
В то же время, я всё больше углублялся в изучение психологии. Меня привлекали работы Фрейда, Юнга и Роджерса. Они предложили научные методы и теории, объясняющие человеческое поведение и внутренние конфликты. Я находил в психологии ответы на многие вопросы, которые ставила передо мной философия.

Однако наступил момент, когда мне пришлось сделать выбор. Сочетание этих двух дисциплин оказалось слишком трудоемким, и я понял, что не смогу полноценно развиваться в обеих одновременно. Я выбрал психологию, хотя философия всегда оставалась частью моего мышления и подхода к работе.

Этот выбор определил мою дальнейшую жизнь. Став психологом, я смог применять свои знания и помогать людям находить ответы на свои внутренние вопросы, справляться с трудностями и находить гармонию в себе. Но я никогда не забывал о греческой философии. Её идеи и принципы всегда находили отражение в моём подходе к терапии.
Например, идея Аристотеля о золотой середине, стремлении к балансу и умеренности, помогала мне в поиске подходящих решений для моих клиентов. Платоновские размышления о душе и её бессмертии давали мне глубину понимания человеческих страданий и стремлений и желания счастья, блага.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что сочетание этих двух великих областей знаний — психологии и греческой философии — сделало меня тем, кто я есть. Они дополняли друг друга, создавая целостную картину человеческого опыта и понимания. И хотя я выбрал путь психологии, философия всегда оставалась моим верным спутником, помогая мне видеть мир и людей во всей их сложности и многогранности.
Эти воспоминания о колледже напоминают мне, как важно сохранять любопытство и открытость к новым знаниям. Ведь именно они делают нашу жизнь богаче и интереснее.

— Проснись! Подымай задницу! Вот он! Рим! -Прокричал Марио.

Когда наконец перед нами открылись величественные виды Рима, я почувствовал, как внутри что-то изменилось. Да, мы могли бы добраться сюда гораздо быстрее и комфортнее на поезде. Но я также понял, что иногда нужно выходить из зоны комфорта и принимать жизнь такой, какая она есть. Ведь именно такие моменты делают нашу дружбу крепче и значимее.

Марио улыбнулся мне, когда мы въезжали в город.
Я с Марио подъезжали к огромному зданию, окруженному высоким забором и густыми деревьями. Подъезжая к клинике я прочитал надпись «Психиатрическая клиника Neomesia». Психиатрическая больница внушала мне смешанные чувства. С одной стороны, она вызывала волнение и интерес, с другой — лёгкий страх. Марио настоял на этой встрече со своим старым другом, который когда-то был его врагом, а теперь стал главным врачом этой клиники.

Я всегда мечтал стать психиатром, но по разным причинам выбрал психологию. Теперь, стоя перед этим массивным зданием, я чувствовал, как воспоминания и мечты о прошлом снова нахлынули. Мечта о белом халате и знанию как устроена психика человека меня давит, всю молодость я только учился и читал, книги по психологии, философии, немного богословии, но психиатрия была для меня загадкой, так как я гуманитарный червь.
Марио выглядел спокойным, даже радостным, а я, в отличие от него, чувствовал нервозность.

— Ну что, Дэус, готов? — спросил Марио, хлопнув меня по плечу.
— Не уверен, и ты так и не сказал что хочешь мне показать. — признался я, оглядывая здание. «Психиатрические больницы всегда казались мне немного пугающими.»

Марио засмеялся. — Не волнуйся, старик. Жакаб теперь главный врач, и он настоящий профессионал. Да и времена вражды давно прошли. Теперь мы с ним как братья. И как и родного брата я точно так же ненавижу его.
Я только кивнул, стараясь подавить своё беспокойство. В конце концов, я был здесь, чтобы поддержать Марио и, возможно, узнать что-то новое для себя.
Мы вошли в здание, и сразу нас встретил светлый и просторный холл. Это место не выглядело так угнетающе, как я ожидал. Пациенты и персонал передвигались спокойно и уверенно, создавая атмосферу стабильности и порядка. Мы прошли по длинному коридору и остановились у двери с табличкой «Главный врач Жакаб Валети.»
Марио постучал и, не дождавшись ответа, вошёл внутрь. Я последовал за ним. Жакаб, высокий мужчина с густыми седыми волосами и добрыми глазами, встал из-за стола и широко улыбнулся.

— Марио! Рад тебя видеть!— сказал он, обнимая моего друга.

— Жакаб, это Дэус Вулт, мой хороший приятель, — представил меня Марио.

Жакаб протянул руку. Очень приятно, Дэус. Добро пожаловать в нашу клинику."
Я пожал его руку, стараясь казаться уверенным. -«Спасибо. Рад познакомиться.»
Мы сели за стол, и сеньор Жакаб начал рассказывать о своей работе, о том, как изменилось лечение психических заболеваний за последние годы. Его рассказ был увлекательным, и я почувствовал, как страх постепенно отступает, уступая место интересу.

