Макс и снова Макс

Рамбов,
СлучАй девятый: «Макс и… тоже Макс».

Рукопись-черновик четвертого рассказа в книгу: «Секреты нашего двора».
Критика и найденные орфографические и стилистические ошибки в тексте приветствуются, которые прошу направлять в группу «Питер из окна автомобиля»:
https://vk.com/club121582864,
либо оставить прямо под текстом.

…Когда-то давно (где-то конец семидесятых).
Последняя неделя лета. Скоро в школу.
Идёт нудный Питерский дождь.
Нас, как обычно, пятеро: Шурик, Вавка, Тарас, Толстый и я. Нам всем «… по семь-восемь всем…», впрочем, нет, здесь нам за десять, совсем большие, начальная школа позади. Через несколько дней, первого сентября мы все кроме Толстого идем в четвертый класс, а он, бедолага, лишь в третий, что, впрочем, не мешает ему быть среди нас самым рассудительным и… правильным.
Мы во дворе… в беседке. Ну, а куда в такую погоду деться: домой всей толпой нельзя, на пруд или в парк – мокро и холодно, в лес за грибами – рано, на полигон Илики – уже поздно, в такую распутицу не дойдешь.
— Чем займемся, мужики? – как всегда первым вопрошает неугомонный Тарас.
— Может, «козла» забьем? – предлагает Вавка
— Надоело твое домино, — парирует Шурик.
— Тогда в дурачка, на щелбаны, — не унимается Вавка.
— В карты пионерам играть запрещено, — строго говорит правильный Толстый, — увидят, всем попадет.
— Ой-ой-ой, — дразнит Вавка, — нашему Сереженке попадет по попонке… от мамочки, да ты ж не пионер, ты ещё ма-лень-кий, тебе можно.
— Мне можно, — усмехается на целую голову выше Вавки маленький Толстый, — а вот тебе малышу-Кибальчишу нельзя.
— Это почему ж нельзя? — вскипает Вавка, лишь только почувствовав легкий намек на свой невысокий тогда (но не сейчас) рост.
— Ну, как же, — улыбается довольный произведённым эффектом Толстый, снисходительно глядя на него сверху вниз, — ты же пионер!
— А те-бе, малышу-Плохишу, — намекая на объемные габариты Серёжки и так же уничижительно переделав Гайдаровского мальчиша в малыша, тянет разъяренный Вавка, — значит можно.
— Мне, богатырю русскому Илье Муромцу молодцу-удальцу… Здоровцу, – вспомнив вдруг свой прошлогодний рассказ на Иликах, подзадоривает его Толстый, – можно. Мне всё можно, но я… в азартные игры не играю.
— Так, стоп, внимание, – влезаю я в разговор, не дав тем самым разгореться очередной ссоре, – глядите, Максы гулять вышли.
— И что? – вскидывается на меня раздосадованный Вавка.
— Как что? – весело отвечаю. — Айда, за дом, на стройку, партизанить, мы прячемся, а фрицы: Серёга Орлов со своей немецкой овчаркой нас ищут, кого последнего найдут, тот и победил, тот главный партизан.
— Не п-плохо, — осторожно радуется Шурик, — но на стройке второй год ничего не делают, в подвале воды от дождей, небось, с головку, как бы кто из нас…
— Хорошо то, что хорошо заканчивается, — хором заливаются Вавка с Тарасом, вспомним наставления Шурика в начале лета перед посещением штольней Меншиковского замка.
