Глава 8 (Глава 8)

Часть VIII
Объявление было приклеено на столбе у первого перекрестка по пути из дома на работу. Наблюдатель стоял в ожидании зеленого света, и взгляд остановился на листке с напечатанным на нем текстом. Это не было полной случайностью. Он иногда останавливался у досок объявлений и читал их все подряд, без какой либо практической цели, но с невыраженным ожиданием встречи с чем-то, что может оказаться важным. Это произойдет вдруг, просто появится некое объявление, сообщение. О чем оно будет он не смог бы сказать. Просто надо периодически останавливаться и читать объявления. Все прочее приложится, а если нет так и это не критично. Он уже забыл, когда эта ничем необоснованная мысль мелькнула и исчезла. Нет, пожалуй, затаилась. Конечно, специально он не ходил по улицам с целью чтения объявлений. Но когда останавливался в движении своем и обнаруживал рядом доску объявлений или столб с бумажными, большей частью прямоугольными клочками бумажек, с написанным от руки либо напечатанном на доступном автору механизме текстом, то пробегал их глазами: продам, вылечу, помогу…. Он представил себе, как пишутся эти объявления. Одни профессионально составленные – очевидно автоматически, в других читалась надежда на то, что вот продам и начнется новая жизнь, в третьи сквозило приглушенная безнадежность, почти отчаяние – купите же кто-нибудь, ведь мне очень надо, чтоб вы купили. Это объявление он видел и раньше, помнил чисто визуально.
Это было приглашение заняться некоей разновидностью восточных единоборств. Занятия тем или иным видом единоборств уже давно перестало быть экзотикой. Пораньше бы, когда он был помоложе…. Поэтому он не вникал в текст, а, бросив взгляд скорее на поверхность текста, чем на его содержание, переходил к следующим. На этот раз обратил внимание на адрес, по которому происходят занятия. Совсем рядом. Но для него начинать что-то подобное уже поздновато. Да и по вечерам у него другие дела. Посмотрел на расписание занятий. Оказалось что кроме вечерних, там были и утренние занятия – с семи часов утра. Ограничения по возрасту также отсутствовали. На светофоре вспыхнул зеленый свет, и он уже сделал шаг в сторону перекрестка, но затем вдруг остановился и оторвал, один из предусмотрительно для удобства заинтересовавшихся оставленный корешок с адресом и телефоном спортивного зала. Сунув корешок во внутренний карман пиджака, он слегка пожал плечами, словно удивляясь своему поступку.
…………………………………………………………………………………………………
В этот же день вечером перед поездкой к Максу Наблюдатель заехал в спортзал, Строение ему удалось найти не сразу, как это часто бывает с поиском домов, номера которых фасадом не выходят на улицу, по которой они значатся. Оставив машину на улице у бордюра, он зашел во двор, покрутив головой, не обнаружил строения соответствующего в его понимании спортивному сооружению. Постоял некоторое время, оглядывая пространство двора в свете наружных фонарей и окон, освещавших внутреннюю жизнь обитателей строения. И, наконец, последовал дорогой, по которой перед ним уже прошла пара-тройка людей с сумками, которые вполне могли вмещать в себе спортивную амуницию.
Подъезд был скорее похож на вход в обычный жилой дом, поэтому пройдя на третий этаж, Наблюдатель был удивлен – здесь снова приходится использовать это не пригодное, но понятное для идентификации с общечеловеческими состояниями слово для описания его состояния – когда, приоткрыв дверь казенного по форме и по окрасу вида, обнаружил на третьем этаже большой спортивный зал. Некоторое время он просто смотрел в пространство зала, открывшееся из двери, где люди обоего полу с преобладанием однако мужского, одетые довольно не однородно, кто в кимоно, кто в спортивные костюмы, у некоторых элементы того и другого эклектически сочетались, ловко проделывали в парах на матах, расстеленных на полу, заданные упражнения.
