Долгое прощение

Михаил Иванович плохо себя почувствовал сразу после новогодних праздников. Всегда отличаясь богатырским здоровьем и работая не покладая рук, ему были не знакомы новые ощущения боли и беспомощности. Лежать целый день в кровати он не привык, так как жил в доме один, и помочь по хозяйству было некому. Пару дней промучавшись, он, наконец, не выдержал и позвал врача. Местный сельский доктор лишь покачал головой:
— Что ж Вы так, Михал Иванович? Довели себя! Такой возраст!
— О чём ты говоришь? Возраст, видите ли! Думал, что само пройдёт за пару дней! – отмахнулся больной.
— Не пройдёт. Лечиться предстоит Вам, да и родных из города вызвать на время к себе. Кто у Вас там живёт, сын?
— Да, и внук, — Михаил Иванович помрачнел и отвернулся к стене.
— Вот и отлично! Я по дороге как раз мимо почты прохожу, пошлю им телеграмму, Вы только адрес напишите мне.
Михаил Иванович задумчиво поглядел на белый листок бумаги, протянутый ему, словно колебался, но потом быстро нацарапал ручкой нужную информацию. Когда доктор ушёл, он глубоко вздохнул и начал смотреть с тоской в окно. С утра шёл снег и покрывал всё густым слоем, словно ватой. Иногда за калиткой пробегали дети с санками, а так всё время стояла тишина, ведь дом у Михаила Ивановича находился почти в конце села, рядом с полем.
Телеграмма застала его сына, Пашу, как раз когда он открывал дверь квартиры, вернувшись с работы. Почтальон дежурно всунул ему в руку бумажное послание, и Паша сразу почувствовал, как холодок пробежал по его спине. «Приезжайте срочно! Ваш отец тяжело болен…» — прочёл он первые строки и быстро зашёл в квартиру.
— Папа, папа! – раздался сразу радостный крик сына, — Наконец ты пришёл!
Мальчик десяти лет выпорхнул из комнаты и начал помогать своему папе: повесил куртку на вешалку, сложил аккуратно шарф. При этом он без умолку тараторил:
— Ты представляешь, пап, я сегодня дежурил, и у нашей смены не было ни одного происшествия, а ещё меня классная похвалила — я помог ей донести тетради до учительской! А ещё Ольку от хулиганов спас! А ещё…
— Дневник неси! – словно не слушая его, приказал Паша, хорошо зная своего сына. Тот тут же затих, опустил глаза и с грустным видом поплёлся в комнату. Вернулся минут через пять, когда его отец уже вымыл руки.
— Ну, я не успел сделать задание по математике, а по языку не знал, что сегодня спросят, — бормотал он, протягивая дневник.
— Две двойки в один день! Митя, ну что мне с тобой делать? – Паша строго смотрел на своего сына, но мыслями был далеко.
— Не знаю, они меня все не любят! – привычно начал жаловаться Митя, — Вот если бы я перевёлся в другую школу…
— Ну, ты совсем уже! – Паша прошёл на кухню и сел на табуретку, потирая лоб рукой.
— Пап, что-то случилось? – Митя осторожно положил руку на его плечо, доверительно заглянул в глаза.
— Дедушка приболел, надо бы нам с тобой поехать в деревню на некоторое время…
— Ура! А то я только летом там бываю, а так и дедушку увижу и посмотрю как там сейчас, здорово! – оживился сразу Митя, — А чем он заболел?
— Не знаю, приедем, посмотрим! Школу придётся пропустить, я сейчас позвоню твоей классной…
Митя победоносно сиял. Конечно, ему было жаль, что дедушка заболел, но мысли о пропуске школы заполнили сейчас всё сознание. Его отец тем временем мрачно глядел в окно и обдумывал, что им брать с собой и насколько затянется эта незапланированная поездка. Как раз на работе дела пошли хорошо, его ожидало повышение. А что же теперь? Паша поразмыслив, набрал номер своего директора, объяснил в двух словах ситуацию.
— Нет, Анатолий Васильевич, пару дней, не больше. Ну, конечно! Не подведу! Благодарен, поклон супруге.
Митя стоял возле двери и подслушивал папин разговор. Ему не нравилось, как отец общается с начальством. Митю раздражало, какие слова подбирал отец, часто словно извиняется за что-то, а сейчас – будто он лучший друг этого Анатолия Васильевича. «Но это же не правда. Зачем папа так себя ведёт?» — спрашивал Митя у самого себя, ещё не зная о правилах ведения разговора с целью получить желаемое наверняка.
Рано утром они сели в папины Жигули и поехали в деревню. Мите хотелось спать, слякотная погода наводила дрёму. Он закрыл глаза, а когда открыл, то увидел, что они уже за городом и вокруг лежит белый снег.
