Изумрудный гребень

Есть много гиблых мест на земле — топи, болота, запруды, чащи лесные. Дурные то места, нечистивые. Полно в тех местах силы дурной, душ неупокоенных. Застряли они на этой земле и никак им не найти пути в мир свой, положенный им после гибели. Кто грешен был, тот от грехов своих не может покой обрести покуда прощения не получит, кто от рук лихих смерть принял тот отмщения ищет за жизнь свою отнятую, а кто то горем великим в могилу сведен был и нет той душе покоя ни при жизни, ни в смерти. Маются такие души, по свету бродят, покоя ищут. Но коли встретится им живая душа на пути, изведут в могилу ту душу, обратят в себе подобную.

Есть и в нашем селе такое место. Колодец заросший на лесной опушке, что в чаще за церковью сельской. В былые времена там хутор был. Славный был хутор. Скорняжным промыслом тот хутор процветал. Знатные мастера в том хуторе жили. Каждую неделю ярмарки гремели, словно гулянья княжеские. Дивные времена были. Купцы чуть ли не со всей округи сьезжались на те ярмарки.
А уж какие девушки в том хуторе жили — глаз не отвести от этих красавиц. Одна краше другой. Женихи со всех концов сьезжались свататься.

Откуда ни возьмись беда пришла. Жила в том хуторе одна девушка Оксаной звали. Дивной красоты барышня. Соболиные брови, уста алые, глаза колдовские изумруды, смотришь в них и тянет тебя омут их зелёный. Все парубки в околодке головы потеряли от дивчины той. Но холодна была Оксана к вниманию этому. Лишь одному казаку её сердце принадлежало. Вольный казак Вакула. Красавец и силач из села соседнего. Кузнец искусный. Не было такой вещи, которую тот кузнец выковать не сумел бы. Весь околодок к нему в кузницу выстраивался. Кому лошадь подковать, кому инструмент какой справить — никому не отказывал. В один день Вакула в наше село на ярмарку приехал. Там они с Оксаной и свидились. Словно небо разверзлось от любви той как только их глаза встретились, словно души в миг воедино слились. И не было сильнее любви на белом свете.

На сватовство Вакула выковал любимой гребень — знатный гребень, а в качестве украшения решил привезти с соседней ярмарки камни — изумруды, чтобы гребень тот был словно зеркало глаз любимой Оксаны.

— Поеду, сердэнько моя в хутор. Привезу тебе камней изумрудов. Оживет гребень, замерцает как глаза твои ненаглядные.
— Не надо мне камней самоцветных, Вакула. Не нужно никуда ехать. Не спокойно мне как-то. Сердце беду чует.
— Не пужайся, коханая моя. Я крепкий казак. Что со мной будет. А коли встретится враг на пути моем — не пощажу.

Осталась Оксана ждать Вакулу с ярмарки. День ждет, два, три. Неделя проходит, за ней еще одна. Испугалась Оксана. Места себе не находила. Все стояла и ждала у дороги любимого.
— Только бы беды не случилось — все молилась она.

Вскоре конь Вакулы в хутор пришел. Израненый весь, изможденный. Поняли люди, что беда с парубком в дороге случилась. Сгинул казак, так и не доехав до дому.

Заплакала Оксана, бросилась на шею коню.

— Сокол мой ненаглядный, казак мой любимый, говорила же я тебе не покидай родные края. Не послушал ты меня. Не послушал.

Не вынесла горя Оксана. Бросилась в лес. Только ветви стегали по лицу и волосы трепали. Долго бежала Оксана, пока совсем из сил не выбилась. Оказалась она на опушке, возле колодца со студеной водой. Глубокий колодец то был. Смотрит вниз колодца Оксана, а ничего не видно — лишь тьма бездонная.
Сорвала Оксана с волос гребень, что Вакула ей на прощанье подарил.

— Погубил ты меня, забрал у меня любимого. Не нужен ты мне.

Бросила о земь тот гребень и прыгнула в колодец. Не смогла жить без любимого.

И вот с тех пор неладное стало твориться в хуторе. Парубки пропадать стали во всем околодке. Поговаривают, что это Оксана их в лес заманивает и в колодец к себе тащит. Все Вакулу своего ненаглядного ждет.
Опустел постепенно хутор. Люди бояться стали. Сколько семей осиротело, сколько матерей своих сыновей потеряли. В скором времени вовсе никого не осталось в том хуторе.

