Волшебный котёнок

Было ранее промозглое утро, конец октября. На деревьях почти не осталось листвы, клумбы в маленьком городском сквере выглядели удручающе: поникшие, замёрзшие астры лежали мертвым саваном на земле. Дул холодный, северный ветер, иней сковал всё, что не успело умереть. Зеленая трава, казалась свежей, в ледяном плену инея. Вокруг клумбы красовались выбеленные бордюры, которые зачем-то побелили перед зимой. Главная клумба сквера была круглой и самой большой. Замершие и засохшие цветы лежали коричневым ковром. Жители почему-то прозвали главную клумбу «Солнечный круг», хотя ничего солнечного в клумбе не было, даже летом. Вечно чахлые, бесцветные петунии и мелкие астры. Клумба никогда не сияла красками, более того снег делал клумбу намного привлекательнее, чем цветы
Вокруг «Солнечного круга» располагалась аллея с лавочками для отдыха, над каждой лавочкой возвышался старый клён. На одном из этих старых, раскидистых исполинов синицы устроили собрание, они сердито галдели в утренней тишине города. Клён стоял над старенькой скамейкой, покрытой инеем, где лежала вчерашняя газета, а вокруг валялись пивные банки и бутылки. Вдруг тёмный угол пол лавочкой ожил и жалобно мяукнул. Маленький чёрный котёнок жался к бумажному стакану из под кофе, будто он мог согреть его. Его чёрная, грязная шерстка покрылась ледяными комками. Ночью был мороз, и влажная шерсть покрылась льдинками.
Котёнок мяукнул, когда увидел человека. Большого человека с метлой. Это был местный дворник – Василий Егорович Забава. Несмотря на фамилию, дворник не был забавным. Это был худощавый мужчина лет 50-ти, который бесконечно ворчал. Его в жизни ничего не радовало: летом слишком жарко, зимой слишком холодно. Дворника раздражало всё. Когда-то Василий Егорович работал на заводе, который собирал известные советские стиральные машинки. Но в 90-х завод разорился, и Василий Егорович потерял работу. После чего 10 лет он не мог найти работу по профессии, отчего заливал за воротник после каждого неудачного собеседования. В итоге он устроился дворником, стал чуть меньше пить и бесконечно ворчать. Вот и сегодня он шёл и ворчал: холодно, люди-свиньи, в мэрии тунеядцы, зачем заставили его вчера белить бордюры, болит спина, люди-свиньи, дети невоспитанные чудовища, а их родители жертвы перестройки. И так до бесконечности. Услышав жалобное мяуканье, Василий Егорович замер, а затем заворчал и попытался выгнать котёнка из-под лавки длинной метлой.
-Ишь, ты! Чего пришёл сюда? Бордюры мои марать? А ну, пошёл вон!
— С кем опять болтаешь, Егорыч? – спросил с издёвкой таксист.
Котёнок увидел нового человека: толстого, в тёплой, чёрной куртке. Глаза человека не были злыми, а из открытого окна вырывались тёплые струи воздуха.
— Отстань, Толик! Попробуй только насорить мне тут семечками!
Толик, Анатолий Георгиевич Ивайкин – работал много лет таксистом. Когда-то он работал бухгалтером, но в 90-е годы, его босс, связанный с криминалом, подставил простоватого и добродушного бухгалтера, которого посадили за мошенничество. И дали ему немного и вышел Толик раньше, да только репутацию не вернёшь. Ему больше никогда не работать бухгалтером, да и вообще, об официальной работе пришлось забыть. Никто не стремился взять бывшего заключённого на работу. Толику ничего не оставалось, как податься в таксисты. Там никто не спрашивал о прошлом, главное, чтобы был свой автомобиль. Толику от отца достался старенький 412 «Москвич», на котором он и стал таксовать по городу, работая сам на себя.
Возле старенького городского сквера располагалась бесплатная парковка, где всегда стояли частные такси. Толик приезжал самым первым и уезжал последним. Он трудился, не переставая, сначала чтобы прокормить жену и дочку, а теперь он помогает дочери и внукам. Муж дочери, бросил семью, оставив её с двумя новорожденными близнецами, он не хотел тратить свою молодость в провинциальном городке. Сейчас он живёт в Москве, сделал карьеру и завёл новую семью, а о двух старших сыновьях он и думать забыл. Толик с удвоенной энергией бросился работать, чтобы его внуки ни в чём не нуждались. Толик приехал первым на работу и ждал клиентов, и от скукоты, подтрунивал над дворником Егорычем.
Котёнок с надеждой мяукнул. Толик посмотрел на источник звука. В его глазах не появилось интереса. Ещё одно бездомное животное. Таких он видит каждый день. Большинство из них умирает под колёсами автомобилей, потому что тянутся к теплу. Толик поёжился, не хотелось бы, потом колёса мыть.
— Брысь! – на всякий случай сказал Толик. – Пошёл прочь!