— Ой, пап, смотри! Здесь же настоящая зима! – воскликнул Митя.
Он с восторгом глядел по сторонам широко открытыми глазами. Его отец будто ничего не замечал, глядел вперёд немигающим взглядом и был погружен в себя. Митя понимал, почему так происходит. Давно, ещё когда мама жила с ними, но в её жизни уже появился другой дядя, папа поссорился с дедушкой. По какой причине – Митя не знал. Потом родители развелись, и маленький Митя стал жить с папой. Вот тогда, приезжая на лето в деревню к деду, Митя всегда оставался один. Отец привозил его, стараясь не глядеть в глаза деду, и ни разу не задержался в деревне. Так же быстро и в конце каникул, не проронив ни слова, он забирал Митю в город. Мальчик ни разу не спрашивал, почему они не общаются, боялся лезть в дела взрослых, потом даже привык к этому, а сейчас понял, что у его папы нет выхода – он обязан остаться и помириться с дедом, ведь дед заболел. Мите было очень интересно, как это произойдёт.
Машина притормозила около домика. Мальчик не мог поверить своим глазам, он впервые видел это место зимой. Было не привычно. Все деревья вокруг не радовали спелыми плодами, а находились под белыми шапками. Поле вдалеке напоминало чистый лист бумаги. Белым было всё вокруг и у Мити даже глаза заболели от этого яркого цвета. Дорожка к дому была занесена. Паша с Митей еле протоптали себе путь, и открыли, наконец, дверь в дом. Везде стояла тишина, пугающая и холодная.
— Митенька, Паша, это вы? – раздался голос деда из комнаты.
— Мы! – сразу оживился Митя, и бегом скинув сапоги, сразу побежал на голос, — Дедушка, привет! Как ты?
— Привет, мой хороший! Как давно тебя не видел! Вырос то как! Красавец, отличник, моя гордость!
Паша слушал этот традиционный монолог, неторопливо снимая куртку и ботинки. Он боялся зайти в комнату, а когда вошёл, то сделал вид, что интересуется состоянием обоев на стенах и потолком.
— Ремонт бы тут не помешал, вон, сколько кусков ободралось… — задумчиво провёл рукой по стене Паша.
— Да куда мне новые обои, не в городе ведь живу… Здравствуй, сын!
— Привет, отец! – Паша быстро кинул на него взгляд и тут же отвёл глаза, — А где у тебя лопата лежит? Снег надо во дворе расчистить. Мы еле вошли.
— Видишь, Митенька! Снег ему надо расчистить, это самое главное, а вот моё здоровье – это так, пустяк… — дедушка погладил по голове внука, — Ты бы, Паша, брал пример с собственного сына. Он первым делом как вошёл, поинтересовался, как я себя чувствую.
— Ну, молодец. Мне-то зачем второй раз спрашивать? – Паша заметил в коридоре лопату и вышел во двор. Михаил Иванович только вздохнул.
— Ну, Митенька, ты располагайся. Сейчас перекусим, и расскажешь, как тебя не любят в твоей школе, — ласково усмехнулся он. Внук с радостью закивал.
Паша тем временем быстро и как то раздраженно откидывал снег лопатой, чтобы к дому вела прямая тропинка от калитки. Ему сразу стало жарко. Пар валил изо рта и Паша на секунду остановился, разогнулся, поглядел кругом. Рядом на берёзе сидела большая ворона. Она громко каркнула, словно обвиняя Пашу в чем-то и сразу улетела.
— Простите, Вы Павел? – раздался чей-то голос из-за калитки. Паша пригляделся. Лицо этого человека было ему немного знакомо.
— Я местный доктор, Александр Николаевич. Это я дал Вам телеграмму, — он подошёл ближе и пожал руку Паше.
— Что с ним, доктор? Вы сообщили, что он тяжело болен. Чем? Это
излечимо? – Паша внимательно вглядывался в лицо врача. Тот снял очки, протёр их и надел снова.
— Видите ли, Ваш отец страдает сердечными болями и любая физическая нагрузка ему в этом случае противопоказана. А ещё у него высокое давление, гипертония и я не исключаю криза…
— Доктор, Вы можете проще, без всяких этих Ваших терминов? – разозлился Паша. Тот, вздохнув, чуть улыбнулся:
— Простите! Я веду к тому, что у Вашего отца много всяких недугов, целый букет болезней, но меня больше всего беспокоит его сердце. Было бы хорошо направить его в больницу. Я ему предлагал. Там присмотр и всё такое. Но Вы же знаете Михаила Ивановича, очень упрямый человек, наотрез отказался. В общем, Вы следите, чтоб он ничего тяжелого не поднимал, не нервничал, но, к сожалению, даже при соблюдении всех правил, он всё равно… Короче говоря, Паша, Вам не долго осталось быть с ним.
