"Где летом холодно в пальто" глава 1.
Dmitry Возрастные ограничения 18+
Я думаю трудно придумать все это. Придумать можно, но это будет сухо и апатично…
Перенести на бумагу, и пропитать строки живой энергией, сможет лишь человек переживший это. Основной посыл моей истории, это обращение к молодежи, и людям уже преступившим черту…
ГЛАВА 1
Солнечный день. Мы с отцом ловим рыбу, удочки выструганы из обычных веток.
Меня согревает солнце и присутствие отца…
.
Большой высокий ангар весь заставленный ящиками по периметру, я нахожусь в центре этого огромного склада, разговариваю с компанией знакомых ребят, вдруг одновременно они начинают пятиться назад, смотря, как бы сквозь меня. Я понимаю, что за моей спиной происходит, что-то ужасное, но не могу сдвинуться с места, где-то там, в глубине сознания я понимаю, что за спиной – он…и дикая волна ужаса и страха заполняет всё моё тело…
Воспоминание и видение, а между ними годы и огромная пропасть между детским счастьем и взрослой действительностью.
…Открыв глаза, я увидел перед собой клопа, и сознание стало возвращаться.От этого стало невыносимо горько больно и обидно. И что-бы окончательно придти в себя, произнёс вслух – я убил человека.Перевернулся на спину, тёмная камера, с освещением 36 ватт. Холодная нара, а между спиной и металлическими полосками всего лишь кожаная куртка. Но мне всё равно, если бы от этого, что-то поменялось, я бы продолжал лежать… но, увы.
Поднявшись, начал прикидывать, какой срок мне светит.Самый максимум пять лет, моя наивность на тот момент не знала границ, это позже, когда я пройду, все университеты уголовного мира, я буду вспоминать свои прикидки срока с улыбкой.
А на тот момент я свято верил, что пятёрка де-юре, а трёшка де-факто.И это чуть успокоило. Больше всего угнетало, это состояние отца после того, как он узнает о том, что произошло с его сыном. Я для него был всё, захотелось завыть.Сразу вспомнились тюремные песни, где зеки часто воют по волчьи.
И это реальное чувство, чувство полной безнадёги и отчаяния, психика в таких случаях находится на пределе, пиковая нагрузка.Внутри всё звенит от напряжения, и если бы я тогда мог молиться, то спасался бы молитвой, а на тот момент …
Из этого состояния меня вывел лязг засовов, тюремные двери это отдельная история.
Этот звук для зека многогранен, он может нести как позитив, так и негатив.
А если вкратце он может принести освобождение, а может и расстрел (события описываются до введения моратория на смертную казнь)…
В камеру вошёл и сел молодой парень, всё это в полной тишине.Так он просидел больше часа, я особо не пытался приставать, так как сам не имел особого желания разговаривать. Я бы, наверное, лёг бы поспать, если бы не одно но. Руки, одежда местами лицо, у парня были в крови.
Несмотря на плохое освещение, я это отчётливо увидел, плюс запах свежей крови, который наполнил всю камеру. Я поинтересовался:
«Как звать?”
он ничего не ответил, сидел и тупо смотрел себе под ноги.
Я подумал: маньяк.
Тем более не удастся поспать. Мозг постепенно начинал запускать программу на выживание. Это как презумпция невиновности, где если хоть одно обстоятельство говорит в твою пользу, ты не можешь быть обвинён. Так и здесь, если есть одна причина для беспокойства, спать нельзя. Даже если захочешь, мозг не даст уснуть.
-Саня меня зовут- донеслось из полумрака. И дальше не останавливаясь, монотонно, без эмоций последовал монолог:
-Брат у меня наркоман…был. Мать одна нас воспитывала.Из дома вынес всё, что можно было. Я пока был маленький, особо влиять на это не мог. Постоянные крики, ругань с матерью, угрозы, побои. Короче- ад.
Месяц назад мне исполнилось 17 и я решил не оставаться в стороне. И как-то отстаивать наше с мамой право на проживание в квартире. Ведь последнее время наша кухня превратилась в мини- лабораторию по переработке мака-сырца. Два часа назад я вернулся с работы. Вижу, мать плачет возле подъезда, говорит, пришёл с друзьями, а меня выкинули.У меня словно в голове тумблер щёлкнул. Я поднялся в квартиру, достал с полки молоток, и зайдя на кухню, без разговоров размолотил брату голову.