— Шурик хватить каркать, — еле сдерживается от улыбки Толстый.
— А ч-что я, — немного заикается Шурик, — я н-ничего, просто предупреждаю, там подвал… и тут п-подвал.
— Да ладно, чего уж там, — радуюсь я приятному воспоминанию вместе со всеми, — тогда приключения хорошо закончились, без потерь, весело.
— Да уж, — усмехаются Шурик с Толстым.
— Да, — веселятся Вавка с Тарасом, — без потерь.
— А если ничего не делать? – напоминаю я.
— То и делать будет нечего, — хором цитируют все наш новый девиз, прилипший к нам после экспедиции в подвалы Меншиковского дворца.
— О чем сыр-спор? – спрашивает, подоспевший к нам Серёжка Орлов, прозванный Максом в честь своей замечательной вислоухой собаки темно-шоколадного цвета, с которой он на всё лето приехал в Рамбов из Питера к своей бабушке, живущей в нашем дворе. Он часто на каникулах вдруг появляется во дворе, и мы привыкли к нему и его веселому псу-Максу, вроде, как к своим, местным, дворовым.
— Да вот дождь, — неопределенно качает головой Шурик.
— И мы обсуждаем: не двинуть ли нам за дом, на стройку, — равнодушно продолжает Тарас.
— Играть в партизан, — возбужденно завершает Вавка.
— Не плохо, — соглашается Макс, — отчего б не пойти?
— Мы будем прятаться в подземелье, — вновь вступает Шурик.
— А фрицы нас искать, — продолжает Тарас.
— Вылавливать и уничтожать, — завершает Вавка.
— Здорово, — радуется Серега-Макс, — а кто будет фрицем?
— Как кто, — скептически усмехаясь, заявляет Толстый, — ты со своей немецкой поисковой овчаркой.
— Ни в коем случае, — категорически машет головой Серёжка Орлов, — ни я и ни Макс фрицами не будем.
— Ну, вот и правильно, — радуется наш богатырь Илюша Удалец-Здоровец, — вот и умница.
— У-у-у, — гудят все, даже осторожный Шурик. – Почему? Всё так хорошо придумали.
— Во-первых, Макс не ищейка-овчарка, а настоящая охотничья собака на уток, — загибает пальцы Серёга, — а во-вторых…
— Нет, нет и нет, — перебиваю его я, на ходу меняя своё же предложение, — никаких фрицев и ищеек! Всё то же самое, только играем в «казаков-разбойников». Мы – жалкие разбойники, которые прячутся в катакомбах, как и договаривались, а ты со своим настоящим охотничьим спаниелем – казаки, которые преследуют и ловят разбойников.
— Ну, во-о-от, так-то луч-ше-е, — тянет довольный Серёжка-Макс, — но я не хочу искать, я хочу прятаться вместе со всеми.
— Ну, вообще-то ты с собакой, — загорается, наконец, идеей Шурик.
— С ней прятаться у тебя не получится, — подхватывает Толстый.
— Это почему ж не получится?
— Так ведь она, точней он, всегда рядом, — поясняет Шурик, — с тобой и если его позвать, он тут же отзывается.
— Да уж, — огорчается старший Макс.
— Гав, — подтверждает Макс-пёс.
— Он у тебя хороший, — констатирует Толстый, — добрый.
— И компанейский, — хлопает по плечу Сережку Вавка.
— Ладно, разбойнички, так уж и быть, — наконец соглашается Макс, — прячьтесь.
— Гав-гав, — соглашается вместе с ним и его пёс, шоколадный Макс…

