Свиньи

Глава первая

Первые солнечные лучи пробрались сквозь окно и ударили мне в глаза, от чего я и проснулся. Было уже десять часов утра, когда я взял телефон в руки и посмотрел на время, а значит мое опоздание в школу неизбежно настигло меня еще два часа назад. Постепенно расшатываясь и поднимаясь с кровати, я пошел на кухню поставить чайник, чтоб дожидаться его свиста уже в ванне, ведь настигнувшее опоздание – это уже не повод торопиться. Мой боевой настрой на учебу обоснован, наверное тем, что сейчас уже май, а значит скоро каникулы и в школу вставать вообще не придется. Попивая кофе и закусывая жирным сандвичем с ветчиной, я уже строил планы на это предшествующее лето, которое будет предпоследним в моей школьной жизни. Честно сказать – мне не страшен одиннадцатый класс и экзамены на будущий год, меня в целом тяжело напугать, а уж такой мелочью, как экзамены и подавно. Взрослая жизнь, как говорили предки, была уже на пороге и принятие ее было неизбежно. Хотел я прощаться с детством? Смешно, ведь оно уходит само и даже не спрашивает, остаться ему или нет.
Продолжительное витание в планах на лето прервалось звуком уведомления от телеграма. Неопределенный канал прислал новость о стихийном бедствии в Китае, унесшим жизни семидесяти тысяч человек, и фотки изуродованных бедолаг, которых этот ужас не обошел. Это нередкое явление в Азии, самый частый поставщик таких новостей. Разорванные животы с вывалившимися кишками, раздробленные напополам головы с вытекающими мозгами; даже прикусывая сандвичем, все это вызывало у меня лишь улыбку, ведь это станет очередным саркастическим постом с приложенными к нему кровавыми фотками мертвых бедняг, а каждый пост означал прибытие новых подписчиков и предложений рекламы в паблике. Я админ и редактор паблика со смертниками, чужое горе становится моим небольшим заработком.

Глава вторая

Уже по пути в школу я оформлял и выкладывал свежую шокирующую новость. Улицы были достаточно пусты, поэтому я мог в полной мере насладиться видами солнечного и теплового мая, проникавшего абсолютно во все живое и неживое. Ободранные железные горки, сломанные скамейки и старые мрачные панельки смотрелись уже куда более теплыми и насыщенными. При всей этой живой красоте вокруг меня, разве мог я загрустить от этой печальной новости в ленте? Конечно нет. Еще не дойдя до школы, мне приходит сообщение от моего лучшего друга, видимо, он уже оценил новый пост в паблике и принялся высказывать свое мнение по этому поводу.
Мое опоздание конечно же никого не удивило. Отдав ветровку в гардероб, я лишний раз перепроверил: не забыл ли телефон в ней; убедившись, что все на месте, направился в класс, где меня ждал Гришка с забронированным для меня местом рядом с ним. Старая пердунья, конечно же, высказала небольшую поучительную лекцию и пригрозила вызывать родителей(ничего нового в принципе, одно и тоже из раза в раз). Я сделал провинившейся вид, сказав что мне очень стыдно и пообещав никогда впредь такого не повторять(тысячный раз обещаю), и отправился за парту к улыбающемуся Гришке, который уже был на грани, чтоб не засмеяться.
Немного расскажу вам о своем лучше друге Гришке, с которым мы дружим с горшка садика и по сей день. Он немного жирноват, от чего его частенько травили в школе, да и я сам в порывах обиды иной раз его задевал за это. Прыщи осыпали тонкой коркой его лоб, который он прикрывал черной крашенной челкой, и местами щеки похожие на две помидорины. Внешне неприглядный тип в общем, но у него были интересные увлечения, например – манга и путешествия по заброшкам. Раньше мы блуждали по брошенным местам вместе, в попытках найти что-то интересное или страшное, но наблюдали лишь кривые граффити и бомжей, от чего я и перестал с ним заниматься этими приключениями, но он остался верен своим привычкам исследовать. Хочется упомянуть его добродушных родителей, часто кормивших меня вкусными блюдами у него в гостях. Родители безумно его любили и ни в чем не упрекали, он мог делать что хотел, поэтому особо не испытывал комплексов. Наверное самое яркой его чертой была способность веселиться без повода, так он и не испытывал отвращения к тому, чем я занимаюсь, и был единственным, кто об этом знает.
Наступившая перемена предвещала безудержный смех Гришки, который добрался своим звоном даже до коридоров, за что он и получил замечание от всех одноклассников. Немного успокоившись и придя в себя он начал говорить:
-Братан, это охренеть какой ужас, ты посмотри, у этого узкоглазого же все кишки вместе с дерьмом наружу.
-Да, чуваку не повезло. Эти азиаты мрут, как мухи и все равно не заканчиваются, за что спасибо им. Мне скоро должны перевести бабки за рекламу, не хочешь сходить в кафешку?
-Если ты угощаешь, то конечно пойдем.
После чего он вновь посмотрел на дерьмо вываливающиеся из пуза азиата и разразился хохотом. Наверное под его влиянием и я парой раз находил что-то смешное в этом всем. Хочу подметить, что сам Гришка никогда не видел смерти и не связывался с ней: все его родственники живы и здоровы. Да и внутренности человеческие он в жизни ни разу не видел, как и я, что уж скрывать. Мы никогда не задумывался над тем, что картинка и фотки в телефоне – на самом деле реальны и показывают настоящих, когда-то живых людей. Не задумывались и о предшествующем ужасе для окружения, в которое вошла сама смерть. До определенного дня, конечно же, но об этом позже. Уроки закончились и мы пошли в кафешку набить животы пиццей.