«Да, вы пройдите, присядьте, — раздался голос из-за спины. Наблюдатель неловко отпрянул от двери, словно его застали за несанкционированным наблюдением и упрекнули в том, что подглядывать некрасиво. Он устыдился, что его так неожиданно для него можно застать за столь освоенным им занятием, профессиональные навыки в котором его еще ни разу не подвели. В той жизни.
«Хотели бы заняться? – прозвучал уже более конкретный вопрос, и исходил он, теперь Наблюдатель разглядел его, от мужчины среднего, даже скорее невысокого роста, тоже в кимоно, с профессионально доброжелательным взглядом. Совсем неважная деталь: ни для его нынешней жизни, ни для последующих событий, в которых ему еще предстоит принимать участие, как персонажу, однако он ее отметил. Позже, уже пребывая дома, Наблюдатель попытался понять причину констатации в своих весьма организованных мозгах этой детали. Видимой причины не было.
«Да, хотелось бы заняться…- ответил он. – Но, так… без фанатизма, скажем. Не староват?» «А вон, посмотрите,- тренер кивнул в сторону пожилой женщины, которая кувыркалась на матах наравне со всеми. – Ей уже семьдесят три. Да и вашего возраста… здесь найдутся люди».
Решение было принято. Можно приступать хоть с завтрашнего дня. Выяснив, все необходимое для начала занятий, Наблюдатель направился к офису Макса. А если не застанет его уже там, то проедется по некоторым приличным заведениям в порядке, котором их посещает Макс. В отличие от прочих своих «подследственных», Макса надо было с начала обнаружить.
По пути заглядывал в спортивные магазины, купил пару футболок и спортивный костюм, нижнюю часть которого имел намерение использовать на начальном этапе своих занятий. Отдельно от костюма спортивных штанишек в продаже не обнаружил. Кимоно не стал пока покупать – нечего новичку с первой тренировки появляться в полном блеске. Позже. Сначала присмотрится к участникам процесса. Ему помнилось, что в зале далеко не все блистали «спецодеждой». А что на ноги? Пришлось напрячь память и увидеть – в зале все были босиком.
…………………………………………………………………………………………………
Макс был самым непредсказуемым из всего квартета, не по необузданности фантазии, а в том смысле, что после завершения трудового дня практически никогда не был обременен каким-то явным или тайным расписанием, предписывавшим ему появиться в том или ином месте, куда бы он предположительно мог или должен был ехать.
Почти никогда он не ехал сразу домой, где его ждали жена и маленький сын. Зато часто переезжал из одного приличного заведения в другое, практически везде находя знакомых, обоего полу. С одними он мог поговорить о текущих успехах своего бизнеса, отвлечься разговорами об общих знакомых и их делах, с другими пофлиртовать, а зачастую и покинуть заведение с продолжением в более интимной обстановке.
Наблюдатель часто бывал свидетелем того, как маялся водитель Макса в ожидании, между пребываниями своего хозяина в последовательно сменявших друг друга заведениях, как тот «набирается» потихоньку до состояния, за которым его неудержимо потянет на приключения. После чего водитель отвозил его на какой-либо из имевшихся в номенклатуре Макса адресов, ждал некоторое время, чтобы убедиться, что его хозяин принят в доме, и тогда только отправлялся в гараж.
Либо, если Макс завершал вечер, скорее ночь, выходом из заведения с какой-нибудь юной, или не очень, леди, а случалось и с компанией, на квартиру в нововыстроенном жилом комплексе, примыкавшем к зеленой зоне, и относительно не очень удаленном от центра города, которую он приобрел, не ставя об этой покупке в известность семью, для отдохновения, как от трудов, так и от не поставленной в известность об этом приобретении своей ячейки общества.
Терпеть эту неуемность хозяина водителя заставляли, наверное, значительные доплаты, как за сверхурочную работу, так и за доверительность отношений, без которой с любвеобильностью Макса было не обойтись. Макс не был жлобом, как успел заметить Наблюдатель. И бизнес был не его призванием, или хотя бы тем, чем он мог бы зарабатывать жизнь. Ему надо было родиться щедрым и туповатым богатым наследником. То есть, у его непредсказуемости были довольно узкие горизонты: финансовые возможности его невероятно расширились, а сознание оставалось на уровне мальчугана, у которого в детстве не хватало зачастую денег на мороженное, газировку, на дешевые электронные часы или плейер, а позже, точно так же не хватало на водку, на хату, где можно было бы приткнуться для удовлетворения неудержимо влекущего зова пола.