А колодец тот до сих пор на опушке стоит. Только зарос он. Душа неупокоенная Оксаны его стережет и ждет когда любимый с ярмарки вернется… А на месте, где гребень упал — дуб могучий вырос. Говорят это душа Вакулы в нем…

— Тьфу ты, бабка Агафья! Напугала до чертей на ночь глядя!!!
— Чего мне тебя пугать то. Что люди говорят, то и я вам сегодня поведала. Врать не буду — не знала я Оксаны той, но сама видела, как казаки крепкие в том лесу словно растворились. Был парубок и исчез бесследно.
— Сказки все это. Чтоб детей пугать
— А я верю.
— Ну и дурень ты, Гришка! Вечно во всякую чепуху веришь!
— Чего дурень то!? Жалко дивчину. Да и казака жалко.
— Добрый ты, Гришенька. Если тебе чужого так жалко, значит душа твоя чистая. Добрая душа. Такому ничего не страшно будет.
— Спасибо, бабка Агафья!
— На здоровье, милок. На здоровье.
— Спасибо Вам, бабка Агафья. За угощение ваше и сказки.
— На здоровье, ребятишки. Спасибо, что не забываете старуху.

Попрощавшись молодые ребята высыпали во двор в миг позабыв про рассказанную историю. Лишь один парубок не мог найти покоя — уж больно его задел рассказ про Вакулу и Оксану.

— Как же тебе помочь, метущаяся душа? — все думал Гриша по дороге до дома. Неупокоенная душа. Мучающаяся.

«Добрый ты, Гришенька. Если тебе чужого так жалко, значит душа твоя чистая. Добрая душа. Такому ничего не страшно будет» — словно эхо звучали в голове слова бабки Агафьи.

— Значит моей душе ничего не будет. Не тронет меня Оксана если я в тот лес пойду — думал Гриша. — Только надо не с пустыми руками. Надо гребень тот отыскать и камни в него вставить. Может обрадуется подарку дивчина и тогда обретет покой душа ее. Только где мне камни то взять… Ярмарка. В Воскресенье будет ярмарка. Наверняка там будут и самоцветы. Куплю камней и пойду на опушку дуб и колодец искать. Вдруг удасться мне душу бедную из оков терзаний сердечных освободить.

Зная, что друзья наверняка поднимут его на смех или вовсе перестанут общаться, парень принял решение молчать до конца.

В Воскресенье он ни свет ни заря отправился прямиком на ярмарку. Чего народ только не продавал — шкатулки расписные, куклы тряпичные, посуда глиняная, приборы столовые, картины, скот домашний, платки. Пробиваясь скозь толпу народа Гриша высматривал одну лавку — самоцветы. Нет, и здесь нет, и здесь, и здесь. Двигаясь от лавки до лавки, Гриша не терял надежды найти заветные камни.

— Они должны быть здесь. Должны быть… Но торговцев все не было. Уже потеряв надежду на воплощение в жизнь задуманного, Гриша увидет знакомый и долгожданный стол. Ярко разодетая цыганка поманила его рукой.

— Не проходи мимо, яхонтовый мой. Загляни в мою сокровищницу!
— Мне изумруды нужны. Шесть штук — вымолвил Гриша.
— А у тебя, соколик, губа не дура — отозвалась цыганка — знаешь чего хочешь.
— Есть у вас изумруды?
— Зазнобе своей подарок ищешь?
— Нет. Просто нужно.
— Ладно, вижу не сговорчив ты, сокол ясный. Вот твои камушки. Пятнадцать целковых за шесть штук.
Гриша положил на прилавок монеты и стал смотреть как цыганка ссыпает заветные камни в черный бархатный мешочек. Получив покупку, Гриша пошел прочь с ярмарки
— Эх, соколик, даже не торгуешься. Добрая душа твоя — кричала в след цыганка. Будь счастлив, яхонтовый мой.

Гиша не помнил себя от радости и волнения. Он несся в деревню с одной только мыслью — сегодня пойду на опушку. Войдя в хату он вынул из-за печи мешок и принялся складывать туда все, что собирался взять в дорогу — хлеб, соль, иконку. На грудь повесил заветный мешочек, купленный на ярмарке.

— Ну, с Господом. В добрый час — молвил он и вышел.
Вечер встретил его слегка гнетущим полумраком. Сердце сжалось и слегка кольнуло в груди.

— Я должен — произнес Гриша про себя и двинулся в путь.

