Совесть

– Молодец, садись. Ответ был не совсем полным, но пятёрку с минусом ты точно заслужил, – сказала учительница.

– «Отлично», – подумал про себя Вова, а на лице появилась слегка уловимая улыбка. Может получится закончить 6-й класс без единой четвёрки. Только времени совсем немного осталось до летних каникул. Но надо постараться – мама будет гордиться.

История была последним уроком не только сегодня, но и на этой неделе – начались выходные. И вся детвора с прозвеневшим звонком ринулась к гардеробу за смен-кой. Дети бежали, толкались, смеялись. В такие моменты кажется, что субботы и воскресения хватит, чтобы пересмотреть все мультики, переиграть во все игры и нагуляться до стёртых пяток на кроссовках. Счастливое детство.

– Пееееетька! Ты чего так долго?! – закричал Вова сквозь решетку гардероба своему лучшему другу.

– Сейчааааас, – растягивая слово ответил тот. – вот! Нашёл!

– Ну, наконец-то! А то Машка уже вышла из школы, наверное.

– Влюбился, что ли? – с иронией спросил Петя.

– Пфффф! Вот ещё чего! Просто ручку забыл отдать, – обиженно ответил Вова.

Ребята дружили с первого класса. Так получилось, что когда всех рассаживали по принципу мальчик-девочка, то Вове и Пете просто не хватило пары противоположного пола, и их вдвоём посадили вместе. Учительница строго-настрого предупредила их, чтобы они не баловались, но разве детству можно приказать?

Годы шли, и мальчишеские шалости брали своё. Учителя стали пытаться рассадить этих двоих по разным углам, но ребята как инь и янь опять притягивались друг к другу.

Поначалу преподавателям не очень нравилась эта дружба, т. к. сорванцы очень много улыбались на уроках, но в итоге пришлось смириться. Да и чего злиться, если ребята в остальном были очень прилежными и старательными учениками. Если Петя и отставал в уроках, то Вова всегда был готов прийти на помощь и подтянуть товарища. Так и завязалась дружба, которая крепла день ото дня.

**

– Нет тут твоей Машки уже! – весело сказал Петя.

– Ну и пусть. Нужна она мне сильно, – ответил гордо Вова, стараясь не подавать вида, что всё же немного огорчился.

Мальчики быстро забыли про ручку, Машку и школу и в отличном настроении пошли в сторону своих домов, а жили они по стечению обстоятельств близко друг от друга.

Погода на улице была прекрасная. Солнце уже полноправно заняло место на небе и грело пробуждавшуюся землю после зимней спячки, а птицы с позеленевших веток на дереве напевали майскую песенку.

– Может пройдём через стадион? – спросил Вова.

Территория спортивного комплекса была уже много лет заброшена и поросла сорняками да бурьяном. Какое-то время за стадионом пытались следить неравнодушные граждане, но и им это надоело. Так и появился очередной заброшенный объект на карте города Н. Теперь лишь редкие спортсмены отправляются сюда ради беговых дорожек, а так – почти весь периметр и близлежащие окрестности оккупировали бродячие собаки.

Мальчиков не единожды предупреждали родители, чтобы они не ходили через такой опасный район. Взрослые всегда стараются отгородить своих детей от любой опасности и даже намёка на неё. Но кого в таком возрасте могут остановить эти наставления, если заброшенные здания так и манят своей мрачной атмосферой.

– Ты вóда! – сказал Вова, запятнав ладошкой друга, и пустился бежать.

– Так нечестно! – крикнул вслед Петя и бросился в погоню.

Вова был ловчее и быстрее своего приятеля, но убегать постоянно надоедает и поэтому секунд через 20 он позволил Пете догнать его, но тот, запятнав убегающего, решил закончить игру, которая толком ещё и не началась.

– Всё! Ты вóда и точка. Самая жирная и главная точка, – серьёзно произнёс Петя.

– Как хочешь, – не стал сопротивляться товарищ.

Пройдя через отверстие в заборе, мальчики двинулись через узкую тропинку, которая пролегала сквозь высокий бурьян. На дорожке не было возможности разойтись даже двум людям, поэтому Петя и Вова шли друг за другом т. к. идти вслепую по высокой траве чревато – мало ли что скрыто в ней.