Глава третья

По пути до кафешки, Гришка завел продолжительный рассказ об очередной манге, которая проникла в его чуткую душу. Сопереживание харизматичному протагонисту с его сложным путем в жизни – просто переполняло его. Он понимал, что может прочувствовать заложенные эмоции на страницах манги,: каждый тяжелый выбор главного героя, каждое приобретение и каждую потерю. Гришка восхищался собой из-за этого, тогда почему картины дерьма и кишков живых людей у него вызывало лишь смех? На этот вопрос я ответил для себя позже. Его рассказы закончилось ровно тогда, когда мы уже сидели в ожидании пиццы и коллы. Я обожаю пиццус газировкой, резко бьющую приятной щекоткой по горлу. Про Гришку и говорить нечего, любое чтение манги сопровождалось обязательным приемом пищи, и если посмотреть на его полки прочтенных и запланированных, то можно предположить о еще 10 лишних килограммах в нем. После первого куска пиццы друг предложил вспомнить уходящее детство и немного побродить по старому военкомату напротив нашей школы, в поисках чего-нибудь интересного. Мой отказ не заставил себя ждать и это его разочаровало, вроде бы, он даже немного помрачнел, но его хорошее настроение вернулось с новым куском. Мне не хочется тратить время попросту, блуждая в никому не нужных развалинах с их жителями.
Помимо пира в кафешке, меня ждал еще один в активности нового поста. Просмотры переваливали за десятки тысяч, а лайки и мать вашу репосты, за тысячи. Серьёзно? Это кто-то репостит, ну, мне ли возмущаться? Бесплатная реклама все-таки. Каждый раз анализируя статистику, невзначай приходишь к выводу: чем больше отврата и надругательств над ними, тем это вызовет больший интерес у публики., которая, по всей видимости, ждала еще контента. Неопределенный канал уведомил меня еще о парочке происшествий, но эта работа была отложена на вечер.
Время было часов восемь, как мы стали собираться по домам. Я, как и обещал, расплатился за двоих. Попрощавшись, направился вдоль вечерней аллеи домой, с планом забежать в магазин и купить маме шоколадку на оставшиеся деньги, мне нравилось делать ей приятно. Вечер окутывал все улочки, и старые скамейки с горками уже были плохо различимы, но мой путь освещался, как коридор, стенами которого служили красивые деревья. Эти аллейные фонари за столько лет уже сроднились с деревьями, которые освещали. Мы с Гришкой чем-то похожи на этих неразлучных друзей – фонаря и дерева. Свет фонаря Гришки, падающий на мою листву, помогающий созерцать круговорот моих интересов. Да, при всем своем ребячестве, он помогал мне находить себя из раза в раз. Его детский оптимизм вытаскивал меня из негативных дум о моей работе. Он поддерживал меня во всем, освещал в темное время. Мужчины скупы на открытые эмоции и я сомневаюсь, что кто-то может подумать о столь близком взаимопонимании и дружбе между мной и Гришкой.
Отворяя железную дверь дома, меня с порога ждала мама с недовольным, но добрым видом.
-И где ты был? Почему не звонил и не брал телефон? Мне пришлось звонить родителям Гриши, чтоб узнать, где вы были. Я переживаю за тебя, ты еще ребенок.
Меня немного разозлило, что даже не дав мне разуться, меня уже валят глупыми вопросами и переживают обо мне, как о ребенке, хотя именно они зачастую спрашивают с меня, как со взрослого. Моя злость была мимолетна. Невозможно злиться долго на человека, который выносил тебя девять месяцев под сердцем и семнадцать лет под крылом. Отдав ей шоколадку, кажется, она немного успокоилась.
-Ты хочешь меня подкупить этим? Хорошо, у тебя получилось. Будь осторожен, на улицах одни безумцы и маньяки.
Интересно, какого было бы ей узнать, что шоколадку она получила с просмотров и лайков этих самых маньячил? Переодевшись в домашние свободны шорты и хлопковую футболку, я принялся за работу. Мне часто представлялось, что я тот самый строгий судья в кулинарном шоу. Количество блюд, из человеческих органов. от неопределенного канала было множество, но лишь единицы станут удостоены упоминания в моем паблике, а следовательно и кулинарной премии. Дверь моей комнаты открылась и в нее вошел отец. Я быстро закрыл все вкладки и программы для редактирования, чтоб выслушать его.
— Сынок, завтра в школу не пойдешь. Нужно будет съездить к бабушке в деревню и помочь ей с хозяйством. Это недолго и мы вернемся к вечеру.
— Без проблем, пап.
Отец улыбнулся, ведь нам нечасто удавалось поработать вместе, и вышел из комнаты. К половине первого ночи я закончил редактирование и обработку новых фоток, специально подобранных под вкусы Гришки, а значит утром тех самых маньячил и безумцев ждала новая порция отборного блюда, а меня хохот друга.