Впрочем, о степени тяжести или привлекательности детства Макса Наблюдатель имел не глубокие познания. Тогда на свадьбу он не пригласил своих родителей, хотя, как позже узнал Наблюдатель, оба были еще живы. Наверное, посчитал, что гости на свадьбе были слишком высоки для них. Для своих родителей и родителей невесты он устроил не менее громкий пикник с выездом на природу, где присутствовали все родственники, каких только можно было еще отыскать на этом свете с обеих сторон. Их свозили заказанными автобусами, такси и прочими наземными средствами передвижения. Макс и здесь не пожалел денег, казалось этот круг ему был все-таки ближе.
Сейчас же осталась одна мать, которую он посещал с некоторой небрежностью, но регулярно. Надо полагать, она ни в чем не нуждалась.
Но уже тогда было очевидно, что его случайный успех завершится нелепо. Макс был слабым звеном в этом квартете.
…………………………………………………………………………………………………
Неизбежное было не спешным. Оно не заискивало перед нетерпеливостью соискателя. Для него не существовало таких слов: «медленнее», «быстрее»… Неизбежное неизбежно. А Он был напоминанием Неизбежному, и при том, таким же неизбежным, как и само оно.
………………………………………………………………………………………..…
Годы вовсе не были столь пустыми, как это могло бы показаться, человеку постоянно находящемуся в беге по повседневности. Он, этот человек, ходит на работу, выполняет свой гражданский долг потребителя, также ест, пьет, занимается любовью, общается с себе подобными, служит родине, а заодно родным и близким, и, повидав, попробовав на вкус и цвет, пощупав все доступное ему на расстоянии вытянутой руки, наконец, усаживается перед телевизором, чтобы увидеть и узнать много нового и интересного.
Если вероятный ряд событий, участие в которых делает жизнь этого типа людей наполненной, сравнить с жизнью какого-либо затворника, то сравнение может оказаться не в пользу «бегущего человека». «Иные души и четырех стенах справляются с врагом». Впрочем, сама возможность сравнения образов жизни упомянутых типов человеков, проистекает из неизбывной страсти людской обо всем мыслить в категориях иерархий, что само по себе говорит о неадекватности мышления думающего населения, как самим себе, так и миру который, согласно иллюзии укоренившейся в них, они обжили.
………………………………………………………………………………………………
Его «подопечные» со временем получили вполне осязаемую оболочку. Он общался с ними, постепенно переходя от нападок и угроз к неторопливой беседе, все более вовлекаясь в события их жизни, пока не понял, что диалоги здесь не уместны. Он замолчал, чувствуя как молчание усиливает Его. И они не выдерживали Его молчания — впадали в монолог.
Воспоминания отходили на задний план – новые образы оказывались сильнее воспоминаний.
Иногда, уже приготовившись к встрече, сидя у себя в комнате, Ему приходилось ждать появления образа. Иногда приходил не тот, кого Он ждал.
Результативности ради этих встреч, которые после тренировок стали для Него источником новой информации, пришлось озаботиться приобретением некоторой мебели. Он, поколебавшись, переубедил себя в том, что эта покупка вовсе не явится уступкой Его аскетическому образу жизни, а будет содействовать приближению к цели. После чего в квартире появилось два удобных кресла и журнальный столик.
…………………………………………………………………………………………
Легче других Ему давалось явление Депутата. Более того, тот с удовольствием перебивал появление других. Депутат всегда был в костюме, при галстуке, часто поглядывал на часы. Был болтлив, кичился двухдневными делами. Часто впадал в монолог, излучая при этом неподдельный оптимизм, который был самым ходким продуктом на вынос у персонажей его профессии. Все его размышления и высказывания были рассчитаны на чужую точку зрения.
