Валентина и дед Бабай

Супруги Анатолий и Валентина были, как это принято говорить, отшельниками, предпочитавшими жить в дали от людей, роскоши и техники, будучи высоконравственными религиозными людьми. Небольшой деревянный дом на отшибе леса в нескольких километрах от цивилизации, в дали от городской суеты и ложного комфорта.
Он священник небольшой деревенской церквушки, она продавец сувенирной лавки. Однажды в лавку пришла старуха-низкорослая, горбатая, пожилая женщина с уродливым лицом, длинным ястребиным носом, её голову покрывал капюшон тёмно-коричневого плаща и опиралась старуха на палку в виде куриной лапы. Женщина пристально осматривала товар, прикасаясь к фигуркам, гниющей, почерневшей словно от сажи рукой.
— Грязь, грязь, грязь – бормотала старуха себе под нос. – Вот эту возьму! — Отчётливо произнесла старуха, протягивая продавщице фигурку необычного Деда мороза, у которого по необыкновению была не белая, а чёрная борода и коричневый мешок за спиной, что так же не привычно выглядел.
— Может это и не Дед мороз вовсе – мелькнуло в голове у Валентины, но товар есть товар, да и покупатель нашёлся.
– Сколько, дитя моё? – Спросила старуха.
– Триста рублей.
– Пожилая женщина ехидно улыбаясь, коснулась рукой конца своей палки, порезав ладонь о выступающие острые края куриной лапы и протянув руку к окну лавки высыпала горсть мелочи приговаривая:
триста так триста.
– Вы что издеваетесь? Куда мне столько мелочи, да ещё по десять копеек накидали?! Забирайте обратно – Возмутилась Валентина.
– Бери! Бери, не то прокляну! Чертей на тебя напущу, будут по дому бегать, да за ноги цеплять, за что не возьмёшься, всё худо пойдёт. – Сказала старуха, ногой топнула, да испарилась, будто бы и вовсе её не было.
«Привидится же такое, да прислышится», – взволновано подумала Валентина глядя на гору мелочи и простывший след старухи.
Делать нечего, нужно считать вдруг обманула. Пересчитав дважды гору мелочи, женщина обнаружила, что один рубль лишний, ну и забрала его себе.
«К чему в кассе лишние деньги», – подумала она.
Возвращаясь, домой с работы Валентина, повстречала на краю деревни нищего, босоногого старичка, что сидел у пыльной дороги в рваном сером халате похожим на мешок для муки, густой чёрной бородой к которой приросла грязь, и колючки к заросшим бровям буквально спадавшим на глаза и скрывавшим их.
– Хозяйка, подай старику на хлеб. – Произнёс нищий.
– Забыв про рубль в кармане, и не имея наличных средств женщина ответила:
– Прости дедушка, не чем мне тебе помочь, я бы рада, да у самой за душой ни гроша.
– Ни гроша?! – Возмутился старик.- А рубль в кармане нечейный для кого бережёшь?
– Испугалась Валентина – Откуда этот старый хрыч знает про монету. -Подумала, да давай быстрее через лес к дому бежать.
– Беги, беги внучка, всё равно обратно воротишься – Произнёс старик, да исчез, словно и не было его впомине.
Добравшись до темна к дому, Валентина застала мужа во дворе колющим дрова, да решив не отвлекать, пошла сразу к дверям.
– Э, девочка – окликнул её Анатолий – Куда пошла?
– Полно тебе шутить, домой иду.
– Не здесь твой дом, ступай к родителям.
Валентина рассердилась на мужа, схватила стоявшую метлу у крыльца и с размаху огрела благоверного:
– Кем ты себя возомнил, что к матери меня прогоняешь?
Анатолий выхватил из рук Валентины метлу, выдернул прут и давай хлестать да прихлёстывать. Валентина кричит, вырывается, вот только муж крепко ухватился за загривок жены. Три прута сломал, пока хлестал несчастную. Вырвавшись, Валентина бросилась прочь со двора, да напоследок прикрикнула:
– Вот возьму и не вернусь больше, пусть меня дикие звери в лесу растерзают, а ты муженёк всю жизнь за то душонку отмаливать станешь.
Анатолий бросился было вдогонку, да той след простыл.
Женщина в самую чащу, леса шмыгнула, и пошла, куда глаза глядят, точнее, куда ноги ведут, а у самой-то слёзы наворачиваются, не от боли, от обиды.
Раз смотрит ключевая водица ручьём бежит.
