Мухтар, ищи!

…- Раз, два, три, четыре, пять, – далеко-далёко в бывшем Куоккала слышен радостный звонкий девчоночий голосок, – я иду вас всех искать…
Что может быть интересней игры в прятки, когда в неё играют практически все дети городка: и постоянные живущие в нём, и приехавшие со всех уголков нашей великой и необъятной страны на лето отдыхать в пансионате «Балтиец»? А если при этом ещё местом этой старинной игры выбран не просто там какой-то маленький городской дворик или пусть даже целый сад, перелесок, территория пансионата, а весь посёлок Репино, то?.. – правильно! – ничего-то в мире интересней нет и быть не может.
…- Мухтар, …ко мне! – зовёт девочка притаившегося где-то рядом друга, выйдя на резное крыльцо своей веранды старого финского дома, утопающего в густом преимущественно хвойном лесу-перелеске у самого синего моря, – давай водить месте.
Р-р-р, гав! – радуется пёс, со всех лап несясь к ней на зов, где бы ни застал его этот родной звонкий голосок, – «давай», – он всегда главное действующее лицо во всех её многочисленных играх, а уж в этой особенно.
— Пора, не пора, мы идем со двора! – для верности кричит она в пространство.
— Гав! Гав-гав, – на весь поселок звенит его веселый лай, возвещая о начале игры, и мамочки вместо того, чтоб напугаться его громкого серьёзного рыка, радуются, заслышав его, ведь такой лай означает только одно, что у детей всё в порядке: лохматая няня с ними, и им весело.
— Ищи, Мухтар, ищи!
— Гав! – отвечает, – ищу-ищу и, тут же, нежно тащит за детские штанишки-шортики первую свою находку из-под крыльца веранды старого деревянного, но по всему ещё прилично крепкого двухэтажного дома, приезжего мальчугана из Воронежа, – откуда ж тому знать, что это место проживания пса, куда он непременно заглянет.
— Молодец, Мухтар! – безудержно удивленно хохочет тот, – сразу учуял меня.
— Гав! Гав-гав, – радуется пёс и гордо несется дальше, к кутам сирени у старого фонтана, высоко задрав свой пушистый рыжий хвост.
— Так не-чест-но, – нарочито капризно с хитринкой тянут подружки из Саратова, – ты подсматривал, пока мы прятались, нужно было глаза закрывать или в дом с водящим уйти.
— Ищи, Мухтар, ищи дальше!
И он ищет, ищет, бежит по следам дальше на песчаный пляж залива, где сходу под старой лодкой находит ещё трех пансионатских мальчишек с Урала, а затем почти сразу в молодой поросли березняка на выходе перелеска – ещё двух подружек-москвичек.
— Ищи, Мухтар, ищи! – радуются они, и все вместе бегут за ним строго по переходу под его неусыпным взглядам через нижнюю магистраль на ту сторону дороги к основным корпусам санатория.
За летней эстрадой найдены двое, в раздевалке футбольного поля – трое, в сторожке Михалыча на запасном выезде из пансионата – две закадычных подружки Верочка и Ксюшка с их двора, а в пищеблоке у тети Гали, конечно же, её дочка Катюшка, лучшая подружка девочки Мухтара.
— Ищи, Мухтар, ищи! – несется над поселком дружный детский хор голосов.
Он живо находит всех: кто в деревянных домиках детской площадки притаился, кто за горками, кто в кустах футбольного поля или даже в высокой траве, а кто и, вообще, в шахматном клубе под столами.
Впрочем, всех нашёл, да не всех!
— Нет Серёжки, – неожиданно говорит Славик, сын начальника гаража санатория, – он, кажется, вместе с пансионатскими на пляж побежал, хотел им укромное место показать.
— А ты, почему с ним не пошёл? – щурит глаза девочка
— Так меня ж отец домой позвал, пришлось уйти ненадолго.
— Было-было, – кивают уральцы, – он нас под лодку поместил, а сам не поместился, побежал, кажется, обратно к дому.
— Ага,– подтверждает найденный первым воронежец, – он ко мне, было, сунулся, но почему-то передумал к сирени метнулся.
