ПАЛАТА №....Часть вторая.

Как-то мы не смогли поймать возможность полежать на кровати. Алла осталась сидеть в палате, а я вышла во дворик. Как хорошо на улице! И чего мы там маемся? Я присела на скамеечку рядом с молодой женщиной, кормящей грудного ребёнка. «Господи! Что же это делается, если мамочки приходят сюда?» — думала я, глядя на миловидную мамашу. Что-то странное было в том, как она держала ребёночка. Как смотрела на него, на мужа, сидевшего рядом. — «Нет, что-то тут не так» — стучало у меня в голове. Я не могла оторвать взгляда от молодой женщины.

Вдруг, мужчина – симпатичный такой папаша, говорит мне:
— Извините, женщина! Можно к вам обратиться с просьбой?
— Ой! Да, ради Бога, если смогу помочь.
— Сможете, сможете! Мне очень нужно отлучиться. Тут рядом, на той аллейке аптечный киоск. Мне надо получить для жены лекарство. Они выдают по три таблетки всего. На один день. Я быстренько! Только у меня просьба. Слушайте и не удивляйтесь. Вам надо будет внимательно следить за женой. Понимаете? Она может в любую минуту швырнуть ребёнка о земь. И никогда не узнаешь, когда ей такое может придти в голову. Она …то любит крошку, то хочет его убить.
— Ой! Что вы такое говорите? Это невозможно! Она же мать!
— К сожалению, возможно! Оттого мы и здесь. Врачи утверждают, что всё пройдёт, а пока надо следить за ней. Последите?
— Я, конечно, постараюсь. Ну, а вдруг, я не услежу? Ответственности боюсь, — честно призналась я.
— Да, как будто она сейчас в хорошем расположении духа. Я побежал!
И он умчался. Мамочка ласково погладила ребёнка, поцеловала и подложила под другую грудь. Видимо, я как-то особенно смотрела на неё, только она повернулась ко мне и голосом, в котором слышались и извиняющиеся нотки и огорчение, со вздохом сказала:
— Да, случаются такие приступы. Сама себя боюсь. Горе такое! Что делать не знаю! Вы уж извините!

Я не знала, что ей ответить, как обнадёжить, утешить. Врать не умею, а правды не знаю.
Вот и муж прибежал. Поблагодарил меня. Забрал младенца, ловко так перепеленал его, поднёс к жене. Та поцеловала ребёнка, потом мужа, взяла одну таблетку в рот, другую положила в сумочку. Муж вытащил бутылочку в водой и дал ей запить. Третью таблетку он взял с собой. Возможно, на ночь. И они расстались. Я не знала, что делать: уйти неловко и сидеть – то же.
— Что за жизнь! – Заговорила женщина. – У меня муж – золото! Сами видели. Счастье мне привалило. Я всё думала: за что мне такое счастье? Муж умный, добрый, не пьёт, не курит. Меня любит, заботливый. На заводе работал инженером. Доченька родилась. Хорошая умная девочка. Вся в отца. Жить да жить бы. Муж мечтал о сыне. Теперь вот и сынок появился. Ну, чего ещё надо? Перестройка всё поломала. Завод закрыли. Муж оказался без работы. Все уезжают, а нам некуда. Муж стал работать водителем – дальнобойщиком.

Сколько раз на него нападали и всё, что он вёз в район или город отбирали. А, чтоб уехать, нужны деньги! Да и жить на что-то надо! Раз ещё и избили. А я одна дома неделями. С двумя детьми. Приедет, не приедет? Живой, не живой? И пришла мне в голову ужасная мысль: во всём виноват ребёнок. Если бы его не было, мы бы рискнули, и куда ни будь, уехали. А с двумя, да ещё с грудничком! Кому мы нужны? Муж хотел один поехать на разведку.
Я не пустила. И теперь периодически возникает безумное желание избавиться от ребёнка. Он ещё почти не человек. А нам надо спасать дочь и самим спасаться. А сына я ему снова рожу. Я уже делала несколько попыток. Потом со мной были жуткие истерики. То, потому, что он выжил, то потому, что я – ведьма: хочу убить собственного сынишку.
Боже, боже мой! Как тяжело? Что делать? Как жить?
И она горько заплакала. Я испугалась, что может начаться истерика, и как смогла, старалась её успокоить. На другой день, я рассказала эту грустную историю Алле.

— Вот и со мной, что-то странное случилось, — вдруг заговорила Алла. — У этой девочки хоть причины есть: и усталость, и переживание за жизнь любимого мужа. А у меня никаких оснований для приступов агрессии. Лариса! Вы же меня знаете много лет! Представляете, я на работе одна – терпеливая, приветливая: такая, какой я и была всегда. Но сейчас, я, как прихожу домой, становлюсь мегерой. Злоба беспричинная просто душит. Я кидаюсь на всех: кого-то в чём-то обвиняю и готова убить. И, знаете, что самое страшное? Мне кажется, я смогу это сделать. Смогу кого ни будь из домашних под горячую руку убить.

И как жить дальше? И что делать теперь? И откуда у меня эта озлобленность, эта агрессивность? Не понимаю. Вот сижу здесь. Вспоминаю домашних. Все они хорошие, добрые. Сейчас, правда, запуганные мною. Только появляюсь, все стараются угодить, предугадать мои желания. Ходят на цыпочках. Меня это начинает раздражать, и я теряю контроль над собой. И, как жить дальше, ума не приложу. Страшно! Даже подумать страшно!
И она замолчала. Задумалась. Сгорбилась. Такая стала маленькая и несчастная! Сколько же нас теперь таких горемык?