5. Переход. (Глава 5)

У вас есть сейчас, на данный момент, хоть один, самый-самый, запомнившийся на всю жизнь, единственный сон, который засел бы где-то в мозжечке и так и торчал бы там? Который не стерся бы из памяти после того, как встало Солнце? И с каждой секундой пробуждения не исчезал бы, все дальше и дальше, пока не осталось от него лишь слабое подобие тени, далекого-далекого воспоминания…

У меня такой есть.

У нас в академгородке была — то ли остановка возле стадиона, то ли всё вместе — и остановка, и раздевалка для спортсменов. Высоченная такая!!! Хотя, теперь я думаю, что там высоты-то было ну, метра два, не больше. И в том сне — я подхожу к краю крыши этой остановки-раздевалки — и прыгаю вниз! Не-не-не!!! Все нормально! Я просто — захотел «полетать» ))) И вот, когда уже мог различить каждую травинку на газоне, мои непослушные руки, наконец-то — начали работать и я, как та сова или филин, отчаянно работая «крыльями» — тяжело-тяжело и медленно-медленно, начал взлетать вверх!!! И когда я все-таки взлетел над Академом, то такая радость разлилась внутри, что наверное из-за этого и проснулся…

Да, так и было. Но ничего общего с этим не случилось, когда я прикоснулся пальцем с Пятном. Я точно также полетел вниз, как в том сне, но не видел и не чувствовал ничего вокруг… Просто падал, в окружении ярко-красного, почти, алого света… Но, тот сон мне помог. Не знаю, с чего я решил, что смогу «полететь», как в раннем детстве — но я начал отчаянно работать «крыльями»-руками! Глупость, конечно… Но что оставалось делать-то?! Падать, что ли — камнем вниз?

Я «пролетел» квартиру тети Зины насквозь, Ирка испуганно отскочила от меня и я еще долго слышал ее визгливый крик. Потом, меня «поволокло» к нашему дому. Сопротивлялся, как мог — даже руки опустил. Но меня протянуло сквозь всю нашу полупустую квартиру, где только на кухне сидели папа с мамой — и я заметил округлившиеся от ужаса глаза мамы…

Что будет дальше, я не знал. Честно говоря, мне было уже все равно… «Полет» все продолжался, а страх и ужас просто исчезли куда-то. И… и я — уснул! Ведь больше суток не спал, так-то!

… проснулся сразу же, весь. И голова, и руки и ноги. Но — темно вокруг, хотя запахи, вроде знакомые. Лежу на спине на чем-то твердом и холодом. И вдруг такая вонь под носом! И — писклявый голос:

— Да ты глаза-то открывай, «Дюююшенька, братик мой»! Га-ха-хааа!!!

Думаю что, понятно, кто склонился надо мной. Гад, падла! Его круглые, красные глаза были прямо перед моими. И так воняло из его рта — ну, не знаю… Может он на помойке искал еду, что ли?! Хотя у нас дома, мама всегда готовила с запасом, да и на столе можно было найти кучу всяких там, печенюшек с ватрушками… И еще, она, постоянно, ставила рядом с помойным ведром — то крышечку от сметаны, то блюдце из-под цветов. И туда наливала немного молока. Папа, когда видел это, всегда со стоном говорил: «Да, е-мое!!! Ну, подожди ты немного, заведем мы котенка. Давай только не сейчас, а?..»

— Брыыыысь!!! — заорал я и пнул коленом вверх, непонятно куда. Это еще пацаны меня так научили, со двора. «Лежишь на спине, а над тобой „помяловский“ — коленом бьешь вверх и, наверняка, попадешь куда-нибудь!» Я начал подниматься и когда встал, почти, во весь рост — ударился головой обо что-то сверху.

— Да где мы, Гаденыш ?!

— Да, нигде!!! Между Там и Тут… Чего ты так орешь-то, как оглашенный?! — услышал я спертый голос Гада.
— Кто-ктоооо я?!
— Да, никто! Поп в пальто, вот — кто! — и залился своим писклявым смехом. Отошел, значит…

Огляделся в темноте, но ничего не смог увидеть. А слева показались красные глазищи. Ну, хоть бить теперь понятно куда. Вонь, опять же, приблизилась… И я стал отодвигаться подальше, пока не уперся в угол чего-то. Правая рука опустилась вниз и нащупала что-то непонятное. Колючее и круглое. «Это же, Уля!!»

Года два назад, папа подарил Ленке игрушку. То ли ежика, то ли его же — но морского. Шарик с колючками. «Будет — Улей. Уля, Уля, Уля...» — «Почему Уля-то?!» — удивилялся папа. «Нуууу… больно-больненько-больнуля. Уля!» — смеялась Канапушка. Честно говоря, она ее не очень любила и всегда запинывала куда-нибудь подальше. То под стол, то под шторы — ну и Уля, нашла свой «покой» под ее кроватью, в самом дальнем углу. Куда не доставала швабра сестренки или она, специально, туда не лезла с уборкой.

— Гад?..
— Я не Гад.
— Гаденыш!
— Я не гаденыш.
— Слушай ты, с… с… сволочь! Я из тебя всю душу вытрясу, понял?! Где — Канапушка, а??? — опять заорал я и схватил его руками, чуть ниже красных глаз. Окзывается, он был весь волосатый или шерстяной. И, склизкий какой-то… Но, вот я его держу, и вот — в руках пустота! И глазищи красные нигде не появляются. Зато пробился тусклый-тусклый свет, вроде как, от лампочки. Что-то скрипнуло и я услышал тихий голос: «Алена! Ты тут ?...»

— Мам! Мамааа! Я — тут!!! — я вскочил и побежал на голос. Только, вот, что-то лежало там внизу и я споткнулся… Когда я, с разбитым носом, поднялся — желтоватый свет от лампочки исчез, а вокруг была тишина и темнота.

В углу тихонько всхлипывал от смеха Гаденыш и мне, в какой-то момент, стало вдруг жутко страшно. Я уже понял, конечно, что находился под сестренкиной кроватью и стал — нууу, немного меньше… Из-за красного Пятна. Но все рухнуло, когда оказалось, что Канапушки тут не было. А ведь как все стройно выстраивалось! Ну, как по методу «мистера Холмса». Ленка тоже увидела, то красноватое сияние из-под нижних полок, когда вошла наша мама к ней в комнату, но она не стала скидывать книги на пол, как я. Она аккуратно сдвинула их влево и вправо и… И?! Взяла с собой, что ли парочку? Каких-то же — не хватало? Или там их не было… Не знаю. Я никогда не приглядывался к нижним полкам стеллажа.

Но! Я-то здесь, хоть и не совсем я. А Ленки-то, совсем тут нет…