Чужая деревня

На улице наступила благодать.

Весна.

Кабина, сразу стала казаться темницей. Как только заехал на стоянку, не глуша мотора, выскочил на улицу. Сладко потянулся, отчаянно зевнул, и тряхнув давно не мытой гривой, принялся за физкультуру. Это правило появилось у меня не так давно. Ведь то что кажется нам смешным и неуместным в тридцать, в сорок — воспринимается вполне нормально. Подсказал один коллега. Я при нем, обмолвился случайно, что суставы ломит после смены, и он посоветовал по двадцать отжиманий, с приседаниями каждый день, перед сном. Посоветовал-то он, лет десять назад, а заниматься я начал, лишь в прошлом году. То лень, то некогда, то не удобно. Но прижало. Попробовал, рецепт — сработал. Сейчас уже не могу без этого. Если вдруг забуду, ворочается буду не усну.

И все-таки пришла весна! Дождались. И пусть опять, асфальт сошел со снегом, и пробки из-за ремонтов вечные, пусть, на все согласен! Вот за такие вечера, я все прощу, и пыль и грязь, и даже дачников-оригиналов.

Закончив с упражнениями, я нехотя поднялся в кабину, заглушил усталый мотор, и поблагодарив всех богов за то что рабочий день прошел без проблем, отправился осматривать прицеп. Все, что могло открутится, оторваться, потеряться, было на своих местах.

На этой стоянке я уже не впервые, хотя уже много лет, куда бы не приехал, мне постоянно кажется: «Я здесь уже был!». Это наверное профессиональное, так как я слышал, бывает у многих из наших. Приезжаешь, в совершенно не знакомый город, в котором ты ни когда не бывал, и знаешь это на все сто. Но едешь по улицам, и они кажутся тебе до боли родными — те же скверы, кинотеатры, обязательные круги в центре. А когда видишь знакомые названия: ул Ленина, площадь Революции, или Базовый проезд. То думаешь: «Да ведь я был здесь! Ну точно помню, был!» И только окончательно заблудившись, поддавшись нахлынувшим эмоциям, чертыхаясь, включаешь навигатор, и убеждаешься — город-то другой! Я думаю, что это очередное — «эхо советского прошлого». Времени, когда все и вся строилось по единому плану, разработанному, для всей страны прямо в Кремле.

И так, стоянка мало чем отличалась, от сотен себе подобных, раскиданных по бескрайним просторам нашей Родины. На трассу выходил темно-коричневый, уже немного невзрачный, полинялый фасад кафе, а за ним в пару рядов располагались наши машины. Время было еще не позднее, машин совсем не много, и я занял местечко поближе к выезду, рядом с видавшим видом МАЗом. Со временем, выработалось правило, подождать пока займут место рядом. Не то что бы я не доверял профессионализму, своих коллег, нет. Просто мне спокойнее когда я вижу как движется задним ходом большая машина, проезжая в опасной близости от моих зеркал.

Да еще и погода, радовала по настоящему. Я прислонился, к решетке радиатора, приятное тепло остывающего мотора грело мне спину, а яркое весеннее солнце слепило глаза. И я, зажмурившись, словно кот весной на завалинке, наслаждался этим приятным моментом.

Но вот в воротах показался и мой возможный сосед. «Скания», с такой же шторкой, что и у меня. За рулем сидел, парнишка моих лет, и судя по его маневрам стало понятно, что опасаться мне не стоит. Поняв, что моя помощь здесь не потребуется, и что бы не смущать человека, я забрался в кабину собрать свой банный мешок. И на время, позабыл о своем временном соседе.

Пока я копошился, в своей «избушке», роясь в своих шобонах, парень припарковался, вышел из машины, и так же как и я, наслаждался вечерним солнышком. Прошмыгнуть мимо незамеченным, было невозможно, и пришлось подойти поздороваться.

