В деревне

1
Деревня, где рос Никита, — одна из сотен деревень центральной России, таких похожих друг на друга своим бытом и, одновременно, таких разных и неповторимых, какие могут быть родные места для любого сельского жителя. Небольшая холмистая местность, где расположились около четырех десятков домов, приятно удивляла проезжающих путников живостью сельского пейзажа. Деревня разделена на две части. На въезде располагается Новый поселок. Здесь можно увидеть довольно аккуратные небольшие коттеджи недавней постройки. За каждым домом находятся двор с хозяйственными строениями и небольшой огород. Четкая геометрия Нового поселка, ровные прямые улицы, одинаковые фасады домов, все это говорит о том, что строился он для планового переселения жителей деревни из старых деревянных изб. Далее по дороге, примерно в километре от Нового поселка находится Старый поселок. Его контуры, кажется, смазаны причудливым капризом художника. Невозможно с точностью сказать, где он начинается, а где заканчивается. Въезжая в Старый поселок, сначала попадаешь на небольшую площадь, где находится автобусная остановка. На площади также располагается невысокое одноэтажное здание сельского магазина. Напротив магазина, в тени многолетних тополей, можно увидеть почту и небольшой домик сельской администрации. Пройдя немного вглубь поселка, попадаешь к зданию сельского клуба, за которым начинаются бесчисленные сады и огороды деревенских жителей.
— Никита. Пора вставать.
Потянувшись на мягкой и теплой постели, мальчик медленно приподнялся, помотал головой, прогоняя остатки сна и, толкнув на пол пригревшегося рыжего кота Ваську, сел на кровати. На кухне, гремя ухватом, бабушка толкала в печь чугунный котел.
— Встаю, ба.
На столе, накрытый лоскутом белой ткани, стоял желтый кувшин с молоком и краюха хлеба.
— Корову уже согнала в поле?
— Нет, родной, приболела наша Чайка. К ветеринару пойду, как управлюсь.
Утренние часы — самые приятные в деревне. Эти неповторимые звуки: скрип калитки, голоса рабочих, собравшихся у крыльца правления совхоза, рокот председательской машины, все это собиралось в единый утренний, столь привычный деревенскому уху шум. Шлепая босыми ногами по грубому, вытканному всем многообразием цветов и чуть вытертому половику, Никита подошел к окну. Раннее июньское солнце золотило верхушки яблонь, бросая дырявые тени на вымощенную кирпичом тропинку, ведущую от крыльца веранды до калитки. Кусты шиповника, низко свесив над тропинкой тяжелые ветки, серебрились каплями утренней росы. Залив воду в умывальник, Никита умылся и посмотрел в зеркало, висевшее сбоку. Мальчик был высокий. Привычно нагнувшись к зеркалу, он пригладил мокрой ладонью короткие светлые волосы, создающие контраст с загорелым лицом и плечами. Хорошая физическая форма, как следствие деревенской жизни, волевое лицо, редкое явление для его 14 лет, заставляли Никиту казаться старше своего возраста.
Как любой деревенский житель, Никита относился к жизни легко, не сетуя на мелкие неудачи и принимая, может быть, слишком рано для своих лет, ответственность за все, что он считал частью своей жизни. Он принимал жизнь с верой в лучшее, которая не ушла с трагической смертью отца, сельского электрика, погибшего от удара тока из-за случайно упавшей с трансформатора таблички “Работа на линии”, с надеждой, что мать, работавшая в городе на железнодорожной станции, все-таки чаще будет бывать дома и пониманием того, что все это — его жизнь и другой у него не будет.
Наскоро выпив молока, Никита приступил к своим обычным утренним обязанностям. Накинув легкую ветровку, он вышел в коридор и остановился, дожидаясь, пока глаза привыкнут к царившему там полумраку. Слева от двери, за чердачной лестницей, в беспорядке стояли грабли и косы, на вбитых в стену гвоздях висели пила, немного поржавевший старый серп и разная хозяйственная утварь. Захватив из темного угла два ведра, мальчик вышел на улицу и с наслаждением вдохнул свежий утренний воздух.
Возле колонки, где соседская баба Катя набирала воду, он остановился.
— Здравствуйте, баб Кать, раненько вы по воду.
— Так как же, сыночек, кто рано встает тому Бог подает — старушка медленно выпрямилась и перекрестилась, — Дочь с внучкой утренним приезжают, а у меня не готово ничего.
