Титановая Цепь

Челюстной сустав вывихнут. В одних трусах, пробираемый дрожью, я семенил во тьме до подъезда. Снег облипающий глаза нашептывал воспаление легких. Сезам, откройся. Третий этаж. Дверь, обшитая кожей. Оглушающий звонок. Из тьмы прошлепала лысая макушка с улыбкой в три фута. Я вошел. Наблюдаю из окна гостиной за черной дымкой, вываливающейся из соседнего дома. Ягодный аромат следовал за стариком, концентрируясь в белой литровой чашке, поставленной на столик рядом со сложенной одеждой и бумажкой. Четыре глаза с интересом уставились на меня. «Рассказывай» — написано на ровной клетчатой бумажке.

На кухне звуки футбола. Она пришла под мухой. Неразборчивая речь. Глухой удар. Его крики с матами. Радио повторяет свою ежедневную программу. Я шелестел старым дневником Деда. Озеро Мунго. Биг Пит. Тасманийцы. Коалы и Кенгуру.

Радио затихло. Последовал еще один удар. Дневник проскользнул под подушку, я поднял свою голову и прислушался. Маты, крики, ее плач. Отворив дверь, я увидел его над ее телом, она ритмично выдыхала воздух. Тот растопырив кулаки развернулся на 180 градусов. Я захлопнул дверь. Защелка издала характерный звук.

Ранее, я пытался отговорить ее жить с ним, но он был нужен ей ради денег, она нужна была ему ради квартиры. Титановая цепь замыкалась. Я был лишним. Запах жаренных яиц и пива пробирался сквозь дверь. Таранька. Радио залилось привычной музыкой.

Так было не всегда.

Мать, любящий отец, дед и бабушка. Мы жили в большом доме. Я приезжал к деду, слушал рассказы про Австралию, про аборигенов и как он связался с мафией. Позже влюбился в туристку и вернулся на родину, где и прожил остаток дней. Спустя время бабушка умерла, а он вслед за ней. Отец погиб в аварии. Мать стала много пить. Мы все потеряли.

Смеркалось, его кулак вознесся над моим лицом. Кричал что-то про неуважение. Вода в кастрюле кипела. Ее тело лежало в коридоре, залитое соплями. Так продолжаться дальше не могло. Первый удар по почкам, второй в плечо, третий в челюсть. Я упал, залив стены и пол каплями крови. Он подошел к матери и ударил ногой по животу. Я схватил нож и вбежав со всей силы вонзил его ему в спину — восемь раз. Вымыв руки от крови, я подбежал к матери. Она с ужасом смотрела на меня. Ее глаза мутнели, испускали последние искры. С губ слетело несколько слов. Она любит меня. И я ее любил, но не уберег.

Последнее что у меня осталось — это ты. Безумный, немой старик, которому я изливаю душу, возможно в последний раз. Мигалки за окном.

Цепь разорвалась. Теперь мы все лишние…