— Марио рассказывал что ты психолог? Ну что ж, психология это тоже важная часть нашего дела. Хоть и незначительная. Многие из наших методов опираются на психологические принципы. Но если когда-нибудь захочешь изменить специализацию, знай, что двери нашей клиники всегда открыты для тебя.

Эти слова внезапно придали мне уверенности. Мы продолжили беседу, и я понял, что Жакаб рассказал много интересного о своих пациентах и методах лечения, и я почувствовал, как во мне пробуждается старое желание познакомится со знаниями о психиатрии.

Сеньор Жакаб любезно угостил меня своими кубинскими сигарами которые он достал из дубовой коробочке на столе.

— Сигару?

— Не откажусь. — произнес Я.

— Сигары марки Cohiba. Торговая марка была зарегистрирована на Кубе в 1966. Изначально сигары этой марки предназначались правительству Кубы и лично Фиделю Кастро и его брату Раулю, а также для тех глав государств, которые прибывали на Кубу. Считаются любимыми сигарами Фиделя Кастро. — Говорил Жакаб прикуривая мне сигару. Как ты думаешь Дэус, что нужно каждому человеку для здоровой психики и качественной жизни? Я скажу тебе все в отличи от старика Марио. Человеку нужен тольк лишь Гомеостаз!

— Гомеостаз, это подвижное, но устойчивое равновесие какой-либо системы, биологической, психической, обусловленное ее противодействием, нарушающим это равновесие внутренним и внешним факторам.

— Ого, а ты Дэус у нас Ходячая энциклопедия! Ха-х! Ну можно еще проще, хороший сон, качественная еда, сексуальная жизнь, комфорт и прогулки на свежем воздухе с минимальными физическими нагрузками.

— Как табличка у греческого-античного философа Эпикура «заходи дорогой гость здесь тебе все рады, здесь удовольствие высшее благо» — произнес Я куря сигару.

— Чепуха! Все куда сложнее! Недостаточно накачать таблетками человека и сказать все хорошо иди радуйся! Тупые люди хотят чтобы их желания постоянно исполнялись, в этом они мыслят счастье! Вся эта история началась не сейчас, история началась еще в Древней-Греции, когда жили такие философы как Демокрит и Эпиктет. Эпиктет был человек который на прямую перенес атомарную теорию Демокрита, в философию и этику. Демокрит сказал что Мир состоит из Атомов изолированных друг от друга, и все люди до сих пор чувствуют что это так, каждый из нас хочет создать собственную ценность и создать собственную культуру и себя превзойти человеческое, чтобы новы-человек как отдельный атом не был связанным с другими атомами, людьми, такие гедонисты хотят наслаждаться независимостью друг от друга, и по этому Эпиктет создал учение что называется Гедонизмлм, я конечно тут упрощаю до маразма, но знаете есть такая особенность белых грибов, «если долго стоит жара то грибы становятся ядовитыми», к сожалению климат в мире меняется и учение Гедонизма попало в долгую жару. Эпиктет сказал что нужно помнить что дарить приятней чем получать, ведь мудрые философы Греции эпохи Элленизма понимали что жить только чувственными эмоциями нельзя потому что человек начинает вырождаться, уничтожать себя, если атомы отдельны, но если люди как атомы отдельны друг от друга тогда намного приятней посветить немного времени и сил для других людей и именно тогда каждый человек акажеться в состоянии истинного наслаждения. Наука идет дальше, и оказываться что грек Демокрит не подумал что когда люди как атомы разбегаются друг от друга, именно тогда мы все становимся особенно нужны друг другу, только каждый из нас может отличить то что человек делает имеет некую цель, сообщение что нужно другим людям, или это форма, попытка заполнить нашу точку магической концентрации без которой ничего не создашь. Проблема не только в этом, а в том что любой творческий акт должен иметь свою цель, творчество это пьянство, или если люди общаются с богом или молятся, то это для чего, для секса с богом, вселенной, да это дает радость но счастья дать не может, счастье появляется только тога когда вся магическая сила сконцентрирована и имеет свою задачу, и ином случае вектор от бога к человеку не полон, глуп и в человеке что-то ломается. Философия оправдывает эгоизм. Неслучайно один из теоретиков современной постмодернистской парадигмы Ортега-и-Гассет сказал: «Есть я и мои обстоятельства». 99% людей сейчас живут по этой формуле. Но Я пытаюсь жить не по обстоятельствам, а по тому, как это трактует моя душа и сердце. Мы должны все-таки воевать с нашей природой зверя, то есть понимать ее, но не соглашаться с ней и творчески относиться к эгоизму, лежащему в ее основе. Только душа или можно назвать это бессознательным, указывает к этому очень простой путь, которым мы никогда не пользовались. Если мы станем пытаться правильно объединяться по определенным законам, то придем к тому, что наши частные векторы соединятся вместе и станут как один общий вектор. Если мы желаем для себя другого будущего — возвышенного, духовного — то должны превратить это море эгоизма, отделяющее нас друг от друга, в обратное, в связь между нами. Тогда мы достигнем другого измерения, другого мира, в котором наши эгоистические намерения и желания будут не разделять нас, а, наоборот, альтруистически связывать, и мы снова соберемся в один единый образ Человека с большой буквы. К этому мы должны прийти. И наша природа подталкивает нас именно тем, что постоянно доказывает нам: в нашей нынешней природе мы не найдем ни покоя, ни отдохновения. Мой любимый персонаж Дон Кихот воюет против эгоизма, пытаясь решить проблему одним ударом копья. Как все-таки соблюсти грань, чтобы силой не навязывать людям добро? Как избежать этого? Только объяснением, всем людям, что эгоистическая природа дана нам специально, для того чтобы мы обратили ее в противоположную. Ведь иначе у нас нет никаких надежд на более-менее нормальное будущее. Сейчас, с нашей современной технологией мы подводим себя к опасной черте. Представьте, что на минуточку отключатся в мире компьютеры, — а ведь это не так уж сложно сделать, — и всё, мир замрет. Сегодня нам не нужны даже атомные бомбы — это все старое, варварское. Достаточно отключить компьютеры, а они управляют электростанциями, водоснабжением и всем прочим, — и всё, и мы не знаем, что делать дальше. — Говорил Марио.