— А если всё-таки больница? – задумчиво пробормотал Паша.
— Может улучшить ситуацию, но ненадолго. Он не хочет жить, понимаете? Он устал от жизни, у него упал моральный дух, а это только способствует развитию болезни.
— Понятно…
— Хотите мой совет? – доктор пристально посмотрел на Пашу, тот кивнул.
— Останьтесь с ним столько, сколько отведено вам времени. Будьте со своим отцом до конца, это очень важно. У него больше никого нет, он Вас любит. Неужели Вы не ответите ему тем же?
Паша вдруг усмехнулся, покачал головой, до белизны пальцев сжал рукоятку лопаты, — Любит… — он процедил это слово сквозь зубы, как нечто неприятное и противное. Доктор недоуменно, а затем с испугом уставился на него.
— Спасибо, Александр Николаевич, мне всё ясно. Можете не переживать, мы с Митькой остаёмся.
— Простите, а кто Вы по специальности?
— Инженер…
— Если Вам понадобится помощь с трудоустройством, обращайтесь, чем смогу, как говорится… Всего доброго! – доктор как-то на старинный манер раскланялся и ушёл. Паша, покончив со снегом, зашёл в дом.
— Пап, самовар закипел! Садись скорее, мы всё уже приготовили! – радостно закричал Митя.
Паша оглядел незатейливо убранный стол с едой и придвинул табуретку.
— Здесь есть где-то рядом, откуда можно позвонить? – спросил он, стараясь не глядеть на своего отца.
— На почте телефон, это не далеко.
— Я помню, что не далеко. Мить, посиди с дедом, а мне надо пару важных звонков сделать.
— Ой, пап, а мне тоже надо позвонить своим ребятам, это важно!
— Мить, ну что ты, в самом деле? Сказал же сиди тут, общайся с дедушкой, подождут твои ребята! – Паша злился, с утра он ещё не курил, и это тоже выводило его из себя.
Наскоро перекусив, Паша посмотрел на свою машину, и отправился на почту пешком. Хотелось пройтись. Воздух был чистейший, мороз не большой, но казалось, что всё звенит вокруг. Паша шёл медленно, смотрел вокруг. Сколько воспоминаний, дорогих моментов в жизни связывало его с этой деревней. Он так давно не был здесь по- настоящему. Ностальгия сразу охватила его. Везде, словно картинки, появлялись образы прошлого. Вон с той горки он катался с ребятами в детстве, а на этом дереве сидел и читал книгу. Вдалеке блестел купол любимого храма, в который они ходили с бабушкой. Рядом мостик, где его покойная мама стирала бельё, а дальше — тропинка в лес, где много лет спустя он учил своего Митю кататься на велосипеде. Он пригляделся к лесу и хоть сейчас была зима, а не лето, в его ушах звенел крик того летнего дня. Кричала его жена: «Паша, он же упадёт! Следи за ним, я не могу на это смотреть! Покалечишь ребёнка!» Так убивалась, переживала, а год спустя жена сама добровольно отказалась от Мити в суде при разводе. Паша знал, что во втором браке она родила сразу двойню и о Мите больше не вспоминала. Он зябко повёл плечами, с силой зажмурился, чтобы выгнать навязчивые мысли из своей головы.
— Анатолий Васильевич, миленький, ну поймите, так сложились обстоятельства, ну так получилось! – кричал он в телефонную трубку автомата на почте спустя десять минут. Немногочисленные посетители, не скрывая любопытства, слушали, о чем говорит незнакомец.
— Я всё понимаю, Анатолий Васильевич, но и Вы тоже… Режете меня без ножа! Чертёж я передал Ване. Уже он доведёт дело до конца и без меня. Я ручаюсь за своего помощника. Буду звонить, конечно! Да, разумеется… Поклон супруге! – он положил трубку и тяжело выдохнул.
Один вопрос был решён, но ещё оставался не менее важный другой вопрос – как быть с Митей? Ведь ему надо учиться. Паша набрал номер классной руководительницы, объяснил ситуацию, посоветовался с ней. На обратном пути ему опять вспомнилась прежняя жизнь с женой, а ещё неожиданно всплыл в памяти случай, о котором он давно забыл. Дело в том, что его бабушке никогда не нравилась Ольга, его жена. Ещё перед свадьбой бабушка пыталась предупредить, уберечь внука от беды. «Не пара она тебе, помянёшь моё слово! Совсем другая девушка тебе нужна: скромная, нежная, тихая, которая не одевается вызывающи, простая, но интеллигентная. Она тебя полюбит раз и на всю жизнь!» — говорила бабушка своим привычным уверенным тоном. «И как же её звать будут?» — с издевкой спрашивал тогда Паша, пытаясь скрыть смех. «Анна!» — не задумываясь, ответила старушка и будто сама себе удивилась. Паша вспомнил сейчас об этом и грустно улыбнулся. Бабуля давно умерла, никакой Анны за все эти годы он не встретил, но в одном она была права – Ольга не была ему парой, брак распался.
