Кто на новенького?

Глеб Грызло пришёл новеньким во втором классе. Неожиданно. Не в начале учебного года, а в середине октября. Светлана Владимировна хорошо помнила тот день, когда завуч привела его за руку в класс перед уроками. Пропустила Глеба в кабинет, а сама жестом показала учителю выйти.
— Свет, возьмёшь к себе? — заговорщечески подмигивая, сказала завуч, Инна Николаевна, стройная женщина лет пятидесяти в брючном костюме. Короткая модельная стрижка, поставленный голос, резковатые движения, строгая внешность — все подчёркивало сильный деловитый характер и доказывало то, что человек на своём месте.
— По программе он больше к тебе подходит. У Веры — «Занков», у Марины и Ольги — " Перспектива", а у Тамары Семеновны, сама знаешь, класс переполнен, — отчеканила завуч.
— Ну да, — кивнула Светлана Владимировна.
— Да… и предупреждаю: ребенок не простой, — Инна Николаевна хотела было уйти, но что-то вспомнив, обернулась. — В бывшей школе пяткой перекрестились, когда его проводили. — Подняв указательный палец и многозначительно взглянув, Инна Николаевна двинулась вперед по коридору, стуча каблуками по деревянному полу.
Раскатистый звук от шагов заполнил все пространство.

Из-за двери уже послышались возня и смех. На несколько секунд женщина задумалась. Но, отогнав пугающие мысли, вошла в новый день своей обычной, с горьким привкусом, учительской жизни.

Новенький, не раздумывая, прошёл к свободному второму столу второго ряда. Сначала он бросил туда рюкзак, а потом и сам сел верхом на парту. Затем развернул стул спинкой к себе и поставил на него ноги. Из расстегнувшегося рюкзака виновато вывалился учебник русского языка. За ним, громко звякая, выкатились ключи от квартиры и домофона и с тяжёлым металлическим звуком упали на пол.
— Ох, ты блин, — забасил хозяин ключей, демонстративно разводя руками, — какого лешего?
Неподвижно сидящие дети с изумлением изучали это новое явление, неожиданно их посетившее.
Глеб Грызло был маленького роста. Худощавый. Слегка вытянутое лицо. Уголки губ опущены вниз, что придавало всему его облику несколько обидчивый вид. Крылья чуть вздернутого носа всегда напряжены. Глазки карие, узкие, прищуренные. Ресниц и бровей почти нет. На самой макушке светло- русой головы — причудливый завиток с хвостиком.
Позже, именно по этому " чупчику" его будут узнавать учителя, в чьих классах он будет задирать мальчишек на переменах или шкодничать в столовой или раздевалке.
У девочек пришелец особого интереса не вызвал. Мальчики в первые минуты прикидывали: свой — не свой.
Первый не выдержал Славка:
— Ты кто такой?

Славка — вечный весельчак и балагур, постоянно хохочет, оттого его рот никогда не закрывается, даже когда он сидит один. В его вопросе не было и намека на неприязнь, скорее, любопытство. Глаза и губы его улыбались.

Глеб спустился, поднял ключи, оценивающе, сверху вниз, взглянул на Славку и ответил тоном, в котором слышалась оборона:
— А ты кто такой?
— Вообще-то я первый спросил! — теперь уже оборонялся Славка.

В классе зашевелились.
— И чего ты залез на стол? Я не сижу на столе, — Славка не унимался.
— Зато ябедничаешь и болтаешь на уроках, хи-хи… — подхватила староста.

Послышались смешки. Славка нервно затеребил значок юнармейца на бордовой водолазке.
— Где хочу, там и буду сидеть! — надул губы Глеб.
— Ну и сиди! Пузырь! — съехидничал в ответ Славка.

Со всех сторон захихикали дети. Возня и гул набирали обороты.
Тут вошла Светлана Владимировна и увидела, что Глеб сидит на парте. Скрыла смущение за легкой улыбкой и подошла к нему. Помогла спуститься и за руку вывела на середину, лицом к классу.

— Ребята, познакомьтесь: Это Глеб Грызло. Он будет учиться с нами. Прошу любить и жаловать.
— Ну и фамилия? Ха-ха! — заржал Егор Бабкин, — Грызло! Ха-ха!

Глеб сжал губы, лицо его налилось.
— Егор! — вмешалась Светлана Владимировна, — ты что?! Разве так можно?