И после завершения своих речей вопросительно смотрел на Наблюдателя. С лица его не сходило глуповатое выражение человека, однозначно ожидавшего более живой реакции на свои слова и крайне разочарованного отсутствием аплодисментов. Наблюдателю иногда казалось, что он — Депутат, даже появляясь в этом пространстве, декорированном для совершенно другого сюжета, продолжал оставаться персонажем того бесконечного многобюджетного блокбастера под названием «Политическая сцена».
И лишь иногда на его лице проступали черты некоей метафизической усталости, им самим неосознаваемой. Было, очевидно, что сформулировать ее причины Депутат не смог бы. Возможно, он понимал, что говорит не то, что думает, а делает совершенно не то, что говорит.
Но когда, он жаловался, что занимается совсем не тем, что по-настоящему доставило бы ему удовольствие, а отдается делам, которые принято считать важными, это звучало фальшиво, потому, что при этом он выглядел счастливым и независимым. Несовместимость этих состояний с тем, что он произносил, не смущала его. Нельзя быть по-человечески счастливым в смыслах, которые вкладывают в него «простецы», и свободным одновременно.
Иногда он появлялся без галстука. В тот раз его присутствие началось с затянувшегося молчания. Знаешь, сказал он, просто не могу остановиться. Просто не могу. Мне ведь все это не надо, проговорил он, не уточняя, что именно ему не надо. Все. Так может тебе и жить не хочется. Ну, когда не хочется жить, это еще не значит, что хочется не жить. Что же тогда не хочется? Опять — все. Я просто люблю свою семью, детей, хочу, чтобы они были счастливы. А как быть с другими? Они хотят того же. Депутат не ответил. Может задумался?
…………………………………………………………………………………………
Он пассивно следил за пестрыми образами воспоминаний Депутата, иногда задавал вопросы являвшимся перед ним образами… Он спрашивал, не вступая в обсуждение, и в этом была его активность в период ожидания. Задавая вопросы, Он хотел увидеть то, о чем спрашивал. Он приближал Депутата, отдалял, сливался с ним. Образ, представавший Его внутреннему взору, открывался со всеми его эмоциями, чувствами и страстями, со всеми замыслами, целями и самыми затаенными желаниями.
………………………………………………………………………………………….
Полковник стоял у окна, засунув руки в карманы плаща, и с застывшим лицом-маской смотрел на улицу. Что он там видел, трудно было предположить. Но судя по выражению лица, ничего хорошего ему на глаза не попадалось. Он отвернулся от окна, взглянул на Наблюдателя и неожиданно сказал:
«Ну, ладно, с этими двумя ты как-нибудь справишься. Макса я вообще в расчет не беру, тот сам себе могилу найдет». Он остановился, и посмотрел насмешливо на Наблюдателя: «Хотя тебе же этого мало. Тебе же надо напомнить о себе перед… перед тем как спровадить на тот свет бедолагу. Ну, это твои проблемы. А вот что ты будешь со мной делать? Я ведь покрепче буду всех троих вместе взятых».
Тусклое мерцание. Шевеление серого вещества полутеней приблизилось к сидевшему в кресле Наблюдателю. Рассеиваясь во время движения от окна к креслу, расплываясь, теряя очертания, и снова складываясь в фигуру Полковника. Совокупность движущихся точек, вдруг сложилась в целостный образ. Голос звучал прерывисто, словно говорящий преодолевал сильное сопротивление, в нем слышны были механические ноты.
Словно он пытался высказать то, что хотел, как раз в те моменты, когда его фигура более всего собиралась в образ и даже черты лица его выступали, оживляясь теми немногими красками, которые были доступны для этого.
— Молчишь? Тебе уже не хочется знать, как все произошло? Врешь! Ну, молчи, молчи! Еще встретимся!»
