Ломаные отголоски (Глава 8)

Принимай! На прилавок шлепнулись перевязанные бечёвкой стопка потрёпанных бумажных чехлов с грампластинками.
— Когда же ты перестанешь таскать с помойки всякую дрянь! — молодой парень — старьёвщик.
— Дрянь! Ты только посмотри, в каком они состоянии, ощущение, что их держали в сейфе.
— Отличное состояние, если только упаковка потрёпанная. Согласился парень за прилавком. Рассчитавшись с мерзким старикашкой-бомжом. Он опустил пачку под прилавок, решая ознакомиться с ними после закрытия лавки.

В конце трудоемкого дня он запер сейф, опустил жалюзи, и только впотьмах антиквар споткнулся о кипу пластинок.
— О! Про вас-то я и забыл! Мужчина, кряхтя, поднял на стол забытые граммофонные пластинки.
— Сказки, оперетты, военные песни, эти ещё сослужат кому-то. Это отдам Ваньке, пусть пошаманит. Внезапно взглядом молодого человека завладел чехол чёрного шёлка. Блестящая ткань выбивалась из общей массы серых потёртых конвертов. С душевным трепетом антиквар взял его в руки, развязал витой шнур. Сердце заныло, выбивая бешеное возбуждение в кровь. «Не уж-то повезло! Первый раз за столько лет! Настоящий раритет!». С еле уловимой дрожью в теле он извлёк диск черного глянца.
— Привет! Выдохнул антиквар. Она весомо отличалась от своих виниловых сестёр. Черная, без этикетки, если присмотреться, то можно заметить её неровность. Молодой человек поднял её на уровень глаз и разглядел в черной зеркальной поверхности своё отражение. И вздрогнул, ощутив за спиной холодок. Он порывисто обернулся, желая обмануться в подозрениях. Позади и правда никого не было. Хотя он руку дал бы на отсечение, что-то мгновением ранее присутствовало за спиной.
— Переработался ты, дружок. Домой отдыхать.
Он набрал номер на телефоне.
— Ванька, здорова! Я к тебе завтра отправлю своего друга, он тебе принесёт пластинки старые, перебери и определи, что куда!
— Без проблем, жду. Прозвучал бормочущий голос.
— Ну и отлично, будь здоров!

Неделю спустя антиквар получил сумбурное звуковое сообщение.
— Гриня? Ты что мне прислал? Ты что, издеваешься? Ты откуда откопал её? Приезжай ко мне немедленно. Я серьёзно! Бросай всё! И ко мне пулей! Жду! Но как назло дела в лавке не позволяли сорваться к другу в другой конец города. Шло время, Гриня честно пытался связаться с Ванькой, но его телефон включал только автоответчик.
Бесплодные звонки тревожили Гриню. На пике душевной истерики он бросил лавку на помощника и рванул к другу.

Антиквар бродил по замусоренной квартире и поражался. Как его друг, который всегда слыл чистоплюем, смог засрать так дом. Но более всего, что удивительно, не бедлам приводил мужчину в смятение, а ощутимая странность в помещении наводила на антиквара леденящие чары. Участковый, что пришёл с ним, сидел на стуле, с безразличием заполнял рапорт о пропаже человека.
— Что-нибудь ещё у вас есть по поводу пропажи друга? Не отрываясь от бумаг, обратился он к антиквару.
— Здесь ещё видеозапись есть, только странный он какой-то на ней, вовсе не в себе.

Гриня нажал на телефоне кнопку воспроизведения видео. На экране появилось изображение человека в состоянии сильного возбуждения. Его друг, озираемый по сторонам, походил поведением на умалишённого человека. Он то говорит шёпотом, то срывался на возгласы, всё время оглядываясь в страхе, что его обнаружат: «Гриня! Выслушай меня! Мне удалось восстановить и воспроизвести запись пластинки, той, что без этикетки. По началу я не мог понять, что за голоса записаны на ней. А после я… Боже ты мой. Если можно так сказать. Поменялся… На пластинке звучит запись призыва… Понимаешь! Там записано, что может перевернуть, нет, не так! Вывернуть наизнанку весь мир и представление о создании вселенной. Вот только литургия на ней не полностью, только часть. Часть чего-то большего. Ты должен приехать и прослушать её. Это в корне изменит твоё отношение ко всему. Другой мир! Там всё иначе, и бог, и его сознание, у меня голова идёт кругом от этих мыслей… По-моему, за мной следят, я слышу чьи-то шаги, за дверями под окнами мелькают тени. Боюсь, ещё немного, и они доберутся до меня, не задерживайся, иначе будет поздно». На этом запись прерывается.

Раздался громкий стук в дверь. Молодой человек вздрогнул от внезапного удара. Мужчина встал с дивана, на котором сидел, и, стараясь не шуметь, подкрался вплотную к двери. Заглянул в дверной глазок. На лестничной площадке стояли две фигуры: полноватый мужчина лет пятидесяти, рядом стояла стройная девушка.
— Что вам нужно?
Здравствуйте! Мы сотрудники аукциона, нас пригласили по поводу старинной пластинки. Иван Фёдорович просил помочь в расшифровке звуковой дорожки. Будьте добры, пожалуйста, откройте нам дверь.

Молодой человек щёлкнул ключом, распахивая двери перед пришедшими. Как только профессор перешагнул порог квартиры, он тут же поменялся в лице.
— Где пластинка?
— Там, в комнате на столе.
— Отлично, мы успели! Профессор зашёл в комнату, обвёл бедлам взглядом и обнаружил пластинку под кипой грязного тряпья. Бережно убрал её в коробку и спрятал у себя в огромном портфеле. На стол лег лист бумаги: 'Подписывайте документы о неразглашении. Завтра жду вас у себя'. На стол лег маленький прямоугольник визитки. Ошарашенный антиквар молча поставил подпись на документы. Профессор взглянул на участкового, тот незаметно кивнул.
— Жду! Бросил на пороге Драгомир Всеволодович через плечо и удалился в сопровождении Варвары вниз по лестнице. И только эхом пустого подъезда донесло слова: «Нам песня строить и жить помогает,
Она как друг и зовет и ведет.
И тот, кто с песней по жизни шагает,
Тот никогда и нигде не пропадёт!»