Клад

Мои друзья смеялись над моими выходками, говоря, что, будь я рыцарем, мне подошёл бы девиз «Слабоумие и отвага». А всё из-за моей неуёмной страсти к приключениям. И ведь не маленький уже был, понимал, что эти «приключения», в которые я постоянно влипал, всегда выходили мне боком. И не только им одним. Вот недавно сломал руку, устроив гонки на велике за показавшимся мне подозрительным автомобилем. Возомнил себя сыщиком, дурак…
А всё потому, что находиться дома со старой бабушкой Маней с каждым днём становилось всё тяжелее. С тех пор как в нашем городке закрылась фабрика, кормившая практически всех, и родители в поисках заработка отправились в соседнюю область, мне приходилось присматривать за престарелой бабулей. А это было нелегко, вот я и стремился проводить всё свободное время на улице. Лето же. Каникулы…
Конечно, я обожал свою бабушку и много лет подряд проводил лето в деревне. Так было раньше, но за этот год она сильно «сдала», и мама привезла её к нам в дом. Раньше такая весёлая и говорливая, она очень изменилась ― похудевшая, с запавшими печальными глазами, словно тень бродила по дому и почти не разговаривала, думая о чём-то своём.
Я сам готовил еду и убирался. Баба Маня смотрела на меня с грустью и качала головой, так что было непонятно, нравится ей это или нет. Мама решила, что месяц без неё мы вполне справимся сами, и уехала к отцу, донимая меня бесконечными звонками ― всё ли у нас в порядке. И поначалу так оно и было. Но потом с бабулей что-то стало происходить, и это создавало мне кучу проблем.
А началось с того, что однажды, собравшись в магазин, я не нашёл деньги в старой шкатулке, где они всегда лежали. Не на шутку перепугавшись, перевернул всю комнату, но их нигде не было. С улицы вернулась бабушка ― в хорошую погоду она обычно сидела у подъезда на лавочке, и вдруг спросила меня ворчливым голосом:
― Саня, ты что за погром тут устроил?
― Баба Маня, пока меня не было, в дом никто не заходил? Деньги пропали, в магазин за хлебом не с чем идти…
― Кто сюда придёт? Проклятое место. Это я деньги переложила, нехорошо их на виду держать.
Я облегчённо выдохнул.
― Ладно, согласен. Показывай, где у нас с тобой теперь будет «банк».
Она посмотрела на меня как-то странно, явно смущаясь.
― Я забыла, не могу вспомнить. Всё время пытаюсь ― не получается, прости…
Это был удар. Ну, понятно, бабушка ― старая, память у неё плохая. Но мне-то что делать? Это были все наши деньги на месяц. Ничего не говоря, я продолжил «обыск». Где только не смотрел ― и под матрасами, и в банках с крупой. Пусто. Что мне было делать? Можно было немного занять у ребят. На хлеб бы нам хватило, и картошка ещё оставалась. А дальше?
Чтобы не разораться на бабушку, я выскочил за дверь и чуть не поскользнулся на коврике. Он отъехал в сторону, и под ним нашёлся конверт с деньгами. Ну, бабуля, сильна, ни за что бы не догадался… Потихоньку спрятал деньги в школьный рюкзак, сказав, что нашёл пропажу. Думал, она обрадуется. Но баба Маня опять о чём-то задумалась и даже мне не ответила.
До вечера проболтался на улице, не хотелось идти домой ― боялся, что бабушка выкинет ещё какой-нибудь номер. Она с виноватым видом ждала моего возвращения, и мне стало стыдно. Приготовив нехитрый ужин, позвал её за стол. Вот тут-то она меня и огорошила.
― Саня, намучился ты со мной. Не думай, не такая я уж и бестолковая, просто память подводит. Обещаю больше ничего трогать и перекладывать не буду.
― Да ладно тебе, баба Маня, забудь. Я деньги нашёл, всё в порядке, ― пробормотал я, смутившись, вспоминая, как всё утро злился, ругая её.
Она помолчала и начала странный разговор.
― Деньги вам не помешают, правда? Фабрику закрыли, я знаю…
― Ты о чём, бабуль? ― пробубнил, пытаясь прожевать недоваренную скользкую картошку.
― Не хотела рассказывать, но, видно, придётся. Клад в доме спрятан, не знаю точно где, но он есть. Ещё мой муж, покойный Фёдор, его искал. Мы ведь раньше с ним здесь жили, твоя мама тогда ещё не родилась. Этот дом принадлежал купцу первой гильдии, деньги у него водились, и немалые. А когда в гражданскую войну он сбежал за границу, то шкатулку с драгоценностями оставил в доме. В тайнике.
Она помолчала и, взяв ломоть хлеба и, размочив его в стакане чая, начала понемногу есть.
Я ждал продолжения рассказа, но она снова задумалась и молчала.