Пробравшись через бурелом, школьники вышли к старым трибунам. Сооружение с годами всё меньше напоминало о былом величии этого комплекса и всё больше осыпалось под напором природы, которая отвоёвывала своё, и людей, которые тащили отсюда всё, что может пригодиться в хозяйстве.

Мальчики шли по беговым дорожкам, как вдруг Петя машинально бросил взгляд на свой пакет со сменкой, открыл его и расстроенно закатил глаза.

– Блин. Так это же не мой пакет. Я бегом в школу! Встретимся тогда позже! – крикнул Петя и рванул обратно.

Вова не успел ничего сказать в ответ, как спина друга была уже в десяти метров от него. Но делать нечего – придётся идти дальше одному до дома. Хорошо, что оставалось так уж и далеко.

**

До выхода со стадиона было метров 50. Длинная аллея, тянущаяся вдоль футбольного поля и беговых дорожек, упиралась в забор, через который и необходимо было пробраться. Но чем ближе Вова подходил к выходу, тем лучше различал какую-то толпу из ребят примерно его возраста. Это были мальчики из 7-го класса его школы. Они бросали небольшие камешки в какой-то бесформенный клубок у дерева. Подойдя ещё ближе, Вова узнал в этом клубке Мишутку – парня лет 18, который был постоянным гостем этого заброшенного стадиона. На самом деле никто до конца не был уверен, как зовут юношу. Таких в старину называли блаженными, а сейчас больше уничижительно называют дурачками или просто больными.

Мишутка часто бродил вокруг футбольного поля и напрашивался поиграть с ребятнёй в футбол. Мало кто соглашался принять к себе в команду этого неуклюжего, долговязого и с трудом говорящего парня, а если и соглашались, то только ради смеха.

– Эй, иди сюда! – крикнул в сторону Вовы один из семиклашек. – Иди, иди. Не бойся.

На мгновение издевательства над Мишуткой прекратились, но как только свора увидела, что Вова и не собирается скрываться, то сразу продолжила своё дело.

Шестиклассник шёл неторопливо, в надежде зацепить взглядом взрослого прохожего или хотя бы Петьку, который может уже бежит назад, но, как назло, никого во-круг не было.

– Чего это ты тут шастаешь? – спросил у Вовы самый крупный из ребят.

– Домой со школы иду.

– Нечего здесь всякой мелюзге ходить, – подытожил семиклассник.

Разница в физическом развитии в этом возрасте очень заметна, а тут целая про-пасть в год, а может и полтора. Ведь на любом спортивном состязании класс, который старше всего на один год, на голову быстрее и сильнее ребят помладше. Да и в плане морального превосходства здесь большая разница. Тем более Вова был мальчиком домашним и конфликты не любил, хотя и не избегал их, когда дело касалось какой-то несправедливости. Вот и тут он решился задать банальный вопрос, который мог иметь серьезные последствия для него.

– Зачем вы это делаете? – спросил Вова, стараясь сделать максимально отстранённый тон.

Ребята переглянулись и переключили своё внимание на выскочку из 6-го класса. Кто он такой, чтобы вообще задавать подобные вопросы?

– Тебе какое дело? Хотим и бросаем. Он все равно дурак, – ответил один из кидающих.

– Но ему же больно…- постарался возразить Вова.

– Больно? Чего же он молчит тогда?

– Не знаю.

– А ты возьми и брось в него тоже чем-нибудь. Вот и узнаешь, – сказал всё тот же крупный юноша.

– Не буду я ничего бросать, – уверенно ответил Вова, хоть и понимал, что загнан в тупик подобным положением дел.

– Ага! Ясно всё с тобой. Пойдёшь теперь и расскажешь всё родителям или директрисе.

– Не буду я ничего рассказывать.

– Кто ж тебя знает? – спросил бугай, и подошёл к Вове вплотную, протянув не-большой камень к самому его лицу. – На, кидай – или сам на месте этого болвана окажешься.

Вова оторопел и замер на месте. В этот момент казалось, что он словно загнанный в угол зверь, и путей для отступления просто нет. Даже если он сейчас постарается убежать и у него вдруг получится, то эту компанию семиклассников он все равно скоро увидит в школе и тогда ему точно не поздоровится.