— У Томаса Манна есть роман «Доктор Фаустус», в котором писатель ставит главную проблему XX века — договор с дьяволом. Главный герой романа говорит, что этот договор определил всю культуру XX века. Ты считаешь, это реально? Или дьявол делает все, чтобы его не считали существующим? — Спросил Я.

— Ребята, что за чушь вы обсуждаете в моем кабинете, тут же психиатр постыдились бы клинический бред обсуждать! — Недовольно прокричал доктор Жакаб.

— Нет! Я считаю, что «дьявол» существует! Причем существует в договоре с высшей силой, является ее обратной стороной, противоположной интегральной стороне. Эти две силы — положительная и отрицательная, как бы Бог и дьявол, взаимно дополняя друг друга, приводят человека к осознанию свободы воли и возможности изменить себя даже независимо от каждой из них. Именно так они и взаимодействуют между собой.
— Получается, дьявол всегда духовен. Мы говорим о преодолении эгоизма, но при этом не должны забывать, что у зла есть колоссальное обаяние. Это обаяние происходит тоже из света, из духа? Снова спросил Я.

— Конечно. Не может быть абсолютного зла и абсолютного добра, они взаимно дополняют и поддерживают друг друга только для того, чтобы между ними мы нашли себя. Между ними! Взяли бы и от одной силы, и от другой всё, что нам нужно. Такое правильное, гармоничное собрание двух сил сделает из нас Человека.

— Твоя индивидуальная интерпритация события связанна с твоими личностными ценностями, предубеждениями, установками и пропагандой.

— Значит отношения к правде это не имеет и к истине тоже?

— Всё не так просто. Причины происходящего лежат на более глубоких уровнях, чем те объяснения, которые мы обычно даём. Есть принцип Оккама: «не умножай сущности без необходимости». Люди склонны объяснять события своими теориями и убеждениями, но истинные причины скрыты глубже, и не все обладают системным мышлением, да и желания у многих нет. Человек — существо социальное. С детства он впитывает всё, что его окружает, перенимает чужие взгляды, чтобы понять, как взаимодействовать с миром. Патологически плохих или хороших людей не существует. Личность формируется под влиянием социальной среды до совершеннолетия, а потом наличие критического мышления определяет будущее. Если человек способен анализировать свои ценности и привычки, он может измениться. Если нет — останется продуктом своей среды.

— Ты это твой мозг! Всего остального нет! Ты воображаешь, у тебе уже бредовое расстройство на религиозной почве! Психологи, философы — все это Поэты. — религии это мифы и сказки для взрослых, забей на все. У тебя свой индивидуальный путь. подальше от всего. ну пишут себе стихи, мифы ну классно, интересно но и все не зацикливайся, ты же не зацикливаешся когда смотришь фильмы или сериалы.

