Испытание тишиной

Решение провести пять месяцев в глухой таежной зимовке казалось мне тогда романтичным вызовом самому себе. Двадцать четыре года, ружье шестнадцатого калибра, пара десятков патронов, два верных пса — Лорд и Тайга — и бензогенератор, чей рокот был единственным голосом цивилизации. Связь с внешним миром — десятиминутный сеанс по рации раз в сутки. Больше ничего. Только я, бесконечная тайга и тишина, такая густая, что ее, казалось, можно резать ножом.

Первые недели прошли в упоении этой чистотой и одиночеством. Но к концу второго месяца тишина начала меняться. Из за отсутствия звуков она превратилась в нечто иное — в напряженное ожидание. Мне начали чудиться шорохи за стеной, когда ветер был неподвижен. Собаки изредка настороженно поднимали головы, всматриваясь в темноту леса, но тут же успокаивались.

А потом пришла та ночь.

Мороз сковал мир стальным панцирем, и даже снег не скрипел, а звенел под ногой. Сначала Лорд, старый и опытный, поднял голову и тихо завыл. Не громко, а так, будто стон вырывался у него из самой глотки против воли. Тайга, молодая и импульсивная, метнулась к входу в зимовье, потом к окну, заскулила, поджав хвост.

«Волки», — первая и единственная здравая мысль пронзила ледяной укол страха. Я схватил ружье, грубо распахнул тяжелую дверь и выстрелил в черное, как смоль, небо. Грохот выстрела раскатился по тайге, но не принес облегчения. Наоборот, собаки, словно обезумев, с визгом ринулись прочь от избушки и растворились в ночи. Больше я их не видел.

Сердце дрогнуло. В предчувствие чего то «нехорошего» Я отступил назад, захлопнул дверь, бросил в жадное жерло печи несколько поленьев. Пламя затрещало, отбрасывая на стены пляшущие тени. И в этот момент, сквозь треск огня, я услышал.

Тук. Тук. Тук.

Шаги. Медленные, размеренные. Кто-то босыми ногами ступал по обледенелому снегу вокруг моего убежища.

Моя кожа мгновенно покрылась мурашками. Ледяная волна страха прокатилась по спине. Я задвинул на дверь массивные железные засовы — один, другой — и припал у косяка, затаив дыхание.

Тук. Тук. Тук.

Оно ходило по кругу. Не спеша. Обходя зимовье. За стеклом был лишь мутный бледноватый свет полуночной луны, отраженный слоем поликарбоната, установленного для тепла. Я был слеп. Я мог только слушать.

Шаги были тяжелыми. Каждый шаг вминался в наст с ледяным хрустом.

Всю ночь я просидел, прижав приклад ружья к щеке, вглядываясь в мутные окна. Оно не пыталось выломать дверь, не скребало когтями по стенам. Оно просто ходило. Бесконечно. Как маятник метронома, отбивающий секунды моего сумасшествия. Оно дышало — я слышал этот свистящий, хриплый звук, похожий на ветер в пустой бутылке. Иногда оно останавливалось прямо под окном, и мне казалось, что я чувствую на себе его безразличный, невидящий взгляд.

Когда первые лучи солнца позолотили макушки елей, шаги прекратились. Словно та ночная тень растворилась вместе с тьмой. В наступившей тишине звенело в ушах.

Я не двигался еще час, может два. Потом, собрав всю свою волю, отодвинул засовы. Рука дрожала. Я вытолкнул дверь, ожидая увидеть истоптанную тропу, следы когтистых лап, хоть что-то, что имело бы форму и объяснение.

Но там ничего не было.

Чистый, нетронутый снег лежал вокруг избушки, ослепительно белый под утренним солнцем. Лишь в одном месте, прямо под тем самым окном, где оно останавливалось, я увидел следы.

Их было всего несколько.

Отпечатки босых человеческих ног. Совершенно голых, с четкими пальцами. Они вели от леса к окну и обратно в тайгу. Но они были ужасающе глубокими, будто оставлены существом невероятной тяжести. И между ними не было расстояния. Они шли вплотную, один отпечаток прямо перед другим, как будто… как будто оно не шагало, а просто скользило, не сгибая ног.

Я стоял и смотрел на эти следы, уходящие в чащу, и понимал, что тишина, которой я так жаждал, была обманчива. Она никогда не была пустой. Она была полна кем-то другим. И это нечто, пришедшее ко мне прошлой ночью, просто дало о себе знать. Оно знало, что я здесь. И теперь я знал, что оно здесь — со мной. А до конца зимы оставалось еще три долгих месяца.