Мишкина обида

— Я нашёл удив… удивительную берест-берестЯную труб.
— БерестянУю, — поправил учитель.
—БерестянУю трубочку. Когда чел-человек вырежет себе кусок бере-берестЫ на берёзе, на берёзе…
—Миша, надо читать " берЁсты", ставь правильно ударение, пожалуйста.
— Ну, берЁсты… О-ост-сталь- остальная берестА. Ой, блин… Остальная берЁста начинает св-св… свёртываться в труб — трубочку. Трубочка выс — высохнет, туго свер-свернётся…
— Миша, — Нина Ивановна остановила читающего Мишку Медведева и, не отводя от него глаз, сказала, скорее, с досадой, чем с укором:
— Ты в каком классе учишься?
— В четвёртом, — насупился Мишка.
— Но чтение твое так далеко от четвёртого класса. Очень жаль. Ты дома читаешь?
— Да…
—Покажи мне свой читательский дневник.
— Нет с собой… —Мишка с секунду замешкался и принялся обороняться:
—Нина Ивановна, я вообще-то тут не причём. Это ваш Пришвин Мэ. Мэ. Такие рассказы пишет. Язык сломается. Трубочки какие — то…
Класс принялся хохотать.
— Не Мэ.Мэ, а Эм. Эм, Михаил Михайлович, — оживилась первая парта, — вот бестолковый…
— Научись читать, Медведь! —прилетело откуда- то из- за Мишкиной спины.
— Ребята, не надо комментировать! —Учительнице стало неловко от того, что ее замечание так отозвалось. Она поспешила спросить другого ученика. Отношения между детьми в классе ей не нравились и внушали беспокойство.
" Что-то надо с этим делать".