— Психиатрия это способ манипуляции человеком! У тебя термин «шизофрения» на все случаи жизни, я же предлагаю другой термин тоже на все случаи жизни, Любовь! Рациональное больше не работает, некто больше в это не верит. Существует ли вообще рациональное мышление, может только как образ мышления, но даже в быту нам не нужно, и некто не пользуется рациональностью. Рационализм ограничен самим рационализмам. Рационализм не способен объяснить картину мира, понятно что у каждого свой мир, свое мнение, вкусы, предпочтения и смыслы, но и в этом рационального минимум. Поэтому люди и ищут какую-то опору, конечно есть люди кому опора не нужна. «Атеист попадает в сложную ситуацию и молится, Господи если у меня все получится то я буду в тебя верить». Проблема не в эзотерике и мистике, проблема в научном мировоззрении, все что связанно мистикой это и есть следствие научного мировоззрения. Научное мировоззрение это идеология и ее особенность состоит в том что научного массового мировоззрения «духовное», это ерунда, или болезнь как шизофрения, или просто сказка, миф. И получается что часть нашей реальности отрезана, она вытеснена — этого нету. но оно есть! когда научное мировозрение вырезает часть нашего мира, берем когда все это произошло, научная революция 17-18й век, есть мир природный, а все остальное духи, демоны и т.д. этого нет, и дальше происходит то что научное мировоззрение начинает доминировать, весь наш аспект нашей духовной-душевной жизни этот аспект есть, но когда этот аспект вытеснит, то вместо него появляются политические идеологии «призрак коммунизма ходит по Европе», потом появляется Фрейд, который заявляет мистические вещи, «есть бессознательное и мы его не осознаем», т.е. что-то есть но мы его не осознаем, и там «что-то происходит», Оно проявляется и во снах вы можете это увидеть, мать вашу чем это не мистика?! В религиозной жизни нет этого вытеснения, есть все и ангелы и демоны, и все субъективные переживания, но научное мировозрение это вырезает, а оно все исчезнуть не может, потому что это неотъемная часть нашей реальности, из-за этого нужна замена реальности, так позже появляется «психология, психоанализ, туда же относится политехнологии, все эти манипуляции массовым сознанием », разве все это научный подход? Нет! Это манипуляции и воздействия на массы! Это почти признание что есть душа, и на душу можно воздействовать, а идиотам и наивным людям чтобы легче было думать закидывают фейк, «твой мозг порождает сознание». Вся тема мистики что за пределами научного мировоззрение не может никуда исчезнуть! когда в науке сказали «духовного нету, и вообще это все не важно», но оно не исчезло от этого! Ученый это люди которые занимаются миром естественных наук и природы, ученые не имеют права критиковать мистику, адекватный человек науке сказал бы «я этим не занимаюсь у меня есть свой метод», но так называемая научная идеология, а это то во что верят большинство людей, но когда эта научная картина мира рушится у человека то проявляется иная реальность нашей жизни! Так же есть люди которые это обслуживаю, их называют Магами. Слова «маг» буквально означает, человек который поклоняется Одному Богу что состоит из двух сфер «Реальность» и «Иллюзия», и эти сферы едины, и не отлечимы друг от друга, между ними существовала зона перехода которую и бережет маг. В Англии 1600 года итальянского философ Джордано Бруно пытался убедить высокопоставленных лиц Елизаветинского королевства в истинности идей Коперника, согласно которым Солнце, а не Земля, находится в центре планетарной системы. Это было до того, как Галилей обобщил доктрину Коперника. Бруно считал, что Вселенная бесконечна и не существует материальных небесных сфер. Описания магический завязок Бруно описаны в его книгах, почти все что он описал, сейчас использует СМИ. И не важно научен метод или нет, ведь главное чтобы он работал. До тех пор пока научное мировоззрение доминирует, значит будет сущнсвовать и другая сфера, менее доминантная, теневая сфера по отношению к науки. В 1591 году Бруно принял приглашение от молодого венецианского аристократа Джованни Мочениго по обучению искусству памяти и переехал в Венецию. Однако вскоре отношения Бруно и Мочениго испортились. 23 мая 1592 года Мочениго направил венецианскому инквизитору свой первый донос на Бруно, в котором писа «Я, Мочениго доношу по долгу совести и по приказанию духовника, что много раз слышал от Джордано Бруно, когда беседовал с ним в своём доме, что мир вечен и существуют бесконечные миры… что Христос совершал мнимые чудеса и был магом, что Христос умирал не по доброй воле и, насколько мог, старался избежать смерти; что возмездия за грехи не существует; что души, сотворённые природой, переходят из одного живого существа в другое. Он рассказывал о своём намерении стать основателем новой секты под названием «новая философия». Он говорил, что Дева Мария не могла родить; монахи позорят мир; что все они — ослы; что у нас нет доказательств, имеет ли наша вера заслуги перед Богом. 9 февраля инквизиционный трибунал своим приговором признал Бруно «нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком». Бруно был лишён священнического сана и отлучён от церкви. Его передали на суд губернатора Рима, поручая подвергнуть его «наказанию без пролития крови» что означало требование сжечь живым. В ответ на приговор Бруно заявил судьям: «Вероятно, вы с большим страхом выносите мне приговор, чем я его выслушиваю». В дошедшем до нас смертном приговоре не упоминаются гелиоцентрическая система и вообще наука. По решению светского суда 17 февраля 1600 года Бруно предали сожжению в Риме на площади Цветов Campo dei Fior). Палачи привели Бруно на место казни, привязали к столбу, что находился в центре костра, железной цепью и перетянули мокрой верёвкой, которая под действием огня стягивалась и врезалась в тело. Последними словами Бруно были: «Я умираю мучеником добровольно и знаю, что моя душа с последним вздохом вознесётся в рай». В тот же день вечером философ был арестован и заключён в тюрьму инквизиции в Венеции. Даже сегодня в любой церкви, можно увидеть магические ритуала, которые теперь называют священное действие, даже такой христианский ритуал как Святая Месса, да и вообще все вокруг это тоже ритуал, похороны или свадьба тоже магический ритуал, но нам неправильно объясняют магию и мир вокруг нас, нас обманывают, мы не рабы бога, мы дети его, мы состоим все из той же части духа, не знаю как еще назвать это, энергия, субстанция, не важно, мы все части единого бога.