— Ритка, поди, уже совсем взрослая — Никита вспомнил маленькую соседскую девчушку — Будет вам помощь.
Наносив воды из колонки и наполнив две большие железные бочки, стоящие рядом с домом, он остановился перед горой неколотых поленьев, привезенных вчера соседом.
— Опять березовые, одно мученье — подумал он.
Колка дров была его обязанностью. Овчарка Волна терлась у его ног и Никита, сердясь на нее, говорил:
— Неймется тебе с утра, вон ям нарыла сколько. Иди, прибьет поленом еще.
Соседский мальчишка Сережа, выглянул из-за калитки, подошел и неторопливо начал собирать поленницу. Видно было, что делал он это не впервой, а со знанием дела, сложив по краям поленья колодцем и укладывая остальные ровно, следя за тем, чтобы поленницу не перекосило. Никите нравился этот смышленый паренек, и за неимением родных братьев и сестер, он относился к нему по-братски. Разница в возрасте, так резко очерченная в эти годы у городских ребят, стиралась здесь общими заботами. В свои 12 лет Сережа, невысокий худенький мальчишка, был полноценным товарищем Никите, и они частенько вместе работали по хозяйству то у одного, то у другого. И многие жители деревни, постоянно видя их вместе, привыкли считать их за братьев, несмотря на то, что Сережа был рыжеволосый и имел очень светлую, практически не поддающуюся загару, кожу.
— Пойдем на озеро после обеда? — Подбирая последние дрова, спросил Сережа. — Сегодня жарко будет.
— Посмотрим — Ответил Никита, вытирая пучком травы грязное топорище. — В прошлый раз тебя мамка отругала, что без спроса пошли, и мне досталось. Ладно, не горюй — продолжил Никита, увидев расстроенное Сережкино лицо, — Сходим ненадолго – но только молчок.
— Заметано — обрадовался Сережка и, помолчав, добавил, — Ритка сегодня приезжает.

2
— Ты собрала свои вещи, доченька? — мама вошла в комнату Риты и посмотрела на дочь, — одевайся, папа ждет.
Дорога до вокзала шла через центр города. Темные силуэты многоэтажек, слегка подсвеченные вывески магазинов глядели на девчушку через окно автомобиля.
— В деревню, — думала Рита, — столько надо сделать — и, откинувшись на сиденье, стала думать, чем она займется завтра.
— Сначала сходить на огород! Заросло все, должно быть, – подумала она. Бабушка в прошлом году выделила внучке небольшой участок за хлевом и девочка вела там свое собственное хозяйство. Потом нужно было навестить кота, который жил на чердаке, и бабушкину живность: корову и козу. Погруженная в эти приятные мысли, девочка незаметно задремала и не заметила, как машина подъехала к вокзалу.
— Скорый поезд Москва — Брест прибывает ко второй платформе на четвертый путь. — Услышала Рита сквозь сон сообщение диспетчера.
— Пора идти. Наш поезд подъезжает. — Мягкий голос мамы окончательно разбудил дремавшую Риту и они с мамой, взяв сумки, вышли на темный перрон, ежась от прохладного вечернего воздуха.

Город С. встретил их ясным солнечным утром. Выйдя из вагона, мама и дочь миновали недавно отреставрированное здание железнодорожного вокзала и вышли на привокзальную площадь. Там в беспорядке стояли автомобили встречающих и провожающих. По периметру площади, на обочинах, в тени невысоких деревьев теснились пестрые торговые палатки с сувенирами. Пройдя площадь и высокий переходной мост над железнодорожными путями, мама и Рита вышли к зданию автовокзала. Автобус до деревни ходил три раза в день и нередко, приехав в С., они гуляли по городу, покупая что-то для бабушки, но сейчас мама и дочь решили ехать первым, утренним рейсом. Дорога шла вдоль полей и небольших перелесков, мелькали живописные деревушки и встречавшиеся люди провожали автобус долгим взглядом.