Прошла пара секунд, но для Вовы это была вечность. Безвыходность положения подпирала к стене. Что же делать? С одной стороны – ужасно жалко дурака, и он не хочет ему причинять никаких страданий, а с другой – совершенно безобидный бросок и вожделенная свобода от этих подлецов из класса постарше.

– Кидай тебе сказано! Хватит глаза на меня таращить! – сказал повелительно бугай.

Вова покинул свои мысли и молча взял камень, который ему протянул оппонент напротив. Безобидный камешек. Безобидный бросок. И никаких драк не будет.

Но…как же жалко этого калеку, что лежит под кустом. Он же не сделал ничего плохого мне… Вова сделал небольшой взмах рукой и кинул камень с минимальной скоростью, но с максимальной амплитудой в сторону свернувшегося в клубок юношу под деревом. Камень опустился на землю в сантиметре от туловища. «Фух, отлегло. Промазал. Но все равно же кинул», – подумал Вова.

– Мазила! Смотри как надо кидать! А ну-ка, пацаны, давай кто первый в ногу попадёт! – крикнул один из толпы.

– Дуй отсюда, мелюзга, – произнёс сквозь зубы бугай и отвернулся от Вовы.

Вова не заставил себя ждать и быстрым шагом направился к выходу со стадиона. Какие же кошки теперь скребли у него на душе. Ведь можно же было не кидать, можно! Да что теперь толку. Может и не побили бы. А может и побили бы. Зато целые входные впереди.

«Но как же ужасно я поступил, – крутилось у него в голове. – Что мне теперь эти выходные? А что теперь с этим дурачком будет? И взрослым не расскажешь».

Вова знал позицию матери, которая сейчас уже наверняка была дома – она не терпит на улицах всех этих глупых и грязных калек и бездомных, вид наших улиц. А ещё она постоянно учила Вову, что надо хорошо и прилежно учиться, чтобы не быть таким оборванцем.

Оставшийся путь до дома мальчик провёл в своих мыслях и подходя к подъезду даже не заметил соседскую бабушку, что сидела на скамейке напротив, и прошёл мимо не поздоровавшись. Такой жест она расценила совершенно безапелляционно – «маленький бескультурный негодяй». Какие заботы могут быть в таком возрасте? Жизнь ребёнка совершенно беззаботна же.

Все выходные Вова провёл дома, и даже лучший друг Петя не смог его вытащить на улицу. Осознание проступка, который он совершил, давило на него. Казалось бы, такой юный возраст, а переживает сильнее любого преступника. Но жизнь движется, и воображение цепляется за небольшую возможность себя реабилитировать. А может всё хорошо уже с этим дурачком, да и Вова не попал. Какое зло он этим мог причинить? Ведь нарваться на драку с теми ребятами было бы куда большим злом, чем брошенный мимо дурачка камень. Но нет. Совесть брала своё. Все доводы в свою защиту мальчик моментально отметал в сторону, как недостойные. «Эх, был бы Петька рядом в тот момент! Может он бы смог меня поддержать, и тогда к нам бы не пристали». Но и такое развитие событий тоже отметалось в сторону, как порочащее честь мужчины. Вова уже давно заучил, что мужскому роду надо быть смелым всегда и во всём. Он же не хочет быть нюней. Хотя и здесь получается, что совершил ошибку. Так и настигал снежный ком из ошибок юношу, который только формирует свой внутренний мир.

В воскресенье вечером в квартире, где живёт Вова прозвучал телефонный звонок. Звонили на мобильный телефон его матери. Это мог быть кто угодно, но мальчик почему-то сразу заподозрил что-то неладное. Так бывает, когда наша интуиция предугадывает что-то вопреки нашим мыслям и ощущениям. Вова замер на диване в своей комнате, отложил учебник по литературе и стал вслушиваться в доносящийся с кухни разговор. Через открытую дверь он слышал короткие реплики матери, которая разговаривала с неизвестным абонентом. «Да, дома. Уроки делает. Что-то случилось? В пятницу пришёл как обычно. Ничего не говорил. Вы уверены, что это был он? Хорошо, подойду завтра. Да, поговорю. До свидания».

Мальчик не видел, как с каждым вопросом с того конца телефона, лицо его матери менялось в цвете, и она всё сильнее хмурилась. Разговор был не из приятных для родительского сердца, поэтому после окончания звонка с кухни раздался грозный и повелительный возглас: «Вова! Иди сюда! » Сын аккуратно стал слезать с кровати, будто эта неспешность и неторопливость даст ему время, чтобы набраться сил и терпения перед неминуемой гибелью, которая была так близка.

