Мухтар, ко мне!

Мухтар как-то сразу вырос после того страшного случая на стройке, сник, стал проводить больше времени дома один, лежа под крыльцом. Он почти перестал играть в прядки и в «белку на дереве», лишь одно продолжая делать неизменно, – сопровождать свою маленькую фею рано утром купаться, да встречать её по вечерам с прогулки.
Ну, и правда, мало ли что с ней?
Вечера теперь темные, ранние, – конец лета, бархатный сезон! – а количество отдыхающих всё увеличивается и увеличивается. А тут ещё в последнее время в поселке, откуда ни возьмись, возможно, и со злополучной стройки, появилось множество бродячих собак, злющих – жуть! – Мухтар недолюбливал их за то, а они его за непризнание, побаиваясь, правда, при этом его грозного вида.
…- Мухтар, Мухтар, – зовет его как-то под вечер тетя Лиля, мама девочки, – приведи свою непоседу домой, уж поздно, пора, темнеть скоро начнет, а мне как раз на работу срочно нужно уйти.
— Гав! – соглашается тот, – «правильно, нечего по вечерам без присмотра вне дома бегать, – опасно!..», – и галопом срывается с места перво-наперво к заветной бухточке на берегу синего-синего моря…
Да-да, ничего не изменилось: как пёс не признает никаких ограничений в виде намордников и ошейников, так и она, не желает носить пусть теплые, но нелепые хлопчатобумажные детские колготки!
…а уж только потом по привычному маршруту в поисках своей маленькой феи. Впрочем, вечером, можно особенно не искать, не гадать, – в это время девочка всегда идет с подругами в клуб пансионата «Балтиец», там всё самое интересное. Во-первых, мультики и художественный фильм показывают, во-вторых, артисты с города разные приезжают, а, в-третьих, они и сами с девчонками там часто выступают: поют, пляшут, ставят сценки. Всем нравится, – громко хлопают, просят приходить завтра опять, призы иногда вручают!
Вот и сегодня в клубе и вокруг него очень шумно, людно, суетно, вот только музыки почему-то не слышно, похоже, представление ещё не началось или только-только закончилось.
— Гав! – громко возвещает присутствующим о своем приходе огромный мохнатый суровый пёс, помесь северной лайки с кавказской овчаркой, с купированным почти под «ноль» некогда мохнатым рыжим хвостом, – гав-гав, – требовательно – кто тут хозяин! – зовет он кого-то…
Зрелище, надо сказать то ещё!
Вновь прибывшие в пансионат туристы поначалу всегда пугаются его голоса и… огромного устрашающего вида, но, чувствуя доброжелательное отношение к нему окружающих, быстро успокаиваются с интересом наблюдая, что случится дальше.
…- Мухтар, да ты опять за Маришкой пришёл? – обязательно отвечает ему кто-то сверху из открытого окна клуба.
— Гав! – уверенно давит тот, – «где она»?
— Здесь её нет, – подхватывает другой веселый голос, – она, кажется, на летнюю эстраду ушла, репетировать.
— Гав! – благодарит пёс, – «спасибо», – и споро-споро семенит в назначенном ему направлении вдоль уложенных уличной плиткой дорожек санатория, не заходя, кстати, на них, чтоб нечаянно не напугать кого-нибудь из непосвящённых.
— Гав-гав! – снова громко торжественно требовательно на всю округу возвещает Мухтар о своем приходе, добравшись до летней эстрады, – «выходи, пора домой».
— А-а-а, Мухта-ар! – радостно тянет дядя Юра, папа девочки, – привет-привет – он, оказывается, сегодня тоже участвует в генеральной репетиции концерта, посвящённого предстоящему закрытию летнего сезона…
Юрий Васильевич не просто обычный шофёр, он был известный всему посёлку гармонист, неутомимый танцор и, конечно же, замечательный певец. Его дочь – маленькая фея, а спустя несколько десятков лет и внучка все в него пошли этим, – артистки!
…- Гав-гав, – вежливо здоровается пёс и приветливо машет своим куцым обрубком.
— Тебя, видно, мама за дочкой послала?
— Гав! – подтверждает пёс, – гав-гав.
— Мухтар, я сейчас, – уже слышится откуда-то со сцены звонкий голосок девочки, заслышавшей видно призыв друга, – ещё минуточку, потерпи, – словно просит та.
И пёс терпеливо терпит, ждет, сев чуть в сторонке, никуда не уходит, буравя её немигающим взглядом нежно голубых глаз, словно коря и упрекая малыша за нерасторопность и своё нечаянное ожидание.
Папа, да и другие, видят этот забавный немой диалог маленького человечка и огромной вольнолюбивой собаки, улыбаются, понимают, ждут и, ничего не говоря, не вмешиваются в него.
— Бегу-бегу, Мухтарка, – наконец хохоча, выкрикивает та, чувствуя, естественно, этот его пронзительный взгляд, и несется к нему со всех ног.
