Глава 9 (Глава 9)

Часть IX
Жизнь внеположная Его целям, его миссии между тем продолжалась. Здесь приходится пользоваться неадекватными словами-символами для определения того, к чему он двигался, ибо на самом деле этому «нечто», захватившему и направлявшему его покуда не нашла названья еще людская речь.
Количество квадратиков и стрелочек в структуре компании средней руки, каковой она была к моменту Его прихода, увеличивалось. Увеличивались и арендуемые ею площади под офисные помещения, а затем и покупка площади в офисном центре в центре города. Ее руководитель уже практически полностью переложил на Него большую часть коммерческой работы, оставляя за собой более привлекавшую его представительскую. Фоном для этих перемен, понятное дело, был рост доходов.
Отношений доверия к Нему переросли в доверительные отношения. Занимаемая должность и доверительные отношения переводила его в разряд публичных людей. Ему не нравилось само определение того круга, в котором Он оказался, но скорее по ассоциации с эпитетом «публичный», чем по действительным моральным качествам участников. Об их моральных качествах Он не задумывался, ограничивая себя деловым общением, как ни странно, моралистом за это время ригористического отношения к жизни Он не стал. Но необходимость присутствовать на неформальных встречах, на которые Его теперь приглашал шеф, Его утомляла. На этих встречах к тому же приходилось есть, или хотя бы из уважения к хозяевам, притрагиваться к угощениям. Сам же процесс употребления пищи за годы одиночества, стал восприниматься им крайне интимным, к которому Он не допускал никого, поэтому публичного поедания «корма» избегал, как мог.
………………………………………………………………………………….
После первых двух лет его работы в руководящей должности – а может трех? И сколько же Он всего уже работает в компании? — шеф, пригласив Его поужинать в ресторан, завел разговор о Его доходах. Наблюдатель был вполне удовлетворен. Понимаешь, сказал Шеф, мне мало видеть в тебе просто удовлетворенного человека. Я, конечно, рад, что ты удовлетворен, но… он на пару секунд запнулся, а потом продолжил, но уже о своих перспективах. Он нарисовал привлекательную картину своих перспектив. «Если этим заниматься серьезно, то сам понимаешь, время, которое я смогу уделить бизнесу заметно подсократится. Я доверяю своим партнерам, но там, где появляется … некоторое свободное пространство, там появляются и соблазны. Ты понимаешь, о чем я говорю?» Наблюдатель кивнул, подтверждая надежду Шефа на взаимопонимание. Шеф продолжил: «А мне, чтобы серьезно заниматься тем, о чем я говорил, нужен прочный тыл. И этим тылом должен стать ты». Наблюдатель молчал, понимая, что любые уточняющие вопросы либо выражения благодарности за доверие преждевременны. Молчание усиливает молчащего. Шеф расценил его молчание, как ожидание конкретики: «Я не могу сейчас пока взять тебя в партнеры. Это может спровоцировать не нужную напряженность в отношениях с нашими друзьями. Поэтому я хочу предложить, вот что…. – он сделал паузу, и словно в размышлении посмотрел на Наблюдателя. Тот был спокоен.
«Я буду платить тебе % от моего чистого дохода по результатам года… Скажем… – Он назвал цифру. Интонация едва-едва выдавала его самолюбование своей щедростью. Это была действительно большая сумма. Лицо Наблюдателя выражало по общепринятым канонам молчаливую благодарность, но он не проронил ни звука, скорее всего просто не зная как реагировать. Шеф, не встретив поддержки своих начинаний, оформленной хоть каким-нибудь звуком, прочистил горло и добавил: «Для начала»….
«Наши доходы тебе известны, потому можешь рассчитать свою часть сам. Начать предлагаю уже с текущего года. Мы с тобой оформим наши отношения, письменно». Шеф замолчал, не ожидая, впрочем, излияний благодарности от Наблюдателя. Не изучив Его, он бы не предложил Наблюдателю этих условий. Наблюдатель был уверен, что перед этой беседой Шефом проведена необходимая работа, и тот знает о Нем достаточно. В компании к тому времени Он работал уже лет пять — или шесть? А может… надо как-нибудь остановиться и посчитать. Впрочем, это не критично. Он далеко не с первых дней обратил на себя внимание. Так, что время присмотреться к нему было. А своих подопечных Он «пасет» уже шесть лет. Или семь? А может восемь?… С этими цифрами только свяжись…. Самый тупой карандаш лучше самой острой памяти. Во всем, что касается его работы, Он четко следовал этой ироничной, но точной мысли.