— А мы сказали ему, что здесь занято, – хохочут девчонки, – как только он из-под крыльца выполз.
— А мы видели, как он через переход в пансионат последним бежал, – подсказывает кто-то из трёх москвичек.
— Вот, дела-а, – озадачено тянет девочка. – А кто-нибудь ещё его видел?
— Я видела, – говорит дочка поварихи, – он в пищеблок заглядывал бегал, хлеба почти полбуханки выпросил, сказал, что у Михалыча в сторожке посидит.
— Точно-точно, – тараторят Верочка и Ксюшка, – приходил, но, увидев нас, не остался, на стройку рванул.
— На стройку? – с ужасом округляет глаза девочка.
— Стройку? – пугливо выдыхает Славик.
— Стройку? – с интересом переспрашивают приезжие.
— Да-а, – жмут плечами подружки, – а что?
— Туда нельзя! – качает головой водящая, а значит ответственная за нахождение всех.
— Никак нельзя, – подтверждает Славик, – там старый каменный дом разбирают, конструкция шаткая.
— Может придавить! – подхватывает девочка, – и вообще… – умолкает.
— Там без каски, специальной амуниции и страховки друзей, – продолжает за неё Славик, – делать нечего. Нельзя туда!
— Гав! – ставит точку Мухтар – «…никак нельзя»!
— И что же теперь будет? – хнычут подружки-соседки, словно б это они виновны в том, что Серёжка не остался с ними у Михалыча.
— Надо срочно идти спасть его! – волнуется воронежский.
— Правильно, – соглашаются уральцы.
— И мы пойдем, – вызываются подружки из Саратова, не пустившие его в сирень.
— И мы тоже, – кричат москвички.
— И мы, – соглашаются все.
— Гав! Гав-гав, – не соглашается пёс.
— Ни в коем случае! – давит Славик.
— Никуда мы не пойдём, – поразмыслив, соглашается девочка.
— Гав! «Правильно…», – лает собака, – гав-гав: «один сбегаю», – и тут же срывается с места.
— А мы, – тревожно глядя ему в след, но, не останавливая его, заявляет девочка, – идём к маме Серёжки.
— Нет! – подскакивает, ошарашенный Славик, – ему ж за стройку попадет. Очень попадет!
— А если с ним уже что-нибудь случилось? Ему кроме нас никто не поможет.
— Не поможет, – сникает Славик.
— А Мухтар? – подсказывают москвички.
— А что Мухтар? Что он может сделать на стройке?
— Да что вы спорите, – подает голос воронежец, – он наверняка просто домой пошёл.
— А, может и вправду, домой? –выдыхает Катюша, глядя на Славика.
— Надо проверить, – радуется тот, – я сбегаю?
— Беги, – соглашается девочка.
— Торопись, – облегченно выдыхают москвички.
— Одна нога здесь, другая там, – шебаршат уральцы.
— Я мигом, – разворачивается Славик, и вдруг… удивленно останавливается, как вкопанный.
— Кого потеряли? – как гром среди ясного неба звучит голос Сережки, весело вприпрыжку направляющего к ним со стороны железнодорожной станции.
— Ты?.. – первой оживает девочка, – где был?
— Маму… провожал, – настороженно жмет плечами Серёжка, – а что?
— А зачем девчонкам сказал, – сжав кулаки, наступает Славик, – что на стройку пошёл.
— Я не го-во-рил, – непроизвольно отступает.
— Говорил-говорил, – наперебой тараторят подружки.
— Я сказал, что все «клёвые» места пряток заняты.
— Правильно, – соглашаются, – и что кроме стройки ничего стоящего и не осталось.
— Точно, – кивает Серёжка, – но то, что туда иду, не говорил. Там же дом аварийный, туда нельзя. Все знают, весь поселок, – опасно!
— Поня-ятно, – устало тянет девочка, – а мы то, дураки, решили, что тебя спасать надо.
— Фу-у, – облегченно выдыхает мальчишка, – а тут, понимаете, как раз мамка на станцию пошла, попросила проводить, мороженое посулила, – радостно рассказывает, не замечая, как растерянные обескураженные взгляды друзей уже полностью переключились с него на неё, девочку. – А… где, Мухтар? – наконец и он задается повисшим в воздухе тревожным вопросом.
