Психология пуфиков (Глава 1)

Психологию нам добавили из-за пуфиков. А начиналось все так.
Еще в начале весны к нам в коридор возле женского туалета поставили семь маленьких мягких диванчиков. Сверху они были красные, а по бокам синие.
— Вот здорово! – сказали девчонки. – Будем на них сидеть. Они на нашей территории.
— Фиг вам! – Ответил Егор Курносов. – Сидеть тут буду я с компанией.
С этими словами два Егора – Курносов и Косточкин – столкнули Юлю и Милану и уселись на их места.

Дело было в нашей школе, на втором этаже. У нас в здании учатся только младшие классы, поэтому навести порядок и восстановить справедливость было некому. На втором этаже мы – третьеклассники – самые старшие.
Юля с Миланой возмутились, что их согнали с мягкого места, и позвали девчонок. Мы закричали, завизжали, схватили захватчиков за руки и за ноги и общими усилиями прогнали. После этого мы все — двенадцать девочек — взгромоздились на пуфики в два слоя и ликовали: «Ура! Наша взяла! Мы вам покажем, кто тут главный!»
Тогда мы еще не знали, что из-за этих злополучных диванчиков наш класс разделится на два непримиримых лагеря. Стоило какой-нибудь девочке туда присесть, как тут же налетали мальчишки и спихивали ее оттуда. Ну а если мы, выходя из туалета, вдруг замечали пацанов на пуфиках, то и им не было пощады.

Однажды Лиза Плаксина не выдержала уговор не жаловаться и пожаловалась на мальчишек нашей классной руководительнице Наталье Вячеславовне. Она устроила им выволочку, и на некоторое время боевые действия затихли.
В тот злополучный день я целую перемену держала оборону: руками и ногами я отбивалась от пацанов, но они оказались сильнее. Еще бы! Их была целая пятерка, а я одна. Они спихнули меня с пуфика, и я больно ударилась головой о стену. К счастью, тут прозвенел звонок, и бой был окончен.
В классе Наталья Вячеславовна обратила внимание на мой посиневший лоб и спросила:
— Где это, Лиза, ты так ударилась?
Ничего не поделаешь — пришлось рассказать, как все было.
Она покачала головой в мою сторону и зарычала на мальчишек, как пантера:
— Еще раз увижу вас там – пеняйте на себя!
У Натальи Вячеславовны гладкие черные волосы. Когда ее разозлишь, то она становится очень похожа на пантеру или пуму.

Наверное, случай с моим синяком учителя разбирали на педсовете, потому что на следующий день к нам в класс пришел психолог. Это был высокий седоватый мужчина, который заикался на каждом слове. Новому учителю, конечно, рассказали о наших боевых действиях, поэтому он вошел в класс, испуганно озираясь по сторонам, будто в клетку с тиграми.
Он втянул голову в плечи и сказал:
— Здравствуйте, дети! Меня зовут П-павел Б-борисович. Я научу вас ладить м-между собой.
Девчонки в один голос заявили:
— Это невозможно!
Пацаны злобно промолчали.
Павел Борисович предложил нам придумать себе новые имена, сложить листик бумаги «домиком», и на одной стороне написать свое настоящее имя, а на другой – придуманное. Теперь мы должны были обращаться друг к дужке по этим придуманным именам.
Юра Петров стал Байкер Робокопов, Даня – Шин, а его брат Слава – Вик. Почти все девчонки стали героинями сериала – Виолетта, Франческа, Анджи, Людмила… А я взяла себе псевдоним «Лара Крофт». Это девушка-суперагент из американского боевика.
После этого психолог стал вызывать нас к доске по новым именам. Когда мы все прошлись туда-сюда, первое занятие закончилось.
Не сговариваясь, мы прозвали нового учителя Псих-Олог. Всем девчонкам он почему-то очень понравился.
— Он такой романтичный, — потянула Надя-Виолетта, закатив глаза. – А грива у него, как у единорога.
Но у меня сложилось другое мнение.
— Да он просто чудик. Он к нам пришел, потому что его на нормальную работу не взяли, — поделилась я с одноклассницами.
Я уже несколько раз замечала, как у метро, неподалеку от нашей школы, один пожилой мужчина просит милостыню. Наш психолог его чем-то напоминал.
Спор разрешила Милана-Франческа:
— А мне психология понравилась. Интересная профессия. Можно людей помирить, а можно и поссорить.