Но Егор продолжал смеяться, похрюкивая, как обычно, и заражая соседей…
Те закрывали лица руками и прятались в учебники, смеясь уже не над фамилией, а над смехом Егора. Постепенно третьи, четвертые парты смекнули, в чем дело, и завеселились тоже.
— Смэхавырус, Светлана Владимировна, — проговорил Магомед Магомедов нарочито с кавказским акцентом, от чего хихиканья только усилились.

Учительница, желая побыстрее закончить с этим представлением, молча отпустила Глеба на место.
— Бабб-кка! — сквозь зубы процедил Глеб, проходя к своей парте и исподлобья глядя на Егора. Все выражение его лица, а в особенности нос, выдавало затаенную злобу.
— Все, ребята, хватит! — прервала Светлана Владимировна. — Много времени потеряли уже.
Начался урок.
Октябрьский день. К окну прибиваются ветром потерянные листья клёна. Задерживаются, не улетают сразу. Как будто наблюдают за тем, что происходит внутри.
Глеба не стали вызывать к доске.
«Первый день все-таки. Понаблюдаю за ним » — размышляла Светлана Владимировна.
— Иди, Рита, — сказала учитель, протягивая мел ученице, тянувшей руку, — пиши упражнение.
Девочка тихонько прошла вперед, бережно держа учебник русского. Потом раскрыла его на нужной странице, старательно начала выводить буквы.
— Я тоже хочу! — вдруг заорал новенький.
— Очень хорошо, Глеб, пойдешь после Риты, — улыбнулась Светлана Владимировна.
— А че это после Риты?! Я щас хочу!
Учительница округлила глаза от удивления и уставилась на мальчика. Потом тихо спросила:
— Но ты же видишь, что у доски уже работает человек? Места для двоих там нет. Дождись своей очереди.
— Она неправильно делает! — канючил Глеб жалостливо, с излишней силой произнося каждый ударный слог и топая ногами, совсем как маленький ребёнок, перед тем, как расплакаться.
— Все правильно у нее! — послышалась защитная реплика из стороны.
Дети стали переглядываться между собой, кое- кто украдкой покручивал пальцем у виска.
Светлана Владимировна решила не обращать внимания на мальчишку. Если не начинать «играть» по его правилам, то он скоро успокоится сам.
Глеб продолжал тянуть руку. Он уже не сидел, стоял во весь рост, все так же вытянув руку вверх. Когда она начала уставать, он подпирал её другой. Он стоял и смотрел на всех сверху вниз, видел, как другие дети поворачивают головы в его сторону, и это явно доставляло ему большое удовольствие.
На ледяном его лице Светлана Владимировна прочитала: " Я все равно своего добьюсь!". И мысленно ответила: " Я тоже! ".
Потом вдруг осознала, что она, взрослый человек, сейчас думает, как ребенок. Вздор! Но терпение ее слегка пошатнулось.
— Глеб, ты понимаешь русский язык? — спросила учитель, снимая очки.

— Я ХО — ЧУ К ДОС — КЕ!
— Твое желание очень приветствуется, но ведь в классе ты не один, и многие тоже хотят. Но при этим не раздражают никого своим поведением.

Глеб не посчитал нужным отвечать и отвернулся, продолжая стоять так же, как статуя.
Тем временем Рита закончила писать предложение. Когда она над последним существительным указала падеж, учитель ее поблагодарила, поставила оценку в электронный дневник и вызвала следующего.
Одна секунда — и в доску полетела линейка.
Затем с места, где стояла статуя, полетели с грохотом на пол учебники, сопровождаемые истеричным пищащим голоском:
— Что за дурацкая школа!!! Не спрашивают никогда!
К голоску прибавился топот ног.
—Задрали все!
— Ты сейчас же поднимешь все, что раскидал! — с нарастающим гневом произнесла Светлана Владимировна.

— Да пошла ты..., — сказал Глеб.

