Берег Ини

Здесь река Иня раскинулась, словно возлюбленная Алтая. Восемью руками нежно обняв дурманящую запахами трав небольшую равнину, залитую до самого верха Белых гор солнцем, она вцеплялась в своего старшего брата Чарыша. Край чудесного света, радости и особой благодати, которая встречается лишь там, где люди живут в согласии с природой и совестью.

На некрутом берегу изумрудной Ини утопала в зелени берез и пихт небольшая деревенька Чинета. Поговаривают, что земли эти топтали сами ханы, да только затоптать не смогли. Сберегла Иня берега свои, народ свой и стоит не тронутой Чинета века. И причиной всему Берег Ини.

Много воды утекло с тех пор, но помнят земли Алтая историю, сгинувшую под толщей книжной пыли.

***

Давным-давно жила в Чинете девушка Агата. И краше нее не сыскать было на сотню верст. Косы черные, как ночь, тугие, как тетива, бились о ее прямую спину, когда шла она горделиво по деревенской улице. Брови ее, словно ласточки из южных земель, замирали над карими глубокими глазами. Белая ровная кожа, казалось, сверкала, как снег, морозным зимним утром.

Шла Агата по улице и оборачивались ей вслед парни и девушки. Но никогда красоты своей она не замечала. А замечала лишь грусть в глазах других людей, боль в сердцах и печаль в уме. И невозможно было скрыть от нее ничего. Да и не хотел никто делать того.

Шли к Агате со своими печалями и радостями, шли с вестями или за советами. И горели тогда глаза Бабкена — отца ее, и переполнялось сердце его счастьем и гордостью за единственную дочь, за надежду и опору, отраду сердца его.

Шел Агате всего шестнадцатый год, а почетом и уважением она пользовалась не меньшим, чем бабка ее Сатэ.

Сатэ – знатная была ведунья в Чинете. Поговаривали, что в молодости от нее тоже невозможно было взгляда отвести, что с ума могла свести мужчину взглядом одним. Вот Агата от нее и унаследовала красоту небесную.

Много женихов ходило за Агатой. Да и сватать ее уж скоро можно. Увивались за ней хвостом вереницы. Но отцу по душе только один был — Камари. Мужественный и сильный, смелый и гордый Камари был готов за девушкой в огонь и в воду, но и цену себе знал. Никогда перед Бабкеном не заискивал, слово всегда честно держал. Рос он на глазах у всей деревни, как и Агата сама. И уж с сызмальства их за глаза женихом с невестой нарекли. А девушка лишь отводила в сторону глаза и краснела, как морошка.

Как-то вышла на берег Ини Агата. Утро стояло ясное. Деревья были усыпаны золотом и, словно монетами, позвякивали листьями, подыгрывая ласковой песне ветра. Берег реки казался усыпанным жемчужинами сверкающих гладких камней.

У воды стало уже совсем холодно. Но Агата любила приходить на берег в любое время года. Закутавши руки в широкие рукава и нахохлившись, как синичка на ветке, девушка присела у самой воды. Вдруг со спины послышался резкий шорох и треск. Агата вскочила и обернулась. Прямо с берега к воде скатился кубарем паренек. Страх отхлынул от девушки, и она при виде такой картины невольно разразилась громким смехом.

Юноша, кряхтя и сопя, потирая руки и ноги, пытаясь снять боль, поднялся. Агата, все еще ухмыляясь и сдерживая смех, начала отряхивать юношу он сора и мелкого песка. Свалившийся буквально из ниоткуда, он сам еле сдерживал смех. Внезапно их руки как-то собой встретились, пальцы заплелись в немыслимые узлы, и глаза привязались друг другу. Пальцы кольнуло от первого прикосновения, а потом теплая волна пробежала по всему телу.

Прямо перед Агатой, взъерошенный и смущенный не меньше нее самой, стоял Дамир — соседский мальчишка, забияка и трус, он всегда задирал Агату. В детстве он дергал ее за косы исподтишка, а когда за девочку пытался заступиться Камари или кто-то еще, Дамир буквально исчезал.

Дамир не отличался статностью, но умел так красиво говорить, что в Чинете его прозвали соловьем. Девушки всей деревни таяли перед ним, как снег по весне, стоило ему только посмотреть на них. Но только не Агата. Она смотрела на него всегда с усмешкой и словно читала. Он был слишком предсказуем и прост для нее. И не было у них ничего общего. Как день и ночь они обитали на одной земле, но встречались не чаще, чем два светила на небосклоне. Так было до того самого дня.

Солнце, звезды словно упали на них в этот день, не оставив надежды на спасение.

— А я уж подумал, что ты искупаться решила, — голос Дамира теперь звучал совершенно по-другому. Он не желал обидеть Агату. Но, увидев в ее глазах внезапный страх и недоумение от произошедшего, Дамир добавил:

— Или утопиться!

— С чего это вдруг? — отдернув наконец руки, с насмешкой спросила Агата.

— А может, из-за любви неразделенной.