Глава четвёртая

Утром меня будит легкими толчками по плечу отец, со словами, что пора идти в ванную и собираться в деревню. Папа — обычный трудяга не от легкой жизни, все время работающий – всю жизнь держащий все в себе, обычная черта присущая большинству мужской половины. Такие люди, как мой отец, приятные, но осознание их огромной скрытой доли вводит в депрессивное состояние. Сравнивая с Гришкой, чувствуется колоссальная разница, если друг всегда открыт, и ты понимаешь, что у него на уме, то у отца никогда не узнаешь, а он и не расскажет, ибо «это взрослые дела».
Все сборы происходили в какой-то суете и я даже не успел проследить за статистикой на новом посте, хотя и сомневался, что она станет хуже; старые живодеры не уходят, приходят лишь новые. Звук двигателя с детства воздействовал на меня, как снотворное, а мелькающие в окне деревья и дома служили колыбельной, поэтому для меня пребывание в дороге было удовольствием: я засыпал со звуком мотора и просыпался с его молчанием. Вот мы уже были в отцовском родном доме со встречающей нас на пороге бабушкой. Мне кажется стол прогибался от обилия еды на нем, а ведь это всего лишь обычный обед, но бабушка, как обычно, постаралась от души. Закончив удушливое топтание червячка внутри едой, нужно было приниматься за работу, конкретно которую, я узнал только за пять минут до нее. Зарезать свинью, легко и просто, но это во много раз облегчит старческую бабушкину жизнь. Раньше этим отец занимался всегда с дедушкой или крестным, но дедушка как пару лет уже мертв, а крестный на данный момент занят; настала пора мне браться за взрослые дела. Въевшийся в деревянные стены запах навоза была отовсюду, неудивительно, чем еще здесь можно заниматься животным, кроме как спать, испражняться и плодиться. Я был не изнеженным, поэтому этот запах не сконфузил, а скорее напомнил о детстве и первых каникулах, проведенных в деревне. Это были незабываемые и весёлые года. Все эти воспоминания вызвали мимолётную ностальгию, пусть и подкрепленную запахом навоза. С того момента, как отец взял нож, пожалев патроны в ружье, начинается самая неприятная часть этой истории. В предчувствии своей скорой смерти, розовенькая и толстая свинка визжала, как ребенок. Животное не может понять, что оно живет, да, у них нет самосознания, но почему, увидев отца с ножом, она бросилась в безудержное бешенство? Начала бегать из угла в угол и визжать еще сильнее, как голодный маленький ребенок, чей крик на психическом уровне очень сильно воздействует на человека. Отец не колеблясь, завел ее в угол и вонзил этот острый клинок точно в горло(или как это еще можно назвать). Темно алый цвет просочился сквозь широкий разрез и начал окутывать руки отца. Постепенно визг начал сменяться негромкими воплями. Ребенка накормили, он заснул. Раньше, а точнее — до сегодняшнего дня, меня огораживали от таких зрелищ. Единственный раз, когда я видел кровь в количестве больше, чем капля из пальца или ссадина на колене, это случай произошедший зимой: гуляя напротив двора, я заметил длинную красную полосу на снежной тропинке. Такая картина предстала передо мной в первый раз и вызвала дикий интерес, каков же красный снег на вкус, отличается ли он от обычного белого? Недолго думая, сняв варежку и взяв в руку небольшой комочек, я незамедлительно куснул его. По ощущениям этот снег имел привкус железа и отдавал чуточку навозом, от чего я его и выплюнул. Осознание того, что я сделал, пришло на несколько лет позже, это отец и дедушка выносили труп свиньи, оставляющий за собой кровавый след. Наблюдая зрелище кровавых рук отца, смертельное молчание свиньи и залитый, словно литрами, пол крови, неосознанно стал вспоминаться вкус того самого кровавого следа. Это было мерзко, но я подозревал, что самое худшее отложено напотом.