— Ого как познавательно, нужно будет по гулять по алее цветов раз мы уже здесь. — С восхищением произнес Я.

— Старик Марио, ты все же сошел с ума на своей мистике! Ну на кой черт ты нам эту глупую историю рассказал! — Злобно произнес Жакаб.

— История с магию и инквизицию, в кабинете психиатра, это лучшее место для этой темы! – Пошутил Я чтобы разбавить обстановку моим глупым юмором.

— Ну-у что ж, пришло время провести с кое кем терапию, идем те за мной. — сказал доктор Жакаб.

Мы шли по коридоры псих больницы, может это лучшее место в мире где нужно подымать вопросы о природе психики человека, его души, сознания, при этом курить отличные сигары.

— Ты не изменился Марио, ты все еще веришь в эту чушь?! — Недовольно высказался доктор Жакаб.

— Человек это загадка! Даже психиатр Карл Густав Юнг, благодаря своей дерзости втянул в поле зрение науки феномен неопознанности реальности! Феномен реальности, непознанное! Юнг кинул мост от того что мы знаем кинул мост в неизвестное, в божественное в духовное! И все это есть и оно все воздействует на нас и мы часть всего это и эти духовные законы действуют на нас и мы можем с ними контактировать!

— Ты прав, но мир сделан по закону, от суда Юнг вывел свои архетипы, и ты нарушаешь законы людей, общества, государств и нашу структуру.

— Меня как Джордано Бруно изгнали! еще бы меня сожгли!
— Ну не сравнивай себя! не все так радикально у нас как ты говоришь!

— Нет, меня уволили, вышвырнули из психиатрии когда я разгадал все эти законы и как с ними контактировать но после того как я предъявил совету психиатров и директорам свои работы и методики меня уволили! Но я смог помочь сотням людей в стране кто обращался ко мне за помощью, я смог создать свою индивидуальную методику! А вы врачи только кормите людей «Псилоциби; ном». Слова лечат лучше чем таблетки, душа лечит душу это и есть лечение! Очень опасно, думать что человек что просто орган в черепе! Так можно сотворить с человеком все что угодно и напичкать его таблетками до самой смерти, говоря «вы это ваш мозг», тогда пациент снимает с себя ответственность за себя, поступки, за свою жизнь ведь он просто мозг, «это не я такой мудак у меня мозг так работает». Это ерунда! Так же Психиатры и даже ученые возомнили себе черт знает что! Люди науки заменяют жрецов! Ученые говорят людям что теперь они все знают о всех, но этого не объяснить обычным людям, а только ученые поймут, это замена жреца, люди науки не избранные, они сами себя избрали! Есть заговор Психиатрии! Я же тут работал, наше дело фиксировать людей с галлюцинациями и лечить их! И фиксировать и передавать информацию службе Ватикана! У этих людей нет галлюцинаций, психиатры, они видят сущностей что живут среди нас! Психиатры калечат будущих Магов! Чтобы больше не было Магов!

— Магов?! Х-хаа!!! Это твой субъективный бред! Ну хорошо! Сейчас увидим как ты сможешь вылечить вот этого парня или хотя бы выслушать. — Ехидно произнес Жакаб.
Теперь я понял почему Марио ненавидит Жакаба. Что ж, теперь я так же знаю что Марио работал здесь когда-то, это его боль.