— Гав! Гав-гав, – радуется и тот человеческому участию, чувству к себе, – «наконец-то», – и весело, как и прежде, скачет рядом с ней, как прежде, размахивая во все стороны своим отсутствующим теперь, увы, большим рыжим мохнатым хвостом.
— Ты принёс колготки? – вдруг спрашивает она очевидное, гладя его по длинной мохнатой шерсти, совершенно не замечая и не пугаясь его страшного черного обрубка, – вот спаси-ибо! – тянет, увидев их у него под лапой.
Друзья весело шибко бегут домой.
Перейдя вместе магистраль, Мухтар, обгоняет её, возвещая весёлым лаем об их возвращении весь перелесок, окружающий их старый огромный деревянный финский дом на берегу синего-синего моря в бывшем поселке Куоккала, и, как обычно, несётся на перегонки по центральной тропинке прямо до их резного крылечка на веранду девочки.
Эх! – как жарко сегодня, чрезвычайно парит вечером, душно, видно будет гроза.
Фантазерка-девочка вдруг решает не бежать вслед за собакой, а пройтись к дому вдоль берега напрямки через молодой березняк, густо поднимающийся здесь.
— О-ох! – слышен, кажется, на весь посёлок полный отчаянья вздох девочки.
— Р-р-р, – грозно рычит, какая-то грязная невзрачная дворняга, буквально кромсая своими желтыми клыками её маленькую ножку.
— Что ты делаешь? – безудержно всхлипывает малышка, с трудом вырывая окровавленную ногу из её бесноватой пенящейся пасти.
— Р-р-р, – распаляется та, обиженная, по-видимому, случайным вступлением девочки на её жидкий крысиный хвост, ухватив ребёнка за пятку другой ножки.
— Ой-ё-ёй, – безнадёжно выдыхает та, заваливаясь от болевого шока на бок, потеряв обе опоры.
Незнакомая собака, – в то время как целая свора бесцветных, обычно малоприметных кабелей, выросших буквально из-под земли, окружает их и, с недобрыми взглядами подступая, бесшумно скалится, – не унимается, визгливо рыча и противно скрипя острыми огромными клыками, терзает маленькой фее руки, которыми та пытается прикрыть лицо.
— Мухтар, – что есть сил, рыдает девочка, – ко мне.
Далёкий радостный лай друга на взлёте – он первый на крыльце! – рвет пока ещё недопонятая им, ею, перелеском, домом, морем беда.
— Мухтар, – что есть сил, на ультразвуке пищит малышка, – на помощь!
Безумная самка, взбесившись, рвёт ладошки ребёнка в кровь, но распалившиеся, было, видом лёгкой жертвы самцы удивительным образом не торопятся наброситься на неё, а напротив, ощетинившись, пятятся, отступают, обратив свои противные черные открытые пасти куда-то в сторону деревянного двухэтажного дома. Ещё мгновение и низкий грудной бас-рык, подкреплённый тяжелой быстро приближающейся поступью «носорога», накрывает весь березняк, всю округу, мир, Мир!
Одним прыжком Мухтар сбрасывает обидчицу с девочки, навсегда подмяв её под своим огромным гордым телом, разодрав, правда, в этом безумном броске об её острые, как ножи дикие клыки, в клочья всю свою правую лапу.
Страшное зрелище – огромный раненый пес, закрывая собой девочку, стоит в медленно вытекающей из-под него черной луже напротив разъяренных потерей самки четырех взрослых кабелей!
Всё в ужасе замерло вдруг в их «волшебном лесу» в предчувствии безысходности, всё-всё умолкло в этом хрупком равновесии нерешительности!
В какую-то роковую секунду, бешеная сучка дергается под Мухтаром в агонии, и четыре дьявола, словно по команде бросаются на него…
Папа девочки, видно, почувствовав что-то в эту самую секунду, решил отложить свою репетицию на сегодня и, спустя буквально минуту, двинулся вслед девочкой с собакой. Чудом ему удалось вытащить из своры «собачей свадьбы» свою истекающую и давно потерявшую сознание доченьку. Мухтар ни на йоту не сдвинулся со своего рубежа, навсегда подмяв под себя ещё трёх бездомных убийц, не пустив их за черту безумия, лишь только четвертый лукавый чёрт, сумел убраться с поля брани восвояси, завершив, увы, этот нечестный бой неизбежным.
…- Мухтар, …ко мне! – до сих пор слышно эхо маленькой Маришки, пришедшей в этот момент в себя на руках папы, в том самом «волшебном лесу» вокруг старого финского дома у самого синего-синего моря бывшего посёлка Куоккала, ныне Репино.
— Гав! Гав-гав, – слышится и теперь, спустя почти полвека, его радостный ответ на её прощальный призыв из того удивительного далёка, стоя на незаметном холмике возле старого, видимо никогда не работавшего, фонтана под заметно подросшими редкими берёзами, невольными свидетелями их дружбы…