Но больше всех это оживление не нравилось самому Мишке. Его светлая, искрившаяся под лучиками мартовского солнца голова всё ниже и ниже склонялась к парте. Он обхватил обеими руками себя за локти, растягивая бордовый школьный жакет. Сомкнул губы и бросил исподлобья быстрый изучающий взгляд в сторону Виталика и Бориса. Те, прикрываясь учебниками и переглядываясь друг с другом, посмеивались вместе с классом.
" Тоже ржут… А ещё друзья называются!".Миша оставался сидеть неподвижно, что — то бормоча под нос. Когда урок закончился, он уверенно направился к парте Виталика и Бориса, толкая на пути девчонок в разные стороны.
— Эй, вы не офигели?!
Мальчики удивлённо подняли глаза. Сквозь староватые и слегка подранные розоватые жалюзи пробивались озорные упрямые солнечные лучи, отчего лица ребят интересно светились. Ответа не последовало, глазами они показывали, что ждут продолжения вопроса. И он тут же последовал:
— Вы чё вчера в раздевалке делали?
— Вчера? После уроков? Одевались, а что?
—А то, что вы меня обсуждали! Я слышал! Все слышал! Какой я долбо… тупой!
— Ты что!? — Лопырёв вскочил со своего места, разводя руки в сторону. — Мы про тебя вообще не говорили.
—Говорили! — Мишка не унимался. Раскраснелся и позеленел одновременно.
—Вы мне ещё эсэмэски послали, два урода!
—Какие эсэмэски???
—Такие, блин! «Выходи, придурок, мы тебя за воротами бить будем! » — Миша нервно достал из кармана кнопочный телефон. — Вот! Не верите? Нате!
Высокий Борис и низкий Виталик встали с мест и потянулись к протянутому к ним телефону. И обомлели. Действительно, от контактов «Чайка» и «Лопырь» были отправлены угрожающие сообщения.
—Что!? Правду я говорю! — Мишка взревел и заплакал.
Из коридора послышались шаги Нины Ивановны. Она быстро зашла в класс и двинулась в ту сторону, откуда доносился душераздирающий рёв.
—Вы что так кричите!? Я, значит, дежурю на этаже, успокаиваю других детей, а здесь опять страсти бурлят? Помощнички!
— Опять, Нина Ивановна…
Перемена закончилась.
Урок светской этики начался со слезного обращения Медведева:
—Нина Ивановна, почему жизнь так несправедлива?
—Что случилось, Миша?
—Со мной не хотят дружить! Заговоры устраивают, бить хотят. Я боюсь выходить из школы!
Мишкина грудь то и дело вздрагивала от слез. Эти слезы были вполне искренние, накопленные и теперь, как весенний живой ручей, стекали по пылающим щекам. Мишка стоял. Все сидели. Он не знал, куда деть руки и просто вяло сжимал и разжимал кулаки.
— Миша, я понимаю твои чувства. Это очень обидно, когда с тобой не хотят дружить. Но, может, это совсем не так и вам стоит поговорить с Виталием и Борисом наедине?
— Поговорили уже! Они не признаются…
— Я не знаю ничего про смс, Нина Ивановна! — вдруг перебил Виталик, и в голосе его тоже слышалась просьба о помощи.
— Я знаю…— откуда-то издалека громко и уверенно проговорила девочка.
Все обернулись. Поднялась Марина Пехова. Выражение ее симпатичного лица с лукавинками в зеленых глазах заставило Мишу замолчать. Маринка вызывающе смотрела на Медведева, поджав губы и прищурив глаза. Смотрела так, как будто знала страшную тайну и теперь предвкушала сладость от неминуемой минуты славы. По этим глазам Мишка начал догадываться… Но вида не подал.
—Не понял, —только сказал он.
— Я знаю, кто написал эти эсэмэски! — торжественно объявила Марина.
— И кто же?
— Ты!!!
Мишка насупился:
— Хм… Ты чё совсем? С дуба рухнула? — он покрутил пальцем в виска. А в голове испуганно закопошились мысли " откуда она взялась!? ", «всё, отступать некуда, засмеют ведь!», " вот же лоханулся"… И самая сильная и навязчивая из них: " как она узнала!?" Мишка усиленно соображал…
В четверг день выдался на редкость мягкий. Зима на Севере непредсказуемая, как принцесса. То капризничает, дуется, злится и обжигает колючим холодом так, что невозможно просто дышать от мороза, то внезапно веселеет, резвится и растекается огромными лужами на дорогах. И тает, тает на проталинках уставший от спячки снег. Все знают, что март на севере, — это ещё не весна. Это плавное и безвременное продолжение зимы. А ещё это похоже на карусель, только в природе. Сегодня метель и непролазные сугробы до колен, а завтра оттепель с чередой опасных дней, где хозяйничает гололедица. Тогда и люди, и машины замедляются, передвигаясь, как замороженные, по зеркально гладким дорогам и тротуарам. Неосторожный шаг — и падение, и сожаление о том, что на этом самом месте не посыпали песочком.
Последним уроком в четверг была физкультура. На перемене в класс заглянула Майя Марксовна и сказала поставленным учительским тоном:

—Четверый " Д", занимаемся на лыжах!
— Ура-а-а!!! — загорланили детские голоса, заглушая физрука, которая договаривала сквозь шум:— Собираемся, спускаемся, жду у выхода! Не забываем про шапки и перчатки — не допущу к уроку!
В этом году из-за сильных морозов часто отменялась физкультура на стадионе и проводилась, в основном, в спортивном зале. Лыжи неделями скучали в классе, в специально отведенном для них месте, в ящике. Счастливые четвероклассники, сопровождаемые Ниной Ивановной, двинулись к выходу с лыжами и палками, где их встречала Майя Марксовна. Передача детей из рук в руки состоялась, и довольная ребятня ринулась на воздух.
Ни ветерка, ни холода! Дышать так легко и приятно. Чистая морозная свежесть заполняет лёгкие и кружит голову. А лицо само тянется вверх, к небу, к солнцу. Бескрайняя светло- голубая даль уходит ещё дальше, ещё выше, таща за собой облака. Они потихоньку меняют форму, растворяются, исчезают. И небо меняет цвет: от голубого до белого, поглотившего облака. Солнце совсем еще не яркое, не палящее, тихое, спокойное, ласковое. Снег под ним покрывается мягким свечением, а березы и ёлки школьного двора бросают причудливые тени на белые блестящие простынки вокруг лыжни. Девочки останавливаются и, боясь наследить и потревожить сверкающую белизну, наклоняются, снимают варежки, тянутся к ней и нежно гладят руками — так хочется прикоснуться к красоте!
У мальчиков другие задачи — обогнать и перегнать. Какие там снежинки, солнышки… Спортивный азарт! Сразу забываются друзья и неприятели — только бы умчаться вперёд, сделать круг и прийти первым!
В нескольких метрах от финиша Мишка падает. Спешащий сзади Виталик задевает его носками лыж и падает на него. Живая куча из смешанных ног, лыж, курток, палок, слетевших шапок грозит срыву урока.
—Эй там! Ну- ка, прекратили драку! — кричит Майя Марксовна. — Прекратите, я сказала!!!
—Ах, ты! Ты специально, козёл! — орет Мишка.
— Дурак, я ж нечаянно упал, зацепился за тебя! Сам козёл! — орёт Виталик.