Вообще-то на стройке всегда есть чем заняться, что делать. Ну, и, правда, чего только там нет? И карбид, который попадая в воду, потешно шипит и взрывается. И тягучая, как жевательная резинка, оконная замазка, что прилипает ко всему и вся, если её хорошенько помять в руках. И толстые электрокабеля с замечательными цветными проводками внутри, которые мы используем для плетения ручек, колец, браслетов. И острые элементы для сварки, из которых получаются замечательные штыки, да наконечники для игры в ножички. И различные шарики-подшипники, весьма годные для кидания их потом в лунки и игры на вышибание. Да, мало ли чего ещё! Главное, там всегда интересно и… опасно. Ну, в смысле того, что всегда что-нибудь случается, приключается, а это, увы, притягивает.

…- Раз, два, три, четыре, пять, я иду вас всех искать, — кричит в нашу сторону Серёжка Орлов, предварительно досчитав до ста и, тем самым, дав нам разбежаться по огромной брошенной стройке с выполненным лишь нулевым циклом (вырыт котлован под подвал и установлены плиты).
— Гав-гав, — радуется пёс, предвкушая интересную игру.
— Ищи, Максик, ищи разбойничков, — лукаво шепчет ему на ухо Сережка, и тот, чувствуя настрой хозяина, с веселым лаем мчится вперед, за нами по хорошо видным на мокрой глине следам, не разбирая дороги.
— Макс, Макс, подожди, — кричит он вдогонку быстро удаляющейся собаке, — там могут быть ямы, здесь нельзя бегать.
Но пёс уже ничего не слышит, с вёселым лаем развернув мохнатую голову на голос хозяина, он продолжает своё радостное поступательное движение вперед.
Конечно, на дворе ещё лето, и охотничья собака хорошо умеет плавать, но температура воздуха едва превышает пятнадцать градусов, воды и того меньше, а обрывистые глинистые берега первой же попавшейся на пути Макса ямы не дают ему никаких шансов выбраться оттуда самостоятельно. Пёс жалобно взвизгивает от неожиданности, боли, обиды и холода, жалуясь нам на всю стройку.
Серёга Орлов, не видя случившегося, но, чувствуя беду, «сломя голову» несется к другу на выручку и через пару секунд… оказывается с ним рядом в глубокой яме со скользкими обрывистыми берегами наполненной водой, как и предполагал осторожный Шурик, с головкой. Увы, он в отличие от Макса не умеет плавать, он вообще боится воды, почти никогда не купается, лишь в самую жару может зайти в воду по колено и сеть на дно в теплом Красном пруду у нашего парка.
Мы с Шуриком тоже, лишь заслышав всплеск воды и вой собаки, как и в подвале старого замка, первыми срываемся с места из своих укрытий с разных сторон заброшенного подвала и мчимся, что есть духу. От неминуемого попадания в эту злосчастную ловушку нас с Шуриком спасает, как и в прошлый раз в Меншиковском дворце, лишь то, что на опасном участке мы оказываемся одновременно. Столкнувшись лбами, мы падаем перед самым обрывом и, тупо уставившись на барахтающихся на поверхности воды Максов, воем от боли перекрикивая толкающему хозяина к берегу спаниелю. Наш рев затормозил стремительный бег Тараса и Вавку, как раз подбегающих к опасному участку, и уберег их от падения. Они, правильно оценив ситуацию и не обратив на наше с Шуриком горе никакого внимания, тут же падают на живот, дабы не скатиться по скользкому берегу, почти на метр нависающему над водой, и не без труда цепляют обессиленные руки Серёги. Мы с Шуриком, немного придя в себя, хватаем их за штанины, как раз тогда, когда оба спасателя под тяжестью мокрого быстро слабеющего тела теряют опору и медленно катятся к обрыву, в воду. Как обычно в критическую минуту (эх, сколько только их у нас не было), не споря и не сговариваясь, мы все сопротивляемся обстоятельствам, как одно целое, как единый организм: Шурик тащит мощного Тараса, по прозвищу Омбал, а я относительно маленького тезку Вавку, те в свою очередь из последних сил держат Макса-Серёгу, даже не помышляя выпустить его из рук.
Погибать, так всем вместе!
И никак иначе!..
Всё-таки мне несколько легче, чем остальным, почти полностью удается выполнить свою работу и втащить Вавку на берег подальше от обрыва, но втянуть вместе с ним ещё, хотя б правую руку Макса, чтоб перехватиться за неё, никак не получается. Шурику же совсем не удается совладать с Омбалом, а, следовательно, и наши водолазы с его стороны не продвигаются ни на йоту.
В этой неуклюжей позе мы зависаем… надолго.
Кажется – навсегда!
Вокруг, кроме нас ни души, ну, ведь это стройка, заброшенная, забытая, кому тут быть, сторожить нечего одни плиты, да и те установлены на свои места в основание подвала и захочешь утащить, не утащишь.
Тихо, как в преисподней.
Всё замерло, исчезло, даже… время