На все формальности по изменению образа жизни ушла неделя. Митю записали в пятый класс сельской школы, Паша устроился работать на завод. Все потихоньку привыкали. Михаил Иванович выглядел очень довольным – и сын, и внук теперь были всегда рядом. Вот только примирения как такового не произошло. Паша общался с отцом только по делу, быстрыми и короткими фразами. Он делал вид, что и не помнит о той давней ссоре, а просто ему некогда сейчас сесть и поговорить со своим отцом. Паша всё время был чем-то занят. Он улучшал состояние дома, чинил нужное, выбрасывал лишнее… Митя после школы покупал продукты и всячески развлекал дедушку своими рассказами о новой школе.
Так незаметно прошло два месяца, и наступила весна. Март выдался теплым и солнечным, снег везде растаял и Митя старался больше времени проводить на улице, у него появилось много хороших друзей. Паша поймал себя на мысли, что давно не проверял школьный дневник сына и забывал спрашивать Митю про отметки. Дождавшись, когда сын вернётся с прогулки, Паша потребовал дневник. Митя как то равнодушно отдал ему этот вечный предмет раздора.
— Так, посмотрим… Ну, вот «5» по литературе! Молодец! Ты же у меня умный парень! Смотри-ка, «4» по математике получил! Когда такое было в последний раз? – изумился Паша.
Митя пожал плечами, но его лицо выражало беспокойство.
-А это что такое? – пригляделся Паша к красной размашистой записи, — Замечание: « Безобразное поведение на уроке труда!» Митя, не сутулься, — сделал попутное замечание он, — Ну, ты даёшь! Спасибо хоть в школу не вызывают… — Паша пригляделся к покрасневшему Мите и перевернул страницу, — Ах, всё-таки вызывают… Удружил, дорогой сыночек! И не стыдно тебе?
— Да я то что? Я ничего, — начал плаксиво бормотать Митя, — Это всё она, Нюра эта, придирается, а мы с ребятами случайно, мы не хотели, а она потом видела меня с тряпкой… Я не виноват!
— Разберёмся! – тоном следователя произнёс Паша, — Кто такая эта Нюра?
— Наша классная…
— Это ещё что за фокусы?! – удивился Паша, — Ты как учительницу называешь? Имя, отчество!
— Да не помню я! Она один раз вначале сказала и всё! Все её Нюрой зовут, молодая совсем, только после вуза пришла к нам.
Паша захлопнул дневник, посмотрел на часы и заторопился в школу.
— Уроки учи! Приду, проверю! – пригрозил пальцем он Мите и хлопнул дверью.
Школа уютно светила окошками, ещё многие учителя были на месте, каждый заканчивал свои дела, а ученики уже все разошлись. Паша постучал в двери нужного кабинета.
— Можно? – заглянул он туда.
— Заходите, — чуть улыбнулась ему молоденькая, симпатичная девушка. Она была стройная, высокая и вполне могла сойти за какую-нибудь старшеклассницу. Её действительно невозможно было называть по имени отчеству, но приличия есть приличия. Паша кашлянул в кулак:
— Я папа Мити Приёмова.
— А, очень хорошо, что зашли. Присаживайтесь! – указала она рукой за первую парту. Паша сел и почувствовал как нарастает волнение в нём, давно его не вызывали в школу да ещё и по такой причине. «Как там было написано в дневнике? Безобразное поведение?» — вспомнил Паша и вздохнул.
— Я так поняла, что Вы раньше в городе жили, — начала классная.
— Да, мы тут по семейным обстоятельствам. Мой отец сильно болен.
— Ясно. А как Митя учился в той школе, в предыдущей?
— Честно говоря – хуже в плане отметок, — Паша заёрзал за партой, сидеть было просто невыносимо.
— Да Вы не переживайте так, — словно угадала его настроение учительница, — Ваш сын очень способный мальчик. Старается, я вижу, он любознательный и не ленивый в отличие от многих других его сверстников. Но я Вас вызвала по другой причине…- тут девушка как — то погрустнела и даже встала из-за стола. Паша тоже инстинктивно поднялся.
— Как Вас зовут, простите? — глянула она.
— Павел Михайлович.