Позже, Лопырёв и Медведев зашли в класс раскрасневшиеся не от мороза и физической активности на природе, а от светящихся фонарей под глазами.
— Пришлось прервать урок! На десять минут раньше закончили! — объявила тоже разгоряченная учительница. — Эти двое… Устроили мне драку! Из — за пустяка! Позор! Где, кстати, Медведев? Этот здесь, а другой? Я всех сюда вела… Только что тут был!!!
У Маринки в этот день было освобождение. Перед самым концом урока, она пошла в кабинет хореографии, чтобы предупредить педагога о том, что заниматься танцами сегодня не будет. Кабинет находился рядом с раздевалкой. Она представляла собой некий короб из высоких металлических решеток. Что-то похожее на клетку. Четвёртый " Д" раздевался как раз у стены, рядом с классом для танцев. Одноклассники уже сняли верхнюю одежду после физкультуры и поднялись с лыжами наверх. Девочке показалось, что груда висящих курток как-то зашевелилась. Приглядевшись, она увидела знакомый силуэт.
Медведев. Только он не у своей куртки стоял. Он рылся в карманах Чайки и Лопыря!

Марина не удержалась от любопытства проследить дальше. Медведь достал из куртки Виталика что- то маленькое и черное.
Это был старенький сотовый телефон…
— Так все и было, — Маринка рассказала все, что видела в раздевалке, — это ты написал те написал эти дурацкие сообщения. И Виталик здесь не причём! А потом ты залез в карман Чайки. Дальше говорить?

Мишка виновато опустил голову. Молчал.
— Марина, можешь садиться, — сказала Нина Ивановна, медленно выдохнув. Она так же медленно отошла от доски, сняла очки и положила их на стол. Было заметно, как за секунды Маринкиного рассказа, лицо учителя как-то подустало и даже постарело… Как будто глубокий след отчаяния оставил на нем полосу. Потом она обратилась к Медведеву: — А ты ничего не хочешь сказать, Миша?
Мишка молчал.
— Мои дорогие дети! — вдруг продолжила Нина Ивановна после недолгого всеобщего молчания, — ну разве этому вы здесь учитесь? Разве этому учат вас родители?

Учитель долго и упорно смотрела на Мишку, в надежде хоть малейшего раскаяния, но Медведь тоже долго и упорно молчал. Смотрел в окно. Сдаваться он не собирался. Как оказалось.
— Я все равно..! Все равно докажу, что они хотят мне отомстить! Побить меня! — Мишка пустил в ход последнее, что у него осталось, — слезы. Договаривал он со злостью, сквозь зубы, с надрывом.
— Да, блин, Медведь! Ты достал уже! — староста Кирилл стукнул рукой по парте, — ты как девчонка ноешь! Сам перестань мстить.
Медведев сел, стал нервно вырывать листы из тетради, мять их в комок, а потом с шумом, демонстративно рвать их на мелкие кусочки и бросать на пол.
— Миша, после уроков останешься! Будет разговор! Заодно класс уберешь! — Нина Ивановна сказала строго и продолжила урок, желая поскорее прекратить весь этот цирк.
— Не дождётесь! — Огрызнулся Медведь, — я все равно убегу!
На следующий день в школу неожиданно пришла мама Чайки.
Они с Ниной Ивановной долго разговаривали в коридоре у окна во время перемены. Сквозь оглушающий гул, крики и визг играющих детей, не было слышно ни слова. Мама Бориса, Тамара Петрова, что-то оживленно рассказывала. В ее руках, которые она часто то сводила, то разводила во время разговора, был клочок бумаги.
Мишка, выбежав из класса и увидев маму Чайки, поторопился обратно и больше уже не выбегал. Стоял у стенки.
Потом Нина Ивановна жестом позвала его к себе, показывая исписанный клочок бумаги:
— Что это, Миша!?