— Вообще-то, – украдкой глянув на часы, выдает Славик, – ему б пора вернуться! –Он в этом году успешно без троек закончил первый класс, вот родители и подарили ему их за хорошую успеваемость.
— Да, нет же, – тревожно глянув на подругу, не соглашается Катюшка, – ещё рано, совсем мало времени прошло.
— Конечно, мало, – подхватывают соседки Вера и Ксюша, наделавшие весь этот переполох, – надо подождать.
— Будем ждать, – давят троица уральцев.
— А что ещё остается? – вздыхают москвички, – кроме, как ждать!
— Ничего не остается, – горько вздыхает девочка, – но я… иду за Мухтаром, – и, не обращая внимания, ни на кого, направляется уверенным шагом к воротам Михалыча.
— И я с тобой… – нагоняет её воронежский.
— И мы, – спешит троица из-под лодки,
— И я, – торопится Катюша.
— Возьмите и нас, – подхватывают подружки-москвички.
— И нас, – переживают все-все-все.
— Нет! – хмурит брови Серёжка, – я вас туда не пущу.
— И я, – встает рядом друг Славик.
— Правильно, – соглашается девочка, – незачем рисковать… всем, я иду одна.
— Ни одна, – давит Серёжка, – со мной и Славиком, а остальные ждут здесь, у ворот Михалыча.
— Ребята, что случилось? – вдруг буквально сверху над ними раздается взволнованный голос старого сторожа, привлечённого сюда детским спором…
Пропажа Мухтара вызвала страшный переполох в санатории «Балтиец», да что там, в санатории, во всем поселке Репино. Никто не остался равнодушным к судьбе собаки. Михалыч, конечно тут же посетил опасную стройку и нашёл там их любимца посаженного строителями на цепь. Как оказалось, это оттуда он сбежал весной в поисках еды и уюта. Бог весть, как он щенком попал на стройку, но, похоже, строители не сильно-то баловали его своей любовью, забывая даже кормить, хотя и не привязывали веревкой к забору, уж больно добрым он оказался и ласковым щенком, совсем не пригодным для сторожевой службы. И вот теперь, увидев его подросшим, красивым, сильным кому-то из них – явно «недочеловеку»! – пришла в голову беспечная мысль: купировать собаке его рыжий мохнатый замечательный хвост, да посадить после на цепь, чтоб обозлить его, видимо. Всё это Михалыч немедленно рассказал директору пансионата Степану Кузьмичу, – ясно дело, что на призыв старика отпустить любимца пансионата восвояси, строители лишь посмеялись! – который, сильно разволновавшись, весь вечер куда-то звонил, очень эмоционально доказывал, просил и даже ругался. Дети допоздна ждали возвращения друга, им, как впрочем, и всегда, никто ни о чём не рассказал, даже Михалыч на приставания девочки, лишь безнадёжно махнул рукой и, что-то бормоча себе под нос, засеменил в магазин за «горьким лекарством».
…- Ой, Мухтар! – радостно вскрикивает девочка, лишь открыв рано утром глаза и, узрев рыжий нос друга на месте, как и в тот памятный день, просунутый им между двух занавесок на входе веранды, – заходи, заходи в дом скорее, – ласково зовет она, – я всю ночь ждала тебя, плакала.
— Ы-и-и, – приветливо скулит высунувшаяся лохматая морда, но в дом не идет.
— Да иди ж ты, иди домой, Мухтарка, – вскакивает та с кроватки и сама несётся к нему навстречу.
— Гав! – звонко и радостно оглашает тот о своем прибытии весь дом, перелесок, округу, – гав-гав, – о чем-то тревожно добавляя, предупреждая их, её, жалуясь.
— Ох! – ураганом несётся вслед за его предупреждением страшный горький убийственный вздох девочки, только теперь увидевшей плохо запекшуюся кровь на обрубке его некогда мохнатого рыжего замечательного хвоста.
— Ы-и-их, – почему-то виновато скулит пёс в ответ.
— Мух-та-а-руш-ка, – шепчет она ему в ухо и безудержно плачет, уткнувшись в сильную шею друга…