– Вова, мне звонила твоя классная руководительница и рассказала очень нехорошую вещь про тебя, – начала мать очень серьезным тоном, а в это время мальчик смотрел себе под ноги и всеми силами старался не пустить слезу. – Будто ты в пятницу, после уроков, с какими-то другими мальчиками обижал бездомного и кидал в него камнями.

– Мама… – начал было Вова, но быстро осекся и продолжил смотреть в пол, еле сдерживая слёзы.

– Что мама? Что мама? Было значит? Вот стыд на мою голову! Воспитала сволочь этакую.

– Мама… – уже не скрывая слёз промычал сын и опять замолчал.

– Ну, будет тебе теперь сказка, а не жизнь, гадина этакая. Никаких тебе компьютеров и телевизоров. Всё лето будешь дома сидеть и задачи решать, – грозно шипела мать.

– Но маааааам… – всхлипывая продолжил ребенок, совершенно не зная, что ответить, т. к. и сам понимал, что виноват.

– Хватит мамкать! Стыд на мою голову! Ещё и с учителями теперь завтра разговаривать из-за тебя. Вот возьмут и в милицию ещё отведут. А я не стану тебя выгораживать. Сам натворил – сам и отвечай.

Вова замер как статуя посреди кухни и не знал куда деться. Он понимал, что виноват и вину не искупить, но не знал, как объяснить матери свой поступок, да она и не спрашивала. Пресс из обстоятельств начал давить теперь с удвоенной силой. Совесть мучила так сильно, что хотелось просто провалиться под землю.

Весь оставшийся вечер мальчик провёл у себя в комнате, укутавшись в одеяло, свернувшись в калачик, и лишь редкие всхлипывания нарушали тишину в этой части квартиры. И даже правило, что мужчинам нельзя плакать ни при каких обстоятельствах, уже не помогало. Он и не думал об этом. Единственное чувство, которое было внутри – это было ощущение безграничного стыда, от которого никуда не деться. Стыд за бросок, стыд перед матерью, стыд перед учителями.

**

Следующим утром мальчик проснулся от громкого крика матери из-за двери, хотя обычно она старалась более деликатно будить своего сына, но именно этот повышенный тон сразу вернул Вову в мир действительности, и он вспомнил о своих вчерашних чувствах и слезах.

Вова долго не выходил из комнаты, он боялся, что мама не приготовила завтрак в наказание за его злодеяние, но несмотря на сцену из вчерашнего вечера, еда была приготовлена и дожидалась на столе. Чай, бутерброд с колбасой и каша – таков был стандартный рацион практически ежедневно, и в этот день ничего не изменилось, будто бы ничего и не произошло.

Как бы там ни было, но Вова постарался позавтракать, чтобы не злить маму ещё сильнее, но пища в этот момент была совершенно безвкусной и приходилось прикладывать большие усилия, чтобы её пережевать и проглотить. Есть не хотелось, но выбора не было.

Мама Вовы в это утро решила полностью игнорировать сына. Весь вечер она задавалась вопросом: «Откуда возникли пробелы в воспитании? » – она же дала ребенку всё, абсолютно всё. А он оказался таким неблагодарным. Своей вины мать совершенно не видела и даже думать о таком не могла. Для неё всё было на поверхности.

**

В школу Вова пришёл с «маской» тоски на лице. Игры и улыбки одноклассников он не замечал и всячески пытался абстрагироваться от остальных детей, потому что пока они не знали о его проступке, а Вова не мог лицемерно радоваться жизни пе-ред тем, как о его позоре узнает весь класс и даже Петя может отвернуться от него…но пока лучший друг всячески пытался развеселить Вову и не понимал, что с тем происходит.

– Зря ты гулять на выходных не пошёл. Мне даже на велосипеде не с кем было покататься. – начал Петя.

– Настроения не было. – ответил Вова.

– Зато я видел огромный батут! Этажей тридцать!

– Не может быть такого.

– А вот и может. Так что, Вов, пошли сегодня после уроков, и я тебе покажу его. Заодно и прокатимся.