Слышно тяжелое сопение Макса, пытающегося закинуть ногу на скользкий обрыв, скрип зубов Шурика, с трудом удерживающего на своих руках повисшую над обрывом «тушу» Тараса, да скулящего пса, бодающего своей головой хозяина.
Что делать? Что?
— Так, всё, чур, я не играю, — вдруг совершенно неожиданно, когда казалось уже, что выхода никакого нет, раздается со стороны подвала недовольный голос Толстого, по-видимому, уставшего ждать в своей дальней засаде пока его найдут, — меня не пятнать.
— Толстый, — еле слышно хрипит себе под нос растянутый в струнку Тарас.
— Серый, — также еле слышно шипит из ямы Макс.
— По-мо-ги, — чуть громче их хором выдыхаем мы с Шуриком.
— Сю-да, — что есть сил, выдыхает в землю Вавка, давно уже уткнувшийся в неё носом.
— Гав-гав, — громко и необычно требовательно, тревожно заливается на всю стройку замечательный пёс-спаниель Макс, наш темно-шоколадный друг.
Толстый хотя и на год младше всех нас, но чрезвычайно сообразителен и расторопен, когда в этом есть прок. Спустя десять секунд и при этом со всей присущей только ему разумной осторожностью и выдержкой, дабы не оказаться в ловушке вместе со всеми, он появляется у ямы и, мгновенно, обхватает сзади Шурика за живот.
Толстый за Шурика, Шурик за Тараса, Тарас за Макса с одной стороны, а мы с Вавкой своей цепочкой с другой – тянем, потянем… вытянули репку!
Ни слова не говоря, но с характерным глухим шлепком, мы мягко приземляемся на Толстого, который стойко переносит и нас, и падающую на него с Макса грязь и воду. Последний, кстати, тут же сползает с нас обратно и буквально по-пластунски возвращается к обрыву. Вавка, первым заметив его движение, ни слова не говоря, да и как тут его скажешь, когда пульс бьет все рекорды (далеко за двести ударов в минуту), цепляется его ноги, а я в свою очередь теперь уже привычно хватаюсь за Вавкины. Остановить старшего Макса невозможно, там, внизу барахтается и радостно поскулит преданный, но также выбившийся из сил пёс, по-видимому, радующийся за своего хозяина и совершено не заботящийся о своем безысходном состоянии.
Серёжка Орлов, вытянув руки вперед, естественным образом соскальзывает по обрыву вниз головой вперед и, одновременно виснет на руках у Вавки. Вавка же вновь медленно сползает с обрыва за ним, и ничего не соображающий я также медленно сползаю по глинистому берегу. Кажется, в этот момент Шурик замечает краем глаза мое движение к неминуемой беде и лежа на спине, немедля цепляется за мою правую ногу, а спустя секунду подоспевают, вскочившие на ноги Тарас и Толстый, вдвоем схватив меня за левую ногу.
— Поймал, — слышан булькающий голос старшего Макса, — тащите.
— Гав, — радостно подтверждает пёс.
— Раз-два, взяли, — кричит Толстый и одним рывком на этот раз вместе с Шуриком и Тарасом вновь вырывает нас всех из грязной трясины.
Мы снова, теперь уже вместе со спасенной собакой, летим на мокрый, грязный, но спасительный берег. Спустя секунду весело хохочем над видом чумазого пса Макса, радостно виляющий нам своим грязным мокрым хвостом, а через минуту уже грустим по поводу своего ужасного вида.
Как возвращаться домой?
Что делать?
Ах, до чего ж замечательный всё-таки вопрос, не устаю восхищаться им.
— Ну, что сочинитель, — укоризненно хлопает меня по плечу Шурик, — ты, как, впрочем, и всегда, придумал эту очередную авантюру, тебе и расхлебывать её.
— Правильно, — соглашается Толстый, свысока поглядывая на притихших Вавку и Тараса с надеждой кидающих на меня взгляды.
— Да он с что-нибудь придумает, — неторопливо сдирая грязь со своего спаниеля, спокойно выдыхает Серега-Макс, благодарно поглядывая на нас всех поочередно.
— Конечно, придумает, — подбадривает меня Вавка.
— А чего тут придумывать, — смеюсь я над отсутствием фантазии у своих замечательных друзей-товарищей, — скажем всё, как есть, чистую правду.
— Какую, – хором вспыхивают Шурик и Толстый, — правду?
— Ну, как какую, — весело жму плечами я, — самую настоящую. Наш замечательный пёс-Макс, увидев кошку, погнался за ней на стройку и случайно с разбегу влетел в яму. Серёжка-Макс, его хозяин, побежал за ним и, поскользнувшись…
— Тоже падаю туда, — радуется Макс старший.
— Мы это услышали, — улыбается Шурик.
— И все явились на помощь, — хохочут Вавка и Тарас.
— Ну, а я всех вас спас, — заключает довольный Толстый и…
…мы уверенно шлёпаем по лужам домой, потому как жизнь снова замечательна и жить в ней хорошо, особенно когда есть немного фантазии и друзья готовые их воплощать вместе с тобой!..
11.08.2017г.

Одновременно автор благодарит своего критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь и терпение всё это выслушать в сто первый раз и даже несколько поправить…
Прочитать материалы о книге и найти её целиком можно здесь:

http://proza.ru/2019/01/17/525