— Это ни к тебе ли? — громко засмеявшись, спросила Агата.

— А вдруг? — прищурив один глаз, как разбойник, прошептал Дамир. Агата лишь рассмеялась ему в лицо.

— Ты пой, пой. Да за мотивом следи. А то и сам поверишь в песни свои.

С улыбкой на лице Агата резко развернулась. Ее тяжелые косы подпрыгнули на плечах, и кончики ее волос хлестнули Дамира по лицу, словно приводя в чувство его, совершенно оторопевшего от неожиданной встречи.

Парень почесал в растерянности затылок и побрел по берегу за девушкой. Он шел молча, боясь проронить хоть слово, будто заколдованный или привязанный невидимой нитью.

Агата остановилась у большого камня у самой воды, ловко взобралась на него и, усевшись на него, как царица на трон, стала вглядываться куда-то вверх по течению Ини.

Растерянному Дамиру ничего не оставалось, как усесться прямо на берегу, у самого валуна с царицей.

— Как ты думаешь, что там? – вдруг, разрезав тишину, спросила Агата.

— Где? — переспросил Дамир и поднял голову на Агату, сидевшую где-то наверху.

— Там, — раздался ее голос.

Солнце ослепило Дамира. Вся в лучах света Агата казалась ему теперь волшебной. Вокруг ее головы в огромные струи собрались золотые нити. Карие глаза манили глубиной и тайной, а свисающие вниз косы были похожи на спасательные нити. Казалось, Дамир находился на дне какого-то колодца и Агата единственная, кто может его спасти. Дамир, завороженный увиденным, поднялся на ноги. Свет отступил, словно сон. Агата смотрела куда-то вдаль. Он обернулся и увидел огромный простор Ини. В этом месте река была совершенно прямой и оттого безграничной, завораживающе зеленой и будто светящейся.

— Не знаю, — наконец-то ответил юноша. — Наверное, Алтай.

Его лицо расплылось в улыбке, и он, прищурившись, посмотрел на свою спутницу.

— Ты когда-нибудь бываешь серьезным? — Агата соскочила с камня. Было заметно, что рассчитывала она на совершенно иной ответ от молодого человека.

Дамир лишь улыбнулся вслед удаляющейся от него девушке. Высоко над его головой в осеннем небе кружили две птицы. Такие одинокие и такие свободные. Казалось, их не волновало ничего, кроме их танца. Пьянящий запах осени кружил ему голову, и безграничное необъяснимое счастье растеклось теплом по его замерзающей душе.

***

— Агата, — окликнул знакомый голос девушку, когда она уже почти подходила к дому. Обернувшись, она встретилась со взглядом Камари.

— Где ты была, Агата? — спросил юноша.

— Гуляла, — ответила девушка, слегка улыбнувшись.

— Вечером придешь на костер, Агата? Будут песни и танцы.

— Конечно приду, Камари, — радостно отозвалась девушка. От мысли о предстоящей прогулке она развеселилась и тяжелые, спутанные мысли скрылись, где то вдалеке.

Этим же вечером, нарядившись, Агата вышла из дома и сразу встретила своих подруг. Наира и Шаганэ были веселыми сестрами-хохотушками, которые выросли вместе с Агатой и хорошо знали ее. Совершенно разные, они всегда являлись одним целым и никогда не покидали друг друга.

Весело встретив подругу, они с шутками и смехом отправились к берегу реки, где уже полыхал большой костер. Вся молодая Чинета была здесь. Все шутили и веселились. А как только на берег опустилась мгла, девушки, не сговариваясь, затянули одну красивую, старинную песню. Песню о любви, конечно. О чем еще могут мечтать девушки? Мелодичная, тихая и ласковая, она лилась, как воды Ини.

Глаза Агаты встретились с глазами Камари. Наира тут же легонько толкнула подругу под локоть. В свете костра лицо Агаты вспыхнуло румянцем ярче огня. Наира залилась звонким смехом, но, казалось, этого никто даже и не заметил.

Девушки опустили глаза и продолжили петь вместе со всеми, вливаясь голосами в общую волну. Но как только эта песня закончилась, началась совершенно другая. Ее пели мужские голоса, которые рассказывали о храбрости, подвиге и силе. Ветер, подхвативший слова эти, разносил их по всей округе.

Агату охватила странная грусть от этой песни. Она подняла глаза на небо. Оттуда, словно из бездны, смотрели на нее тысячи огоньков. Какие-то ярче, какие-то тусклее, но такие далекие и холодные. Говорят, звезды знают все обо всех, но почему-то всегда молчат.

Взгляд Агаты опустился вниз на землю. Она посмотрела на Камари. Он же уже не замечал ее. Как и другие юноши, он пел свою песню о подвигах и отваге. Но тут девушка стала вглядываться в темноту позади него. Ей казалось, она была почти уверена, что кто-то из темноты смотрит на нее. И она увидела его. Темный силуэт. Больше различить было просто невозможно.

