Бар, где время пахнет солью (Глава 1)

Юта покинул Токио в четверг, хотя вокзальный громкоговоритель назвал этот день средой. Поезд увозил не его самого, сколько остатки прошлого: телефон с треснувшим дисплеем, конспект со страницами, съеденными на выпускном, и кожаную папку с дипломом, пахнущую типографской краской.
Бар «Морская Тишина» встретил его выцветшей вывеской, слившейся с ржавчиной, и витриной, заклеенной афишами джазовых фестивалей 1978 года. Хозяйка, полирующая бокал тряпкой цвета ночного неба, вручила правило:
— История вместо денег. Каждый оставляет то, что не может унести.
Первые дни Юта собирал молчание. Гости заказывали «Штормовое предупреждение» — джин с уксусом из водорослей и оставляли на салфетках обрывки фраз:
— «Жена говорит, я сплю с открытыми глазами».
— «Вчера нашёл часы, идущие вспять».
На четвёртую ночь пришёл Рёта.
Он занял третий стул справа – место, которое позже Юта назовёт «углом ускользающих теней», заказал виски, но не притронулся. Пальцы выстукивали на стойке ритм школьного гимна – тот самый, что они пели перед тем, как Рёта исчез семнадцатилетним.
— Ты не должен был вернутся, сказал он, вращая лёд в стакане. Но раз уж ты здесь, запомни: здесь пишут не люди. Пишет море.
Рёта исчез, оставив ракушку с перламутровым завитком. Юта поднёс её к уху и услышал собственный голос, читающий недописанные строки:
«Город – сон, который забываешь на рассвете. Море – страница между явью и забвением».
Утром на пороге лежал лист бумаги с мокрыми пятнами, будто его сушили на песке. Текст был его почерком, но слова чужие:
«Глава 15: последний посететель принёс фотографию пустого класса. На обороте – дата нашего выпуска. Подпись: «Тот, кто пишет эту книгу, уже мёртв».
Дверь скрипнула. Юта обернулся – бар был пуст. Только ветер качал афишу 1978 год, где жирным шрифтом значилось: «Завтрашний концерт отменён. Причина: вчера».