Коридоры больницы были длинными и узкими, покрытыми старым, потрескавшимся линолеумом. Стены, облупившиеся и серые, казалось, впитали в себя все страдания и страхи тех, кто когда-либо проходил по этим коридорам. В воздухе витал тяжелый запах дезинфектантов, смешанный с едва уловимым запахом плесени. Каждый шаг отдавался гулким эхом, усиливая атмосферу безысходности.

Марио шел рядом со мной, сжимая руки в кулаки. Его лицо было бледным, а глаза — широко раскрытыми от страха. Мы прошли мимо дверей, за которыми доносились приглушенные стоны и шепоты. Иногда раздавался резкий крик, заставляя Сергея вздрагивать.

— Доктор Жакаб, мы должны идти дальше? — прошептал я, стараясь не смотреть по сторонам.

Мы подошли к лифту, двери которого были покрыты ржавчиной. Лифт спустил нас на нижний уровень, где нас встретил тусклый, мерцающий свет. Здесь находились палаты для самых сложных пациентов. Каждая дверь была обшита железом и имела маленькое окно с решетками.

Когда мы проходили мимо одной из палат, доктор Жакаб остановился. Внутри находился человек, сидящий на кровати и раскачивающийся взад-вперед. Его глаза были пустыми, а лицо — искажено безумной гримасой. — Здесь не место для слабонервных,"
Мы продолжили путь, пока не дошли до конца коридора. Последняя дверь, массивная и тяжёлая, открылась перед нами с ужасающим скрипом. Внутри была комната, освещенная лишь одной лампой, создающей длинные, зловещие тени.
Марио посмотрел на меня, его глаза блестели от сдерживаемых слез. Он кивнул и вошел в комнату, стараясь не смотреть на темные углы, где, казалось, таились его самые страшные кошмары.

Я закрыл за ним дверь, оставив Сергея наедине с его страхами. В этот момент я понял, что для него началась самая страшная и тяжелая борьба — борьба с собственными демонами в месте, где ужас и безумие были частью повседневной реальности.

— Послушайте парни, моя работа заключается в том, чтобы помогать людям справляться с их психическими расстройствами, анализировать их состояние и подбирать подходящее лечение. Я хочу показать вам одного моего пациента, хотя он не совсем пациент, он заключенный. Однажды ко мне обратилась женщина, чтобы Я забрал на лечения ее сына, который навсегда изменил мое представление о шизофрении и даже Марио. Пациента звали Стефан. Он был обычным парнем, в свои тридцать лет имел стабильную работу и семью. Но его жизнь превратилась в кошмар, когда он начал видеть демона, который командовал им, и разговаривал с ним как я с вами. Демон разговаривал с Стефаном, угрожая и манипулируя им. Шизофрения это хроническое психическое расстройство, при котором человек теряет связь с реальностью. Шизофрения это не мистика, это страшная болезнь мозга! Галлюцинации и голоса, частые симптомы этого заболевания. Галлюцинации могут быть зрительными, слуховыми, обонятельными, вкусовыми или тактильными. В случае Стефана это были зрительные и слуховые галлюцинации.

— Ну галлюцинации демона и голос демона слышит, и что с того, что тут тако-го необычного?! Диагноз Шизофрения это диагноз знают все, даже психологи. — Недовольно высказался Я.

— Тем что он расчленил свою мать, жену, свою дочь, и даже соседа, и съел половина их тел. Полиция обнаружила остатки трупов в холодильнике. Суд назначил ему пожизненное заключение здесь. В моей клиник. он раз в месяц проходит обследование, а потом его переводит в более строгую больницу.

Доктор Жакаб, открыл дверь, и мы зашли в палату к привязанному к койке пациенту.
— Привет Стефан. Скажу где твой друг? — Спросил Жакаб.

— Доктор, он всегда рядом. — говорил Стефан, дрожащим голосом.

— Стефан кивни в ту сторону где стоит твой друг. — Попросил Жакаб.

— Во там, прямо перед стариком, он сморит на старика, ты ему нравишься, ха-ха.
Стефан кивнул в сторону Марио, и по всей видимости демон или скорей галлюцинация Стефана смотрит на Марио, но нут нет ни кого, потому что мы не видим галлюцинацию Стефана, это только его мир. Но демон это или нет, некто никогда и не узнает.

— Стефан, опиши как выглядит твой друг. — Попросил Жакаб.

— Я вижу его каждый день. Он темный, с длинными когтями и горящими красными глазами. Его кожа словно обгоревшая, а изо рта вырывается черный дым. Он говорит мне ужасные вещи, угрожает моей семье и говорит, что заберет меня в ад. но я же уже в аду? Да-а?!!!