Не то что бы я такой уж бука, скорее наоборот, просто в последнее время стал нарываться на большие «политические» разговоры. И разговоры эти мне совсем не нравились. Обычно собеседник, в агрессивной манере пересказывал последние новости из телевизора. Одной рукой, грозя всем штатам мира — кулаком, а другой хватая меня за грудки, будто я один из последних, в клане Буша. Народ попадался все «грамотный», не пьющий, весь пронизанный патриотизмом. От последнего, еле отбился. Я попытался заступится за свободу, так как он требовал «отменить интернет совсем». Я просто поинтересовался, а как же сайты по поиску работы, грузов, и т.д… На что он мне на полном серьезе ответили: «А газеты на что! Раньше интернета этого не было и ничего». Пришлось согласится, удалится, растворится… Вот по этой-то причине я с опаской относился к случайным собеседникам.

-Здорово. — я с пакетом под мышкой, подошел к нему, и протянул руку.
— Здорово. — ответил мой сосед, пожал руку и улыбнулся.
И так мне приглянулось что-то в улыбке этой, что решил я с баней повременить. Бывает так, что одного взгляда хватает для многого. Надо просто уметь смотреть, и хотеть увидеть. Мой новый знакомый, буквально светился изнутри. Черные как смоль глаза, смотрели по детски доверчиво, и слегка отстранено. Волосы, когда-то чернее ночи, сейчас уже были припорошены сединой, лицо худое, с выразительными чертами, глядя на него чувствовалось, что что-то большое и светлое, хранилось в его душе. Оно требовало выхода, и ему было не так уж важно, кто перед ним. Того, что это человек, было достаточно.

— Весна! — произнес он.
— Весна. — отозвался я, словно эхо.
— Эх, хорошо у нас сейчас… — проговорил он задумчиво.
— Где это? — спросил я.
— Там… — он неопределенно махнул рукой, в сторону огромного солнца.
— Я сам с Краснодарского края, но помотало меня по стране не мало… — тихо начал он.
— Да, все мы мотаемся, работа...- поддакнул я. Парень словно не слышал моего замечания.
— Тебя как звать? — спросил он. Я назвался.
— А я — Руслан! Как в кино, помнишь? — пошутил он и рассмеялся.
Я тоже рассмеялся в ответ:
— Только я не Людмила!
— Это да. Мою первую, кстати Людмилой звали. — голос Руслана стал серьезным.
— Эх, рассказать, не поверишь… Да я смотрю ты в душ собрался? — кивнул он на мой пакет.
— Да ничего, и попозже можно, трави байку, я сказки люблю. — Я уже примостился, с пакетом в обнимку, на подножке его «Скании» и приготовился слушать…

2

«Родом я не с самого Краснодара, из района, до города — двадцать верст. Отца я своего не знал, да и особо не интересовался, где он и что с ним. Жили мы с мамой, в доме ее родителей. Бабушка с дедом умерли рано, и остались мы вдвоем. Изредка, у нас появлялись разные „дяди“, но как-то не приживались они, сейчас думаю, наверное из-за меня. Жили мы как и все в то время, не богато, но дружно и весело. Закончил, я школу, пошел в ПТУ, выучился на тракториста, и тут же забрали меня в армию. Ну про службу не буду, скажу только, что служил в морфлоте, три года, на Дальнем Востоке. Вот там-то, и завелся у меня дружок-приятель. С учебки вместе, все три года, Дмитрий его звали. Хотя почему звали, он и сейчас жив-здоров. Только не приятели мы уже».