К концу года Он зарегистрировал оффшорную фирму, со всеми предохраняющими от публичности формальностями, и так как заметная часть оборота компании Шефа и его партнеров проходила за рубежом, по согласованию с Шефом, часть Его дохода перечислялась на счет этой фирмы. Затем последовали дальнейшие трансформации его средств за рубежом.
……………………………………………………………………………………
Шеф предложил Ему прикупить дачу по более, чем приемлемой цене. Его, Шефа то есть, товарищ, «переоформил» ее на себя с одного типа за долги. Дача ему была совершенно не нужна. Он был покруче. Но здесь было дело принципа. Первая же мысль была отказаться, но столь явная симпатия шефа не должна была отвергнута столь некорректным односложным ответом. Поэтому чисто из вежливости, Он спросил, где она расположена. А, услышав ответ, проявил уже неподдельный интерес. Дача располагалась недалеко от того места, где имели аналогичные сооружения Бизнесмен и, собственно помогший ему в свое время «выбить» там землицу, Полковник, который тоже получил там место за определенные услуги. То есть его покупка приближала Наблюдателя к ним, как нигде в городе близко.
Исходное строение было не пригодно для проживание. Более того, если бы кто-то регулярно стал появляться в этой «опустившейся» конструкции, могло бы вызвать подозрение у окружающей вполне респектабельной публики. Это вынудило произвести некоторое благоустройство строения.
Во время перестройки на дачу он практически не заглядывал. Ее реконструкцией занимался нанятый им и хорошо заинтересованный человек, который сам искал подрядчиков, следил за качеством и сроками, не позволяя работникам отвлекаться регулярными празднованиями завершения рабочего дня. Ежевечерне он звонил Наблюдателю и докладывал о происходящем на площадке реконструкции.
Один раз он, доложив о состоянии дел, спросил: «А телефон проводить будем?»
Первой реакцией в мозгах Наблюдателя и почти без его участия было отказаться. Мобильного телефона вполне достаточно. Он не мог вспомнить, чтобы его квартирный телефон хоть раз зазвучал или он им воспользовался со времен переезда в Его нынешнюю квартиру.
Но тут же, рудиментарные тяготы прошлого стали вползать в освобожденное от этих «мелочей» сегодняшним днем сознание.
Вспомнилось, как годы были потрачены на то, чтобы провести еще «в те времена» телефон еще живому тогда тестю – ветерану войны и труда, не удосужившемуся это сделать тогда, когда он был нужен – во время войны или труда.
Когда тесть остался один, после смерти свекрови такая необходимость возникла. Здоровье его ухудшилось, и оставлять его одного, не имея с ним связи, было беспокойно.
И то, что он не смог тогда добиться требуемого, пройти до конца по той извилистой дороге между инстанциями, учреждениями, заведениями…в своем походе за якобы заслуженным тестем благом, в подтверждение чему были собраны все необходимые бумаги, справки медицинские, справки из военкомата, подтверждения героической биографии с приложением разных газетных вырезок и прочее…, едва не стало причиной развода. У жены на языке были яркие примеры, когда еще менее значимые люди в своем упорстве достигали успеха, а он не может надавить… упросить…дать, в конце концов, своим министерским, чтобы они присоединили свой государственный голос к голосам бумажным…. Так он хочет помочь ее папе….
Пришлось съехаться: телефона не было, но все были вместе, совместное проживание с тестем не усугубило жизнь дополнительными конфликтами. Он был человеком терпимым и терпеливым.
…………………………………………………………………………………………
К этому периоду, ускорившего ход Его времени относится и приобретения неких вспомогательных средств для усиления своего жалкого человеческого слуха.…Мысль о техническом оснащении своих бдений никогда не приходила ему в голову, но однажды наткнувшись в Интернете на предложения заинтересовавших его технических изделий, он решил попробовать.
