Волшебная снежинка 1

— Ну, расскажи-и-и, расскажи-и-и сказку,- просил Вовка, ворочаясь в постели. Сегодня ему никак не удавалось уснуть. Мама уже рассказала ему на ночь сказку, но сегодня, именно сегодня сон никак не приходил. Уж что только Вовка ни делал – он просто закрывал глаза, он их слегка прижмуривал, зажмуривал изо всех сил. Ворочался с боку на бок, ложился на спину, пытался лечь на живот, но тогда нос упирался в подушку и ему совсем нечем было дышать. Ну не было сегодня сна и все тут.
— Расскажи-и-и, расскажи-и-и сказку,- канючил Вовка, почти укрывшись с головой одеялом.
Мама оторвалась от компьютера за которым она работала:
— Вовка, я тебе уже рассказала сказку, хватит, сам постарайся уснуть, не мешай, у меня очень много работы.
— Не получается. – скулил Вовка, — Ну, расскажи-и-и, пожалуйста, расскажи-и-и.
— О-ох, ну что с тобой делать, ладно, так и быть расскажу,- смилостивилась мама.
Она подошла к Вовкиной кровати, подоткнула ему со всех сторон одеяло, чтобы было теплее, присела на краешек и начала:
— Много, миллионов лет времена года на земле сменяют друг друга: вслед за зимой наступает весна, ее сменяет лето, за летом торопится осень но чудеса, настоящие чудеса происходят постоянно, только люди из-за своей занятости их не замечают и, поэтому, их приметы сделались едва уловимыми, почти незаметными, но если кому удастся ухватить хотя бы за краешек настоящее чудо, то любое его желание, даже самое казалось бы несбыточное — исполнится.
Ты помнишь сказку про Петера Мунка, который искал свое счастье и богатство и как ему помог волшебный стеклянный человечек, сказку про двенадцать месяцев и еще много много чудесных сказок. И в каждой сказке есть свое чудо. Просто надо верить в чудеса, быть очень внимательным и тогда ты его ни за что не пропустишь.
Ну, а сейчас в преддверье Нового года, существуют свои, новогодние чудеса. Ведь не даром говорят –« Говорят под Новый год, что ни пожелается – все всегда произойдет, все всегда сбывается.» Только надо иметь свое желание, хотеть его исполнения и постараться не упустить свою удачу.
Снежинки, падающие с неба всегда очень разные, они неповторимы, бывают и маленькие колючие льдинки, секущие лицо и руки и сухие, скрипящие в руках снежинки и большие пребольшие мохнатые громадного размера. Вот эти-то громадные снежинки и являются волшебными, но и среди них надо найти свою одну единственную волшебную снежинку, которая может исполнить самое заветное желание.
Обычно такую снежинку можно поймать или в новогоднюю метель или перед самым Новым годом или в Рождественские праздники. Для каждого человека существует своя самая неповторимая единственная снежинка, но просто не все об этом знают, а может и не имеют заветного желания, или просто ленятся. Ведь для того, чтобы ее найти необходимы три условия – это предновогодье или Рождественские праздники, метель и лес. Только в метель и только в лесу каждый может найти свою снежинку.
— А как я узнаю что это именно моя снежинка, а ни чья – нибудь чужая, — раздался сонный Вовкин голос.
— Ты еще не спишь? Вот ее- то ты обязательно узнаешь. Это будет самая громадная снежинка в твоей жизни, она будет переливаться всеми цветами радуги от нее будет исходить необыкновенное сияние, она очень долго не будет таять, чтобы ты мог загадать желание и, возможно, ты даже услышишь ее голос, пожелание.
А сейчас спи,- мама прислушалась к Вовкиному дыханию и тихо на цыпочках пошла к компьютеру.
А Вовке в это время уже снился сон: как будто он идет по лесу проваливаясь почти по пояс в снег, кружит метель, а он хочет найти свою заветную снежинку, чтобы загадать желание и не знает – где она. Она, его заветная снежинка должна быть где-то рядом, но где? Вовка совсем уже было отчаялся, ему даже захотелось заплакать, но вдруг он услышал тихий серебряный голосок: «Не плачь, Вовка, ты обязательно меня найдешь. Найдешь у большой березы ».