Его описание демона было настолько детальным, что я невольно почувствовал холодок по спине. Представьте себе существо высотой около двух метров, с черной, обугленной кожей, которая казалась потрескавшейся. Его глаза — два ярко-красных огня, полные ненависти. Длинные когти, напоминающие лезвия, казались готовыми разорвать кого угодно на части. А голос… Стефан описывал его как грохочущий, наполненный злобой и угрозами.

Я знал, что в таких случаях необходим комплексный подход к лечению. Мы начали с медикаментозной терапии, чтобы снизить интенсивность галлюцинаций. Антипсихотики помогли уменьшить частоту и яркость видений, но работа с психологом была не менее важной частью процесса.

— Эй Марио, не хочешь спросить что-то убийцу Стефана и его демона, ты же веришь в демонов и мистику это по твоей части работенка? — Ехидно предложил Жакаб.

— Шизофрения это Одержимость Демонами! — Воскликнул Марио.

— Марио, мы это уже обсуждали. Шизофрения — это расстройство мозга. Это научный факт. Галлюцинации и голоса — результат нарушений в работе нейротрансмиттеров. Это не демоны. — Жакаб усмехнулся, покачав головой.

— Но подумай сам, Стефан видит, слышит одно и то же существо, оно говорит с ним, угрожает ему, они правит им, оно сливается во едино с ним. Это не просто случайные образы. Это одержимость.

— Ха-ха!!! Гениально умозаключение доктор Марио! Ну теперь ты понимаешь за что тебя уволили?! — С насмешкой спросил Жакаб.

— Я не отрицаю научный подход, но не думаешь ли ты, что иногда наука не может объяснить всё? Что, если за этими галлюцинациями действительно скрывается нечто большее?

— Понимаю, что ты хочешь найти объяснение. Но мы видим тысячи таких случаев, и они все поддаются медицинскому объяснению. Антипсихотики помогают уменьшить симптомы, терапия помогает пациентам справляться с их состоянием. Это доказательства того, что мы имеем дело с болезнью, а не с мистикой.
— Но почему тогда некоторые пациенты, несмотря на лечение, продолжают видеть и слышать одно и то же? Они описывают эти существа с такой детальностью, будто это реальность. — Спросил Я.

— Потому что их мозг так устроен, Шизофрения изменяет восприятие реальности. Мозг создает эти образы и звуки, которые кажутся реальными. Это сложно понять, но это факт. И мы должны продолжать работать с этим знанием, чтобы помогать нашим пациентам. Вы оба зацикленны, а зацикленность на мистике это первая стадия шизофрении, особенно ты Марио, ты горем был убит когда твоя дочь попала в автокатастрофу и осталась на инвалидном кресле, не ищи эти пути мистики, этого в мире нет! Каждый человек хочет свой субъективный рай, от этого и происходит феномен религии. Во первых, Страх Смерти ими руководит, и наше воображение активируется, наш мозг крутит фильм, и за одну неблагополучную, индивидуальную жизнь, несчастный человек и хочет медовые реки после смерти, как плату и смысл за его ужас жизни. Во вторых, все эти представления что есть какой-то индивид, и этот индивид осознает что он смертен, и в чем смысл жизни, и зачем это и зачем то, все это выдаче своего воображения за что-то конкретное, но это не конкретно, это все воображаемо! Есть только разные процессы которые человек сам совмещает и называет Жизнью. А потом все еще удивляются и думают «почему жизнь не продолжается после смерти??» — твёрдо сказал Жакаб.