В деревне не бывает выходных. Даже самодовольные и задиристые петухи, полновластные хозяева птичьего двора, с первым криком которых принято вставать, оказываются далеко не первыми, кто просыпается в деревне. Первой встает Хозяйка. Солнце еще не поднялось над горизонтом, а она уже идет к хлеву, где в ожидании дойки мычит корова. Достав из кармана краюху хлеба, Хозяйка ласково говорит со своей любимицей, а та, медленно, словно, желая растянуть удовольствие, жует хлеб, царапая руку Хозяйки своим шершавым языком. Закончив дойку, Хозяйка выпускает корову на небольшой дворик, где уже стоит ведро с немного подсоленной водой для питья. Хозяйка идет дальше. Из ближних хлевов раздается блеяние овец. Хозяйка выводит их на луг, и привязывает длинной веревкой к заранее вбитому в землю колышку. После этого открывается птичник и куры, единственные обитатели двора, для которых не существует границ, начинают бродить по саду, забираясь в самые отдаленные уголки его. Вдруг за калиткой раздается требовательное мычание. Соседская корова, подходит к калитке и, вытянув морду, начинает звать свою подругу, томящуюся на дворе, в поле. Выпустив корову и прихватив длинный прут, Хозяйка не спеша гонит корову в поле, по пути разговаривая с соседкой. С возвращением Хозяйки наступает время завтрака. Закинув в печь принесенных еще с вечера дров и разведя огонь, Хозяйка готовит завтрак. После завтрака начинается работа на огороде. В теплице давно ждут прополки рассады помидор и перцев. За теплицей находятся аккуратные прямоугольники грядок с капустой, морковью и свеклой. Далее ровными рядами до самого забора расположились посадки картофеля. Все это требует ежедневного ухода и внимания. Прополов что необходимо, Хозяйка обязательно идет на колодец за водой. Вода в деревне — источник жизни для всего хозяйства. Питьевая вода для дома берется из колодца. Кристально чистая вода, медленно поднимаемая из глубины под мерный, слегка резковатый скрип колодезного рычага, вряд ли оставит равнодушными людей, впервые попробовавших ее вкус. Для хозяйства вода приносится с колонки. Ее нужно очень много. Здесь и поливка огорода и стирка белья и много других хозяйственных нужд. Так незаметно наступает время обеда.
— Бабушка! – подбегая к дому, крикнула Рита, — Ты где?
Старушка медленно выпрямилась и, прищурив глаза от яркого солнца, посмотрела в сторону калитки.
— Здравствуйте, родные мои – расцеловала она Риту и маму, — пойдемте ж в дом.
— Я, бабушка, потом, я на огород схожу.
— Куда ты, хоть молочка выпей.
Но Рита уже не слышала. Разбираемая желанием увидеть все и сразу, Рита выбежала на тропинку, ведущей к хлеву….

Никита и Сережа не спеша подходили к дому Ритиной бабушки.
— Должна уже приехать,- говорил Сережа, — я автобус видел.
— Сейчас узнаем.
Никита, подойдя к дому, заглянул в окно. Мама Риты стояла в центре комнаты, доставая что-то из дорожной сумки. Пройдя через калитку, друзья увидели выходящую на крыльцо бабушку.
— Там она, — старушка махнула рукой в сторону огорода, — Не успела приехать, удрала уже.
Пройдя в тени низко нависших над тропинкой ветвей яблони, друзья подошли к растущим в беспорядке кустам смородины и крыжовника.
— Она наверно к хлеву пошла,- предположил Сережа, вспомнив о маленьком Ритином огородике. — Пойдем туда.

3
В этот год правление колхоза выделило своим работникам участки земли под сенокос и деревенские ребята проводили целые дни на поле, помогая взрослым в заготовке сена. Скошенная трава лежала на поле ровными валками, уходящими до самой кромки леса. Под жарким летним солнцем трава быстро сохла и ребята граблями ворошили ее. Несомненно, важное в сельской жизни дело превращалось для них в веселый праздник, в соревнование, кто быстрее перевернет свой валок и будет стоять в тени берез на краю поля, посмеиваясь и поджидая остальных.
День выдался жаркий. Сухая потрескавшаяся земля, казалось, молила о дожде. Резкий и сухой ветер поднимал с дороги тучи песка и пыли.
— Только не говори, что ты устал — сказала Рита. Она остановилась рядом с Сережей, который лежал на валке еще не высохшего сена. Рядом лежали грабли. Белое в зеленый горошек Ритино платье и такая же белая с зеленым косынка, скроенная заботливыми бабушкиными руками, очень шли ее милому приветливому личику, но сейчас она хмурилась.
— Посмотри, Никита уже вона где, а мы с тобой один прокос перевернуть не можем.
— Никита большой — нехотя возразил Сережа. — Будет тебе.