Вовка жил у самого леса, лес у него был через дорогу, но почему-то он назывался парком, хотя на парк в Вовкином понятии он был совсем не похож. Потому что перейдя через дорогу далее по тропинке между разросшихся кустов акации, которые выполняют роль живой изгороди Вовка оказывался на большой поляне, на которой стояли деревянные столбы с натянутыми на них проводами. Эти черные столбы гудели если к ним приложиться ухом. Когда Вовка сказал об этом маме, то она ответила, что по проводам, которые протянуты между столбами идет ток, но сколько Вовка не смотрел на эти провода, он никогда не видел, чтобы по ним кто-то ходил, птицы правда очень часто сидели на этих проводах, но ходить по ним никто не ходил. Ладно — думал Вовка – что-то эти взрослые не договаривают; вот когда сам стану взрослым, буду все знать, и никогда никого не буду обманывать. Но маме он этого не сказал.
На поляне они с мамой летом очень часто играли в мяч – кто дальше его закинет или кто лучше его поймает. Играли в лапту, в футбол, в бадминтон, но с ракеткой и с воланчиком у Вовки ничего не получалось- то он совсем не попадал ракеткой по воланчику, то, если Вовка попадал по воланчику он улетал неизвестно куда — во всяком случае совсем не туда куда надо. Но интереснее всего, если с ними играл Каштан. Каштан – это рыжая Вовкина собака, которая охраняет их дом, сидя у будки на цепи. Но Каштану на цепи сидеть неинтересно и, чтобы Каштану и Вовке не было скучно, их очень часто отпускали играть вместе. С Каштаном Вовка самостоятельно мог бегать на поляну и взрослые были абсолютно спокойны, потому, что знали, что пока они вместе, то с Вовкой ничего не случится – Каштан за ним присмотрит. А Вовка думал совсем иначе и считал, что это он смотрит за Каштаном, а не Каштан за ним. Но вслух он своих мыслей не высказывал.
Но если пройти всю поляну, дальше по тропинке через кусты, то сразу за большой березой находится обычная парковая аллея, посыпанная гравием, которая опоясывает весь парк; правда местами она совсем суживается, превращается в узенькую тропинку, местами совсем пропадает, но потом опять расширяется и превращается в обычную парковую аллею.
А на березе мама сделала Вовке качели. Правда это были не совсем обычные качели, а всего лишь палка привязанная на веревке к нижнему суку ствола; на эти качели мама подсаживала Вовку – самому ему до этой палки было не дотянуться –и он повисая цеплялся обеими руками за палку и мама его раскачивала вверх и вниз, вверх и вниз. Перед глазами Вовки то появлялось голубое небо, просвечивавшее через листья березы, то зеленая трава, растущая под березой; у него аж дух захватывало от такой смены картинок – небо — трава, небо-трава. Но самостоятельно Вовка никогда не катался на качелях – во — первых ему было не дотянуться до палки, а во- вторых – мама запрещала Вовке уходить с поляны, даже если он был с Каштаном.
А купаться летом они ходили на Филькино озеро. Бабушка Ира говорила, что когда был царь этот Филька возил во дворец ему дрова, а зимой, проезжая по озеру, которое до этого было безымянным или называлось Глухим, лед под Филькиной лошадью провалился и он утонул. А бабушка Галя – та которая была мамой бабушки Иры сказала: » Не пугай ребенка. Ничего Филька не утонул, просто он был водовозом и развозил воду по всему городу, а воду он брал из озера, вот оно и стало называться Филькиным ».
Вовке больше нравился водовоз Филька, чем тот, который утонул. И для себя он решил, что Филька много, много лет возил воду потом состарился и просто умер.