Отведя взгляд в сторону, я помогал отцу вытащить этот труп со двора и подвесить на столб для разделки. Опаленная кожа свиньи начала источать запах жженых волос, который постепенно стал скапливаться у меня в носу. Все это время я наблюдал за лицом отца, которое не менялось ни при каких обстоятельствах. Кровь, визжания и смерть были к нему ближе, чем ко мне, но он оставался все таким же спокойным.

Глава пятая

Запах жженых волос продолжал окружать меня. Наблюдая за видом подвешенного трупа безмозглого животного, у которого из широкого разреза на шее бесконечно проливалась густая и всматривающаяся в тебя кровь, меня все больше и больше стали окутывать воспоминания вкуса крови. Мои внутренности тоже стали понимать все происходящие и еда внутри, как мне показалось, начала постепенно подниматься вверх. Наступило время самого отвратительного момента во всей этой процедуре. Папа посмотрел на меня глазами пылающими энтузиазмом. Идея дать мне оружие, чтоб я самолично распорол эту свинью пополам, дабы воспитать во мне уверенность и показать неприятную часть взрослой жизни. Конечно я сразу же отказался от протянутой руки с ножом и этим немного расстроил отца. Я и так чувствовал себя не хорошо, у меня пропали силы и мои внутренности начали давать о себе знать, вместе с едой, которая недавно была съедена. Я чувствовал огромную неприязнь ко всему, что исходит от этого тела, начиная от запаха и заканчивая его историей. Чем больше я смотрел и думал об этом трупе, чем дольше кровавая лужа под свиньей всматривалась в меня, тем больше становился ком в моем горле, который уже начал мешать мне дышать. Отец не без усилия воткнул лезвие в районе мошонки и начал постепенно вести рукой вниз раскрывая всю тайную комнату этой свинки. Когда двери раскрылись и ребра были отодвинуты, все что было внутри вывалилось на землю, а что само не вышло, тому помог отец своими руками. Он трогал это тело изнутри. Слизь, кишки, органы, дерьмо — все это отец потрогал, по самочувствию потрогал и я. Последней точкой, перед мои пределом, как бы странно не было, но это был звук вывалившихся внутренностей. Куча, досель мне виданных только на картинах моего паблика вещей, лежала передо мной в луже крови. Я не мог оторвать взгляд, меня передёрнуло и ком в горле прорвался. Я стал чувствовать, как мои органы устремились вверх не смотря ни на что. От бессилия о потерянности я упал на колени и перестав удерживать свои внутренности, кажется выблевал их. Слава Богу это был лишь недавний обед. Отец увидел, что я парализованный сижу около своего обеда и продолжаю всматриваться в кишки, с вытекающими из них фекалиями. Дальше все было как в тумане. Пришел в сознание я уже в бабушкиной бане, когда отец умывал мое заплаканное лицо. В этот момент я понял, что ничего ужаснее внутреннего мира человека не видел. Неужели красотка Аня с соседней парты, которой мне хочется дико присунуть, внутри себя держит такое же дерьмо, что и эта свинья? Я, конечно, все это знал из уроков по биологии, картинок и интернета, но почему-то на картинках это все было безобидно и не воняло. Чувство того, что я взрослый, испарилось вместе с чувством о том, что меня тяжело напугать. Мы не боимся чего-то до тех пор, пока оно не посмотрит нам в глаза.