«…помогает слышать звуки вокруг вас на открытом воздухе, в закрытом помещении, везде, где это необходимо.
… Пользователь надевает стерео наушники, включает микрофон направленного действия… и регулирует (приспосабливает) объем звучания к своим индивидуальным потребностям. Универсальный переносной усилитель достаточно компактен, легко может быть размещен в кармане одежды или в сумочке. При помощи специальных зажимов, входящего в комплект он может быть прикреплен к биноклю, к поясу, к. карману, и т.д. Удобные стерео наушники поставляют ясный, свежий звук, особенно в диапазоне человеческого голоса».
Первые впечатления от столь усилившихся возможностей сначала привели Его в состояние … удовлетворения. Эйфорией или оптимизмом назвать это было нельзя. Но очень быстро Он понял, что эти возможности в дополнение к визуальной информации для Него немного значат. Фрагментарные сведения, которые Он получал, становясь свидетелем отдельных разговоров своих персонажей скорее захламляли ту определенность уже предопределенного конечного итога этих совместных странствий ненужными деталями. Его действия приобретали какую-то мелочность и неуважение к направляющим Его бесстрастным предначертаниям неизвестной силы. Они привносили в образы этих людей некую обычную будничную бытовую неполноту, расколотость, раскрошенность, людям присущую, каковая отсутствовала при визуальном их восприятии, когда они пребывали на своих «пьедесталах».
В дальнейшем, оценивая те «преимущества», которые ему предоставил механизм, используемый для получения дополнительной информации, Он вынужден был признать, что это скорее изъян в его «карьере» Наблюдателя, чем усиление возможностей. Ни одно слово из тайно услышанного не изменило направления развития событий, не привело его к каким либо внештатным действиям, не добавило к тому знанию об участниках происходящего. Своими действиями, воспринимаемыми Наблюдателем внешне без звукового сопровождения персонажи были достаточны и понятны.
……………….…………………………………………………………………………….
Время шло.
К тому времени Наблюдатель уже убедился, что Его «персонажи» совершенно забыли о нем. Ему доводилось попадаться, не преднамеренно, конечно, на глаза Депутату, и, разумеется, тот Его не узнал. Взгляд депутата скользнул по Нему, в нем не проявилось никакого содержания. Это был важный вывод, можно сказать — программный в Его деятельности, потому что, несмотря на долгий опыт, в Нем оставалось, может быть не столь остро, как в первые годы, чувство, что происходящее контролируется не только им, но его «подопечными». Внутреннее преодоление этих опасений устранило из Его восприятия своих бдений некоторый дискомфорт.
Он, Депутат, не ждал вторжения из того мира, где обитал Наблюдатель. Не до него – такая яркая жизнь: власть, оппозиция, заседания, дебаты…. У Депутата, как ему казалось, были оппоненты посерьезнее и поопаснее. Поэтому иногда Наблюдателю удавалось находиться довольно близко от него. Иногда Он ловил себя на том, что совершенно бесстыдно разглядывает того с довольно близкого расстояния: мимика, жесты, интонации – ничего не уходило от Его внимания. Конечно, это был беспечно с Его стороны, но вместе с ослаблением или даже уходом ощущения дискомфорта от своих бдений, дискомфорта, который имел происхождением скорее этические нормы обычного человека – Он же уже был Наблюдателем – появилось чувство невидимости его присутствия для окружающих, невидимости именно когда Он пребывал Наблюдателем.
Иногда Он слушал разговоры Депутата с коллегами, реже с незнакомыми Ему людьми: женщинами и мужчинами. Голос Депутата звучал громко и весело, озабоченно и приглушенно. Нередко повторялась сцена общения с сопровождающим его лицом, перед тем как он, оставив машину на водителя, направлялся домой.
В тот раз, Депутат, громко смеясь, пожал руку одному из многих своих знакомцев, то ли по партии, то ли по политическому бизнесу и сказал, очевидно, подводя черту под какими-то им известными успешными начинаниями: «Какие наши годы! Сейчас все закончится, и начнем новую жизнь». Как оказалось решение начать новую жизнь было принято верно, так как старой жизни у Депутата практически не оставалось.