По поводу Филькиного озера баба Галя ругала каких-то муниципалов, говоря, что единственное место в городе где пока еще можно купаться уже превращено в полуболото, в какой-то лягушатник с заросшими и продолжающими зарастать камышом, осокой и рогозом берегами и что Вовкиным детям и внукам уже просто негде будет купаться летом, что единственный канал из Колпанского озера, которое еще питается подземными ключами, и которое снабжало и подпитывало Филькино озеро, не имеющего самостоятельного водовосстановления, отведен от Филькиного озера в Карпин пруд.
А еще баба Галя говорила, что когда она была молодой в том возрасте, как сейчас мама Вовки Марина, то на Филькином озере были пляжи с обеих сторон озера, стояла вышка для прыжков в воду, был отдельный « лягушатник « для малышей на озере даже устраивали соревнования пловцов — это был настоящий праздник города.
Но она с подругами и детьми любила ходить купаться на Филькино озеро к вечеру, после работы, когда схлынет основная жара и купающих остается совсем немного.
Они расстилали большое покрывало под высокой елью на берегу озера и наслаждаясь вечерней прохладой купались. На спор переплывали озеро поперек с одного берега до пляжа на другом берегу.
И ель эта большая и красивая сейчас есть, да только нет пляжа на этом берегу — все заросло осокой.
Но Вовка пока был доволен и тем, что вместе с бабушками и мамой он летом может купаться в Филькином озере, а что до детей и внуков которые у него когда-то будут, так это еще очень далеко, а пока он еще и сам маленький и только на будущий год пойдет в школу, а что до непонятных муниципалов так ведь у них тоже будут дети и внуки, но бабушка Галя сказала, что их дети и внуки будут купаться за границей поэтому они о нас и не думают, а думали бы о будущем выбили бы деньги на восстановление водосистемы у федералов. Тут Вовка совсем запутался – муниципалы, федералы, их дети и внуки а ведь можно же еще купаться в канале куда они также ходят с бабушками и мамой.
Если идти по дорожке — аллее, то не доходя Филькиного озера эту дорожку пересекает другая и повернув по ней влево можно дойти до канала. Он совсем, совсем маленький и не глубокий, но вода в нем постоянно течет и, если лечь на дно, которое и сейчас еще местами выложено плиткой оставив только голову наружи, то через тебя нежно и ласково будет течь прохладная и прозрачная вода. Но мама и бабушки в канале только могут помочить ноги. Это для Вовки купание в канале, а для взрослых только отдых на береге.
А в садик мама Вовку возила на Киргетова, в тот детский садик, где в прошлом веке еще в 60, 70-х годах работала мама его бабушки прабабушка Галя. Вовка часто смотрел у нее черно-белые фотографии, где баба Галя еще совсем молодая, моложе бабушки Иры, а может быть даже почти ровесница его мамы была снята вместе с детьми на праздниках. Вовка спрашивал бабу Галю где сейчас эти дети на что баба Галя ему отвечала: « Дети, да они сейчас бабушки и дедушки почти одного возраста с твоей бабой Ирой.» Вовка никак не мог понять как эти маленькие девочки и мальчики превратились в старичков, хотя «Сказку о потерянном времени» он очень любил, но чтобы сразу такое количество детей превращалось в старичков он никак не мог понять, хотя баба Галя и говорила Вовке, что прошло очень много времени. Время для Вовки было понятие отвлеченное – о том, что через год он пойдет в школу – это Вовка прекрасно понимал и это было еще не так и скоро, но а как дальше со временем он еще просто никак не воспринимал.
Баба Галя очень любила этот, как она называла « мой детский сад « и всегда о нем говорила с легкой грустью в голосе. Она рассказывала, что в то время воспитателями в саду работали три Галины – она – Галина Михайловна; молодая, смешливая любимица всех ребятишек — Галина Петровна и синеокая красавица с длинной русой косой Галина Кузьминична. Дружила она тогда с Галиной Кузьминичной, у которой муж был самый настоящий танкист, который воевал в войну на танке и даже был контужен, награжден многими орденами и медалями.
— А где сейчас Галина Кузьминична?- спрашивал Вовка.
На что баба Галя со вздохом отвечала: «Да нет уже ее и мужа ее тоже нет – в конце 60-х скончался от ран – последствия войны; жизнь то идет.