……………………………………………………………………………………………
По большому счету Наблюдателю не было необходимости видеть их каждый день. Он достаточно знал их, чтобы ощущать их присутствие в том или ином месте в зависимости от дня недели и времени суток. Но своим планам Он следовал неукоснительно, словно выполняя некое нерушимое обещание. Теперь Его не волновала как раньше вероятность пропустить «свидание» со своими подопечными в связи с работой или по болезни, но Он не позволял себе ослабить свои бдения. Думая об этом, Он поймал себя на том, что за все это время он ни разу не болел. После переезда Ему не представилось повода узнать, где находится районная поликлиника, где расположена ближайшая аптека. С тех же пор, как Его финансовые возможности позволяли Ему рассчитывать на эксклюзивное обслуживание, Он не потратил на медицину ни копейки. Плохо это или хорошо? Все-таки не так уж Он и молод. Но упрекать себя в скупости не было оснований. Плоть не подводила Его, не напоминала о себе заботливо болью или другими ощущениями, которые можно было бы приписать нездоровью. В конце концов, вскрытие покажет, насколько Он был неправ, пребывая в равнодушии к демонстрации своих гипотетических недугов медицине.
………………………………………………………………………………….
Однажды, давным-давно, еще не имея нынешнего опыта, оН пришел на место, откуда велись еГО наблюдения за Бизнесменом, и обнаружил, что фирма того в этом офисе больше «не живет». оН наблюдал еще пару дней и, наконец, убедившись окончательно, рискнул зайти в офис и поинтересоваться, куда переехал бывший Арендатор. Естественно, лучше это было сделать днем. Для этого еМУ пришлось отлучиться с работы в урочное время.
Несмотря на правдоподобные причины, которые оН сформулировал новым «жильцам», на этот вопрос ему никто ответить не смог. Причем, наверняка, без злого умысла, так как судьба прежнего арендатора совершенно не интересовала вновь заселившихся. И только секретарша, так оН назвал, девушку, сидевшую на «ресепшн», подсказала ему, что кое-что из оргтехники и мебели они еще не забрали и обещали это сделать на днях. «Когда?» — вырвалось у нЕГО. «Да, кто их знает, но наверняка, на днях. Она нам здесь совершенно не нужна» — ответила секретарша.
«Ну, приедут они на машине, и как же я за ними поспею? – примерно так оН сформулировал свой вопрос по сложившейся ситуации. Здесь еГО впервые посетила мысль о том, что не лишнее было бы купить какое-нибудь транспортное средство. Свою последнюю машину, оН продал почти одновременно с квартирой.
Собственно, эти еГО чувства с элементами паники были совершенно не оправданы. Найти место передислокации компании Бизнесмена не составило труда. Да и место жительства тот менять не собирался. Поселившись в свое время в престижном районе, почти в центре города, где совершенно неожиданно было обнаружено место под застройку целого комплекса жилых зданий, и куда он въехал вместе с другими персонажами, политической и бизнес сцены начавшей заселяться новыми лицами, и менять свое окружение не собирался.
Оценив возникшие у нЕГО опасения в связи с переездом фирмы — опасения потерять «след», по трезвому размышлению как не обоснованные, по крайней мере, в том конкретном случае, оН, именно, после этого происшествия, подумал, не пора ли, наконец, разбогатеть. Не инициируя сам, оН дождался очередного намека на предложение занять более высокооплачиваемую должность. Разговоры на эту тему с ним уже велись не раз, прямо или косвенно, намекая на такую вероятность. Поэтому допущение о возможном изменении своего статуса в Компании не были безосновательными.
Когда в очередной раз Директор вызвав еГО к себе в кабинет, предложил продвинуться по служебной лестнице несколько вверх, оН, позволил «шефу» перечислить все его аргументы в пользу принятия им предложения, и согласился.
Конечно же, это предложение могло поступить только после того, как его начальник, скорее хозяин – хозяин бизнеса, поинтересовался из доступных ему источников еГО историей. Это было ему неприятно, но к этому времени оН уже не выглядел безутешным.
После удачного старта на новой должности, оН к концу года купил транспортное средство. Его возможности в следовании за «подопечными» резко возросли.