— Вставай, вставай, лежебока.
Жара постепенно спадала. Ровные полоски скошенной, уже чуть подсохшей травы тянулись ровными рядами вдоль дороги. Никита остановился, вытер рукавом мокрое лицо и посмотрел вдаль. Там маняще серебрилась зеркальная гладь озера, за которой в хаотичном порядке были разбросаны домики соседней деревни.
Вечером ребята собрались у Никиты на чердаке дальнего хлева, где бабушка Никиты хранила сено.
— Гроза будет — сказал Никита, посмотрев в окно. – Хорошо, хоть копны закрыть успели.
Сквозь небольшое окошко были видны далекие вспышки молний, но грома слышно не было.
— Может, обойдется? — обеспокоенно спросил Сережа, — пусть бы дождь только.
— Не обойдется, — проговорила Рита, — Вон, уже сколько хорошего дождя не было, теперь надолго зарядит.
Разговор не клеился. Рита сидела грустная и, против обыкновения, не обсуждала события прошедшего дня. Сережа и Никита молча смотрели в окно.
— По домам надо бы — сказал Никита.
Пригнувшись под мелким моросящим дождем, ребята бежали по улице. Сереже было ближе всех. Проводив его до калитки, Никита и Рита понеслись вдоль старого покосившегося забора.
— Промокли, небось, все. Застудитесь, — баба Катя впустила ребят в дом и плотно закрыла дверь.
— Сейчас полотенце принесу, вытри голову — Рита поглядела на мокрого с ног до головы Никиту. Если б не твоя куртка – была б такая же.
-Да ничего. Пока назад побегу опять промокну — усмехнулся Никита, — до завтра.
Небо не предвещало ничего хорошего. Частые вспышки молний, освещали все как днем. Поджав ноги, Рита сидела в кресле и смотрела в окно. В коридоре жалобно скулила мокрая дворняга, а большой белый кот, так часто любивший посидеть у открытого окна, испуганно выглядывал из-под дивана.
Внезапная вспышка молнии и последовавший за ней громовой раскат, заставили девочку вскочить с кресла. Дом, казалось, содрогнулся, как от удара. Розетка рядом с креслом, где сидела Рита, ярко вспыхнула и, выскочив из стены, повисла на проводе. В доме чувствовался запах горелой резины. Схватив девочку за руку, мама вслед за бабушкой выбежали во двор. Молния, попавшая в столб телевизионной антенны, не причинила дому видимого вреда. Под проливным дождем они стояли на крыльце, не решаясь войти в дом. Рита стала замерзать. Наконец они вошли в дом и сели в коридоре.
Весь мокрый Никита прибежал домой и устало опустился на стул в коридоре.
— Дров не наносили на завтра — подумал он, посмотрев на пустующий угол, где обычно лежали дрова, предназначенные для утренней растопки. Скинув кеды и надев старые бабушкины калоши, он выбежал в сад и стал пробираться к поленнице. Дрова были мокрые и скользкие, выпадали из рук. Не разбирая дороги, прямо по лужам он стал пробираться к дому.
Гроза была прямо над деревней. Ураганный ветер гнул и ломал ветви деревьев. Дома Никита увидел бабушку, одевающую старый потертый плащ.
— Пойдем к соседям, переждем грозу — сказала бабушка. – Волнуюсь я, дом сухой старый, сено на чердаке, не случилось бы чего.
Никита с бабушкой вышли из дома, заперли дверь на засов и стали пробираться по узкой мокрой тропинке к дому соседки.

Следующий день принес с собой тяжелые свинцовые тучи и мелкий моросящий дождь. Согнав в поле коров, ребята сидели на крыльце у Никиты и делились событиями прошлой ночи.
— За речкой молния прямо в дом попала, — важно сказал Сережа с гордостью глядя на ребят, подчеркивая тем самым важность сказанного.
— Да, как же, за речкой, — усмехнулась Рита, — это в антенну нашу, — мы половину ночи в коридоре просидели.
— А чего сидели, — Сережа взял в рот кусок травинки, пожевал и выплюнув, проговорил, — молния два раза в одно и тоже место не бьет. Мне бабушка говорила.
— Не молния, а снаряд два раза в одну воронку, то есть, в место одно не падает, — Никита посмотрел на Сережу. — А молния может.
— Ну может, — согласился Сергей.