— Так вот, Павел Михайлович, — продолжила Нюра, расхаживая взад-вперёд,
— Меня беспокоит поведение Мити, то, как он ведёт себя на переменках, ну, а порой – и на уроках. Он очень агрессивен, может подраться с одноклассниками, огрызается, чуть ли не хамит. Он и дома так себя ведёт?
— Нет, Вы меня прямо ошарашили, — Паша недоумённо уставился на неё, — Ну и новости!
— Простите за личный вопрос, а Вы сами его воспитываете? – классная остановилась у доски, положила аккуратно мелок.
— Да, с женой в разводе пять лет уже.
— Это чувствуется в Мите. Не хватает ему материнской любви, ласки, вообще женского воспитания. Вот Вы кем в детстве хотели стать?
— Машинистом поезда… Или лётчиком.
— Вот! А знаете кем хочет стать Ваш сын? Он сам говорил вчера на уроке. Парикмахером!
— Его мама парикмахер… — мрачно пробормотал Паша.
— Вот видите! Он от Вас скрывает, как я понимаю, но ему очень не хватает мамы. Отсюда и все проблемы. Я очень советую Вам изменить к нему отношение. Больше общайтесь на разные темы, уделяйте ему внимание, интересуйтесь не только его успехами в школе. Разговаривайте о дружбе, о любви, о творчестве, об интересном проведении досуга. А не так, что: «Давай дневник! Что у тебя сегодня по математике?»
Паша смутился от того, что эта девушка всё знает о нём и даже повторяет точь в точь его фразы. « Откуда она узнала, как я говорю с Митей?» — задумался он.
— Вы простите, я понимаю, что это очень личное, просто я не только педагог, я ещё и психолог, учителям без этого никак. Надо же как то с детьми общий язык находить, — лучезарно улыбнулась она.
Паша вернулся домой, застал Митю, тот играл в шашки с дедом.
— Ну, как всё прошло? – поднял глаза Михаил Иванович, — Нашего мальчика обвинили несправедливо? Он ведь у нас золото!
— А как же! Мить, ты это… — Паша растерянно глядел на сына.
— Уроки сделал, пап! – дежурно кивнул он.
— Да я не то хотел спросить. Как у тебя в школе с … с девочками? Нравится кто-то?
Митя удивлённо повернул голову.
— Не знаю… Вроде никто не нравится.
— А друзей много? С кем ты за партой сидишь?
— Много! Сижу с классным мальчиком, Севка зовут. Он самый быстрый в классе! Физкультурник его хвалит…- Митя пристально вглядывался в своего отца. – Пап, а ты зачем спрашиваешь? Случилось чего? Что там тебе Нюрка наговорила?
— Так, ты давай заканчивай «Нюрка», понял?! Она не Нюрка, а … Ёлки! – Паша только сейчас сообразил, что так и не узнал имени-отчества классной руководительницы Мити. Всю неделю Паша старался следовать совету учительницы. Митя поначалу очень удивлялся, а потом привык. Никаких замечаний в дневнике больше не появлялось. Это очень радовало Пашу, хоть что-то стало налаживаться. На заводе у него тоже всё шло хорошо, но ему было не интересно. Паша вспоминал свою столичную контору, скучал по проектам. Конечно, там была больше зарплата, но он возвращался домой всегда поздно в отличие от завода. Здесь он уже в шесть вечера был дома к величайшей радости Мити. Мальчик сам стал больше делиться сокровенным с Пашей. Это было здорово, но всё-таки что-то было не то.
Однажды Паша встретил случайно Нюру на рынке. Та узнала его, кивнула и подошла.
— Могу Вас порадовать, да Вы и сами знаете, поведение у Мити намного улучшилось! – улыбнулась она, — Спасибо!
— Это Вам спасибо! Правильно Вы тогда всё сказали.
— У Вас что-то случилось? – участливо поинтересовалась она, — Вы такой мрачный. Как здоровье Вашего отца?
— Без изменений. А так всё нормально! – натянуто улыбнулся он.
Девушка кивнула, но по лицу было видно – не поверила.
— Что ж, всего хорошего, Павел Михайлович! — учительница повернулась, чтобы уйти, но Паша заметил какой тяжелый у неё кулёк с продуктами.
— Что это Вы одна такую тяжесть тащите? – не выдержал он, — Что, помочь некому?
Она неопределённо пожала плечами, точь в точь как Митя.
— Где Вы живёте? – Паша спросил, и ему стало самому смешно, тон, словно у милиционера.
— За мостом, — Нюра внимательно поглядела на него.
— Чего стоим? Пошли! – он подхватил её кулёк и быстрым шагом пошёл к выходу. Девушка засеменила следом. Полдороги они шли молча. Учительница только здоровалась направо и налево, почти все её знали. Паше отчего-то было комфортно молчать с Нюрой, есть такие люди, с которыми молчание не в тягость.
