Сашка часть 2

Зайдя в кафе, Сашка занял столик у окна, так, что бы видеть свой грузовик. Умка, растянулась у его ног. Кроме Сашки в кафе было еще несколько посетителей. Два дальнобойщика в углу что-то шумно обсуждали, то ли Сирию, то ли Украину, было не понять. При чем, они во всем соглашались друг с другом, но так эмоционально, что казалось — вот-вот подерутся. А еще на стойку навалилось что-то бесформенное, которое изредка, бормотало, и только по этому можно было определить, что это человек который просил налить ему еще.

Сашка заказал свой обычный ужин, самый безопасный для организма, с его точки зрения, Умкиным здоровьем он никогда не рисковал, и кормил ее только тем, что приобретал в супермаркетах. Он уже допивал свой чай, когда из задумчивости его вывел слегка хрипловатый женский голос:
— Ой, собачка, какая хорошая… — Рядом с ним стояла молоденькая девушка, которую он видел на улице.
— Не трогай, укусит! — выдохнул Сашка, заметив, что она потянулась к собаке.
Она тут же отдернула руку, словно обожглась, на секунду взглянув на него. Этот взгляд поразил его чем-то, он даже открыл было рот, что бы что-то добавить, но она обернулась, и быстро отошла. Сашка чертыхнулся про себя, отвернулся к окну, и занялся созерцанием снежного танца. Отсюда снег уже не казался чем-то страшным, а напротив, предавал всей обстановке какой-то сказочный, волшебный антураж.

Поужинав, и поблагодарив девчонок-официанток, и даже слегка позубоскаля с ними, Сашка украдкой наблюдал, за поздней гостьей. Она уселась в самый дальний, темный угол заведения, и согревалась чашкой дымящегося чая. Казалось, что ей хотелось занимать как можно меньше места, и не попадаться ни кому на глаза. Так, что рассмотреть ее, как следует, ему не удалось, единственное, что осталось в памяти, это огромные серо-голубые глаза, которые были наполнены неподдельным ужасом, в момент когда он на нее рявкнул.

Выйдя на улицу, Сашка неспешно направился к машине. Снег, почти прекратился, и вечер окончательно превратился в рождественский. Он посадил собаку в кабину, а сам обошел грузовик, осмотрел все, заглянул в прицеп, проверил груз. Он выполнил все свои обычные манипуляции, но садится в кабину не спешил, он как-будто забыл о чем-то, что-то сделать, что-то сказать, о чем-то спросить..., Сашка никак не мог вспомнить, и начал бормотать про себя:
— Документы вроде забрал, с девчонками расплатился… Да вроде все, порядок, ничего не забыл… — Сашка махнул рукой, и полез в кабину.

В кабине было тепло, и очень уютно, совсем как дома. Он завел мотор, включил любимый диск, затертый до дыр, и почувствовал такое блаженство, как-будто, был не за рулем грузовика, на забытой богом и людьми стоянке, в средней полосе холодной и негостеприимной России, а на шезлонге, у кромки прибоя, с бокалом мартини в руке, в одной из тех волшебных стран, в которых ему так никогда и не побывать…

Грузовик тронулся, и потихонечку проезжал вдоль здания, как вдруг, в кафе, открылась дверь, и он увидел девушку, которую, как ему показалось, он невольно напугал. Нужно сказать, что Сашка терпеть не мог кого-то подвозить. Это убеждение, появилось у него очень давно. Однажды еще совсем молодым парнем, он подобрал на трассе старушку, которая добиралась в город, в гости к сыну. Старушка попалась словоохотливая, рассказала Сашке всю свою жизнь, а также жизни всех своих многочисленных детей, соседей и родственников, угощала Сашку пирогами с молочком, другой деревенской закуской, и ехали они очень даже замечательно, до тех пор пока у его «Газончика» не застучал мотор. Опыта шоферского у Сашки тогда совсем еще не было, и что с машиной он понял не сразу, пытался починить, а притихшая бабка сидела все это время в кабине, не произнеся не звука, и поставив корзинку с гостинцами к себе на колени. Когда остановившиеся старшие товарищи, объяснили Сашке, что машина не поедет, и ему надо искать тягач, для того, что бы тащить машину на базу, уже совсем стемнело. Бедная бабуля уморилась, потеряла часа четыре времени, и когда Сашка подсаживал ее в кабину другого грузовика, благодарила всех и вся, без остановки. Сашка же чувствовал себя ужасно — вроде и не виноват, а подвел человека! Вот после того случая он и зарекся подвозить кого-либо.