— А ну — ка вышел вон отсюда! — медленно и твердо проговорила учитель.
— И не подумаю!
Светлана Владимировна, не долго думая, решительно подошла к ребенку, схватила за краешек джемпера и поволокла упирающегося ногами Глеба к двери…
Когда она вернулась в класс, руки ее дрожали. Дыхание было прерывистым, губы нервно сжаты.
Кто-то смеялся, а кто-то с глубоким сочувствием следил за учителем.
Женщина опустились на свой стул, уронила голову на руки, закрыв лоб и глаза.
«Только этого мне еще не хватало...».
Прошло два месяца. Весь класс наблюдал за метаморфозами Глеба. Он то выдавал отличнейшие знания по предметам, писал осмысленные, вдумчивые сочинения, то вдруг сдавал пустые тетради без единой строчки классной работы. То мог безвылазно работать у доски и разбираться со сложными математическими задачами, то вдруг забывал таблицу умножения и снова с психу пускались в незапланированный полёт ручки, линейки и карандаши с его парты.
Самым интересным для Светланы Владимировны было то, что Глеб Грызло мог умело перевоплощаться в хорошего мальчика, делать другим замечания, защищая учителя, и даже больше — быть лидером и повести за собой класс. А спустя несколько дней мог появиться в дурном настроении и устраивать демонстрации своего «Альтер-эго»: сидеть под столом на уроках, громко, показно смеяться, заваливать все пространство вокруг себя игрушками из дома. Ходить между рядами " колесом", задирая ногами юбки девочкам. Опустим ругательства по матушке — это для Глеба было явлением само собой разумеющимся и, к слову сказать, заразным.
— " Невменяемый", — отрезюмировала школьный психолог после того, как на открытом уроке Глеб устроил драку. Кулачный бой. Сидевшие тогда в классе методисты, завучи и учителя из других школ были весьма озадачены, если не сказать, шокированы.
— А знаете, Светлана Владимировна, складывается такое ощущение, что вы в своем классе не хозяйка. Вами управляют дети, а не вы ими! — отозвалась солидная дама в старомодном пиджаке, — не порядок, однако!
Светлана Владимровна уже начала сомневаться в том, правильно ли она исполняет свои обязанности классного руководителя или попросту занимает чьё- то место?
Неужели из-за одного мальчишки теперь разрушатся все ее учительские надежды и желания? И без того довольно зыбкая и хрупкая дисциплина была источником всех ее страданий. И вот теперь ещё он… Да что это, в конце концов такое?

«А как он? » — внутренний голос просил, чтобы его услышали. — «Ты все о себе, заметила? Свои только страдания видишь? А его? Что ты можешь сделать для него?»
Поговорить в спокойной обстановке с новеньким не удавалось. Он кричал, корчил рожицы, вырывался и убегал.
— Глеб, у тебя все хорошо? — крикнула учитель вслед убегающим пяткам.
— Нет, меня родители бьют..,— на бегу ответил Глеб.
Разговоры с родителями помогали на время. По их словам, никто его дома не бил. Никаких следов побоев тоже не было заметно.
В семье родился второй ребенок, болезненный. Глеб получал внимание по остаточному принципу.
Но все же…

А тем временем мелкие и крупные пакости происходили каждый день.
Однажды после уроков Светлана Владимировна провожала детей в раздевалку. По неосторожности она оставила дверь открытой. На столе, на стопке тетрадей, лежали распечатанные подготовленные задания итоговой контрольной по математике. Она должна была быть на следующий день.
Вернувшись, учитель увидела, что распечатки лежат не так… Два листа с первым и вторым вариантами работы лежали ровненько друг к другу — их кто- то так сложил для фотографирования.
— Так…
На завтра контрольная была первым уроком. Учитель стала раздавать листы с заданиями. По классу потихоньку поднялось какое-то жужжание.
Светлана Владимировна внимательно пробежалась по лицам, надеясь по реакции узнать зачинщика.
— Что за дрянь? — раздалось с то с одного, то с другого места.
— Да, блин…
Несколько голов повернулись в сторону Глеба. Никто ничего больше не говорил, но в воздухе так и повис вопрос: что происходит?
Перед учениками лежали совсем не те контрольные, которые они заблаговременно решили дома.
Воцарилась тишина! Тишина!!!
В конце дня, Глеб подошёл сам.
— Светлана Владимировна… Это я. Это я сфоткал математику и в " ВКонтакте" скинул пацанам…
— Я поняла, Глеб, — без тени упрека ответила учитель.

— Простите меня.

Светлана Владимировна развернула за плечи маленькое худое тельце к себе лицом, подняла за подбородок опустившуюся к груди голову мальчика, улыбнулась, заглядывая ему в глаза, и сказала:
— Глеб, может, уже будем дружить, а? Думаю, испытания можно завершить?

Новенький улыбнулся в ответ, обнажив неровные маленькие белые зубки. Впервые это была его искренняя, чистая детская улыбка.

— Я согласен.

Еще через два месяца Глеб Грызло был избран старостой класса. Единогласно.