— Ой, смотрите, подснежники! – воскликнула она, указывая вперёд рукой, — Красота то какая! Весна! – и вновь умолкла. На лице у неё витала лёгкая улыбка.
Впереди показалась огромная лужа, а за нею начинался мост. Они почти подошли к дому учительницы и остановились, чтобы подумать, как лучше обойти лужу. Внезапно мимо проехала какая-то машина и обрызгала Пашу с ног до головы. Ему очень захотелось выругаться, даже бросить камнем вслед машине, но рядом стояла Нюра, а при ней было как-то неудобно.
— Явно городские! – кинула она фразу, а потом пригляделась к Паше. – Ой-ой! Ну, ничего, это всё отмоется! – быстрым движением руки она вытащила из кармана свой белоснежный платок и буквально полетела к речке. Намочила платочек и кинулась вытирать Паше лицо. Он оторопел от всего этого, за ним так давно никто не ухаживал. И сразу вся злость прошла. Невозможно было злиться рядом с этой солнечной, воздушной, лёгкой девушкой.
— Ну, вот. Совсем чистенький, а одежда отстирается, — учительница засунула в карман уже весь грязный, почти чёрный платок, вновь побежала к речке. И тут Паша, будто впервые увидел её, смотрел и не мог оторвать глаз.
— Анна! – негромко позвал он.
— Да, что? – чуть удивлённо взглянула она. Паша молчал, не знал, что ей сказать.
— Что Вас беспокоит? – спросила она, — Вы можете довериться мне, я никому не расскажу! – последняя фраза прозвучала почти по-детски. Паша чуть хмыкнул:
— Вы говорили, что Мите не хватает матери. Мне это очень знакомо. Мои родители тоже развелись, когда я был маленький. Мне не хотелось, чтобы у моих детей было также, но я ничего не мог сделать, история повторилась вновь…
— Вы не виноваты, — сразу сказала Нюра.
— Ещё как виноват! – закивал Паша, — Но дело даже не в этом, а в том, что я до сих пор не могу простить отца…
— Развод был его инициативой? – догадалась Нюра.
— Правильно угадали. И я всё никак, все эти годы не могу по-человечески с ним поговорить, как отец и сын, по-нормальному.
— Аннушка, привет! – раздался рядом голос какого-то старичка, сидящего на повозке, которую везла лошадка, — Довезти до дома?
— Спасибо, Кузьмич, — девушка положила кулёк на повозку, взглянула на Пашу, — Идите домой, Павел Михайлович… Спасибо большое за помощь. Постарайтесь поговорить с Вашим папой, пока есть время, пока не поздно… — она ловко запрыгнула на повозку и начала удаляться от Паши, но при этом смотрела на него. Он постоял пока девушка со стариком не скрылись из виду, и пошёл домой.
— Ты лекарства не забываешь пить, что доктор прописал? – бросил фразу Паша, проходя мимо кровати отца. Тот удивлённо снял очки, отложил книгу.
— Что я слышу? Неужели тебе стало интересно моё лечение? Ты подумай! Третий месяц пошёл как вы здесь, а я впервые слышу этот вопрос!
— Ну, хватит, хватит! – поморщился Паша.
— Да я вообще отлично себя чувствую, можете бросать меня и возвращаться домой! – разошёлся Михаил Иванович.
«Ну, как с ним говорить, как?» — размышлял Паша.
Через пару дней Митя пришёл с хорошей новостью из школы.
— А со мной наша классная будет дополнительно заниматься английским! А то я один никак не подтяну его. А она обещала помочь! Два раза в неделю!
— Это здорово! Передашь ей от меня огромное спасибо, — улыбнулся Паша.
Он вспомнил их последнюю встречу, как Нюра вытирала грязь с его лица и сердце тут же сладко заныло. Паша одёрнул себя: «Да, она Анна, как и говорила бабушка, но может это совпадение? Не должен же я сразу обращать внимание на первую попавшуюся девушку с таким именем! — думал Паша, — Она ребёнок, двадцать два года, вся жизнь впереди. Зачем ей связываться с разведённым сорокалетним мужиком, да ещё у которого сын десяти лет… Анна добрая, чуткая и отзывчивая. Она просто пожалела меня и всё. Не будем делать из мухи слона!» Но мысли не отпускали. Паша ничего не мог с этим поделать.
Дополнительные занятия очень повлияли на Митю. Спустя неделю он уже ловко бросался английскими терминами, уважал учительницу и называл её теперь только по имени отчеству.