Глава шестая

Прошел достаточно мерзкий день. Отцу пришлось в итоге всю работу доделывать одному, ибо у меня не было желания вновь смотреть на все это. Я лежал на кровати с закрытыми глазами, было чувство переутомления, но заснуть не получалось. Бабушка испугалась за меня и подумала, что как-то могла отравить меня своим прекрасным обедом, который сейчас лежит напротив свинки. Мне пришлось ее успокоить и убедить, что с ее обедом все в порядке, просто я немного переволновался.
Первый раз телефон попал в мои руки в машине по пути домой. Пришло сообщение от классного руководителя и пары одноклассников с одинаковым содержанием. Во всех них говорилось, что Гришка умер, как и при каких обстоятельствах я узнал позже. Его идея исследовать заброшки, не смотря на мой отказ, никуда не делась и он отправился в военкомат один. Это здание было пригодно только для сноса, но друг этого не знал и не придавал значения. Поднимаясь по бетонной лестнице, шаг за шагом он думал о том, как найдет какую-нибудь старую и забытую безделушку, которую потом покажет мне в школе и я обзавидуюсь его находке, но нашел он только рухнувшую, такую же лестницу ему на голову. Смерть не была мучительной, его голову просто в миг раздавило и он ничего не почувствовал.
Перечитывая сообщения я тоже был в поисках…Хоть каких-нибудь чувств. Это же мой самый лучший друг, это близкий человек и поддержка. Он ушел и не вернется. Почему мне это так безразлично? Я понимаю, что мне сейчас должно быть очень грустно и тяжело, но этого всего нет. Где оно? Я уже представлял, как мне придется делать грустный вид на его похоронах, чтоб не будь осужденным окружающими. Интересно – сколько из них будут в той же ситуации, что и я.
С момента моего возвращения прошло три дня. Гришка продолжал вроде бы и жить в моей голове, но в тоже время осознание его биологической смерти убеждало меня в обратном. Если ты еще ни разу в жизни не осознавал весомость и последствия смерти на своих знакомых или близких, то впервой очень тяжело понять всю утрату людской жизни. Мы всегда с ним смеялись над этой человеческой утратой, а для меня так это вообще работа. Я продолжал думать о том, что мне нужно хоть чуточку погрустить, но все было безуспешно вплоть до похорон.
Слезы, меня окружали слезы родителей и родственников. Я стою напротив его уже закупоренной могилы и все еще ничего не чувствую, чего нельзя сказать о его близких. Мама бесконечно продолжала плакать в плечо отцу, я удивлялся, как она еще не устала этим заниматься. Но слезы матери не были столько громкими, сколько взгляд отца. Опустошение, черная яма огромной утраты, было похоже на то, что родитель умер вместе со своим ребенок и остался в этом мире с одной задачей – успокоить мать. Мне показалось, что он даже не моргал, но продолжал крепко сдерживать в объятиях свою жену. Очень страшно хоронить своих детей раньше самих себя. В голову пришла мысль, что каждая жертва моей кулинарной пробы и этих сетевых маньяков, тоже имела семью, эти люди тоже многое утратили вместе со своими близкими, но у них очень смешно вывалились кишки и это стало посмешищем для аморальной публики. На ряду со слезами я учуял запах гнили, и нет, это был не Гришка, скорее это был я сам. Я сгнил настолько, что даже смерть моего друга не вызвала печали, он ушел и оставил лишь воспоминания, которые забудутся до первой новой дружбы. Я не удивился, если бы друг и сейчас смеялся, даже над своей смертью.
Очень повезло, что мне не пришлось вплотную сталкиваться с его родителями и пытаться лицом изобразить всю тяготу потери лучшего друга. Придя домой и приняв душ, я надеялся, что запах гнили утихнет, но нет, чуда не случилось. Уже в своей комнате, наконец-то получилось огородиться от всей этой внешней людской борьбы. Да, Гришка, доставил же ты всем проблем. Теперь мне пришлось обдумывать заново все свои планы на лето, хорошо, что не пришлось вводить много корректировок из-за этого инцидента. Еще с одной задачей на сегодня я справился. После того, как я принял своё безразличие к смерти Гришки, то запах утих, нет, он не пропал, просто свое дерьмо всегда пахнет розами, и я принял себя.