Медведь начал оправдываться и одновременно всхлипывать:
— Они сами виноваты! Они не хотят со мной дружить! — Слезы стекали из его глаз так быстро и обильно, что у Нины Ивановны мелькнула мысль о том, есть ли в аптечке успокоительное? Медведева трясло как соломинку на ветру…

— Миша, ты думаешь, что вот этим ты завоюешь себе друзей? — Нина Ивановна раскрыла перед ним бумагу, на которой красовался знакомый Мишке текст, написанный левой рукой:

" Чайка сиводня в 13.00 намоим морду этому придурку. Надо сказат Кастяну и Никичу. Мидведя нада праучить!
Виталик, Лопырь".
— Это снова ты написал?
— Я… Я… Они… Я.., — всхлипывал Мишка.

Вокруг уже столпились одноклассники в ожидании представления. Нина Ивановна попросила им всем пройти к своим местам, а Мишку взяла за руку, вышла вместе с ним и закрыла за собой дверь от любопытных.
— Миша, что с тобой происходит? — не скрывая тревоги, спросила учитель. Она дернула Мишку за локоть и потрясла его руку, как будто хотела разбудить…— Ты скоро лопнешь от злости!
— Ябеды, все ябеды! — ворчал Медведев.
— Представь на минутку, если бы ты оказался на месте ребят. Если бы тебя обвинили в том, что ты не делал. Ты бы хотел дружить после такого?
Мишка вырывался, надувал губы.
-— Миша, ты слышишь? Так нельзя, — Нина Ивановна пыталась найти подходящие слова, наклонясь к мальчику и держа его за руку, она продолжила:
— Дружба, она как бабочка в руке: если сильно сжать кулак, она может погибнуть. А если раскрыть ладошку и дать ей свободу, то она прилетит и сядет снова…
Мишка тряс головой, не желая ничего слушать.
— Они сами виноваты! Они сами… Все против меня!!!
— Так, хватит! — Нина Ивановна выпрямилась, — это никуда не годится! Завтра я вызываю в школу родителей. Выполню их просьбу. Всех троих! Может, разберетесь, наконец, между собой. Вчера убежал. Сегодня опять фокусы какие- то!
— Не надо, Нина Ивановна! — захныкал Мишка, — пожалуйста, не надо! Ну, можно не вызывать?
— А подсовывать записки, лезть в чужие карманы можно!?
Миша захлопал глазами.
— Однажды ты, именно ты сказал очень хорошую умную «вещь»: " Прежде чем что — то сделать, думай о последствиях", — помнишь?
Молчание.
—Теперь твой поступок может не только расстроить вашу дружбу, но и поссорить ваших родителей.
Конечно, Мишка о таких последствиях не думал…
Не думал он и о том, что родители созвонятся еще до визита в школу и будут горячо выяснять, чей ребёнок прав. Не думал о том, что мама и папа поругаются вечером, обвиняя друг друга в том, что мало внимания уделяют сыну.
Сидя в своей комнате и слыша, как за стенкой родители не совсем дружелюбно выясняют отношения, Мишка желал, чтобы это скорее закончилось. Ведь он хотел всего- то… Чтобы ребята снова доверяли ему свои тайны, брали его играть с собой, а на переменах садились вместе в кучку и устраивали шумные бои в телефонных играх.
" Хоть бы сквозь землю провалиться… А Маринка! И она туда же. Вот же ябеда! А я еще хотел ее рюкзак таскать. Целых два месяца решался. Ухажить за девочками… Конфеты им носить… Фиг вам, Нина Ивановна! Вашим девочкам я даже дохлую крысу не принесу! ".
Спускался густой мартовский вечер. Свет был выключен. Мишка сидел у окна, уткнувшись лицом в рукава. На колени прыгнула Маруська и стала подставлять мурлыкающую мордочку под руку, ластиться.
Ничего не хотелось. Только бы пережить завтрашний день. Только один денечек.
В 19.30 раздался звонок. Взволнованный молодой женский голос говорил быстро:
— Алло, Нина Ивановна, здравствуйте! Из… извините, что так поздно…
— Добрый вечер, ничего, я слушаю вас.
— Миша пропал! — трубка тихо заплакала.
— Как же так? Он был дома?
— Был, сидел в комнате. Мы его с папой отчитали, и он сидел один. А потом… — Мишкина мама громко всхлипывала ,— это мы виноваты. Не надо было при нем…
— Погодите, не плачьте, Ирина Петровна. Надо его искать! Подумайте, где он может быть?
— Не знаю-ю-ю, мама Мишки еле сдерживала рыдания, и тут трубку взял папа:
— Нина Ивановна, я сейчас выхожу на поиски. Мы сразу вам сообщим.
— — Геннадий Львович, я сейчас позвоню Чайкиным и Лопыревым. Мальчики могут знать все тайные Мишкины места. И присоединюсь к вам.
Через час в районе школы, Садовой и Кленовой улиц, с собаками и фонариками, старшими братьями и сёстрами, родителями бродил весь 4- й " Д". Маринка с Ниной Ивановной и остальными девочками обошли все подвалы у многоквартирных домов вблизи школы. Виталик, Борис и староста Кирилл с папами вдоль и поперек облазили хоккейную коробку и стадион, потом двинулись на заброшенную стройку и просветили там каждый метр. Ещё одна группа мальчишек дошла до моста и стала звать и искать Мишку там, вдоль речки. Взрослые взяли на себя все ближайшие дворы и детские площадки. Кричали и звали, но никто не отзывался.
Тишина и темнота.
Прошло ещё какое-то время, прежде чем у гаражей, недалеко от дома Медведевых что-то стукнуло. Одна из деревянных дверей приоткрылась, выпустив свет, и показалась фигура пожилого человека.
— Мишаня, это не тебя ищут, а? Вслед за ним опасливо выглянул и сам Мишка.