Песня закончилась, а значит, было пора идти домой. Люди стали подниматься с земли. Камари встал и подошел к Агате. Теперь свет от огня костра буквально провалился за его плечами и осветил стоявшего на том самом месте Дамира. Он о чем-то говорил своему другу и веселился.

«Дамир», — позвала юношу про себя Агата и мыслей своих испугалась. Парень, словно повинуясь зову, перевел свой взгляд на нее.

— Агата, идем? — спросил подошедший к девушке Камари. — Идем, я провожу тебя.

— Идемте, девушки, — преобразив свое лицо в улыбку, произнесла Агата. — Камари проводит нас.

Она посмотрела нежным взглядом на провожающего и пошла с подругами вперед.

***

Утро выдалось морозным. Первые морозы всегда кажутся самыми сильными. К ним не хочется привыкать после непродолжительного теплого лета. По небу тянулись клинья птиц. Их одинокие крики разрезали морозный воздух, эхом разносясь, отражаясь от гор.

— Совсем скоро зима, — раздался голос старой Сатэ, вышедшей из дома Агаты. — Иня замерзнет и станет совсем тихо в Чинете.

Старушка морщилась на солнце и улыбалась:

— Ну, прощай что ли, Батюшко.

Агата взглянула на солнце:

— Почему ты говоришь ему " прощай", бабушка?

— Так не свидимся уж более, — спокойным и ровным голосом произнесла старая Сатэ.

— Что ты говоришь, бабушка? — испуганно бросила Агата.

— Что знаю, то и говорю. А не знаешь — не говори того. Никогда. Иначе время придет, жалеть о том станешь. Не знаешь — не говори. И не верь. Поняла, Агата?

Лицо старушки изменилось и стало совершенно серьезным.

— Поняла, бабушка, — с грустью в голосе произнесла девушка. — Я на реку пойду, хорошо, бабушка?

— Ступай, ступай, дочка! Ступай. От судьбы все равно не уйдешь. Были б силы ее изменить, — с грустью в голосе сказала Сатэ. Но слова те Агата уже не слышала.

Старуха поежилась под огромным пуховым платком и пошла в дом.

Девушка стояла на берегу Ини. Вдыхала свободный воздух реки и следила за плывущими по небу редкими облаками. Вокруг стояла звенящая тишина и только плеск и шум воды делали ее не такой пугающей.

— Все-таки решила? — раздался голос сзади.

Агата вздрогнула от неожиданности и обернулась. Прямо за ее спиной стоял ухмыляющийся Дамир.

— Решилась утопиться или искупаться?

— Ты всегда появляешься из ниоткуда? — с иронией произнесла Агата.

— Нет. Иногда я никуда и не ухожу. Это просто ты меня не замечаешь.

Дамир поднял небольшой камушек и бросил его в воду. Агата ничего не ответила, лишь улыбнулась.

С этого дня каждый следующий Агата приходила на берег Ини, где ее ждал Дамир.

***

Так прошла зима и началась долгожданная весна. Дни становились длиннее. Снег теперь больше походил на грязную кашу. А Иня постепенно наполнялась водой до краев, становясь огромной горной рекой.

Девушки на выданье перешептывались в ожидании сватовства, а юноши набирались все большей смелости.

В первый же солнечный день в дом Агаты пришел Камари со своими родителями. Агата лишь потупила взор при виде гостей, засмущалась и отправилась к себе в комнату. По всему было видно, что у визитеров одна цель — сватовство.

При этой мысли внезапно в груди Агаты вспыхнул огонь. Щеки порозовели, а в голове словно запели десятки птиц. Но внезапно радость отступила, и глубокая грусть сковала сердце Агаты. Она уже не была уверена в том, что Камари должен стать ее мужем. Вспыхнув разом каким-то непонятным и внезапным ужасом, Агата вдруг заметалась по комнате, как пойманный в клетку медведь. Она заламывала пальцы, кусала губы, пытаясь справиться с желанием поскорее убежать, спрятаться, скрыться. Чувства оказались сильнее разума. Девушка выскочила в комнату, где остались родители и гости. Холод в ту же секунду пронзил ее, как кинжал. Отец, ее любимый и дорогой отец, пожимал руку отцу Камари Агаси. Его сын сидел со счастливым видом, и стало совершенно понятно, что родители смогли договориться.

— Ну что, Агата, пойдешь за меня? — с нескрываемой радостью спросил Камари.

Руки Агаты опустились. В доме повисла звенящая пауза. Слезы хлынули из глаз девушки. Она закрыла губы ладонью, пытаясь сдержать рвущийся на волю крик отчаяния, и выбежала на улицу.

— Это волнение, — пытаясь объяснить растерянным гостям поведение дочери, сказал Бабкен.

— Когда ко мне пришел свататься Бабкен со своим отцом, счастью моему не было границ. И я проплакала три дня, — добавила мать Агаты.

***

Выбежав на улицу, Агата со всех ног бросилась к реке. Как она надеялась встретить там Дамира! Она так хотела рассказать, что Камари посватал ее и что она не хочет никакой свадьбы на самом деле.