Но в этот вечер, он почему-то решил остановится.
— Привет, красавица, тебе куда? Ехать надо, что ли? — спросил Сашка остановившись рядом с девушкой и опустив стекло.
Девушка подняла голову вверх, посмотрела на него своими большими, и как показалось Сашке, совсем детскими глазами, искренне обрадовалась, и закивала головой. Сашка молча, кивком головы пригласил ее в кабину, и поскорее закрыл окно. До того, как открылась пассажирская дверь, он уже успел сгрести трепыхающуюся собаку, и положить ее к себе за спину, на спальное место, чему Умка была очень не довольна, она еще больше, чем хозяин не любила, нежданных гостей.

После того как, девушка разместилась, Сашка спросил:
— А тебе в какую сторону-то? — Пассажирка как-то сразу сжалась, глаза снова стали испуганными, так что Сашка даже пожалел, что спросил.
— В сторону Москвы. — неуверенно проговорила она.
— Ну вот и здорово, и мне туда-же! — Он и сам очень обрадовался, что по пути, хотя когда спрашивал уже решил, что отвезет ее в любом случае.
— А как город называется, или поселок, что там, у вас?
— Константиново, это село, небольшое, отсюда километров сорок будет. — Проговорила она скороговоркой.
Сашка подумал секунду:
— Нет, не помню что-то. Ну покажешь, где тормознуть.
Девушка снова кивнула.
— Ну, что давай знакомится что-ли? Меня Александром зовут. А тебя как?
— Марина. — ответила она.
— И как-же это тебя сюда занесло, Марина? — Спросил Сашка слегка игриво.
— Из города добираюсь, на попутных. — смущенно, как ему показалось, ответила она.

При тусклом освещении от панели приборов, и в свете фар встречных машин, Сашка продолжил изучать внешность своей ночной пассажирки. И внешность надо сказать ни чем не примечательную: лет двадцати, среднего роста, распущенные русые волосы до плеч,
довольно правильные черты лица, и если бы не глаза, то вы бы никогда не запомнили ее, встретив на улице, или в магазине. Но глаза, какие удивительные у нее были глаза! Огромные, голубые, иногда серые, когда вы встречаетесь с нею взглядом, что-то происходит у вас внутри, какая-то теплая волна доброты и нежности накрывает вас с головой, становится так уютно на душе, и вы улыбаетесь, сами не зная чему…
Между тем разговор у попутчиков клеился не очень. Уже были обсуждены все дежурные темы, включая погоду, и даже виды на урожай картошки в будущем году. И когда Сашка уже прекратил все попытки разговорить девушку, и занялся своими обычными дорожными размышлениями, она вдруг тихо произнесла:
— Отдохнуть не желаете?
— Чего, чего? Что ты сказала?! — Сашке показалось, что он ослышался.
— Ну, расслабится… — Еще тише, скорее по инерции, проговорила она.

Сашка много раз слышал подобные разговоры, и он совсем не был ханжой. Он много повидал их на своем веку, нет, он не пользовался услугами этих придорожных жриц любви, относился к ним, как к неизбежному злу. Он был к ним совершенно равнодушен, как равнодушен человек к капризам природы: Да, плохо конечно, но, что поделаешь...? Но здесь, здесь Сашка ни как не мог связать такие прекрасные глаза с этими ужасными словами…

И сейчас, его буквально затрясло, от волны презрения, гнева, и черт еще знает чего! Он молча, стараясь даже не смотреть в ее сторону, трясущейся рукой машинально нашел рычаг включения поворотов, стараясь как можно быстрее остановиться, и освободить свою машину, свой дом, да и свою душу, от чего-то ужасно гадкого и мерзкого, которое находилось рядом с ним… Но остановить большой, тяжелый грузовик зимой не так-то просто, и пока Сашка искал место где бы высадить эту девчонку, его взгляд случайно упал на полупрозрачный пакет, что был у нее в руках. И там он заметил машинку, детскую игрушку, которых он так много подарил своему Андрюшке в детстве. Это еще больше его возмутило:
— И дети есть?! — почти крикнул он.
Марина как-то совсем слабо кивнула, и окончательно вжала голову в плечи.
— Сын? Да как-же ты?!.. — Сашка не договорил и буквально задохнулся от навалившегося на него гнева!
— И с кем он сейчас? С отцом? — злорадно проговорил он.
— Нет, с бабушкой, он с моей бабушкой, а отца нет, умер он… — дрожащим голосом произнесла Марина, и заплакала.
— Как, умер? В аварии, что ли? По пьянке небось? — спросил слегка оторопевший Сашка.
— Ну не реви, не реви, чего плачешь-то? Вот возьми салфетку, вытри слезы-то. — При виде ее слез, он как-то растерялся, и даже не много смутился.
— Что с отцом-то, объясни толком-то, не плач.
— Два года назад..., в армии..., перед дембелем..., домой уже собирался… сказали сам… — бессвязно, сквозь всхлипывания, произнесла она.
— Как сам? Самоубийство, что ли? — Сашка совсем уже пришел в себя.
— Да, офицер который приезжал из их части, тело привозил. Он рассказал, что на посту в карауле, ночью, на брючном ремне… — сказала Марина и снова зарыдала.