Но вот опять – идет — жизнь идет, ток идет но ничего не видно, как это они ходят?
А еще баба Галя говорила Вовке: « Ты обязательно должен знать свои корни. А не быть « Иваном не помнящим родства».
На что Вовка отвечал: « Баба Галя, но ведь меня зовут не Ваней а Вовой, и корни – это, как у дерева, которое мы сажали с мамой? Но у меня же никаких корней нет «, Вовка даже оглянулся назад, потом зачем-то посмотрел на свои ноги, но никаких корней не обнаружил.
— Это так говорится, Вовка — баба Галя помолчала немного и продолжила – Корни – это все твои родные, родственники о которых ты должен знать и помнить; ведь пока их помнят – они живут, живут в нашей памяти, в наших сердцах. Всех наших в 35-м году выслали отсюда, из под Ленинграда, в Среднюю Азию в Голодную степь.
-Выслали – это, как маме посылки приходят из Китая со всякими там вещами, но они ведь очень маленькие и люди туда не поместятся.
— Нет – выслали – это значит – погрузили всех в теплушки – товарные вагоны – женщин с детьми отдельно, мужчин отдельно и отправили в неизвестном для них направлении.
— А мы с мамой ездили в прошлом году на море в Голубицкую в купейном вагоне, там всего 4-ре спальных места было.
— Купейные вагоны? Нет, их как скот битком набили в эти теплушки. Жены о мужьях ничего не знали; те о женах с детьми ничего. Почти половина до места и не доехала — поумирали.
-Бабуля, что ты ребенку голову всякими страшилками забиваешь – раздался мамин голос из соседней комнаты, где она работала на компьютере.
-Маринушка, ведь ты и сама меня не слушаешь; все некогда тебе и ребенку не даешь рассказать, а ведь не будет меня – не вечная же – и узнать не у кого будет, и историю всю нашу забудете; ни Советского Союза сейчас нет, ни Ленинграда – вернули ему имя — Санкт- Петербург, все изменилось, а история- то наша осталась, мы- то еще пока живы, так хоть бы послушали нас, а то все вам «некогда».
— Бабуль, ну ладно, извини, я работаю.
-Так вот и работай себе, а с ребенком я сама разберусь, уж если у меня из-за этой работы ни на дочь, ни на внучку времени не хватило, так, может, хоть правнук что- нибудь да услышит и запомнит, а то ведь, что опять изменится и историю всю перепишут, все исказят и никто правды не узнает.
-Ну, а я то уже там в Голодной степи родилась,- продолжала баба Галя- Да только папа мой так меня и не увидел – помер еще до моего рождения, да и братишка маленький тоже там же помер вслед за папой и осталась мама моя, Ольга Георгиевна, одна с двумя дочками малолетними и со мной еще не рожденной.
Но ничего, всех мама нас вырастила, тяжко ей было, подушка за ночь от слез не просыхала, днем рук не покладая работала, да девочки все хорошие выросли – Валюшка, старшенькая два техникума на отлично, да два института закончила, умница большая была, да здоровье надорвала на рытье окопов в Ленинграде — она тогда в техникуме училась-, по дороге Жизни вывезли чуть живую; вот и прожила-то всего 42 годочка, ведь и в аспирантуру собиралась поступать, но жизнь по другому рассудила. Ну, а Люся — средняя — так всю жизнь агрономом и проработала, бедовая была страсть.
— Баба Галя, а почему все они БЫЛИ?
— Так померли они, одна я из всех живая сейчас и осталась.
— А баба Марфа — соседка наша — старше тебя?
— Да я ей в дочки гожусь, — усмехнулась баба Галя.
— Какая же ты дочка, когда ты бабушка?
— Я тоже была маленькой.
-Маленькой, как я?
-И даже меньше.
Здесь Вовка замолчал, потому что он никак не мог себе представить бабу Галю такой маленькой девочкой, какие ходят с ним в детский сад. Опять Вовка никак не мог понять – бабушка была маленькой, а дети, которые ходили в его детский сад, когда бабушка там работала воспитательницей стали старичками.