Они стали так близки за эти несколько месяцев, что, казалось, не было ничего такого, чего бы они не знали друг о друге.

«Он спасет меня, — думала Агата. — Он что-нибудь придумает. Он все поймет. Так не должно быть. Я и Камари хоть и выросли вместе, но совершенно разные. Я не люблю Камари». Эта мысль заставила Агату остановиться. Только теперь ей стала понятна эта сковавшая грудь грусть и печаль. Камари, для которого готовили в жены Агату, оказался совершенно не любим ею. Сердце ее было отныне занято другим. Но что делать? Как признаться и как сказать обо всем отцу, Камари и Дамиру? И что делать дальше?

Агата буквально остолбенела. «Нет, Дамиру нельзя говорить о своих чувствах. Я девушка. И если он испытывает ко мне те же чувства, то сосватает меня!». Мысль эта породила в душе девушки радость и поселила успокоение.

«Все будет, как должно быть. Как говорит бабушка, от судьбы не уйдешь. Нужно довериться ей».

Агата развернулась и пошла домой.

Еще на пороге она вдруг почувствовала волнующую тревогу. А как только распахнула дверь, то увидела, что в доме их почему-то много людей. За столом сидел Бабкен. Лицо его было бледным, а глаза красными.

— Агата, — произнес он. — Наша Сатэ…

Бабкен закрыл лицо обеими руками, и тело его стало содрогаться.

— Держись девочка, — услышала она голос матери. — Наша Сатэ умерла.

В глазах Агаты потемнело, голова закружилась, и девушка рухнула на пол.

***

Теплый весенний ветер гладил верхушки деревьев, шурша молодыми листьями, играя ветвями. Временами он, как расшалившийся малыш, прятался где-то в зарослях ивы на берегу Ини, а потом внезапно выскакивал на каменистую кромку воды и сдувал нечеткую границу воды, поднимая ее мелкие капли в воздух, а позже бросал их в реку.

Волосы Агаты, собранные в тугие косы, от шалостей шалуна совершенно растрепались. Она сидела на огромном валуне и смотрела на воду. Со смерти Сатэ прошло почти два месяца. Все чаще Агате стали сниться непонятные, неясные сны. Но один из них беспокоил ее больше всего…

Белый туман стелился по берегу реки. Такой густой и крепкий туман, словно из сказки. Туман, в котором не видно дальше своего носа. В абсолютной тишине был слышен лишь голос реки, ее журчание и бег. И вдруг, как будто прямо по воде, из этого густого тумана навстречу девушке вышла старая Сатэ. Ведунья улыбалась и смотрела прямо на Агату. Она обняла остолбеневшую от удивления девушку и сказала: «Не знаешь — не говори того. Никогда. Иначе время придет, жалеть о том станешь. Не знаешь — не говори. И не верь».

Агата понимала, что бабушка говорила о чем-то важном. Иначе зачем Сатэ было беспокоить любимую и единственную внучку. Но о чем именно, Агата так и не узнала…

Воздух наполнился запахом цветущих трав. От аромата кружилась голова. В Чинету пришло лето. Пение птиц стало более настойчивым и громким. Солнце более теплым и сверкающим. Оно появлялось на горизонте все раньше и раньше, словно покоритель, требующий повиновения, оно звало жителей деревеньки подниматься все раньше и раньше, обещая в обмен большой урожай и отличный приплод.

В одно такое утро прямо на заре в деревню явился чужак. Человек неизвестный въехал в деревню верхом на гнедом коне, как всадник, предвещающий беду.

В ту самую минуту, как копыта его коня ступили на землю Чинеты, Агата увидела жуткую картину: на земле у самой воды Ини лежал истекающий кровью Дамир. Его зеленые опустевшие глаза были устремлены в небо. Из побледневших губ текла тонкая алая струйка. Дамир не дышал.

От ужаса Агата взвизгнула. Она бросилась на улицу. Там среди толпы жителей чужеземец громко возвестил, что приехал собирать добровольцев для защиты Инской от вражеских набегов кочевых народов. И что завтра на рассвете все герои, желающие защитить родную землю, должны выдвинуться к укреплению в устье Ини.

Слова сливались в жуткое гудение и вой в ушах Агаты. Различить что- либо стало просто невозможным. Девушка стояла окаменевшая. Лицо ее вдруг стало белым, как молоко. Дыхание внезапно перехватило. В мыслях всплыло воспоминание о видении. Агата покачнулась и упала на землю.

***

Она не видела Дамира с зимы. Он просто исчез из поля ее зрения. За время, пока Агата была больна после смерти Сатэ, он ни разу не навестил ее. Агата мучилась догадками: что если Камари узнал об их встречах и пригрозил Дамиру расправой? А может быть, Дамир сам испугался того странного чувства, что вспыхнуло между ними. Агата ощущала его с той первой неловкой встречи на берегу Ини. Ей казалось, что ее разум помутился. Необъяснимое, что-то сильное тянуло ее к юноше. Когда их глаза встречались, мир вокруг мерк. Ее словно пронзало молнией. Когда же она решалась удержать этот взгляд, она столбенела и совершенно теряла себя. Оставались только его бездонные голубые глаза, в которых она тонула, задыхаясь от ужаса и счастья, переполнявших ее.