Сеньор Жакаб улыбнулся и похлопал меня и Марио по плечу и продолжил…

— Шизофрения это не просто болезнь, это мир, полный страхов и иллюзий, с которыми приходится бороться ежедневно. Мало того, сколько людей переносят шизофрению на религию, религиозный-бред, например в прошлом году я лечил одного молодого парня который утверждал что он общается с богом, и я его вылечил лучшими медикаментами. Вся эта чушь это болезнь, здоровье это баланс. Знаете, ребята, с научной точки зрения, мы все просто очень умные обезьяны. Мы делим с шимпанзе и бонобо почти 99% нашего ДНК. Это означает, что у нас общий предок, который жил примерно 6-7 миллионов лет назад. Мы не душа в теле, мы мозг в теле, мы тело. Эволюция детка! Раньше люди верили в богов, и передавали богам человеческие качества, люди поклонялись даже силам природы, думая что природа это тоже бог, потом многобожие поменяли на единобожие, бог стал один, а теперь пришло время отказаться от и от единого-бога. Наш мозг мифологичен сам по себе он так работает, мозг сам создает мысли-образы и крутит их показывая нам кино. Но всё, что делает нас уникальными это лишь небольшие генетические различия, которые привели к развитию таких способностей, как речь, сложные инструменты и, конечно, культура. конечно наука не объясняет все, но все еще впереди, жизнь это процесс. Религии, философии, даже психология это поэты, люди которые играют словами, ну красиво звучит, но не больше. — Говорил Жакаб.
— Люди не обезьяны! И не путай Мифологию и Религию. Может и у нас есть сходства, но наше ДНК точно не из нашей Планете появилось! Людям можно помочь, я убежден что психических расстройство не существует! Швейцарский психиатр, Эйген Блейлер, известен миру, как «отец» и первооткрыватель термина «шизофрения», а в последствии исследователь малоизученной до 1900-х годов болезни. Блейлер был нищим психиатром во втором поколении, его отец тоже был нищим психиатром, работающий на военных. Откуда черт возьми у нищего врача вдруг появилась элитная клиника «Burgh;lzli»?? Бледлер получил деньги от семьи Рокфеллеров, и имел связи с политиками многих стран, цель Психиатрии было объявить «все субъективное» шизофренией. Но этого не получилось, даже сам Блейлер пожалел о своем термине «шизофрения», Блейлер писал в своих дневниках «я ошибся, есть другие люди которые просто очень отличаются от остальных», а так же шизофрения мертв, только благодаря Карлу Юнгу, который всегда утверждал «врачи открыли душу и теперь некто не знает что с этим делать». Но к сожалению практика психиатрии заключается в выявлении не болезни, а дара мага. Но вместо помощи психиатры только фиксируют граждан у которых есть дар, но после все передается спец-службам, и тогда начинается террор, и их называют больными, но это не так, от всех людей скрывают что психических болезней не существует!

— Мой друг Марио, прекрати этот Альтруизм. У тебя классический синдром спасателя и теоретика теории заговора!

— Жакаб, ты забыл самую главную заповедь Психиатра. «главное чтобы психиатр, не поверил что он психиатр». Идем Дэус, ты все видел. Мы уходим!

Марио и Я шли к машине, и я чувствовал, как грусть постепенно окутывает нас. Наш визит к сеньору Жакабу оказался неожиданно насыщенным эмоциями, и теперь, покидая клинику, я заметил, что Марио выглядел расстроенным.

— Марио, всё в порядке? — спросил я, пытаясь заглянуть ему в глаза.
Он едва заметно кивнул и попытался улыбнуться. — Да, просто воспоминания нахлынули. Старые обиды и сожаления."

Я понял, что не стоит сейчас давить на него, и просто молча пошёл рядом, стараясь поддержать своим присутствием.

Когда мы сели в машину, Марио завёл двигатель, и мы поехали по узкой дороге, ведущей из клиники. Тишина в салоне казалась необычно гнетущей. Я пытался размышлять о том, что сказал сеньор Жакаб, и о своих собственных мечтах и страхах, но тревожные мысли постоянно возвращались к Марио.

Примерно через пару миль машина внезапно начала дергаться. Двигатель издал странный звук, и я почувствовал, как сердце ускорило свой ритм.

— Марио, что происходит? — спросил я, беспокойно глядя на приборную панель.
Он нахмурился, пытаясь контролировать машину. — Не знаю. Что-то с двигателем, наверное.

Мы остановились на обочине, и Марио выключил зажигание. Мы оба вышли из машины и открыли капот. Из-под него валил пар, и я почувствовал, как мой страх усиливается.

— Похоже, что-то с радиатором, возможно перегрелся. — сказал Марио, осматривая внутренности машины.

— Ну я же говорил что нужно было ехать на поезде, а не на этой старой развалюхе!
Марио кивнул, соглашаясь. Мы закрыли капот и сели обратно в машину. Тишина снова воцарилась, и я почувствовал, как отчаяние постепенно захватывает меня.

— Дэус, прости меня за всё, — внезапно сказал Марио, его голос был тихим и печальным.
Я удивлённо посмотрел на него.- За что, Марио?

— За всё. За то, что настоял на этой поездке на машине. За то, что вытащил тебя в этот путь.

— Я положил руку ему на плечо. Марио, мы друзья. У всех нас есть свои слабости и ошибки. Но эта поездка была важна для нас обоих. И не забывай, мы же друг у друга на терапии.

Марио слегка улыбнулся, и я почувствовал, как напряжение немного спало. Мы сидели так несколько минут, пока двигатель не остыл. Марио снова попытался завести машину, но она не реагировала.

— Похоже, нам придётся искать помощь, — сказал он, вздыхая.

Мы вышли из машины и стали ждать, когда кто-нибудь проедет мимо и сможет нам помочь. Глядя на дорогу, я подумал о том, что, несмотря на все трудности, эта поездка действительно была важна для нас обоих.