……………………………………………………………………………………
Депутат был потомственным слугой народа. Его отец «тянул эту лямку» еще при Советском Союзе. Он, как Фунт, сидел в Верховном Совете при Брежневе, будучи еще достаточно молодым и перспективным, сидел при Андропове, Черненко. При Горбачеве он уже не был молодым, но оставался по-прежнему перспективным, и, так как навыки участия в политической жизни той эпохи, давались весьма качественные, то заступить на привычный пост в новом государственном образовании, ему не представило труда. Люди там были все больше знакомые, понимающие.
На вопрос коллег из прошлого, которые не нашли себя в настоящем, то ли по возрасту, то ли по убеждениям: «Как жизнь?», он усмехался и ответствовал: «Живем! Тяжело, но достойно». И в этом была сермяжная депутатская правда. Сколь о многом надо было позаботиться, пребывая у власти. И для того, чтобы жизнь была достойной не только сегодня, но и вчера, завтра, послезавтра и так далее, вплоть до конца света, потребовалось подтянуть сына.
…………………………………………………………………………………….
Вечером, чаще поздно ночью, Депутат, сходя с пьедестала, удовлетворял простые человеческие потребности в семье. День завершался в постели, где он с разной степенью успешности отходил ко сну. Иногда приглушенный свет ночной лампы горел далеко за полночь. Уже лежа в постели, просматривал газеты – днем все новости получал непосредственно в общении. Но печатное их изложение подчас весьма отличалось от услышанного им от героев этих новостей, от их создателей. В последнее время он пристрастился, уже лежа в постели и удобно расположив на расширившемся пространстве своего таза ноутбук, «гулять» по Интернету. Там было много забавного. Иногда, наткнувшись на нечто его впечатлившее, вдруг непроизвольно подавал реплику в слух, комментируя прочитанное или увиденное. В ответ со стороны той части супружеского ложа, где располагалась жена, раздавался упрек, зачастую напоминавший просто стон. Он тут же внутренне спохватывался, извинялся, наклонялся для извиняющегося поцелуя в ухо, щеку, волосы – куда попадет, рискуя сбросить свой ноутбук на пол. Но затем это все повторялось снова и снова. Жена терпела, так как в ее планы на завтрашний день ранний подъем не предусматривался. Впрочем, отношения в семье были ровные и упреки со стороны жены в адрес мужа в трудоголизме носили скорее характер кокетства. Иногда он использовал снотворное.
…Шум аплодисментов был погашен «Бетховеном», простой музыкальной заставкой, звонком. «В-щ…н-ч…в-ж…»- преследовало его пробуждающееся сознание вещество ночных наваждений. Слова шептались: «Вообще…вш…ничего…нч… как в жизни… вж… со вкусом… со вкусом… со вкусом…» Руки сомкнуты над головой в замок… я уже не уйду от вас… я буду с вами… вы меня выбрали…выбрали…выбрали…. Я с вами навеки (и ни минутой больше). Еще несколько взмахов руками… крыльями… и ты уже у берега…простыни… подушка…
От аплодисментов во сне оторваться было нелегко. Депутат просыпаться не хотел, жизнь без аплодисментов была не выносима, при свете дня они были не столь оглушительны. Но скоро все изменится. Еще не открыв глаз, он улыбнулся. Скоро многое изменится….
Сонным чужим движением правой руки Он дотянулся до мобильного телефона. Но телефон замолчал. На табло значилось: номер не определен. Подушка… простыня… Что за чертовщина лезет в голову? Надо размяться. Может, все-таки переутомился маленько. Но отдыхать некогда. Коалиция… интриги… если не держать нити в руках – вытолкнут, не взирая на заслуги. Ха! Вытолкнут! Пусть попробуют. Ему известно кто там все мутит, но голос этой единицы тоньше писка. Все будет прекрасно. И вот тогда – аплодисменты каждый день.
…………………………………………………………………..………………………………
Но все произошло иначе. Что это было: случай, судьба, патология успеха, симметрия? Ломать голову над решением этого вопроса в многомиллиардном мире бессмысленно, ты всегда видишь в нем лишь малую часть, примыкающих к себе событий, которые являются при этом чем-то другим в целом, недоступном взору никакого земного интеллекта.
«Причина» вообще человеческий термин.