— Грибы теперь пойдут, — Рита посмотрела на друзей с верхней ступеньки, — Мне сапоги резиновые мама купила, а не то, что в прошлом году в бабушкиных, еле дошла.
— Не в сапогах дело, — откликнулся Сережа, — ты и в новых и в старых сыроежку от поганки не отличишь.
— Ладно вам, — усмехнулся Никита, — собирайтесь, посмотрим какие из вас грибники. За подстанцию пойдем.

4
Дождь перестал. Дорога тянулась мимо школы, мимо заброшенного яблоневого сада, куда частенько наведывались школьники во время перемен, петляла, огибала большой овраг, оставшийся после добычи песка. За оврагом находилась электроподстанция, за которой начинался невысокий березовый лес. Раньше эти места были сплошь засеяны различными зерновыми культурами, но теперь поросли березой и были излюбленным местом здешних грибников. Свернув с дороги, ребята углубились в лес.
— Далеко не расходимся — Никита внимательно посмотрел на Риту и Сережу. Он чувствовал ответственность за ребят и уже почти жалел, что с ними не было никого из взрослых, — держитесь рядом.
— Да, как же, рядом, — протянул Сережа, ты раньше меня все грибы видишь.
— Тогда иди вперед.

По узкой, кем-то ранее вытоптанной тропинке, Сережа шел медленно, раздвигая выломанной палкой траву. Высокая трава путалась под ногами. Небольшая птица, выпорхнув откуда-то из травы, заставила его вздрогнуть и оглянуться.
— Нашел? – спросил подошедший Никита, — чего стоишь то?
— Гнездо здесь, где то — осматривая траву вокруг себя, сказал Сережа.
— Пойдем, пойдем, надо Риту догонять.
— Рита, Рииитаа — Никита остановился и прислушался. — Ветер с нашей стороны, не слышно, пойдем быстрей.
Ребята ускорив шаг стали пробираться к условленной полянке. Тонкие ветви берез цеплялись за одежду, хлестали по рукам и лицу. Выскочив на опушку, ребята осмотрелись. На поляне никого не было.
— Будь здесь, — сказал Никита Сергею, — никуда не отходи, она должно быть свернула к старой дороге, пойду в ту сторону.
— Я с тобой, — Сережа поглядел на Никиту и добавил, — я туда с мамой ходил, я знаю там.
— Идем.
Покинув поляну, ребята двинулись в направлении старой дороги, которая вела заброшенную деревню. Прошло много лет с тех пор, как последний ее житель покинул свой дом. Дорога туда заросла и только случайный путник, собравшийся по грибы или ягоды, изредка нарушал покой этих мест. Дойдя до дороги, ребята остановились. Перед ними лежала небольшая, очищенная от сучков ветка березы, которую Никита выломал для Риты. Рядом валялась перевернутая корзина. Риты не было.

Рита бежала вдоль еле видимой тропинки, падала, цепляясь за мелкую березовую поросль, вставала и снова бежала. Она боялась крикнуть, опасаясь, что это привлечет внимание того, что она увидела, выйдя на опушку леса, обрадованная полной корзинкой грибов. Ужас, проникший в сознание маленькой девчушки, мгновенно заставил ее осознать свою полную незащищенность перед дикой природой. Она была одна. Зацепившись в очередной раз за торчащий из земли корень дерева, она упала и в ожидании чего-то страшного замерла и закрыла глаза. В них до сих пор стояла картина, увиденная на опушке. Прямо перед ней, медленно разворачивая кольца, просыпалась потревоженная Ритиной березовой палкой змея.
Рита приподнялась и осмотрелась. Все было тихо. Сквозь рваные тучи проглядывало солнце. Легкий ветер качал верхушки деревьев, и они издавали мягкий успокаивающий шум. Ничто не указывало на присутствие человека в этих местах. Не слышно было ни лая собак, обязательного атрибута сельской жизни, не видно ни тропинки, ни какого-либо другого ориентира. Лишь невдалеке слышалось мерное журчание ручья. Девочка поднялась и медленно, словно во сне, двинулась на звук водоема. Обогнув высохшее дерево, низко склонившееся над единственным свободным проходом в зарослях крапивы, девочка миновала глубокую яму, оставшуюся, видимо, от упавшего во время войны снаряда и вышла к небольшому оврагу. На дне оврага стремительно журчал небольшой ручеек. Цепляясь за торчащие из земли корни, Рита осторожно спустилась на дно оврага. Зачерпнув воды, девочка умыла лицо и, оставшиеся после стремительного бега, ссадины на руках.