Вдруг на весь сквер раздался громкий визгливый крик, который заставил вздрогнуть котёнка под лавочкой и распугал всех синиц из сквера:
— Киса! – кричала девочка трёх лет. Девочка похожая на огромную жевательную резинку тянула мать за руку. На девочке всё было ярко-розовым и объёмным: комбинезон, шапочка, сапожки. Всё вместе делало девочку круглой и неповоротливой. Мама девочки шла рядом с ней и недовольно морщила носик. Одной рукой она тянула упирающуюся дочь, другой рукой она держала смартфон и что-то недовольно выговаривала собеседнику. По пути она дёргала дочь за руку, прикрикивала на неё и продолжала говорить по телефону.
Мама Давидия Кабанец, с утра была не в духе. Её муж Евгений вывел её из себя с самого утра — забыл купить детское питание. Давидия почувствовала сильное раздражение, муж бесил её с каждым днём всё больше. Её бесила его забывчивость, его тупость, его неторопливость. Каждое его действие или бездействие вызывало волну ярости в Давидии. Она ненавидела то, что ей пришлось выйти из декрета намного раньше, чем она планировала, и всё из-за неспособности мужа прокормить семью. Евгений много лет работал продавцом в магазине бытовой техники. Никаких перспектив или увеличения зарплаты, а дочь растет, и расходы вместе с ней тоже растут. Евгения с большим трудом получила место секретаря директора школы, и вот уже 5 месяцев она не высыпалась и 5 дней в неделю вставала ни свет, ни заря, чтобы отвести дочь в сад, и самой пойти на работу до позднего вечера.
Дочка по моде названа самым странным именем, которое попалось Давидии – Жавахира. Давидия считала, что чем имя страннее и вычурнее, тем ближе это её делает к сильным мира сего. Васи и Тани рождаются только у нищих, а у неё, у Давидии, будет совсем иная жизнь. Однако жизнь распорядилась иначе: никаких частных садиков, никакой школы раннего развития, никаких чаепитий с богатыми мамочками. Денег не хватало ни на что, но Давидия баловала дочь, как могла. Жавахира росла, ни в чём не нуждаясь. Она получала всё, что хотела, едва покажет пальцем. Поэтому девочка не понимала, почему она хочет чёрную игрушку с глазами, а мама не даёт. Девочка начала кричать громче и вырываться, показывая пальцем, крикнула:
— Дай!
Давидия сморщила носик, увидев, куда показывает дочь.
— Фу! Это бяка! – возмутилась мать. – А ну, давай двигайся быстрее! Мы опоздаем в садик!
Жавахира не привыкла сдаваться, она упала на коленки и закатилась. Её крик слышали 10 близлежащих домов. Те, кто уже проснулся, выглянули в окно и увидели истерику девочки в розовом, покачали головой и продолжили заниматься своими делами. Те, кто спали, просто натянули одеяло на уши и повернулись на другой бок. Давидия, бросила телефон в сумку и строго сказала:
— Доча, это бяка! Это не игрушка! Эта бяка делает вава! Потом тетки с уколами будут каждый день приходить! Это страшная бяка! Пойдём отсюда! Я куплю тебе по дороге пусика! Хочешь?
— Пусика? – сквозь слёзы заинтересовалась Жавахира. – Большого пусика?
— Да! Пупсика в ванночке! Помнишь, ты хотела?
— Пусика! – тут же переключилась Жавахира. – Пойдём за пусиком!
Сердце котёнка бешено билось. Ему стало страшно, он посмотрел в другую сторону и сжался ещё сильнее. В него летел камень, который ударился о ножку скамейки и отрекошетил в котёнка. Камень ударил не со всей силы, но ощутимо. Стало больно и страшно, ему хотелось убежать, но выйти из укрытия было ещё страшней, чем остаться. Котёнок вжался в угол и задрожал.
Камень кинул мальчик лет 14-ти – Иван Лабудин. Он шёл в школу, глаза от обиды щипало, но он мальчик, он не имел право плакать. А так хотелось! Его родители только, что расстались. Отец со всеми вещами ушёл рано утром, после страшного скандала. Мать не пошла на работу, закрылась в ванне, и Иван слышал её всхлипы. Он не мог её утешить, потому что злился. Отец сказал, что мать его пилила, что она всегда была всем недовольна и потому он уходит. Ему надоело быть виноватым. Иван злится на мать, что она лишила его отца. Неужели сложно было хвалить папу, как она хвалила его?
— Папа, возьми меня с собой! Не оставляй меня с ней! – в отчаянии крикнул Иван, но отец сказал, что ему некуда забирать сына. Он сказал, что будет навёрстывать упущенное и налаживать свою жизнь. А в его новой жизни пока нет места для Ивана.
Иван шёл в школу и ненавидел весь этот мир. В школе никто не должен узнать, как ему плохо. Он парень, он не имеет права чувствовать боль. Иван схватил, и не глядя бросил камень со своей силы. Он никуда не целился, просто бросил со всей злости и всё. Ему стало легче, он пошёл дальше, пиная камни и мусор в разные стороны. В след ему понеслись ругательства Егорыча:
— Ах, ты дормоед! Что ж ты делаешь? Я тока убрал, а он мусор разносит по всему скверу! А ну, шагай отсюда!