Этот странный момент повторялся и повторялся. Он стал заметен окружающим. Но Агата продолжала попытки скрыть происходящее. Ведь она сама не понимала, что с ней происходит.

Это не была любовь. Точнее была. Но какая-то необъяснимая, словно навязчивое воспоминание откуда-то из далекого прошлого. Такого далекого, что уже невозможно вспомнить.

— Так странно, — как-то раз сказала Дамиру Агата. — Такое чувство, что я знаю тебя очень давно.

— А что странного? — переспросил с улыбкой Дамир. — Мы же всю жизнь жили по соседству, вместе учились, вместе гуляли. Что удивительного.

Повисла пауза, которую прерывали лишь беспокойные порывы ледяного ветра. Сердце Агата резко сжалось.

— А знаешь, — прервал неловкую паузу Дамир,- мне кажется, мы были знакомы задолго до этого.

Глаза парня сверкнули присущим им огненным светом. Агата расплылась в улыбке, и сердце ее вновь было свободным и счастливым.

***

— Агата, очнись! Агата!

Девушка открыта глаза. Она лежала на своей постели. Над ее лицом нависло лицо Камари. Оно было напуганным и встревоженным. Рядом стоял Бабкен, совершенно растерянный и озабоченный. Рядом стояла напуганная матушка. Она протягивала дочери кувшин с водой.

Агата огляделась вокруг. Сквозь окно пробивались яркие лучи солнца.

— Я хотел поговорить с тобой, Агата, — начал Камари.

— Сейчас не самое хорошее время, Камари.

На плечо юноши легла смуглая рука. За спиной Камари Агата внезапно увидела свою старую бабушку.

— Бабушка! — протянула Агата.

— Господи, помилуй, — мать Агаты перекрестилась и побледнела.

— Агата, Сатэ умерла, — тихим голосом произнес Бабкен.

Агата посмотрела на отца. Он был в ужасе. Агата вновь посмотрела на Камари. Рядом с ним не было никого.

— Милая моя, родная! Что с тобой такое происходит? — глаза Камари наполнились слезами. Внезапно он обрушился на Агату всем своим телом и зарыдал, как дитя.

Агата смотрела на него молча. Она была совершенно растерянна. Но дело было не в поведении Камари. Внезапно она поняла, что при всем ужасе происходящего ей совершенно не хочется успокаивать рыдающего у нее на груди мужчину.

Она посмотрела на родителей. Но те лишь потупили взор в пол и вышли из комнаты.

— Агата, я не знаю, что думать. Ты больше не любишь меня? Ты не хочешь быть со мной? Я не понимаю.

Камари сжимал покрывало на кровати и продолжал рыдать, временами взвывая, как раненый зверь.

Агата не испытывала ничего. Ее сердце было пусто, а в голове кружились картинки из снов и видений, переплетаясь с воспоминаниями.

***

В то утро было как-то слишком холодно. Разыгралась метель. Но она решила идти. Закутавшись хорошенько, она вышла на двор, а потом и на улицу. Снег кружил вихрем, ослепляя глаза. Агата долго пробиралась к берегу. Следов на снегу не было совершенно. Пробравшись сквозь огромные сугробы и заваленные снегом кусты, она оказалась на берегу. Тут снег уже не мел. Он тихо кружил в воздухе, словно замирал, а потом снова падал. Казалось, время на Ине остановилось. Агата сделала глубокий вдох. Ее легкие наполнил свежий воздух, и голова вдруг закружилась. Девушка покачнулась и поняла, что тело ее больше не слушается. Глаза закрылись, и она, словно парящая в небе птица, стала ловить дыхание ветра.

Вдруг по руке словно полоснули ножом. Стало горячо-горячо. А сердце внезапно дрогнуло и замерло. Дыхание прекратилось. Ужас и восторг охватили все нутро. Казалось, еще секунда и душа ее вырвется наружу. Рука Агаты сжалась, и девушка поняла, что в ее ладони оказалась чья-то теплая рука. Она открыла свои глаза и увидела Дамира. Парень улыбался во все лицо. Но девушка уже не чувствовала под собой ног и повалилась в снег, утащив за собой юношу.

Снег оказался легким и пушистым, словно перина. Дамир рухнул рядом, и тысячи снежинок поднялись вдруг в небо. А после подхваченные ветром снежинки устремились вверх. Это казалось невообразимым. Снежинки, летящие в небо.

Они лежали и смотрели на облака, проплывающие где-то высоко. И от этого было чудесно и странно. Юноша сжимал ее руку еще крепче, чем до падения.

— Было бы здорово, вот так каждый день! Весь день! Правда? — Дамир посмотрел на Агату. И она снова растворилась в нем, словно ее и не было.

