Афродита

Это был ещё один день моего бессмысленного существования.

Я встала ровно в семь, почистила зубы, впихнула в себя пару кружек кофе и, натянув привычную улыбку на своё безобразное лицо, отправилась в школу.

Соблюдая негласно установленное правило, без пяти восемь, ни секундой позже я стояла у массивных дверей. Внутри всё было как обычно: серые стены привычно давили со всех сторон, заставляя внутренности до боли сжиматься, унылые лица преподавателей и школьников, видимо не желающих здесь находится, что, впрочем, не удивительно, мелькали вокруг. И лишь охранник слегка поднял уголки губ в ответ на мою искусственную улыбку, выгравированную из камня и обтёсанную временем.

Я по традиции дошла до актового зала и, убедившись в том, что он пуст, зашла в тёмное помещение. Огромные люстры зажигались медленно, постепенно заливая всё пространство неярким светом и теплом. Я прошлась вдоль рядов и опустилась на одно из кресел. Передо мной открылся вид на огромную главную сцену, по бокам которой располагались небольшие, но мощные колонны, а посреди, уходя в глубь, стояла она. Скульптура Афродиты.

Это была её копия, но она была настолько схожа с оригиналом, что казалась, статуя была сделана не из дешёвого материала, купленного за копейки, а из самого паросского мрамора. Я быстро пробежалась глазами по скульптуре и достала ручку и небольшой блокнот из сумки. На открытом мной развороте было несколько пометок, гласящие следующее:

«Черпай вдохновение из искусства»

«Музыка — твой лучший друг»

«Люби тишину»

«Пиши»

Перевернув страницу, я на мгновение прикрыла глаза, пытаясь нарисовать у себя в голове какую-либо картину, и прислонила к шершавому листу бумаги ручку. Но кроме жирной точки на мёртвом куске дерева я так и ничего не написала. Там, под тяжёлыми веками, не было ярких красок, лишь беспроглядная тьма, желавшая заполнить собой всё вокруг.

Я медленно разлепила веки и вновь уставилась на статую.

Она смотрела своими застывшими глазами куда-то ввысь, отвечая звенящей тишиной на мой немой вопрос, а попытки выпытать хоть что-то у безмолвной скульптуры не увенчались успехом. Афродита всё так же молчала. Я вздохнула, откинулась на спинку стула, вытянув ноги вперёд, и отложила свой блокнот на соседнее место. В голове было пусто: мысли изредка пробегали мимо, махая своей маленькой ладошкой на ходу, и исчезали в бездонной пучине вопросов.

Дверь зала громко скрипнула и отворилась. Я вздрогнула от неожиданности, обернулась.

Эта была Лидия Николаевна, учительница литературы и русского языка.

— Не ожидала тебя здесь увидеть в твой выходной, Маша, — женщина, громко стуча каблуками по каменному полу, подошла к месту, где находилась я, и села рядом. — Обычно ты пропускаешь половину занятий, а сегодня пришла так рано. Что-то произошло?

На моём лице появилось подобие ухмылки. Невозможно объяснить то, что происходило внутри, и на мгновенье мне стало слишком смешно, что я звонко рассмеялась, разбивая тишину вдребезги.

— Я не часто бываю дома, Лидия Николаевна.

Она в недоумении взглянула на меня.

— Гуляешь с друзьями?

— Мимо.

— Одна.

— Нет.

— Честно, признаю своё поражение, — она улыбнулась и развела руками. — Не могу предположить, где ты находишься всё это время.

— Боюсь, вы удивитесь, если я скажу, что сижу здесь, перед статуей Афродиты почти каждый день.

С её лица пропала тень улыбки, а взгляд мгновенно стал серьёзным.

— Зачем?

Я не могла ничего сказать, потому что и на этот вопрос у меня не было ответа.

— Не знаю, — потёрла руками глаза, а потом опустила взгляд и стала рассматривать свои пальцы в мелких порезах, появившиеся в основном из-за бумаги.

Учительница выглядела озадаченной. Слегка наклонив голову, она словно о чём-то долго думала, а потом вдруг спросила, указав на мой блокнот:

— Ты пишешь?

— Да, — просто ответила я и вжала голову в плечи, будто вопрос был не таким простым.

— Стихи?

— Нет, прозу.

Мне было неловко. Никто ранее не интересовался тем, чем я увлекаюсь. Мама с отвращением относилась к моей страсти к писательству, говорила о том, что этим не заработаешь на жизнь и никакое это не дело, писать какие-то рассказы, которые всё равно никто не увидит. Папа никак не обозначил свою позицию, всегда молча наблюдал за моими перепалками с мамой, когда я в очередной раз проводила всю ночь за ноутбуком. А я просто хотела писать: мне было неважно, прочитает ли кто-то эти записи, мне было важно не держать всё в голове, а выплёскивать мысли на бумагу, разливая их по ней разноцветными красками.

— Проза — это хорошо.

Мы сидели в тишине. Я снова глазела на статую в попытках придумать хоть предложение в своей голове.

— Я поощряю твоё стремление и любовь к писательству, но это не повод пропускать занятия. — наконец произнесла Лидия Николаевна.

— Знаю, — тяжёлый вздох вырвался из моей груди, — но там скучно.

— Правда? — учительница изумлённо посмотрела на меня. — Хорошо, тогда ответь на такой вопрос: где, по-твоему, нужно брать вдохновение?

Я отвлеклась от Афродиты и перевела взгляд в её сторону.

— Может, в искусстве? Или в тишине? Тишина приносит спокойствие и умиротворение, отсюда можно черпать силу и творить.

— А где брать идеи?

Я запнулась. Действительно, а где? Где брать сюжеты для романов, сценарии для фильмов? Откуда это берут писатели? Как в их голове зарождаются мысли?

— В одиночку можно чего-то достичь, но это лишь малая часть того, на что ты способен на самом деле. Оглянись. Пока ты будешь искать что-то в мёртвой скульптуре, ты упустишь кое-что важное в живых людях. Подумай над этим. — она улыбнулась. — и запиши.

Лидия Николаевна встала и ушла. Когда массивные двери захлопнулись, в голове щёлкнуло. Я потом ещё долго сидела и смотрела. Сначала на Афродиту, затем на выход. За дверью громко смеялись школьники, наверняка идя на перерыв.

Домой я ушла не с пустым блокнотом.