ПАЛАТА №...Часть четвёртая.

Утром я стала ждать вызова на последнее собеседование. Вот уж дело к обеду, а врача нет. Не пришла на работу. Никто ничего не понимает. На звонки никто не отвечает. Случилось что-то серьёзное. Ну, наконец-то! Появилась наша милая врачиха! Но, как она выглядит? Краше в гроб кладут: потемнела как-то вся, глаза опухшие, под глазами синяки. Волосы уложены кое-как! Ни бровки, ни глазки, ни губки не подкрашены. Взгляд несколько отрешённый.
Её окружили сотрудницы. Повели её в кабинет. Забегали. Кто несёт кофе, кто – чай, кто воду. Все охают, ахают. Больные, глядя на них, присмирели. Пора подавать обед, но ни раздатчица, ни пациенты не торопятся. Все чего-то ждут. Наконец, вышла раздатчица, извинилась за задержку обеда и пошла в буфет. Её обступили больные.

— Обокрали Марину Николаевну. До ниточки. Два грузовика вывезли. Соседи сначала удивились, дескать, не слыхали, чтоб Марина собиралась уезжать. А эти твари сказали, что всё произошло и для неё самой неожиданно, с работы уйти не может: психов же не оставишь без присмотра, приходится им самом аккуратно всё погрузить в машины и отвезти на товарную станцию. К вечеру будут контейнеры, и она сама распорядится, как лучше их загрузить.

И соседи – дураки доверчивые, стали им ещё и помогать. Чтобы трюмо не разбили, чтобы посуду аккуратнее в кастрюли сложили, полотенчиками переложили. Помогли телевизор завернуть в простыню. В общем, постарались, чтоб успеть к концу рабочего дня. И никто, странное дело, никто не догадался позвонить Марине. Что за народ у нас такой?! Доверчивый до маразма! Весь вечер её соседи откачивали. Вызвали милицию, да что толку? Всю ночь Марина Николаевна не спала, хотя кровать они оставили. Соседи дали одеяло, простыню, подушку. Конечно, разве можно уснуть после такого стресса? Утром опять в милицию: протоколы, протоколы, всех соседей опросили по нескольку раз, раздали им повестки – будут ходить на допросы теперь.

До конца рабочего дня врач никого к себе не вызывала. Перед уходом домой, я не выдержала и рискнула постучать к ней в кабинет.
— Войдите, — услышала я. – А, это вы? Извините. Я документы не приготовила. Можете завтра не приходить, я потом их оформлю и скажу вам, как и что принимать.
— Извините, Марина Николаевна! Можно я у вас займу некоторое время? Вы ведь не очень заняты? Это очень важно и для меня, и для вас.
— Давайте, завтра?
— Можно и завтра, но лучше – сегодня, — стала настаивать я, удивляясь своей наглости.
— Ну, хорошо. Я всё равно ничего не могу делать. Слушаю вас. Что-то случилось?
— Случилось, только не у меня, а у вас. И я хочу вас полечить. И, думаю, что получится. Главное: надо снять с вас стрессовое состояние. Пробуем?

Она с удивлением посмотрела на меня, и …чудеса! …весело улыбнулась.
— Забавный вы человек! Интересный!.. Ну, что ж, давайте, будем пробовать. Домой всё равно не хочется идти. Я, видимо, здесь буду ночевать. Минуточку! Вы не торопитесь? — И она вышла. – Я знаю, после этих лекарств хочется есть. Сейчас будем ужинать. Так, что вы мне хотели сказать? Чем утешить?
Раздатчица принесла бутерброды с колбасой. Пару булочек покупных. И чай! Ах, как я хочу чайку! Во рту итак всегда теперь сухо, а тут у меня от волнения совсем в горле пересохло. Кушали молча, думая каждая о своём. Никто не хотел начинать разговор первой. Наконец, Марина Николаевна встала, вымыла чашечки. Села и внимательно посмотрела на меня.

— Марина Николаевна! Утешать вас я не буду. А вот поразмышлять о случившемся мне бы хотелось. Да. Так называемое – собеседование. Начну, как бы со стороны. Издалека. Просто потому, что я нить разговора потеряла. Буду искать по ходу разговора. Итак – то, что с вами случилось – это трагедия! Трагедия ровно до тех пор, пока вы её таковой ощущаете. Хотя на самом деле здесь ведь много комедийного. Подумайте и представьте себе соседей ваших? Как они вас любят: ведь они так старались помочь воришкам? От всего сердца! А теперь они маются чувством вины. Им очень тяжело. Их надо пожалеть, посочувствовать им. Успокоить их. А как? Скажу, чуть позже.

А пока, вот что я хочу рассказать. Может быть, вы знали пару Авитовых? Он у нас был директором. Потом работал в Госстрое. И во время успел уехать в Москву. Там сначала тоже в Госстрое работал, но, видимо, не потянул и стал работать директором элитной московской гостиницы. Я этим хочу сказать, что материально они были достаточно обеспечены. И был у них огромный ковёр: он висел на стене, спускался на диван и сползал на пол. Лиля – жена, моя когда-то подруга, очень ценила этот ковёр. А тут как на грех соседи залили их горячей водой – батарею прорвало. И горячая вода стекала именно по этому ковру. Он намок. Лиля решила, что он непоправимо испорчен, разнервничалась, начались головные боли ….инсульт. Через 4 часа Лили не стало! Сын тяжело переживал смерть матери. Жаловался мне, что мама плохая: сама умерла, а головными болями его наградила. Стоила ли потеря дорого ковра жизни? Здоровья сына?