« Быстрей бы пойти в школу» — думал Вовка, — «тогда я со всем разберусь».
После обеда баба Галя, всегда укладывала Вовку спать, говоря что детям полезен дневной сон. Но Вовка очень не любил спать днем, но чтобы не расстраивать бабу Галю, он крепко закрывал глаза и притворялся, будто бы он спит, тем более что баба Ира говорила: « Баба Галя из Чудова приезжает к нам ненадолго, ты слушайся ее, не огорчай – она уже старенькая и может обидеться».
Вот и сейчас Вовка лежал в кровати и старался сделать вид, что он спит. А к бабе Гале пришла соседка Марфа.
Это была совсем высохшая маленькая старушка с пергаментной потемневшей кожей, с блекло голубыми выцветшими глазами с неизменным платочком на голове и постоянной палочкой, которую она шутя называла « моя подружка, моя бессменная клюка.»
Баба Марфа была очень старенькой и как она сама говорила:
— Вот еще четыре годочка доживу до сотни и хватит.
На что баба Галя отвечала:
— Ну уж нет, Марфа, ты просто так нас не можешь оставить, ты ходячая реликвия, история.
— История – то, история только уж печальная больно. Ведь девочки- то мои примерно твоего возраста сейчас бы были и были бы у меня внуки, правнуки – все отняла проклятая война вот уж 70 лет прошло а все никак рана не затягивается, сколько людей погибло, сгинуло. Скольким она судьбы покалечила и не счесть.
Нас у мамы семеро было – пять мальчишек и мы с сестрой. Мальчики все с войны не вернулись: Валечка с Петей – близнецы – под Сталинградом погибли, Леня до Берлина дошел, за день до победы убило его, Васечку в августе 45-го под Муданцзяном смертельно ранило, а Димочку здесь же в первом бою под Ленинградом убило – в ополчение пошел семнадцать годочков всего и было-то. Никто и женат – то не был и пожить – то не успели, ничего не видели, никого после себя не оставили. Ну а Фенечка, сестричка моя, воспитательницей в детском саду была, так их вместе с ребятишками эвакуировали да недалеко уехать успели – разбомбили их эшелон – никого в живых не осталось. Ну а девочки мои – погодки – здесь в Ленинграде в блокаду с голоду померли одна за другой. У мужа – то моего Вени броня была на заводе сутками почти работал, но ушел однажды на работу да домой так и не вернулся, бомбежка была, убило его, наверное, а может и замерз где, зима лютая была, морозы больше 30 – ти градусов были а он от голода еле ноги носил, а может в подвале, бомбоубежище каком завалило. Были такие и дома разрушенные и подвалы заваленные. Помню, на углу дом разбомбило, так из подвала неделю еще стоны слышались, а разбирать завалы некому было. А я вот все живу, 96 годочков стукнуло, видимо за всех них и живу.
— Ну, ладно, ладно, что это ты все о грустном да о грустном. Жить надо, вперед смотреть, прошлым не замыкаться о будущем думать.
— Ну, мне то уж, конечно, только о будущем и думать в мои-то годы.
— А чего? Годы, как годы – до ста еще не дожили, а ты уж себя и хоронишь. Новый год скоро, думать надо как его поинтереснее встретить, чтобы вспомнить о чем было. Подарки ребятишкам продумать, а то сейчас ничем не удивишь. А вообще-то, соседушка, ты моя дорогая, давай-ка мы с тобой лучше чаек попьем. Я таких пирогов наготовила – пальчики оближешь.
— Ну, пироги-то у тебя отменные, знатные, вкуснее я нигде не едала да и чай – то твой с травами только силы да бодрости прибавляет. Я уж как зашла запах пирогов почуяла
Баба Галя поставила на стол чашки, пироги, достала варенье Марфа взяла ложку и спросила: «У Маринки то, как с Егором?»
— Ох, соседка, и спрашивать боюсь. Все по молодости, по глупости, по горячности – не разобрались, разругались, разбежались.
— Так долго что-то разбегаются. Вовке уже 6-ть лет. А они все никак угомониться не могут.