― Бабушка, а дальше-то что? Клад искали, но, как я понимаю, так и не нашли? Если его до сих пор не откопали, может, тут и нет ничего, ― вздохнул я.
И тут она меня поразила ― с размаху стукнула сухеньким кулачком по столу и рявкнула:
«Я говорю ― есть клад, твой дедушка был в этом уверен. И потом, после своей смерти, приходил ко мне во сне и показывал место, где спрятана шкатулка с драгоценностями…»
Помидор выскользнул из моей руки и покатился по полу, а когда я его поднял и вымыл, снова спросил:
«Ну раз ты точно знаешь место ― говори, завтра же и начнём поиски».
Баба Маня удивлённо на меня посмотрела.
― Какие поиски? Чего искать–то будем?
Я вспыхнул и с трудом сдержался, чтобы не разораться.
― Ты же сама сказала, что знаешь, где в доме спрятан клад.
Тут она схватила деревянную ложку, которую любила больше других, и заехала ею мне по лбу.
― Вот ведь глупый ребёнок! И чем у тебя только голова забита. Какой клад? Что ты выдумываешь? Вот приедет мама, я ей пожалуюсь, что к экзаменам не готовишься, целыми днями по улице шныряешь!
И она замолчала, надувшись на меня, словно я её чем-то обидел. Значит, опять забыла. А я-то, дурак, губы раскатал ― бабкиным бредням поверил. И какие экзамены? До них ещё целый год. Точно, с ума бабушка сходит. Неужели и я, когда состарюсь, стану таким же?
Приуныв от таких мыслей, молча мыл посуду, пока баба Маня дремала перед включённым телевизором. И когда она вдруг медленно сползла со стула на пол, не сразу сообразил, что происходит страшное…
Мы похоронили бабушку, и родители снова уехали. О том, чтобы бросить работу, не было и речи. Соседка обещала за мной присматривать, но я в этом не нуждался, и мама это знала. Она всегда говорила: «Ты у меня такой ответственный, Сашенька, на тебя можно положиться».
Мне было не привыкать оставаться дома в одиночестве, но смерть бабушки сильно меня потрясла. Проводив родителей, я долго ворочался с боку на бок и не мог заснуть. И задремал лишь под утро. Сон был какой-то смутный. Вокруг меня мелькали тени людей, они суетились и что-то кричали. Потом появилась девушка с русой косой, рядом с ней стоял симпатичный темноволосый парень.
Он протянул девушке шкатулку.
― Спрячь, Варенька. Родители увозят меня за границу, но я обязательно за тобой вернусь. Здесь, в шкатулке, часть наших драгоценностей. Продашь, когда захочешь. И тебе, и моему сыночку они нужнее, чем мне, ― он нежно погладил её живот, ― я обязательно вернусь за вами. Ты жди меня, любовь моя…
Картинка изменилась: я увидел этого парнишку на пароходе, уходящем в спокойное море. И, следом за этим, внезапный сильный шторм, накренивший судно, медленно скрывающееся в глубине тёмных вод…
Это было страшно, и, кажется, я кричал во сне. Мне чудилось, что это я лежу в каюте, придавленный к полу чемоданами, и вода захлёстывает моё лицо, попадая в горло, не давая вздохнуть…
И вновь девушка с растрёпанной косой бежала, держа под мышкой замотанную в клетчатый платок шкатулку. Она остановилась у нашего дома и стала оглядываться по сторонам. Нерешительно подошла к дереву и выгребла осенние листья из небольшого дупла. Засунула в него шкатулку, засыпав её сверху листвой и сломанными ветками, и быстро куда-то убежала.
Смотрел на это невысокое, но крепкое дерево и узнавал его. Оно стояло как раз под нашими окнами, только теперь оно очень выросло, доставая кроной до крыши двухэтажного дома. Я пытался проснуться, но что-то или кто-то не давал мне этого сделать. Потом появилась бабушка. Она улыбнулась и, кивнув мне на дерево, помахала на прощание рукой.
И тут я проснулся весь в холодном поту.
― Бабушка Маня! Не уходи, останься. Не хочу, чтобы тебя не было, ― плакал я, не стыдясь слёз, и мне становилось легче.
За окном загорался рассвет. Я встал и подошёл к окну, распахнув его створки. Ветви большого дуба упирались прямо в наши окна. Отец каждый год пытался его спилить, но мы с мамой не давали. Нам почему-то нравилось, что оно рядом, словно это и не дерево вовсе, а кто-то очень близкий и дорогой… И его нельзя обижать, а, тем более, убивать.
Больше бабушка ко мне во сне не приходила. Я дождался возвращения родителей и рассказал им о своём удивительном сне. Мы нашли клад, спрятанный, видимо, моей дальней родственницей. Все ребята в округе сходили с ума от зависти, а мне почему-то было совсем невесело.
Я всё время вспоминал того темноволосого юношу, утонувшего вместе с пароходом в бушующем море, и девушку, наверняка ждавшую его всю жизнь…