Второе занятие было через неделю. Нужно было взять в правую руку карандаш грифелем вверх.
— Задание будет такое, — объяснил Псих-Олог. — Пусть то, кого я назову, отстучит какой-нибудь ритм. Потом то, кто сидит за ним, должен этот ритм повторить. Так вы научитесь слушать друг друга.
Девчонки усмехнулись:
— Это бесполезно!
Пацаны, как всегда, промолчали. Они вообще у нас стараются не привлекать к себе внимание учителей.
— Давайте начнем с вас, — предложил Псих-Олог и указал на Юру.
Байкер Робокопов бойко отстучал «Спартак-чемпион», и мне пришлось за ним повторять. Я тогда еще не знала, что это известная футбольная кричалка, и стукнула карандашом не пять, а целых шесть раз.
Поняв, что я ошиблась, пацаны злобно засмеялись:
— Вот дура! Простых вещей повторить не может! А еще Лара Крофт!
Но учитель сам постучал пальцами по столу, и болельщики утихомирились.
За мной сидела Надя Сушкина, которая вместо карандаша держала ручку. Она стукнула три раза, и ручка сломалась.
— Следующий! – скомандовал новый учитель.
Когда по партам постучал весь класс, Псих-Олог покачал головой:
— Я вами разочарован. Вы совсем не умеете слушать друг друга.
Девчонки ухмыльнулись:
— Мы же вас предупреждали!
Пацаны открыли рты, но тут зазвенел звонок.

Потом я не ходила на уроки из-за тренировок, и как они там стучали дальше – не знаю. Когда я снова вернулась в школу, было последнее занятие с Псих-Ологом. По-моему, он даже не заметил, что меня не было три недели. Зато я отметила, что за это время он изрядно поседел и стал еще больше заикаться.
— Р-ребята, — начал он так последний урок, — наша се-сегодняшняя тема: «Чу-чувства и э-эмоции».
С этими словами он провел на доске вертикальную черту и вызвал Курносова:
— Иди с-сюда, Д-джедай!
Джедай-Курносов должен был написать слева положительные эмоции, а справа – отрицательные. Он долго хмурился, а потом написал под словом «положительные» «гнев и злость», а пол словом «отрицательные» провел горизонтальную черту.
Мне показалось, что у Павла Борисовича виски седеют прямо на глазах.
— С-садись, пожалуйста, — устало выдохнул он. – М-может быть, кто-то п-предложит д-другой вариант?
Но другой ответ на эту задачку не предложил никто. В классе было жарко и душно. Все сидели разомлевшие и даже не глядели на доску.
Тогда он, наконец, заметил меня:
— К д-доске идет Лара К-крофт. Я ш-шепну ей на ухо ка-акую-то э-эмоцию, а она д-должна ее из-зо-а-абразить. К-кто первый п-правильно д-догадается, тот п-продолжает эт-ту и-игру.
Я вышла к доске и почувствовала резкий запах чеснока и противного одеколона. «Г-гнев и з-злоба» донеслось до меня.
— В-выбери сама, на кого ты н-направишь эту э-эмоцию, — произнес Псих-Олог уже вслух.
Я посмотрела на Комарова. Он сидел, развалясь на стуле, и смотрел на меня со своей мерзкой улыбочкой на противном лице. Он как будто подначивал меня: «Ну давай! Чего стоишь-то? Показывай, чего надо.»
Я сделала бешеный взгляд, скрючила пальцы, точно когти, и зарычала на него, будто пантера:
— Р-р-р!
Комаров заржал, точно пришпоренный конь, и чуть не свалился со стула. Кот-Валентин мяукнул, а Байкер Робокопов хихикнул:
— Это яростная любовь дикой пантеры!
Сам Милунер Комаров просто задыхался от хохота:
— Лизка, ты что, в меня втюрилась? Ха-ха-ха!
Теперь со смеха покатывался весь класс. Грустным был только один Псих-Олог. Он почесал за ухом и с трудом произнес:
— У-урок окончен. Это б-была наша п-последняя встреча. Д-до свидания, д-дети!
Тут зазвенел звонок, и мы, точно лавина, выплеснулись в коридор. Битва за пуфики разгорелась с новой силой, и в этой схватке каждый демонстрировал гнев и злобу не на заказ, а просто так. Мы все как будто превратились в тигров и диких пантер, которых слишком долго держали в клетке.