Библия говорит: «ни к чему не прилепляйся», а я добавлю: особенно к материальному.
Не утешила ещё? Не заставила задуматься? А, я знаю, что вы подумали. «Хорошо говорить о чужих утратах». Тогда, слушайте другую байку. Меня муж отправил жить в деревню, пока он разберётся со своими проблемами. Чтобы я не давила на его решение. Конечно, говорил он мне, что спасает меня, ибо в Душанбе жить опасно. Потом приедет, и мы либо в Лугу к его родным уедем, либо что-то сумеем купить, если ему удастся заработать.

Я купила по дешёвке узенькую кровать у подруги, газовую маленькую плиту, баллоны и уехала с небольшим количеством вещей. Через год он приехал ко мне, предварительно съездив в Лугу, куда у нас были отправлены все вещи. Половина вагона одних кног. Так вот, приехал он ко мне в деревню и сообщил, что все мои вещи он переслал из Луги в Гостеевку. Со мной чуть не случился удар. Выжила чудом. Оказывается, он меня уже выселил из будущей совместной жизни. Поселил навечно в совершенно чужеродную среду, вдали от детей, друзей. Обрёк на жуткое одиночество. Контингент таков, что поговорить абсолютно не с кем.

Я приспособила верёвку к яблоневой ветке и предупредила тамошних бабулек, которые, между прочим, много моложе меня, чтоб посматривали. А то будет висеть пузырь вонючий. Надо мной посмеялись, и мы стали сосуществовать. Осенью, я поехала в Москву, отвезти внукам дары природы: соленья, варенья. Пять часов от Мичуринска до Рязани и столько же от Рязани до Москвы. В Рязани пересадка. А уже прошёл снег, морозец. Я поскользнулась и сломала очень серьёзно ногу. Гипс до талии. Сын забрал меня к себе и вызвал отца, который был вынужден увезти меня обратно в Душанбе.

В Душанбе – голод! Гуманитарная помощь нам не положена, так как мы прописаны в Луге. Я написала в деревню, чтоб мне выслали муку, сахар, фасоль, картошку из моих запасов. Через какое-то время мне сообщили, что меня обокрали. Васька – цыган, даже ниточки не оставил. И никто не видел, что квартира давно разграблена. Двери все на месте. Он их, оказывается, выпилил, всё с детишками, а их семеро, вынесли и притулили, двери так, что ничего не было заметно.
И, оказывается: спасибо Богу! Вещи наживутся, а я опять дома, правда, опять с той же проблемой. Но в деревню мне уже не вернуться. Там-то надо как-то жить! На чём-то спать, сидеть и прочее. Я о вещах не жалею. Здесь меня оставшиеся подруги немного приодели. Живу!

— Ну, как? Немного утешились? Полегче стало? Нет? Но, повеселели! Теперь самый главный аргумент. Не расстраивайтесь. Вы же поняли, что Бог даёт или забирает, то – к лучшему. Рано или поздно надо будет уезжать отсюда. Какие у вас были мысли на этот счёт? Уехать! Отлично! Уезжайте! Вы теперь свободная птичка! Ничем не обременённая. Удивляетесь? Вы можете уехать без проблем. Налегке!

Что бы вы делали с вещами? Куда бы уехали? Где вас ждут? Найти работу, да ещё с жильём – это не реально. А так: вас примут на время любые друзья. Уголок всегда найдётся. Люди у нас хорошие. А с вещами вас никто не примет. Куда эти контейнеры деть? Лишняя комната или даже сарай вряд ли у кого есть. Да и здесь: нашёлся завтра покупатель на квартиру и всё…. пусть въезжает: деньги – на стол! А с вещами? Они дадут вам аванс, пока вы не вывезете вещи. За это время свои вещи привезут. И вы уедете, оставив им квартиру за половину стоимости. Это – проверено. Выживут!

Так что, продавайте скоренько квартиру, находите возможность переслать деньги – это, кстати, серьёзная проблема. При вашей работе у вас, наверняка, есть пилоты знакомые. Они вам и смогут помочь. Там найдёте работу. И Бог вас не оставит, если не будете убиваться из-за вещей. Жаль, конечно. Некоторые ведь дороги не своей ценой или ценностью, а дороги, как память. Память о друзьях, о прожитой жизни. Вот сейчас, больница, наверняка выделит вам стол, стул, матрац, бельё и прочее. Вы же им вернёте, если потребуется. Думаю, соседи что-то из посуды предложат. Перебьётесь. Я в деревне полгода жила без гроша: пенсию не давали. А, когда всё выплатили, и я купила уголь и дрова, так их украли. Деньги, оказывается, мне и не были нужны. Ну, как самочувствие?

— Знаете, что? У вас диплом инженера? Жаль! Как бы вас к нам на работу устроить? – сказала Марина Николаевна, смеясь. – Вы – волшебница! Спасибо вам. Я всё поняла и очень вам благодарна. И не пойду я завтра ни в какую милицию. Только нервы трепать.
Я вам обязана, но не знаю чем отблагодарить.
— Это я вам обязана, я ведь тоже прозрела. Вот только не уверена, что навсегда. И вы берегитесь возврата переживаний о потери имущества. Нет его и, слава Богу. Главное – жизнь бьёт ключом. Правда, немного больно. У вас всё впереди!

На другой день я была в больнице. Мы с ней ещё немного побеседовали. Она мне дала лекарства на первое время, кроме того, что мне положено было на неделю получить в киоске. Дала наставления. Взяла с меня слово, что я «волосья даме потреплю», и мы расстались. Мне положено было раз в месяц приходить на собеседование. Я пришла. Её уже не было. Уехала! Другая врач местной национальности, ознакомившись бегло с моим «досье», спросила: « Деньга даёт? На кроват пирдёт? Чего надо? Всё якши!» А и правда — ВСЁ ЯКШИ!