Не успел мальчик ответить, как прозвенел звонок, оповещающий детей о начале урока, и все начали усаживаться за свои парты. Хорошая погода и солнце за окном немного мешали школьникам, чтобы настроиться на рабочий лад, но вошедшая учительница быстро пресекла все улыбки и смешки у детей своим грозным взглядом. Это была Тамара Ивановна – учительница по русскому и литературе. Ей было около 50 лет, с короткой стрижкой, плотного телосложения и среднего роста. Детей она любила, но по-своему. Безапелляционно ставила «колы» и «двойки» за поведение, а не выучившего урок могла сразу выставить за дверь. Зато с прилежными учениками вела себя по-дружески и по-товарищески – могла просить и ошибку, и опоздание. И именно Тамара Ивановна звонила вчера матери Вовы на правах классного руководителя и лица, которое лично видело вопиющий случай детской жестокости.

– Садитесь. – спокойно сказала учительница, подойдя к своему столу. – Сегодняшний урок я хотела начать с объявления, – продолжила она. – В пятницу произошёл инцидент, который я не могу оставить без внимания, т. к. главным действующим лицом в нём был один из наших учеников. Вова, подойди к доске и расскажи всем остальным, чем ты занимался после уроков.

Мальчик приподнялся с места и, опустив голову, пошёл к доске. Он очень сильно нервничал, и это было заметно по его пальцам, которые хаотично пытались зацепиться друг за друга, но не находили в этом опору.

Вова подошёл к доске и замер. У него не было сил, чтобы начать говорить, а взгляд был прикован к носкам собственных ботинок. Больше всего на свете ему хотелось вернуть пятницу и избрать другой путь домой, но теперь уже было поздно. К собственному стыду и укорам матери прибавился теперь и позор перед всем классом. Вова окончательно перестал ощущать себя целым человеком.

– Что же ты молчишь? – спросила Тамара Ивановна. – Может ты всё-таки расскажешь всем остальным, какой храбрец из тебя вырос? А?

Но Вова молчал. Попытки объяснить даже самому себе, что его вина в этой ситуации невелика, он оставил. Всепоглощающий стыд обволакивал его мысли. Никаких отговорок. Никаких оправданий. Он просто негодяй и поступил ужасно. Именно такие мысли теперь остались в голове шестиклассника. Сомнений и не было. Не зря же мать и учительница так реагируют на произошедшее.

Тамара Ивановна не стала тянуть и начала расписывать «подвиги» Вовы так, как ей это виделось. Оказалось, что в пятницу ей пришлось посреди рабочего дня идти домой – то ли газ забыла выключить, то ли утюг, но сердце женщины было неспокойно по поводу целостности своей квартиры, и она решила в «окно» между уроков сходить и всё лично проверить. Убедившись, что в её отсутствие никаких катаклизмов не произошло, она со спокойной душой отправилась обратно в школу. Тут-то, на кратчайшем пути, она и увидела издали ребятню, которая толпилась возле забора. Сначала Тамара Ивановна подумала, что дети просто играют, но подойдя поближе приметила тело, что лежит поодаль. Самого броска Вовы она не видела, но обратила внимание, как он «отклеивается» от остальной компании и выходит из-за забора. Мальчик её даже не заметил, т. к. дорога за стадионом разделяется, и чётких тротуаров попросту нет. Когда учительница увидела, как в сторону лежащего на земле человека летит камень, она ускорила шаг, чтобы разглядеть остальных участников действа, но те, увидав знакомый силуэт, приближающийся к забору, сразу бросились врассыпную. Таким образом, у Тамары Ивановны был лишь один обвиняемый в этом преступлении – и это был Вова, ученик 6-го класса. Женщина долго думала над тем, каким образом наказать мальчика и как сообщить матери о его поступке. И если сначала был порыв сразу позвонить домой к Вове, то потом эмоции поутихли, и учительница решила дать время ученику – а вдруг совесть возьмёт своё, и он сам всё расскажет маме? Убедившись в воскресенье вечером, что Вова ничего не рассказал дома, Тамара Ивановна приняла решение взять всё в свои руки и по-настоящему проучить мальчика, чтобы впредь он и не думал совершать подобное.

– Ты понимаешь, что ты натворил? – спросила учительница после её рассказа остальному классу о поступке Вовы.

– Да… – ответил мальчик. Желание что-то доказывать пресекла его Тамара Ивановна, которая очень жёстко и напористо прошлась по ученику. Вова был подавлен.