— Идти надо вдоль водоема, — вспомнила Рита наставления учителя биологии вовремя последней экскурсии с классом в городской лес, — он обязательно должен вывести к большой реке, а там всегда должны быть люди.
Выбравшись из оврага, девочка пошла по его краю, вслед за стремительно бежавшим ручейком. Страх, так внезапно сковавший ее сознание еще полчаса назад, отступил, и ей овладело сознание того, что все будет хорошо. Улыбаясь мыслям о том, как удивятся и обрадуются мама и бабушка, как поразятся ее находчивости друзья, девочка шла, оглядываясь по сторонам и удивляясь многообразию дикой природы.
— Что же случилось? — плаксиво протянул Сережа, подбирая корзину. Никита ничего не ответил. Он посмотрел на товарища и устало опустился на землю.
— Я пойду искать ее, — сказал он наконец, — но сначала выведу тебя из леса. Скажешь своим что устал и пошел домой, а мы с Ритой остались.
— Хорошо, — ответил Сережа, и, помолчав, добавил, — ты только найди ее.
Выйдя на тропинку, друзья пошли обратной дорогой и вскоре вышли на луг, откуда хорошо просматривалась дорога к электроподстанции.
Отправив домой Сережу и, наказав ему ничего не говорить о Рите, Никита вернулся на то место, где они нашли корзинку.
— Куда же она могла пойти, — в сотый раз задавал себе вопрос Никита. Но никаких следов, говорящих о присутствии девочки не было. — Если б она пошла назад, мы бы ее встретили.
Внезапно Никита увидел примятую траву и пошел по этому естественному следу.
— Должно быть, она пошла к старому оврагу, — думал он, постоянно ускоряя шаг, все больше уверяясь в собственной правоте. Шум ручья, протекавшего по оврагу подгонял его.
— Рита, пожалуйста, будь там, — мысленно просил он. Никита не представлял, как он сможет вернуться без девочки. Как он посмотрит в глаза ее матери. Почти бегом мальчик домчался до оврага. Там было пусто. Внимательно вглядевшись в землю, Никита заметил на влажной земле отпечатки следов маленького сапожка и радостно вскрикнул. Это были ее следы.
Девочка медленно шла вдоль оврага. Низкие серые тучи не пропускали солнечный свет и в лесу быстро темнело. Страх снова стал охватывать сердце девочки. В изнеможении она остановилась и прислонилась спиной к дереву. Слезы, сначала медленные, одна за одной, все быстрее и быстрее катились по ее лицу.
— Мамочка, — плакала девочка, — где же ты. Мне страшно.
-…та, Риитааа, — внезапно послышался голос, многократно отразившись эхом стеной деревьев. Вскочив на ноги, вытирая мокрое от слез лицо, девочка прислушалась.
— Никита! — крикнула девочка. Ее сердце, казалось, выскочит из груди.
— Я здесь!
Задыхаясь от волнения, Рита торопливо рассказывала другу, как она вышла на поляну, и что произошло потом.
Назад шли скорым шагом. Никита помнил, что овраг должен вывести их к карьеру, откуда вела дорога через поле, по которой можно было добраться до деревни. Лес постепенно становился все реже, все чаще попадались поляны, знакомые по старым грибным походам. С чувством огромного облегчения Никита увидел знакомый дуб, на котором в детстве они с мальчишками сделали дом.
— Еще немного, — Никита обнадеживающе посмотрел на девочку, — почти пришли.
Впереди огромным черным пятном темнел карьер.
— Я спущусь первым, а ты иди за мной – сказал Никита. Узкая тропинка вела на дно карьера, где проходила дорога для автомобилей, вывозящих песок. Никита и Рита двигались медленно, ноги утопали в мягком песке. Через несколько минут они уже выходили на дорогу.
На дороге, светя фарами, стоял уазик председателя совхоза. Какой-то человек, отошел от машины и быстро двинулся в их сторону.
— Нашли? — крикнул он, вглядываясь в идущих Никиту и Риту. – Кто это?
— Мы, — устало ответил Никита.
— Рита! Доченька!
Знакомый голос достиг стоящих на дороге людей. Они оглянулись. На вершине карьера, в том месте, где несколько минут назад вышли из леса ребята, стояла Ритина мама.