Руслан, закурил, и продолжил:

«Так вот дембельнулись мы и поехали до дому, на поезде, через всю страну. Ехали весело, даже как-то слишком. И вот уговорил меня дружок мой к нему в гости зарулить, значит. Я сначала отказывался, домой хотел, к маме, в родной колхоз. Но Димка, так его звали, уговорил все-таки. Ну приехали, а он как и я — деревенский. Тут слезы, родни целый воз, самогонка рекой. Грандиозный праздник они нам устроили. И на этом празднике жизни, познакомили меня с сестрой двоюродной Димана. Это Людка и была. Не сказать, что бы шибко красавица, но и не урод. Да а мне голодному-то, много надо было что-ли! Не мужик, да ладно. Ну переспали мы с ней, а я в то время и так, как зачарованный ходил, а тут еще девка… Ну закрутился у нас роман, любовь-морковь, все дела. Я уже и матери позвонил, мол женюсь, так и так. А что, и люди хорошие, и дом обещали помочь поставить, ну и главное, люблю я Люду-то! Мама приехала, в слезы: „Не губи себя, подожди, не любовь это“. Но разве кто остановит. Куда там. Женюсь и все! Так и расписались мы через месяц, после знакомства».

Во время своего рассказа, с лица Руслана не сходил отпечаток счастья. Было понятно, что все это уже давно отболело, и в голосе не слышно было сожаления. Наоборот, он как-то даже весело рассказывал.

«Мама пожила у нас с недельку, и сколько я не уговаривал, уехала домой. И пошла моя семейная жизнь. По началу, все было хорошо, и дом родня помогла построить, и на работу в колхоз устроили. Живи да радуйся! Но где-то через год начались скандалы. И зарабатываю-то я мало, и в семью-то пришел с пустыми руками. А тут еще дочка родилась, не спит по ночам, на нервах все. Да и время, сам помнишь какое началось — девяностые, будь они прокляты! В деревне, ни работы, ни денег, ни чего не стало. У нас председатель ушлый был, скупил все паи, и зажил барином, гад!»

При воспоминании о председателе, в его лице произошла резкая перемена. Под кожей, буграми заходили желваки, глаза сузились. Видно что-то очень личное у него с ним было… Он снова продолжил:

«Ну про этого кадра, у меня отдельная история. Ты не был в наших краях, у нас там и трасс-то нормальных нет. Откуда тебе там быть-то. Так вот, скупил он значит все земли у бывших колхозников, наобещал им, что все будет по прежнему, даже еще лучше. Организовал свою фирму. Ну и всех естественно к себе устроил, кого на трактор, кого доярками. Да вот, не знали только люди, на что подписались. Он ведь при коммунистах-то тихий был, звезд с неба не хватал. А тут откуда, что взялось, и голос, и походка, прям другой человек стал. Зажил барином. А еще на беду на земле его нефть отыскалась. Что тут началось, — просто осатанел! Первым делом купил джип себе размером с комбайн. Отгрохал особняк с домиком для гостей. Лес, куда испокон века ходили за ягодами и грибами, огородил забором, и велел ни кого не пускать. Это теперь его охотничьи угодья, видите ли.

Но время шло, мужики тогда все больше вахтами промышляли, и я в том числе. То в Москве, то в Питере. И мосты строил, и дороги. Дома больше трех месяцев в году и не бывал. Привык, и устраивало все, приезжал, отдавал деньги жене и дочке, да и мне на пивко оставалось. Домой, меня и не тянуло особо. Что домой ехать, что на вахту, все едино. И главное ведь я думал, это нормально, что у всех так. А кто и рассказывает, мол, что скучает, домой тянет, что любовь, это так, для красного словца, выдумывают от скуки. Говорить то надо о чем-то, вот и мелят… Прожили мы так лет десять… Но потихоньку вахта отходить начала. Сначала гастробайтеры в Москве появились, а им плотить меньше надо. Да и дома заработки — подросли. Короче устроился я обратно в СПК, на трактор, землю значит пахать. Председатель к тому времени в район переехал, за себя управляющего оставил. Так вот эти управленцы, они кровопийцы похуже хозяина будут! Перед ним лебезят, как он приедет, с бледными лицами по деревне носятся, кто к нему на доклад, а кто от него по баням да огородам прячется. И смех и грех. Ну зато перед работягами, как только не выделывались, кто круче.