-Анна Витальевна такая крутая! Она всё так просто и понятно объясняет! — чуть ли не каждый день говорил мальчик. Дальше больше, Митя начал расхваливать её как прекрасную слушательницу, великолепную хозяйку и доброго человека. Чуть ли не каждый раз после этих занятий, он приносил домой что-то вкусное.
— Пап, Анна Витальевна приготовила нам пирожки с творогом! Смотри, какие красивые! А дома у неё я пил компот и ел вафли! — хвастался Митя.
Паша лишь парировал:
— Балует она нас!
Но ему было очень приятно. Хотелось увидеть Анну, поговорить с ней, но не было никакого повода, да и навязываться он не желал.
В середине апреля, когда Мити не было дома, Михаил Иванович позвал своего сына на разговор.
— Пока ты был на работе, заходил нотариус. Я с ним говорил насчёт дома. Вы с Митенькой единственные наследники, дом перейдёт вам, это естественно. Но я тут задумался, что будет дальше. Мне просто интересно, ты его продашь или всё — таки вы будете сюда приезжать время от времени? Меня это очень волнует.
— Почему? – нахмурился Паша.
— Я понимаю, что мне уже будет без разницы, просто…- его отец как-то задумчиво улыбнулся, словно вспоминая что-то, — Здесь наши корни, наш род. В этом доме жили ещё мои родители. Это же прекрасно, когда что-то передаётся из поколения в поколение. Я бы не хотел, чтобы ты его продавал, и здесь поселились бы чужие люди.
— Посмотрим. Ничего не обещаю! – буркнул Паша.
Михаил Иванович пригляделся к нему, вздохнул:
— Бурчишь, Пашка, оно и понятно, всё про ссору нашу помнишь…
— Я с тобой не ссорился! – отвернулся от него Паша.
— Называй, как хочешь. Всё равно я чувствую, что ты на меня в обиде, все эти годы чувствовал!
— Да, а хочешь знать почему? – вдруг повернулся Паша, его глаза горели, — Ты развёлся с мамой, она заболела, а у тебя куча баб тут было! А я может и не женился бы на Ольге, да только кто меня научил разбираться в женщинах? Какой уж тут благополучный брак, если твой пример перед глазами! Развод, опять женитьба, опять развод! Все страдают! Все из-за тебя! – Паша кричал, как ему казалось, немного не связно, но эмоции накопленные годами, наконец, нашли выход. Его было не остановить.
— Ты прав, ты конечно прав, я во всём и кругом виноват, — кивал его отец, — Согласен с тобой. Маму твою не ценил, не уберёг, не сказал тебе, что жениться на Оле нельзя, ведь мне она очень не нравилась. Ты страдал в детстве, теперь Митя страдает, я всё понимаю. Прости меня, Пашенька!
— Что? – Паше показалось, что он ослышался.
— Прости меня, сынок! – Михаил Иванович серьёзно глядел на него.
Никогда ещё в своей жизни Паша не слышал, чтобы его отец, гордый и себялюбивый человек, просил у кого-либо прощения, и вообще признавал себя виноватым. Что-то изменилось в нём.
— Бог простит, и я тебя прощаю, пап…, — тихо промолвил Паша, — Да и ты меня прости!
— Я на тебя зла не держу, мне тебя прощать не за что. Всё ты верно сказал. Вот так, проживёшь жизнь, оглянешься назад на старости лет, и ужас возьмёт – как жил, что делал… Ты, конечно, имел право на меня обижаться. Какой я отец? Никакой…- Михаил Иванович утёр влажные глаза, губы его задрожали.
— Ну, ну, хватит тебе, пап! Глупости говоришь, — Паша присел рядом, взял его за руку, — Я тоже хорош, много делов наделал. Главное, что мы с этим всем разобрались, пока не поздно. Она опять оказалась права…
— Кто?- не понял его отец.
— Не важно! Кстати, где это Митька ходит? Восьмой час!
И тут дверь распахнулась, и на пороге появился Митя. Он вмиг оценил обстановку и очень обрадовался, сразу догадавшись о примирении отца и деда. Митя бросился их обнимать, и его дедушка сразу почувствовал громадное облегчение, словно невидимый груз свалился с его плеч. «Заживём теперь!» — подумалось с радостью ему.
Михаил Иванович умер через два дня, тихо, спокойно, во сне. Паша и Митя пробыли в доме ещё неделю, и перед ними встал вопрос – что делать дальше? Паша хотел вернуться в город, Митя остаться здесь, причём навсегда.
— Да ты пойми, у меня там работа, меня ждут. Что я на этом заводе, буду куковать до старости что ли? А ты, Мить, ты подумай – столица, поступишь потом в нормальный вуз…
— Не хочу! — топал ногами Митя, — Там всё будет как раньше. Ты опять будешь уходить рано, а приходить, когда я уже сплю…
— Не буду, — неуверенно сказал Паша.