***

Камари наконец-то успокоился. Он поднялся с постели. Агата встала за ним, и они молча вышли на крыльцо. Камари обреченно сел на скамью.

— Завтра на рассвете я уйду на укрепление, — вдруг совершенно спокойным голосом произнес Камари. — Надеюсь, когда я вернусь, ты поправишься. Я не говорил тебе, но был совершенно уверен, что ты знаешь.

Юноша повернулся к Агате:

— Я люблю тебя, Агата! Люблю больше жизни. Люблю так, как никто и никогда не любил никого. Люблю тебя, понимаешь?

Камари схватил Агату за плечи. Его глаза словно сверлили ее насквозь. Агата молчала.

Неловкую паузу прервал знакомый и родной голос Шаганэ.

— Агата! Агата! — голос девушки был взволнованным. — Ты представляешь? Нет, ты представь…

— Что случилось? — шагнула к ней на встречу Агата, отстранив руки Камари. Появление подруги казалось ей спасительным.

— Ты представь, как объявили о призыве-то, Дамир пришел к нам. Пришел сватать Наиру. Говорит, а то уйду на войну неженатым.

Сердце Агаты сжалось. Острая боль пронзила ее насквозь.

— Как так? — только и смогла произнести девушка.

— Так он уж сколько ее обхаживает. Как весна пришла, наверно. Все хвостом вился. Пороги все обивал. Захаживал, гулять звал.

Огромный горький ком подступил к горлу. Глаза Агаты в один миг налились слезами. Растерянная, разбитая, она лишь отвернулась от Шаганэ. Ноги стали ватными и подкосились, но Агата выстояла. Боль сковала грудь, и жуткий крик отчаяния застрял где-то в области груди.

Замерев у двери дома, Агата развернулась.

— А что Наира? — вырвалось из ее уст.

— А что Наира? Она засматривалась на него, ты же знаешь. Конечно, она согласилась.

Агата едва зацепилась за дверь. Голова закружилась. В глазах потемнело. Эхом звучали в голове: «Конечно, она согласилась».

Уже не помня себя, Агата ввалилась в дом, захлопнув дверь. Держаться больше не было никаких сил. Она взвыла. Этот крик зазвенел во всем доме, вырвался за его пределы. В эту же секунду поднялся жуткий ветер. Он набирал силу. Подбрасывал вверх ветви деревьев, а после, ломая, кидал их на землю. Ветер срывал шапки с прохожих, рвал подолы деревенским бабам, растрепывая в миг их косы.

Агата видела, как отец бросился с матерью закрывать двери сарая, загоняя кур. Не помня себя от жуткой боли, девушка схватила старый нож, который сделал еще ее дед специально для Сатэ, чтобы доказать, что он силен, и завоевать ее сердце, и бросилась со всех ног к реке.

Агата бежала, что есть сил, подхватив одной рукой подол платья, другой крепко сжимая оружие. Отчаяние, страх, ужас овладели ее душой. Она понимала, что ее бегство сейчас совершенно напрасное, но она продолжала бежать.

Уже на берегу Ини, ощутив босыми ногами холодные камни, девушка остановилась. Внезапно она поняла, что Дамир больше уже не придет. Но часть ее продолжала верить в это. Она добрела, не помня себя, до большого валуна, на котором любила сидеть. Теперь, весной, он стоял на воде. В отчаянии Агата продолжала идти к нему, не ощущая даже ледяного холода воды Ини.

Девушка теперь не села на камень. Он поднялась в полный рост и замерла. Мимо плыли унылые и померкшие облака. Небо казалось серым и мрачным. А бурная вода Ини – темной и безжизненной.

Агата крепче сжала в руке нож. Постояв еще несколько секунд в ожидании Дамира и окончательно убедившись, что он не пришел, она резким рывком вскинула руки и с силой вонзила сталь в сердце. В следующее мгновение она рванула нож вниз. Сделав последний вдох, девушка в тот же миг поймала выпавшее из груди сердце. Зажав его в руке, Агата закрыла глаза и упала в воду.

Над бурлящей водой раздался звериный рев. На берегу в то самое мгновение очутился Камари. Он бросился за возлюбленной, но остановить ее не успел.

— Нет! Агата, нет! — парень в ужасе твердил слова отчаяния. Он, словно заколдованный, зашел в реку. Воды Ини накрыли его с головой, прервав его молитву: " Агата, пожалуйста, нет! Агата"…

***

Сквозь прозрачную воду пробивались тонкие струйки света. Внезапно смелые лучи стали будто расти, расширяясь и сливаясь в один сплошной световой поток. Агата зажмурилась. В этот самый момент откуда-то из глубины под ее обмякшим телом раздался громкий голос Сатэ: " От судьбы все равно не уйдешь".

Агата вздрогнула и открыла глаза. Лучи не были уже столь навязчивыми и не резали ей глаза. Она ловко, точно рыбешка, извернулась и стала вглядываться в мутную воду дна. Сотни тысяч пузырьков вырвались из-под земли и побежали наверх. В ту самую секунду Агате показалось, что они выстроились в знакомое с детства лицо бабушки. Пузырьки замерли в этом положении. Замерла и Агата.