— Так молодежь сейчас другая пошла никакой ответственности ни друг перед другом, ни перед обществом. Браки все сплошь гражданские, «бойфренд, моя подруга»; ну какой с таких спрос-то?
— Ой, и не говори, соседка, все ж по глупости – то у них и случилось. Дело к свадьбе уже шло, они уже и билеты к его родителям купили, куда-то в Краснодарский край, в Темрюк, кажется, знакомиться. Да на вечеринке Маринка его с Настей Петешевой увидела – целовались они.
— Ну, а ты, что ж Настьку-то как- будто не знаешь, на любого вешается лишь бы в штанах был. Раза три уже официально замужем была, а уж гражданских-то браков не счесть. А в результате все равно одна. Пустышка одним словом.
— Так ты это Маринке скажи, меня- то она вряд ли послушает, гордая, «ты бабуля прошлым веком живешь» — только и скажет. А для нее ты авторитет вековой.
— Скажешь тоже « вековой» — дожить еще надо. Попробую поговорить конечно, ну а вдруг он женат уже, негоже чужую семью разбивать, на чужом горе- своего счастья не построишь.
— Дашка как – то забегала, а у нее там родственники в Старотитаровской живут, так они вроде родителей Егора знают. Поспрашивала я у нее.так, ненароком. Говорит не женат Егор. Это в его –то годы, за тридцать уже. Там у них на Кубани таких-то перестарков раз-два и обчелся. В этом возрасте по одному-то разу уже все женаты, а некоторые уже и по нескольку раз. Там жизнь другая, и отношение к браку более серьезное.
— Так и быть, уговорила, соседка, поговорю с твоей кралей.
А Вовке в этот момент снилось ласковое южное море. И идут они втроем по пляжу в Голубицкой. Мама с папой держат его за руки и они все такие счастливые; мама смеется, папа что-то веселое рассказывает, а Вовке все хочется заглянуть папе в лицо, посмотреть на него – какой он его папа — и никак ему с низу не видно. Вовка хочет сказать что-то, чтобы папа на него обратил внимание, но почему-то у него ничего не получается.
— Тише, тише, ты чего кричишь-то? Страшное, что приснилось?
— Нет, бабуль, хороший сон, только не досмотрел я его.
— Ой, господи, еще не раз досмотришь.
— А разве сны можно досматривать?
— Еще и как. И задачки во сне можно решать и законы открывать. Во сне все бывает.
— Значит я еще увижу этот сон?
— Обязательно увидишь, и досмотришь.
А сегодня что-то не погодится. Темные тучи заволокли все небо. Никакого просвета. Небо из-за туч низкое-низкое, так и кажется, что вот, вот зацепится за соседскую крышу, а там ведь баба Марфа одна и ей, наверное, очень страшно – вдруг небо упадет на ее дом?
Вовка, сидя у окна, спросил: «Бабушка, я пойду на улицу погулять?»
— Ну какая сейчас гулянка? Посмотри, что на улице-то делается? Сейчас и метель начнется и ветер – то, смотри, как деревья гнет, и тучи какие темные да низкие страсть. Сейчас только дома у теплой печки сидеть да сказки слушать.
— А как же баба Марфа? Ей должно быть страшно дома сейчас одной-то?
— Баба Марфа и не такое переживала. Сидит небось у себя дома в тепле, вяжет да телевизор смотрит.
— Можно я хоть к бабе Марфе схожу, что б ей не так страшно и не скучно было.
— Отстань. Куда ты по такой погоде пойдешь? Смотри, небо все почернело и снег пошел такой густой.
— Ну отпусти-и-и, отпусти-и-и, пожалуйста, я мигом оденусь и быстренько, как мышка, проскочу к бабе Марфе.
-Ну, что с тобой делать, ведь покоя мне не дашь, да иди уже только ненадолго, а то мать твоя придет еще заругает меня.
Вовка быстро собрался чтобы бабушка не успела передумать и выскользнул на улицу.

Входная дверь с шумом распахнулась впустив вместе с облаком пара бабу Марфу.