— Будешь! Я тебя знаю. Здесь меня все любят.
— Кто все? Мить, кому ты нужен тут?
— Анне Витальевне! Мы с ней очень сдружились. Она, может, меня даже лучше понимает, чем ты! – со слезами на глазах сжимал кулаки Митя.
— Не дури! Иди, складывай вещи! Мы едем в город, и это не обсуждается. Летом, на каникулы будем сюда приезжать.
Митя шмыгнул носом и побежал в свою комнату. Паша подошёл к окну. Родной, любимый пейзаж, знакомые звуки… Без отца конечно пусто, до дикости непривычно. Кажется, вот-вот раздастся из комнаты его голос, но, нет… Паша понимал, что тяжело будет здесь и летом, не то, чтобы остаться навсегда. Да и потом, в городе удобная квартира, там его любимая работа. О чем говорить? Да, здесь они немного пожили, привязались ко всему, пора и честь знать… Паша тряхнул головой, закрыл окно, вспомнил опять про Анну. Было что-то, или ему показалось? «Конечно, показалось! Всё это мечты и фантазии, старик!» — сказал он сам себе. Никому они тут с Митей не нужны на самом деле. Никаких сожалений. Собраться и уехать. Но в душе тут же неприятно заныло. Надо хотя бы пойти к Анне и попрощаться. Она — то наверняка ждёт. Знает ведь, что Митя вчера последний раз в школе был. Паша на миг задумался, но решил всё – таки не идти к ней. Понимал, что только разбередит себе душу. Из комнаты вышел поникший Митя с рюкзаком за плечами.
— Готов? Всё собрал? Ну, поехали! Да не кисни ты! – хлопнул его по плечу Паша.
Машина не заводилась. Гудела, шумела и всё без толку.
— Это ещё что такое? Твои штучки? – взглянул на сына Паша.
— Чего сразу мои? Не трогал я ничего! – возмутился Митя.
— Ладно, поедем электричкой, машину я пока в гараже оставлю, — Паша хлопнул дверью. Митя засопел, но последовал за ним. На вокзале, увидев телефонный автомат, Паша кое-что вспомнил.
— Мить, подожди минуту. Я должен позвонить начальнику, предупредить, а то он в командировке был неделю и не знает, что я завтра на работе появлюсь.
Паша зашёл в кабинку, набрал номер, трубку тут же подняли.
— Анатолий Васильевич, приветствую! Это Приёмов. У меня отец умер, мы возвращаемся в город, завтра утром выхожу на службу.
— Очень-очень рад! Прекрасные новости!- заворковала трубка, — Завтра увидимся, Павел Михайлович, это прекрасно!
И всё. Никаких слов соболезнования. Паша удивился:
— Я говорю, у меня отец умер! – громче сказал он.
— Я слышу Вас. Я понял. Завтра Вас ознакомлю с новым проектом, Вам понравится. Приходите пораньше…
— Понятно… Поклон супруге…
— А нет уже никакой супруги. Развёлся я, Павел Михайлович! Даже дышать легче стало! Всем советую! Ну, до скорого!
Паша слушал гудки в трубке и понимал, что это уже предел.
«Что же я творю?! Надо обрадовать Митьку, не нужен нам этот город!» — принял решение он и вышел из кабинки. Мити нигде не было. Паша испуганно повертел головой. «Неужели сбежал?» — пронеслась мысль. Он быстро вернулся к дому – никого! «Куда он ещё мог пойти? К кому?» — размышлял Паша. Он взглянул на часы и вдруг понял, словно его осенило.
Начинало потихонечку смеркаться, окна в школе приветливо и уютно засветились, многие выходили через центральные двери. Паша не бежал, он просто летел, перепрыгивая через две ступеньки. Третий этаж, кабинет с закрытой дверью. Он вспомнил, как впервые пришёл сюда из-за безобразного поведения сына. Сейчас он не стал стучать в дверь, быстро распахнул её и увидел двух самых близких ему людей. Заплаканный Митя и такая же заплаканная Анна стояли крепко обнявшись.
— Папа! – воскликнул его сын.
— Павел Михайлович…- попыталась скрыть слёзы девушка, но отбросила свою гордость, — Паша!
Они бросились к нему, не разнимая рук. Паша прижал обоих к себе.
— Никуда я не уеду, — бормотал он, — Как я вас брошу одних?! Я всегда буду с вами!
— Мы тебя очень любим!- повторял Митя, а Нюра, молча обливаясь слезами, обнимала Пашу. За окном вдруг пошёл снег, апрель выдался очень холодным. Снег мелко сыпал, словно мука, а потом повалил хлопьями, но на это никто не обратил внимания…