Глава седьмая

Я снова проспал школу. Со смерти моего лучшего друга прошла неделя, мне уже надоели эти сообщения с утишениями, но все-таки приходилось каждому говорить спасибо. В моей жизни абсолютно ничего не поменялось: я все так же хожу в школу, ем той же вилкой и вижу мир все в тех же привычных красках. Время стало показывать, что всю дружбу я сам себе навязывал, я придавал слишком большой смысл этому толстому диггеру Гришке, который сам себя погубил по своей глупости. Что с ним, что без него — моя жизнь была все такой же неплохой.
Каждый раз кушая свинину, я неосознанно вспоминал ситуацию в деревне: моя слабость, труп свиньи, который смог вывернуть мои органы и вызвать у окружающих лишь жалость ко мне. Вот вам и взрослый мальчик. Если не столкновение с настоящими кишками, то, наверно, смерть друга заставит его повзрослеть. Я посмеялся про себя.
Солнце светило все так же ярко и играючи, когда я возвращался домой со школы. Дома родители продолжали ходить вокруг окружая заботой и пониманием моих переживаний по поводу смерти друга. Да-да, мне очень тяжело. Кульминацией всей этой небольшой истории послужило новое сообщение от неизвестного источника в телеграме. Фотка толстого трупа с проломленной бетонной лестницей головой. Его мозги очень атмосферно, в виде жидкого дерьма, расплескались по полу. Я сразу узнал своего бывшего друга, и сегодня, всматриваясь в очередное блюдо для моих гурманов, не обделил его своей одобрительной улыбкой. Неплохой будет пост, даже очень неплохой. Гришка хоть и оставил множество проблем со своей смертью, но послужил неплохим постом в моей группе. Это так комично. Был подписчиком, а стал контентом.

Послесловие.

Эта история писала сама себя. Здесь я пытался отразить небольшую частичку той мерзкой части современного поколения. Не каждый увидит себя на месте главного героя до тех пор, пока не встретимся с тем, с чем встретился он – безжалостное оружие оголяющее истинную наполненность души. Наши убеждения потеряли цену т.к. не прикреплены действиями, нам очень часто навязывают то, что мы все еще не в силах осознать. Главный источник знаний, но и одновременно главная помойка мира – интернет, с большей силой начинает срать в головы каждому новому поколению. Детский хрупкий разум опошляется взрослыми проблемами и гадостями, мы не слишком рано взрослеем, мы слишком рано теряем надежду на добро.
Я призываю каждый день ценить то, что вы имеете. Люди окружающие вас на самом деле очень добрые, даже если не показывают этого.