– До окончания учебного года ты теперь будешь оставаться после уроков и наводить порядок в этом классе. Я поговорю с другими учителями и на дом ты будешь получать дополнительные задания, чтобы времени на хулиганство у тебя не осталось. Если что-то не устраивает, то детская комната милиции всегда готова принять тебя вместо школы.

Тамара Ивановна не стала выяснять имена остальных мальчиков, которые участвовали в издевательствах. Её это мало интересовало. Весь свой гнев и эмоции она решила сконцентрировать вокруг одного единственного Вовы и на его примере показать остальным, что так поступать нельзя.

После показательного наказания мальчик сел за свою парту и погрузился в мысли. Получается, что он и правда может винить только себя. Теперь уже никаких сомнений не оставалось. Тяжесть наказания не казалась такой сильной, как внутренний голос совести, который давил теперь ещё сильнее. Вове было ужасно стыдно, и он ничего не мог с этим поделать. Как теперь общаться с Петей? С одноклассниками? Что теперь мама будет думать про него?

**

Весь учебный день Вова был мыслями не в школе. Ни Петя, ни другие ребята не могли его разговорить и узнать что-то более подробное о произошедшем. Единственное, что мальчик осознавал так это то, что после уроков ещё с его мамой побеседует Тамара Ивановна, и тогда наказание станет ещё сильнее и тяжелее. Вова и рад был искупить вину, но не чувствовал, что дополнительные задания могут как-то положительно повлиять на его совесть. Где тот несчастный, в которого бросали камни – а где школа, которая решила его наказать? В чём связь между двумя этими предметами? Вова абсолютно не понимал, и ему становилось ещё более стыдно. Уж лучше в милицию, думал он. Ведь именно там ему и место за такое. Он заслужил суровое наказание.

А дальше произошли события, которые потом ещё долго будоражили умы жителей города. Люди судили, осуждали, перешептывались. Лишь некоторые смогли понять истинный мотив мальчика и вынести хоть какой-то урок из всей истории, несмотря на то что общая картина, в основном, была обрисована рассказами Тамары Ивановны.

**

Вместо того, чтобы дождаться матери после уроков и вместе с ней проследовать к классной руководительнице, Вова покинул учебное заведение и отправился на улицу. Он не был никем замечен. Даже Петя не запомнил момент, как упустил из виду своего лучшего друга. Просто раз – и исчез товарищ.

Вова направился на стадион с твёрдой решимостью отыскать Мишутку. Мальчик не знал – зачем он хочет найти объект своих нынешних страданий, но тело само двинулось в сторону злосчастного сооружения. В голове не было никаких чувств и переживаний, кроме стыда за причинённые страдания. Шестиклассник двигался с помощью широкого и быстрого шага, будто куда-то опаздывает и где важна каждая минута. Метр за метром Вова преодолевал уличное пространство, которое отделяло его от места Х. Он не замечал ни прохожих, ни машин и лишь машинально соблюдал все правила дорожного движения. Подходя к забору стадиона Вове пришла в голову мысль, что Мишутки может и не быть там. Но это не могло задержать школьника больше, чем на пару секунд. После мимолётной задержки Вова шагнул через забор с ещё большей решимостью и настойчивостью.

Было около 13 часов дня, на всём комплексе стадиона в это время никого не было. Вова обследовал буквально каждый угол этой территории, но так и не смог найти следов того, кого так хотел найти в данную минуту. Взгляд на пару секунд упал на то место, где произошла вся эта неприятная история, и мальчику стало ещё более совестно, сердце забилось быстрее и сильнее, Вова закрыл глаза и тихо заплакал. Ужасно, что в этот момент никого не оказалось рядом, чтобы поддержать подрастающего мужчину, т. к. в его голове начал созревать спонтанный и честолюбивый план, который показался Вове единственным выходом из сложившийся истории.

Эпилог.

На похоронах собралась практически вся школа. Петя стоял обособленно от всего класса и старался не смотреть на гроб. Эмоции покинули мальчика. Он не понимал происходящего. В этой процессии не было и капли реальности. Чёрная масса людей толпилась вокруг, мать Вовы еле держалась на ногах и винила бога, а над всем этим медленно раскачивались сосны – безмолвные свидетели людского горя.