ВКПБ Голоса Бездны

На Площади Вождя не протолкнуться. В течении месяца с каждого столба, с рекламных щитов жителей Города звали на это мероприятие и оно, наконец, случилось. Памятник Вождю как стоял, так и стоит на месте, он будет стоять там вечно, а вот напротив памятника собрали сцену с огромным экраном. Движение пришлось перекрыть на полдня.
Мероприятие, к которому так долго готовили население Города называлось " Голоса Бездны".
Подробности никто не раскрывал, о чём должна была пойти речь, кто собирался выступать, будут ли приглашены «звёзды» — никто не знал, интрига сохранялась до последнего…
В назначенный день и час погода всех порадовала и просто изумила. В течении недели моросили противные дожди, листья, вылупившиеся из почек деревьев так и оставались совсем маленькими из-за прохлады, они словно выглянули и тут же задумались, а стоит ли морозиться. Но в этот день… Солнце светило как новое, только что вытащенное из коробки, на новых батарейках, свежих, только что вставленных. Тучи, которые висели над головами и противно сыпали мелкими каплями исчезли. Жители города, уставшие от непогоды, отложили все свои дела и столпились у сцены.
Седоусый конферансье постучал пальцем по микрофону.
— Уважаемая публика,- бархат его голоса опустился на толпу из многочисленных колонок и динамиков,- наш коллектив рад приветствовать вас на этом чудесном мероприятии.
Любители тяжелой музыки, в ожидании и предвкушении чего-то «своего», грохочущего, железного, оглушающего и заблаговременно занявшие места поближе к сцене были немного расстроены видом конферансье во фраке.
— Ничего страшного, так бывает,- заорал один из любителей потяжелее, одетый непонятно во что и обвешанный блестящими бронзулетками, пытаясь приободрить товарищей.
— Сегодняшнее мероприятие называется «Голоса Бездны»,- продолжил литься из динамиков голос седоусого,- но к тяжелой музыке оно не имеет никакого отношения, я вынужден разочаровать её любителей, собравшихся здесь.
Оглушающий свист и вопли раздались вблизи сцены, в конферансье полетело несколько пустых бутылок, но каким-то непостижимым образом они прекратили свой полёт в метре от него и с грохотом попадали на сцену. Кто-то повторил попытку, потом ещё и ещё, но результат всегда был одинаковым — стеклянные и пластиковые снаряды не могли достичь цели.
— Сегодня мы покажем вам со стороны вас же самих,- снова заговорил конферансье,- возможно кому-то это будет неприятно, кому-то больно, но мероприятие уже началось и никто его отменять не будет.
Конферансье отошёл на край сцены, включился экран, на нём была изображена собравшаяся тут же толпа, некоторые начали оборачиваться, искать камеру, которая их снимает, но ни вертолётов, ни беспилотников, ни даже операторского крана видно не было. Зато на экране отчётливо было каждого, кто оборачивался.
— Плохо видно, отсвечивает,- кто-то прокричал из середины толпы.
— Устраним,- улыбнулся в микрофон седоусый.
Солнце, на долю секунды погаснув, снова включилось, но уже не так ярко, в полсилы. По толпе прошелестело недоумение, но тут же погасло. Внимание всех привлёк экран. Во всю ширину его расплылось бесформенное пятно, по толпе прозвенело удивление — в пятне каждый узнал самого себя. И тут же раскатился вздох облегчения — показалось…
Некоторые, особо впечатлительные из собравшихся, попытались уйти с площади в пару скверов, расположенных рядом, но не смогли — натолкнулись на невидимую и неощутимую стену, преодолеть которую не смогли и вернулись обратно, даже не удивляясь.
Какофоническая дичь, которая вырвалась из динамиков, лишь на мгновение встревожила толпу, в следующее мгновение уши каждого из присутствующих выделили из неё то, что им показалось приятным. Тревога растворилась, как будто её и не было. Любители тяжелого замотали головами, уставившись в размытое изображение на экране, представители старшего поколения начали пританцовывать в такт мелодиям своей молодости. Те, кто был помоложе — своей.