«Дай,– думает, – лицо умою от слёз солёных да напьюсь, авось легче станет». Только лицо умыла, только глаза открыла, смотрит, и верить не верит: в отражении не своё лицо, ребёнка видит – девочки лет десяти от роду, да нисколько не похожую на себя с детства. Волосы как огонь рыжие, глаза болотные, вся в прыщах, да веснушках.
– Какой ужас. – Вскрикнула Валентина и пуще прежнего начала заходиться слезами.
«Вот почему муж не узнал меня», – подумала она, и собравшись было идти назад, чтобы всё рассказать возлюбленному про старуху с мелочью, про старика нищего, да вспомнила тут же, как прутьями отхлестал её благоверный.
– Нет. Не поверит. – Прошептала она.
Достала из кармана рубль злосчастный, да о землю и кинь, как тут же пред ней старуха та с палкой в виде лапы куриной и явись.
– Ты что это тут расшвырялась дрянная девчонка? – Гневливо спросила старуха.
– Простите меня бабушка. – Начала было молвить девочка.
– Не за что мне тебя прощать.
– Как же, а за что меня прокляли, за что ребёнком обернули?
– Не я тебя прокляла, да Дед Бабай, в народе бабайкой кличут. Фигурку у тебя купила помнишь?
Девочка кивнула головой.
– Так тот дед у тебя переплаченный грош просил, что ты украла, да вернуть забыла, а по что крала?
– Простите меня бабушка.
– Вот дитя глупое. У меня по что прощение просишь? Ступай к Бабайке, у него и вымаливай за обиду-то.
– А где мне его искать?
– Кинь монету, та рёбрышком и покатится, да приведёт тебя.
Только молвилась старуха, да испарилась, одна куча гнилья осталась.
Делать нечего, Валентина бросила монетку, та встала на рёбрышко да покатилась в саму чащу дремучего леса, а девочка за ней только и успевай.
Наступила глубокая ночь, луна стоит полная, большая, только света от неё мало, ветки так и лезут лицо исцарапать да глаза выколоть. Как вдруг очутилась Валентина на опушке леска, а на ней изба ветхая стоит, да свет в окне горит, а на крыльце рубль злосчастный лежит. Подошла девочка, подняла монетку, постучала в дверь.
– А-а, пришла-таки, – сказал старик, открыв дверь и взмахнув рукой на Валентину. — Ну, проходи коли пришла.
Войдя внутрь избы Валентина, увидела огромный камин, что почти погас, а в зале лежали человеческие кости и черепа, маленькие черепа.
– Разожги ка огонь посильнее, да дровишек подкинь – Приказал старик, а сам схватив огромный мешок бросился вон.
Делать нечего, покидав дровишек в избе жару то поприбавилось, языки пламени так и пытаются достать до ручек и ножек Валентины, а тут и Дед Бабай примчался обратно, да с мешком полным, аж за спиной не умещается.
– Хочешь заслужить моего прощения, да к мужу целой и невредимой вернуться? – Ехидно ухмыляясь, спросил старик.
– Хочу!
– Тогда выбирай, кому из этих детей жить, кому умирать — рявкнул Бабай, да дёрнув за конец мешка, вытряхнул из него трёх меленьких девочек лет пяти-семи.
Те кричат, слезами заливаются, к мамам да папам просятся.
– Не буду я этого делать – заявила Валентина.
– Знать по сему всеми тремя полакомлюсь – произнёс старик, достав из-за пазухи огромный окровавленный топор.
–Не бывать этому! – вскрикнула Валентина подбежав к камину и ухватив горящее полено, швырнула в злого деда, а на том одежда как вспыхнула, борода, как затрещала, задымилась да воспылала, мечется старый, тесаком машет.
Валентина девочек подруки ухватила ближе к камину прижалась, да собой прикрывает. Смотрит, а в языках пламени лица других деток мерещатся, что сгинули от рук кровожадных, и голоса их безутешные слышатся:
– Брось в огонь монетку, загадай желание, но смотри: что раз сбудется, другой не воротится.
Так и сделала Валентина, бросила монетку в горящий камин, да загадала, чтоб всё вернулось на круги своя, чтоб не было ни старика Бабая, ни старухи ведьмы и дети все невредимы были.
Открыв глаза Валентина, видит мужа собирающегося на утреннюю молитву, а сама в доме лежит на постели.
На том и закончился кошмар, а было что, не было, та и сама толком не знает, малоли что привидится да причудится.