«Ведь как мой Анрюха, по возрасту примерно был» — подумал он. И тут вспомнилась ему Андрюшкина служба, и ночные звонки, и смс с просьбами у матери денег, вспомнилось как ездил к нему в часть несколько раз, и рассказы про пьяных офицеров, которые вымогали у солдат деньги, и измывались над ними, будь ты хоть дембель, хоть молодой.

— А вы в военную прокуратуру обращались, ездили в часть? — Уже совсем другим голосом спросил он. И она видимо заметила эту перемену, перестала плакать и начала изливать ему душу:
— Я звонила в часть, у меня тогда уже Димочка родился, куда мне ехать-то? Мне сказали что командира роты перевели, а командира части сняли, и что следствие показало, что это самоубийство. Вот только я то знаю, что не мог он сам. Мы с ним в этот день созванивались, мечтали, как он придет, как поженимся, как он нас увезет в город, и как мы замечательно заживем втроем… — проговорила Марина и снова заплакала.
— А родители? Родители-то где его? — Сашка как-будто перестал замечать, то с ней происходит, видимо свои воспоминания о службе сына так взволновали его.
— Папка его уже пять лет как сидит, двадцать лет дали. — Ответила немного успокоившись Марина.
— Он мамку Лешину убил, она его водку выпила, а он проснулся, водки не нашел, да так и зарубил топором спящую… — уже совершенно спокойно ответила Марина. После этих слов Сашке вдруг стало как-то совсем не по себе, особенно от того спокойствия с которым она рассказывала про это…
— А твои..., А ты… Ты с кем сейчас живешь, и кто тебя надоумил...? Спросил он, и осекся, ему почему-то стало мучительно стыдно за вопрос.
— Я? А что? Я с бабушкой живу, на ее пенсию, правда папка иногда ее всю отбирает, если мы в магазине отдать долг не успеваем. Они с мамкой тоже у нас в селе живут. А на трассу я с неделю как вышла, только не получается у меня ни чего, то какие-то бандюги попадаются, я к ним боюсь садиться, а то вот как вы, прогоняют меня, ругают. А нам деньги нужны, и Димочке купить к зиме комбинезончик надо. Уже холодно совсем. А, что, у нас постарше девчонки ходят и ничего… — Марина рассказывала об этом своем житье бытье так, как-будто другой жизни не существовало вовсе.
— Так, так, так… Понятно. — Протянул Сашка задумчиво. Он даже и сам не заметил, как оказался на остановке с надписью:«Константиново».
— Так, давай свой номер телефона, — сказал он, явно решившись на что-то.
— А у меня, нет.
— Как это: Нет? — Удивился Сашка.
— У меня был, но давно, мне Леша покупал, но папка его нашел и продал. — Все с тем же спокойствием ответила она.
— Ну может у бабушки? — Спросил он с надеждой.
— У подруги есть, вы ей позвоните, а я вам перезвоню. А зачем вам? — Немного заинтересованно спросила Марина.
— Потом объясню, давай номер! — Приняв какое-либо решение, Сашка шел к поставленной цели, как бульдозер. Марина продиктовала номер. И имя подруги.
— Вот, держи. — Сказал он протягивая бумашку.
— У меня тысяча. На, держи. Да. бери, бери не бойся. Я бы больше дал, но у меня все на карточке. — Сашка даже немного испугался, что она может не взять денег, и это разрушит его планы. Но Марина послушала его, и хоть и не уверенно, но деньги взяла, и так и не решив, куда их спрятать оставила в кулачке.
— Мальчишке купишь чего-нибудь, а я через недельку тебе позвоню, хорошо? — Уже почти довольным голосом, улыбаясь произнес он.
Марина же только молча качала головой в ответ.

Продолжение следует