Иван бросился наутёк от злого дворника, по пути показывая ему язык. Злой дворник никого не догнал, он вернулся к аллее вокруг «Солнечного круга», где обнаружил других нарушителей, которые буквально лишили его дара речи. Какая наглость! Прямо на его глазах, очередная мамочка смотрела сквозь пальцы на невоспитанность сына! Мальчик лет семи встал грязными башмаками на ЕГО свежевыбеленные бордюры, и этот наглец шёл целеустремленно вперёд. Рядом с ним шла мать, которая следила за тем, что делает сын, и ни слова ему не говорила! Это неслыханно! Егорыч не мог стерпеть такое издевательство над его трудом, и побежал к нарушителям, волоча за собой метлу.
— Эй, дамочка! Куда вы смотрите? Ваш сын марает МОИ бордюры! Я сам вчера их побелил! Немедленно уберите ребёнка!
Калерия Маврыкина никогда не думала, что жизнь преподнесет ей нескончаемые страдания. Она обычная женщина, без вредных привычек, никогда никому не делала зла и вообще была обычной женщиной. Она вышла замуж, на втором курсе пединститута, через год перевелась на заочное, и ушла в декрет. У них с мужем родился чудесный ребёнок, сыночек – Лаврентий. И они были самой счастливой семьёй на свете. Но через 2 года Лавруша вдруг перестал разговаривать, стал жить по странным ритуалам, и выражать недовольство истериками и криком. Вскоре ему поставили страшный диагноз- аутизм. Лаврушечка не мог жить среди других детей, он мир воспринимал иначе. На улице он мог ходить только по бордюрам, играть мог только с зелёными игрушками, а красные выбрасывал за дверь комнаты, и больше никогда не разговаривал с родителями. Весь мир, который она знала, рухнул. Им с мужем пришлось переиначивать себя, привыкать к другой реальности. И, если она и муж ради сына готовы были к переменам, то соседи и родственники нет. Никто не понимал их сына, его болезнь воспринимали, как невоспитанность.
— Простите, пожалуйста! – сказала женщина, с уставшим лицом. – Я не могу заставить его сойти, иначе он этого не выдержит. С ним случится приступ! Простите, пожалуйста. Он… Он болен.
— Да что вы несёте, барышня! Видно-же, что мальчонка избалован и не уважает чужой труд! – закричал дворник.
— Он не понимает. Мой сын аутист. Он не понимает многих социальных правил. Для вас бордюр – это труд, а для него бордюр – это всё! Он ничего кроме него не видит! Для него всё вокруг пропасть и только бордюр – его мостик через неё! Понимаете? Я не смогу его заставить сойти с него.
— Да что же это такое! – возмутился дворник. – Не ходите, значит тут! Что это за болезнь такая? Вы, наверное, её только что придумали!
Но его возмущения вдруг потонули в удивлённом вскрике мальчика. Лаврентий, который видел мир сквозь дымную пелену, обратил внимание на что-то живое и дрожащее. Мир Лаврентия вдруг перевернулся, он произнес несколько непонятных звуков. А затем, он вдруг изменил своим привычкам и двинулся на жалобный стон из под лавочки. Заглянув туда, Лаврентий обнаружил чёрного котенка, который дрожал от холода и страха. Лаврентий без раздумий взял котёнка в руки и удился его теплоте. Мальчик удивлённо посмотрел на котёнка, а потом посмотрел на мать и впервые за несколько лет чётко произнес:
— Мама?
Калерия замерла от удивления. Лаврентий говорил не часто, вернее не говорил вообще. Его удивление в голосе было таким сильным, но мать всё поняла. Она поняла, что сын удивился тому, что котёнок-ребенок брошен погибать на улице и никому нет дела до него.
Лаврентий расстегнул куртку и спрятал котенка за пазуху. И в этот миг мир изменился. Мир изменился для Лаврентия и для котёнка. Навсегда. Под курткой билось два сердца, два солнышка, два счастья. В этот миг котёнок и мальчик-аутист стали лучшим друзьями. Им не нужно было знакомиться, они почувствовали друг друга сердцами. Как только котёнок оказался за пазухой у Лаврентия, он перестал дрожать. Он почувствовал родного Человека. Своего Человека.
Лаврентию больше не нужны были бордюры, потому что он ясно увидел свой путь вдоль них. Теперь у него был Друг, за которого он несёт ответственность.
— Женщина, ваш сын взял больного котенка в руки! – воскликнул дворник. – Теперь он точно заболеет.
— Знаете, мой сын несколько лет не называл меня мамой. А этот котёнок пробудил его, — заплакала Калерия. — Этот котёнок помог ему увидеть дорогу не по бордюрам. Это Волшебный Котёнок. Это наш Котёнок.
Карелия крепко-крепко обняла сына, который бережно грел нового друга, а затем они вместе пошли домой, неся в дом счастье. И может счастье не совсем такое, какое они хотели, но оно пришло в их дом. Теперь в обычной квартире жила семья: мама, папа, сын и Волшебный Котёнок, который каждый день вызывал улыбку у мальчика, живущего в другом измерении.