— Ну и погодка нынче, так метет что кажется природа годовой план по снегу решила выполнить и перевыполнить, ведь Новый год уже послезавтра. Ну, здравствуй соседушка скучно мне стало, вот и решила с тобой побеседовать, ведь не выгонишь а там глядишь и чайку твоего лугового попьем, лето вспомним.
— А Вовка где же, ведь он к тебе пошел? – только и смогла вымолвить баба Галя тихо оседая на табурет.
— Что ты, что ты, голубушка, господь с тобой, что случилось – то? – кинулась Марфа к соседке.
— Вовка, Вовка где? – шептала баба Галя.
— Прибежит сейчас твой Вовка, гуляет наверное.
— Да, нет он к тебе пошел.
— Так может разминулись где?
— Ну где разминуться –то можно; из одной калитки выйти да в другую войти.
— Так может он к Каштану пошел, играет с ним, а я и не заметила, сейчас погляжу, а ты сиди, сиди.
Баба Марфа быстро вышла за дверь.
А Вовка в это время по пояс в снегу пробирался к своей заветной березе, чтобы найти, поймать ту одну- единственную волшебную снежинку исполняющую желания.
— Я тебя обязательно, обязательно найду – подбадривал себя Вовка.
Ему было очень страшно, сильный ветер кружил снег и бросал его целыми горстями Вовке в лицо. Рыхлый, мокрый снег не держал Вовку, каждый шаг ему давался с большим трудом, но он шел и шел к своей цели.
Еще, еще немного надо пройти, чтобы добраться до березы, только бы силы не оставили Вовку, ему хотелось плакать, закричать во весь голос, позвать кого- нибудь на помощь, но он только сильнее стискивал зубы и шел, временами почти полз вперед и только в перед.
Марфа, выбежав во двор сразу бросилась к Каштану. Вовки там не было а Каштан весь извиваясь рвался куда – то пытаясь вылезти из ошейника.
Марфа расстегнула ошейник:
— Беги, беги, ищи своего друга, он никуда не мог далеко уйти, он послушный мальчик.
Каштан, почувствовав свободу, сразу рванул в парк. И вскоре Марфа услышала его звонкий, заливистый лай.
— Ну, дай то бог, нашел кажись.
Марфа с трудом подошла к калитке – от волнения почти не держали ноги – и стала ждать.
Вскоре из парка весь в снегу, как снеговик, вышел молодой человек, неся Вовку на руках а за ним подпрыгивая, пытаясь лизнуть Вовку в лицо несся Каштан.
Парень донес Вовку до калитки и, передавая Марфе сказал:
-Что ж вы, бабулечка, за внуком не смотрите, не будь меня ведь замерзнуть мог бы мальчонка. И уже с теплотой в голосе добавил:
— Навестить-то этого героя можно будет? Я бы зашел как — нибудь проведать. А сейчас за лыжами пойду и надоумил же меня бог в такую погоду на лыжах кататься. Не думал, что такая метель начнется.
— Заходи, завсегда рады будем мил человек.
А парень улыбнувшись протянул руку Вовке:
— На, держи пять, герой.
Вовка, сняв мокрую варежку, вложил свою маленькую покрасневшую ладошку в раскрытую руку парня и шмыгая носом сказал:
— Спасибо. Ты приходи к нам, приходи. Обещаешь?
— Обещаю, — улыбнулся парень и исчез в парке, который Вовка считал лесом.

— Господи, ну за чем же ты в лес – то пошел, ведь чуть до инфаркта меня не довел, — говорила баба Галя, помогая Вовке раздеться. Потом она усадила его на табурет, шерстяным шарфом растерла руки и ноги, приговаривая: «Закоченел весь, сейчас я тебя во все теплое одену да чайком с малиной напою, глядишь и не заболеешь.»
— Ох, спасибо, тебе Марфа. Одна я не знаю, чтобы и делать – то стала, совсем испугалась, растерялась да и сердце как прихватило. Спасибо, спасибо тебе соседка.
— Да чего уж там. А ты, постреленок, больше бабушку не обманывай, не убегай никуда. Пусть тебе это уроком послужит.