Маринка, увидевшая его первым, бросилась навстречу со всех ног, радостно крича:
— Э- эй, нашёлся! Идите все сюда! Эй-е-е — ей!!! — Фух! Живой, — выдохнула Марина, когда приблизилась к Мишке и крепко обняла его.

Мишка остолбенел.
— А мы уже думали в полицию сообщать! — подбежал взлохмаченный Виталик. Его маленькое лицо озаряла широкая улыбка, обнажая маленькие белые зубки. —Ну ты даешь, Медведь! — сказал он, — всех на уши поднял.
— А я -то думаю, что за крики на улице? — хозяин гаража, дед Семен, сосед Медведевых по лестничной площадке, присоединился к всеобщей радости. — Какие у тебя одноклассники хорошие, Мишаня, — сказал он, похлопывая Медведя по плечу, — ай, молодца!
— Хорошие, — прошептал Мишка и опустил глаза.
Вскоре на радостный шум собралась вся поисковая команда. Собаки лаяли, фонарики светили, девчонки визжали и хлопали в ладоши. Мама, Ирина Петровна, плакала, обняв Мишку. Папа, плакал, обняв маму. А Мишка стоял весь в слезах и крепко держался за рукава обоих родителей.
Постепенно народ стал расходиться, оставляя счастливое семейство наедине. Ребята забыли про свои ссоры, как настоящие мужчины, и не вспоминали о них больше. Они много времени проводили вместе, а вскоре записались все трое на вольную борьбу. Родители мальчиков стали теснее общаться семьями.
А Маринка… Ну а Маринка через неделю после происшествия больше не носила сама свой рюкзак. А еще она каждый день находила в нем конфеты…