Лес не пугал его. Он бывал там много раз. Лес для местных ребят был вторым домом. Но вот чаща… Чем дальше Гриша продвигался в глубь, тем страшнее ему становилось. Деревья, словно зловещие великаны обступали со всех сторон, то ли пугая, то ли желая оградить от опасности. Лишь вороны были его живыми спутниками. Их звонкое гортанное карканье постоянно напоминало, что он не один в том лесу. Гриша шел вперед с твердой верой в благие намерения, сподвигшие его на этот поступок.

«Добрый ты, Гришенька. Если тебе чужого так жалко, значит душа твоя чистая. Добрая душа. Такому ничего не страшно будет» — вновь прозвучал в голове ласковый голос.

— Бабка Агафья, защити!
С этими словами Гриша глубоко вдохнул и двинулся дальше в лес. Он шел, вслушиваясь в каждый звук, всматриваясь в даль, ожидая любой развязки.

— Вакууула — пронесся кроткий девичий шепот. Гриша оторопел. Он встал как вкопанный.
— Вакуууула — послышалось вновь. Это был еле уловимый шепоток. Но еще ни разу в жизн Гриша не слышал более вкрадчивого голоса.
— Казак мой любимый — донеслось более отчетливо. Что было силы, Гриша сжал висящий на груди мешочек с камнями и преодолев обуявший его страх двинулся дальше.

— Вакуууула — шептал ему в спину лес. Гриша шел, боясь повернуться.

Вдруг вдалеке показалась размашистая крона дерева.

— Дуб. Я на месте — пронеслось в голове.

Слегка поодаль под кроной раскинувшего свои ветви дуба стоял колодец. Гришу словно колом проткнуло. Он с ужасом понимал, что пришел на то самое гиблое место, о котором ему на днях поведала бабка Агафья.

— Оно существует…

Могучий дуб укрывал колодец своими ветвями. Все поросло диким виноградником и от этого выглядело еще более зловещим.

Немного придя в себя Гриша позвал: — Оксана… — тишина. Лишь ветер был ответом.
— Оксана, слышишь ли ты меня? — опять тихо.

— Гребень! Я должен отыскать гребень.
Гриша кинулся к дубу. Преклонив колени и положив на ствол руку он произнес: — Открой мне тайну свою, помоги освободить некогда любимую тобой душу, пощади бедную девушку. С этими словами порыв ветра отшвырнул его в сторону.

— Не гневись — кричал Гриша сквозь гул и вой стихии — помоги, прошу тебя. Вновь удар. Потом еще. Еще и еще раз Гриша был опрокинут на земь.

Внезапно все стихло. Звенящая тишина опустилась на опушку. Плохо понимая что происходит, Гриша попытался встать. Но лишь острая боль отозвалась в ноге. Он отодвинулся в сторону и поднял с земли гребень, на который он наткнулся коленом. Вихрь листвы взвился ввысь.

— Вакууула — вновь прозвучал девичий шепот.
— Оксана — выдохнул Гриша.

Пред ним стояла пекрасная девушка в длинном белом одеянии. Длинные волосы ниспадали с плеч и струились темными волнами. Она смотрела на него пристальным взглядом, словно выжидая чего — то.

— Вакуууула — молвила Оксана. — Казаак мой любимый — шептала она.
— Я не Вакула.
— Вакуууула — вновь пронзил тишину девичий шепот.
— Держи, мой подарок — произнес Гриша сдергивая с себя мешочек с камнями и неуклюже пытаясь высыпать на ладонь изумруды тем временем плотно сжимая в другой руке найденный гребень. Как только изумруды были в руке, он протянул к Оксане открытые ладони. Пред взором девицы предстал гребень и камни.
— Прими мой дар, Оксана — выкрикнул Гриша.
— Вакула — выдохнула девица. Вернулся. Казак мой вернулся. Вакуууула. Наконец-то…

И исчезла…

Оторопевший парубок стоял на опушке смотря на лежащий на его ладонях принесенный девушке дар. Ему больше не было страшно. Немного придя в себя он повернул к дому унося с собой гребень и камни.

Теперь он понял, что такое любовь. Насколько это сильное чувство. С каждым шагом он все сильнее сжимал в руке гребень.Он знал, что сделал благое дело. Спас души любящих.

По дороге он загадал желание — найти такую же любовь, сильную, чистую, вечную.

— Соберу воедино гребень и камни и как только найду свою душу — подарю в знак вечной любви. Гребень мне сам дорогу укажет.

Да будет так…