Никто ничего не понимал и не старался понимать, каждый видел и слышал в этом своё, касающееся лишь его одного, всех это устраивало, всем нравилось.
Через какое-то непродолжительное время танцующая и даже местами подпевающая толпа напряглась, в изображении на экране снова каждый увидел себя — кто-то портрет, кто-то ситуацию, которую не хотел вспоминать ни под каким предлогом. Но напряжение, как раскатистый и продолжительный бздынь басовой струны контрабаса, скоро утихло. Снова продолжились пританцовывания и подпевания. Так прошёл час, может быть полтора или два — никто не обращал на такие мелочи внимания. Временами некоторые узнавали в изображении своих знакомых, посмеивались, кто-то откровенно ржал, как конь.
Когда, наконец, бдительность собравшихся окончательно притупилась, а на экране при взгляде со стороны не изменилось ничего, в толпе тут и там начали образовываться очаги истерики, кто-то орал, что бы выключили и их не позорили, кто-то грозился подать в суд за вторжение в личную жизнь, а кто-то просто завыл от увиденного. Ещё через несколько минут истерика настигла каждого из собравшихся, толпа гудела так, что порой не слышно было звука динамиков и колонок.
— Хватит, хватит уже! Не виноватая я!- кричала пожилая женщина,- он сам попросил, я не могла отказать.
— Он первый начал!- орал мужчина рядом,- если бы не он, то и не было бы ничего!
— Я бы и во второй раз это повторил!- орал волосатый любитель тяжелой музыки,- и во второй раз я бы грохнул эту суку!
— Я тут ни при чём!- визжала женщина средних лет,- нечего было на красный на дорогу выбегать!
— А зачем они мне столько лет недоплачивали!- орал ещё кто-то.
Но это было уже не важно.
Конферансье давно уже покинул сцену, никто не обратил внимания когда именно, возможно в самом начале. Размытое изображение поменялось на запись того, что происходило здесь совсем недавно, с полчаса назад, может быть больше, или меньше. Все так и продолжали орать, глядя в экран, на котором орала толпа, уставившаяся в экран с размытым изображением, отрицая обвинения, адресованные самим себе и обещая повторить это ещё и ещё, если будет возможность.
Изображение на экране снова поменялось — теперь там показывали толпу, которая смотрит на толпу, которая орёт, глядя в размытое изображение на экране, но никто не расходился, попав в истерику, как в сеть. Все с ней смирились. А чуть погодя, истерящая толпа, не расходясь, смотрела в экран и видела толпу, которая истерит, глядя на толпу, смотрящую на размытое изображение на экране…
Так повторилось ещё раз, потом ещё и ещё…
Никто не озадачился тем, что небесные светила, в том числе солнце, перемещаются по куполу небосвода. В этот же день, во время мероприятия, оно, светящее в полсилы, оставалось на одном месте. Никто не заметил, как оно несколько мигнув, вдруг погасло и исчезло. Небо тут же затянулось привычными тёмными тучами, заморосил привычный противный дождь. Экран погас.
Толпа начала расходиться, молча, никто не смотрел друг другу в глаза, никто не разговаривал. Никто даже не заметил, что сцена это дощатое выцветшее ограждение новогодней ёлки, которое бросили на Площади Вождя в Городе, где никому нет ни до кого никакого дела. Никто не выяснял, кем был этот конферансье, почему никто не видел его коллектива, чем заменили небо, что играло из динамиков.
Все разбредались, кто куда, на остановки, пешком, кто-то к машинам, а кто-то просто к ближайшей мокрой от дождя скамейке.
Ни в газетах, ни на новостных сайтах на следующий день ничего не упоминалось и не рассказывалось, ведь почти весь Город собрался в тот день на площади, уставший от промозглости и желающий праздника. Но мероприятие оказалось с подвохом…
Толпа, состоящая из так называемых индивидуальностей, всё равно остаётся толпой, и чем больше известно о каждом из этой толпы, чем больше ключиков подобрано, чем страшнее то, что прячется в памяти каждого из толпы, тем она более управляема. И неизвестно, откуда прозвучит голос, и в какую бездну этот голос приведёт эту самую толпу.
Будьте бдительны.