«Мы с тобой родились на этой земле не случайно. И покинули эту землю не случайно. Вся суть этого процесса заключается в служении людям. Бескорыстном и полном услужении. Я выбрала службу на земле. Ты сделала свой выбор, не исполнив ничего из того, что было завещано нашими предками. Но судьба твоя все еще ждет твоей покорности», — суровое лицо Сатэ смягчилось после этих слов. Сотни пузырьков дрогнули и поднялись чуть выше, нарисовав на лице старухи улыбку: “Ты продолжишь служить людям, живущим вдоль этой старой и мудрой реки. И оттого нарекут тебя именем Берегиня. Так каждый, кому понадобится твоя помощья. будет приходить на берег этой реки. И каждый добрый человек будет получать от тебя защиту, а злой — наказание. Каждому воздастся по делам и поступкам".

Вмиг пузырьки завертелись и закружились, охватив Агату и закружив ее в своем безумном танце. И помутнело в глазах от круговерти. Агата закрыла глаза и словно растворилась в водах Ини.

***

Бабкен долго переживал пропажу дочери. Никто из людей не знал о ней ничего. Бабкен долго искал Агату по соседним деревням, надеясь, что дочь жива и здорова. Но поиски ни к чему не приводили.

Спустя несколько месяцев в одной из деревень выше по течению Ини он услышал историю, больше похожую на вымысел. Но в сердце его что-то дрогнуло, точно появилась надежда на встречу с дочерью.

Поговаривали, будто одна мать пошла на берег реки вместе со своими детьми. Стоял жаркий день. Она долго терпела, но в конце концов решила искупаться со старшими детьми. Младшего же она посадила под куст в тень.

Когда женщина вернулась, ребенка она не нашла. Остались лишь маленькие следы его ножек, ведущие прямиком к реке. В отчаянии мать бросилась в воду, рыдая и зовя свое чадо. Более взрослые дети поняли, что произошло, и разрыдались, зовя то обезумевшую от горя мать, то младшего братца. Внезапно прямо посредине реки показалась женщина. Она будто поднялась из воды и по волнующейся ее глади подошла к берегу. На руках у нее сидел малыш, обтиравший свои маленькие, заплаканные глазки.

Девушка дошла до самого берега, лишь слегка задевая полами своего белого платья воду. Она будто не замечала других людей на берегу. Женщина нагнулась и опустила ребенка на землю. Взволнованная мать бросилась к малышу, обнимая его и целуя. А когда смогла оторваться от ребенка, спасительницы уже не было рядом. Дети сказали, что, немного полюбовавшись на мать и дитя, она расставила широко руки, точно желая их обнять, начала падать. В ту самую секунду женщина обратилась в воду и буквально рухнула огромным потоком в реку.

Бабкен подивился услышанной истории. Но сколько он ни расспрашивал людей той деревни о своей дочери, никто не смог его порадовать никакими вестями.

В следующей деревне Бабкен услышал еще один рассказ, который также вызвал удивление и неясный восторг.

Молодую девушку мучила жуткая болезнь, которую никому не удавалось вылечить. Боль каждую секунду пронзала ее измученное тело, стоило ей лишь чуть-чуть пошевелиться. Длилось это годами. И однажды, окончательно отчаявшись, девушка бросилась в воды Ини, желая покончить со всем этим. Мать и отец не смогли ее догнать. Они прибежали на берег, когда воды уже полностью охватили их дочь. От горя родители рухнули на землю и завыли от горя. Через какое-то время на берег сбежалось много людей. Такими громкими были стенания родителей.

Внезапно часть бурной горной реки повернула в другую сторону и вода будто расступилась, образовав узкий коридор. По нему шла женщина с распущенными длинными волосами в белом платье, а за ней, опустив глаза, шла утопленница.

Все ахнули от увиденного, а кто-то начал креститься и читать молитву. Не известная никому женщина обернулась, положила руки на плечи той, которую она вела за собой, и посмотрела ей прямо в глаза. В ту же самую секунду спасительница обрушилась на берег водой, омыв ноги спасенной и заполняя возникший водный коридор. Девушка стояла на берегу, не двигаясь. Но, сделав шаг, она широко улыбнулась и глаза ее точно засеяли. Боли, мучившей ее столько лет, больше не было.

***

Историй о чудесных спасениях и выздоровлениях становилось все больше и больше. Людская молва разносила их все дальше и дальше, наполняя людские сердца теплом и надеждой. Чудесную красавицу, выходившую из воды, люди окрестили Берегиней, ведь видели ее всегда либо на берегу Ини, либо в ее водах. Косы черные, как ночь, точно два мощных потока стекали по плечам и спине ее. Брови ее, словно ласточки из южных земель, замирали над карими глубокими глазами. Белая ровная кожа, казалось, сверкала, как лед на водах Ини морозным зимним утром. Но никто и никогда не слышал, как говорит девушка. Ходили слухи, что голос девицы – это голос реки, журчащий текущий, такой, какой не сможет услышать человеческое ухо. И лишь один человек в Чинете слышал этот чудесный голос и знал его звучание.