А председатель на старости лет совсем в самодура превратился. Захотелось ему вдруг из русской деревни казацкую станицу сделать! А он упрямый черт. Поставил задачу холуям своим, они нашли ему атамана какого-то. Тот приехал, согнали нас всех в клуб на встречу с ним. И он давай нам заливать, что мол когда-то, казаки какого-то там войска, ехали через наши края и село значит наше обосновали. Все сидят в клубе-то, молчат, друг на друга смотрят, и не поймут, то ли плакать, то ли смеяться. Знали бы тогда чем дело выйдет — заплакали бы! Ну поговорили с казаком этим и забыли, мало ли о чем сейчас болтают. Мы то забыли, а Петрович нет. Петрович, это председатель наш бывший. Он очень упорный! Ну первыми в казаки все руководство нашего СПК подалось. Сначала стеснялись, при параде на улицу выходить. Взрослые мужики, а что дети, в гимнастерках, в кубанках, с медальками блестящими. А ходить приходилось. Петрович, как приезжал, смотр своим „войскам“ устраивал. А кто не по форме, или еще там какие провинности, так сразу по премии хрясь, и нету пол-зарплаты. Но это поначалу. Дальше больше. Лошадей завели, и конно-спортивный клуб организовали. Дело то вроде бы и не плохое, но тоже с подвохом: Это же для ваших детей говорят, а вам что для детей жалко что ли? Вот и удерживали с каждой получки, добровольно обязательно. Хочешь не хочешь. А тысченку, другую — отдай. Некоторые, и я в их числе возмущались, но большинство молчало, хотя и тоже не рады были.

Ну а после четырнадцатого года, совсем невмоготу стало. По дворам ходить начали. Спрашивали, а ты что в казачество не вступаешь? Или ты против Путина, ты за бандеровцев что ли? Димка, родственничек мой, за атамана у них там встал, или есаула, черт их там разберет! Вступай говорит в казачество и все! А их тогда, уже по списку в церковь водить начали. Каждое воскресенье. Пришел, значит плюсик, не пришел, минус. Ты не поверишь! На крещение в прорубь, и то по списку ныряли! Больной, здоровый, не волнует, прыгай и все! Так вот, потом если много минусов набирается у тебя, то либо леса не дадут, либо кормами обделят, найдут как насолить.

И ведь главное, не Петрович, эту систему придумал, это свои же односельчане. Кто из начальства мелкого. Они и есть главное зло. Сами-то барину своему, ответить не могут, ну и отрываются на других. А я ведь человек пришлый, можно сказать вольный. Ну и навалились они на меня всей родней, чего мол выкобениваешься, что тебе раз в месяц нарядиться трудно? Я им пытаюсь объяснить. что не в форме дело, что не могу я под чужую дудку плясать! Не хотят понять! И жена туда же. Смирись говорит, она у меня в божественное ударилась, самой сорок лет, а как монашка стала совсем. У нас и так то с ней жизнь не сахар, а тут еще вот эдакие разногласия… Ладно хоть дочка, как школу закончила, в Москву в университет поступила. Она-то одна, меня и поддерживала.

А тут у меня другой дружок армейский, предложил на дальнобой уйти. А что, деньги не плохие, да и от родни этой, хоть на время уезжать. Вот так вот и попал я за баранку. И тут понимаешь, познакомился я с женщиной одной. Она в кафе на трассе работает. А я часто по той дорожке ходил. Ну и присох видимо к ней!»

Тут Руслан, как мне показалось, засмущался, и даже слегка покраснел. Но продолжил:

«Как еду в ее сторону, аж душа поет, и сердце впереди машины, босиком бежать готово! И не думал, что такое вот бывает. Она одинокая, и дочка как у меня, только помладше, школьница еще. Вот думаю денег накопить, со своими окончательно решить, а здесь якорь значит бросить»

Он замолчал, и погрузился в собственные планы, и мечты…

И я смотрел на этого сильного человека, и радовался что после стольких трудных лет, он все-таки нашел, свое счастье…

Конец