Рождественский ужин

В том, что Рождественский снег самый красивый, Аня убедилась в сочельник.
— Сочельник – последний вечер перед Рождеством Христовым, великим праздником, — сказал папа. — В святую ночь всегда случаются чудеса.
И они отправились на прогулку все семьей: мама Анфиса, папа Андрей и дочка Анюта. На улице шел снег. Снежинки огромные, блестящие, серебристые, просто сказочные, медленно кружились в воздухе и планировали на мягкие, пушистые сугробы, как маленькие звезды. Девочка подставляла ладошку и драгоценные кристаллы послушно присаживались на рукавицу, позволяя рассмотреть себя поближе. Свет от фонарей вспыхивал на тонких лучиках переливчатыми искрами, отчего казалось, что вот сейчас зазвенят сказочные колокольчики и случится чудо.
Но прогулка закончилась, пора было возвращаться. Няня приготовила Рождественский ужин: кашу с изюмом, вареники, винегрет. Аня закапризничала: «Хочу мяско». Мама объяснила, что нельзя нарушать старую традицию – есть только постную пищу – без мяса — до самого Рождества, до появления первой звезды, но Анюта обиделась и ушла спать голодная.
— Вот уморят ребенка голодом, будут знать, — бурчала девочка, ворочаясь в постели.
— Разве еда тебе не понравилась? – спросил появившийся Аник.
— Не понравилась. Что за ужин — каша какая-то и всё, — ответила Аня.
— А я знаю, кому Рождественский ужин с мясом, после окончания поста, совсем не по вкусу.
— Кому? Папе?
— Нет, не папе. Ты устраивайся поудобнее на правый бочок, а я тебе расскажу.
Ангел присел на край постели и начал рассказ:
— Падал Рождественский снег.
— Как сегодня? Большие – пребольшие снежинки?
— Как сегодня. Только над лесом. И так его много нападало, что все дорожки и тропинки накрыло огромными сугробами. Между тем, ноги у гуся короткие и шагать по глубокому снегу нелегко, а летал он плохо. Все же он был домашний гусь. В одном месте поскользнулся на лапах – ластах, покатился под горку и рухнул в большущий сугроб. Зарылся в снег и лежал беспомощный. «Замерзну здесь. Все равно пропадать. Но все же лучше, чем быть съеденным с гречневой кашей», — услышал он свои мысли. «Вот уже сам с собой вслух разговариваю, видно, замерзаю», — сказал гусь. «И почему с гречневой кашей, а не с яблоками?» — удивился он. И тут же получил ответ: «Это гусь с яблоками, а индейка с кашей».
— Так я и есть гусь.
— Это ты гусь, а я индейка, — прозвучало прямо у него в голове.
— Точно, с ума сошел, — огорчился гусь.
— Лучше бы ты с моих лап сошел.
— С чьих лап? Каких лап? – загоготал гусь.
— Ой, не кричи так громко. С моих, с индейкиных лап, сойди. Подвинься немного и снег крыльями разгреби, — посоветовал все тот же голос.
Гусь в ужасе захлопал крыльями, рядом тоже кто-то завозился, и скоро они стояли друг напротив друга – гусь и индейка.
— Что ты тут делаешь, одна в лесу, ночью?
— Видимо, то же, что и ты, убегаю от повара, не хочу стать Рождественским ужином после первой звезды, — ответила индейка.
— Да уж! Но от судьбы не уйдешь – не съели, так замерзнем.
— У вас хоть перья есть, а у меня только коротенькая щетинка, — пропищал кто-то.
— У кого коротенькая шерстка. У птиц шерсти нет, — ужаснулся гусь.
— А я не птица – я поросенок. Меня тоже с кашей подают, — отвечал невидимый поросенок.
— Но где же ты? – спросила индейка. – Почему мы тебя не видим?
— Потому что вы на мне стоите, оба.
— Мы стоим в сугробе, — ответили птицы одновременно.
— А я под вами. Так что, пожалуйста, сойдите с меня.
Гусь с индейкой разошлись в разные стороны, и вскоре из-под снега показался пятачок, а за ним пара острых ушек, наконец, весь поросенок.
— Значит, тоже беглец? — спросил гусь.
— Да, убежал. Но в отличие от некоторых, надеюсь на лучшее.
— Какое уж тут лучшее? – печально обронила индейка. – Лес, темнота, снег, мороз.
— Главное, не унывать, — подбодрил поросенок. – Нас трое, а это лучше, чем один. Обжоры далеко, значит, стать Рождественским ужином нам не грозит.
— Как знать, — заметил умный гусь, — в лесу тоже голодные найдутся.
В эту самую минуту послышался протяжный вой. Хвостик поросенка мелко задрожал, перья у птиц встали дыбом.
— Накаркал, — стуча зубами, проговорил поросенок, — вернее, нагоготал. Это волк, конечно. Что теперь делать? По сугробам мы далеко не убежим.
— Взлетим на дерево, — предложила индейка.
— Вы — то взлетите, а мне, что делать? – завизжал розовый трусишка.
— Мы тебя поднимем, — пообещал гусь.
— Как? – удивилась недалекая индейка.
— А как в сказке. Откопаем большую ветку, он зажмет её зубами, мы возьмем её с двух сторон в клювы и взлетим. А там примостится, как-нибудь, на крепкий сук.
Пока птицы спорили, получится или нет, поросенок изо всех сил рыл пятачком снег. И отрыл крепкую ветку. Спорить было некогда, волчий вой становился все ближе. Птицы ухватились за палку с двух концов, а поросенок посередине. Хоть тяжеловата была ноша и летали плоховато, но страх подгонял, потому взлетели над поляной, выбрали дерево повыше и опустили поросенка на толстый сук, и сами пристроились.
Волк был в недоумении – запах есть, следы есть, а добычи нет. Куда она подевалась, не улетела же. Он задрал хищную морду вверх и замер от удивления. Много повидал он на волчьем веку, но летающего поросенка видел впервые. «Верно говорят старые волки – под Рождество всякие чудеса случаются», — прорычал волк и отправился восвояси.
А «летающий» поросенок с помощью новых друзей спустился вниз и отправился искать пристанища. Теперь он вез их на спине, ведь на их коротких лапках далеко не уйдешь. Когда взошла первая Рождественская звезда, звери наткнулись на пустую егерскую сторожку в лесу. А по лесным законам в зимовье всегда оставляют припасы, чтобы путники, попавшие в беду, могли покушать. Вот и у зверей получился Рождественский ужин – для птиц пшено, для поросенка сухари. А потом они забрались под теплое шерстяное одеяло на лежанке, прижались руг к другу и уснули спокойным, счастливым сном.
— И ты уснула, Анечка? — ангел ласково погладил девочку по голове. – Спи. Уже взошла первая звезда, наступило Рождество. Значит, тебе приснятся волшебные сны.