Звали того человека Дамир. Это был взрослый здоровенный мужик. Рассказывали, что в родной деревне его недолюбливали. Из-за него то ли сбежала от позора, то ли утопилась молодая деревенская девушка. Встречался он с ней всегда на берегу реки тайно, а позже хвастал друзьям, что первая на деревне красавица влюблена в него.

Тогда прознал об этих рассказах жених ее и пригрозил Дамиру расправой. А Дамир лишь на слова красноречив был, а на самом деле трусоват.

Вот как весна пришла, приехали на войну зазывать. Парни молодые тогда же сразу свататься все побежали – негоже на войну-то неженатым идти. Делать нечего. Знал Дамир, что поглядывает на него давно уже девица Наира. Ну и пошел к ней свататься, а та и согласилась.

В тот же день исчезла невесть куда влюбленная в Дамира девица. А дня через два нашли на берегу Ини бездыханное тело ее жениха. Народ решил, что не выдержал парень исчезновения ее и утопился. А девушку ту никто больше и не видел. Никто, кроме Дамира.

Было это три зимы спустя. Воротились возмужавшие парни из Защиты Инской, благо все живые, здоровые. И стали с женами своими жить, гнезда вить, семьи плодить.

И Дамир стал. Да только не мог забыть он поступка своего слабого. Корил все себя. А потом и вовсе стал с мужиками засиживаться да горе горьким заливать. Во время одного из таких застольев рассказал он о мучавших его мыслях товарищам. В тот же миг подлетел к нему здоровенный мужик, схватил его за ворот и словно пушинку подбросил. Мутный взгляд Дамира узнал в том человеке отца несчастной обманутой девушки. Напавший схватил со стола нож и бросился на него.

Напуганный Дамир, как ошпаренный, выскочил из дома и побежал прочь. И откуда только силищи столько взялось у мужика-отца, ведь стар он уже был. Говорили, что две весны искал он дочь, но так и не нашел.

Не помня себя, непонятным образом Дамир очутился на берегу реки. Тут-то и нагнал его преследователь. Парень споткнулся и, упав, оказался прямо под ногами мужика. Тот, недолго думая, размахнулся что было силы и вонзил Дамиру нож прямо в грудь.

Немыслимый крик разнесся по округе. Кричала не птица, не зверь и не человек. От вопля того заболели уши. Бежавшие следом за взбешенным отцом повалились с ног. Убийца рухнул на колени, закрыл уши ладонями и потерял сознание.

В глазах Дамира то темнело, то вновь становилось светло. Он лежал на холодных камнях, но всю спину его точно жгло огнем. Теплая кровь струилась прямо из груди, смачивая рубаху. Резкий, соленый ее запах ударил Дамиру в лицо, когда он попытался подняться. Парень вдруг ослабел и рухнул на камни с новой силой. В это самое мгновение почувствовал он, что голову его кто-то нежно обхватил ледяными руками, оттого он не ударился ею. Дамир приподнял подбородок, чтобы разглядеть человека сзади, и не поверил своим глазам. Рядом с ним на камнях сидела обманутая им девушка. Но она была как-то невероятно бела и будто даже прозрачна. Одета она была в свободное белое платье, а на шее висела, точно ожерелье, нить водорослей. Девушка улыбнулась, но не произнесла ни слова. Она лишь положила на грудь обидчику ладонь. Холод сковал его сердце вмиг. Время будто остановилось, а замершая в небе птица уже не пела свою грустную песню.

Суровая тишина повисла вокруг. Дамир слышал лишь тишину.

— Не стоит вспоминать былое, Дамир, — услышал он нежный и знакомый голос, который раньше готов был слушать целыми днями, но который так и не решился слушать всю жизнь. — Что было, то было. Что судьбой предначертано, то и случится! А чего быть не должно, того не произойдет.

После слов ее все вокруг изменилось. В груди Дамира точно вспыхнул огонь, обжег все тело и вырвался наружу огромным пламенным выдохом. Сердце забилось, как колокол, силы наполнили обездвиженное тело, а птица в небе сорвалась с места, продолжая свою трель.

Вернувшийся к жизни Дамир в ту же секунду отскочил от своей спасительницы. Но ее уже не было на берегу. Она исчезла, как исчезает утренний туман, растаяв буквально в воздухе.

На берег Ини хлынул живой поток из людей. Все бежали и кричали что-то непонятное. Увидев сидящего Дамира, толпа замерла, остановив свой взгляд на лежащем неподалеку мужчине. Тот зашевелился и приподнялся, опираясь на руки. Дамир провел рукой по своей груди. Рубаха была насквозь в крови. Но под ней уже не было и следа от раны.

Так появилась еще одна легенда об Алтайской Берегине, мудрой хранительнице и всепрощающей водной деве.