Вот так в один день мать потеряла двух сыновей.
Мы ещё помолчали, а потом пришёл охранник и через кормушку передал чифира, почему-то в аллюминевой миске. Оказалось братва из соседней камеры подогрела.
КПЗ это такая пересыльная тюрьма в миниатюре, в ней находятся, люди, которых сразу привозят с мест преступления, а также бывалые зеки, у которых за плечами не один срок, так называемые «строгачи». Система такая, в каждом областном центре есть СИЗО, а в других городах области есть КПЗ.
Суда дожидаешься в СИЗО (следственный изолятор), в простонародье тюрьма. А когда тебя везут в твой город на суд, то на это время, в течение 2-3 дней находишься в КПЗ. Интересно то, что в одной камере, вместе с матёрыми уголовниками могут оказаться совсем зелёные, только начавшие познавать этот страшный мир, люди.
Мы разговаривали с Саней. И одновременно, посредством крепко заваренного чая, начинали приобщаться к тюремной культуре. Это, как при рождении малыша, стараются первым делом дать ему материнскую грудь, чтобы он с первым глотком стал впитывать и познавать для себя новый мир. Вот так и чифир для зека. Кружка всегда ходит по кругу, делается ровно два глотка. С кем попало пить чай не сядешь, можно испортить себе жизнь до конца срока.
Спустя некоторое время нам передали передачу. Это Сашина мать, отправив старшего в морг, дав показания следователю, нашла в себе силы и собрала единственному уже сыну покушать. Это оказалось кстати. От чифира с непривычки тошнило, а холодные вареники вскоре стабилизировали ситуацию.
Через час моего сокамерника увели на первый в его жизни допрос. Мы уже встретимся через 10 месяцев в транзитной камере.За то, что он взял на себя роль судьи и одновременно исполнителя приговора, он получит 9 лет.
Я опять остался один на один с тёмной камерой, со свинцовыми мыслями, совестью и с ужасным чувством непоправимости того, что произошло. Значение слова «баланда» я понял на все 100% при первом знакомстве с тюремной пищей, Это просто не съедобно.
Уже, будучи на зоне, я узнал от отца, что он каждый день через конвой передавал передачи, а так как до Нового Года оставалось 3-4 дня, весь персонал беспробудно пил, и предназначенные мне передачи благополучно уходили на закуску.
В итоге я три дня ничего не ел.
29 декабря с утра объявили, что через час повезут меня к прокурору, будет определяться мера пресечения в отношении меня. Я всё ещё лелеял надежду, что меня выпустят под подписку о невыезде.
В первый раз за четверо суток меня вывели на улицу. Да-а…. -30 и всё завалено снегом, а на мне водолазка и кожаная куртка. Ехать предстояло 50 км. Но, учитывая занесённые снегом дороги и быстроходность советской техники, стало понятно, что мне предстоит новое испытание.
Этапирование подозреваемых, обвиняемых, заключённых, происходит двумя способами. На короткие расстояния в арсенале у ГУИНа имеется « воронок». Служебное название этой машины-АвтоЗак.Большой железный короб с двумя отсеками и решётками вместо дверей.
Перед клетками находится место для конвоира. Каждый отсек рассчитан на 6, максимум 8 человек. В то время я ещё не догадывался, что вопреки всем земным законам, железная клетка может становиться резиновой.
Через годы, в один такой отсек, набьётся семнадцать человек. В их числе буду и я…Машина тронулась. Первая мысль была, надо пытаться как-то двигаться, дабы не окоченеть. Но на ходу это было невозможно, сильно трясло. Я смиренно сел и решил, будь что будет. Передо мной кутался в овчинный тулуп охранник, нас разделяла решётка. Через час я стал засыпать, на ум пришло: Замерзаю… Спросил, сколько нам ещё ехать?
Охранник, несмотря на овчинное обмундирование, видно тоже окоченел. Сидел и молча смотрел в одну точку. Не помню, сколько ещё продолжалось наше путешествие, но приехали уже когда стало смеркаться.
Когда открыли решётку, я встал и понял, что не могу идти, ног фактически не чувствовал. Но видно это обстоятельство мало кого волновало, внизу уже ждали двое молодцов с резиновыми дубинами и криками подгоняли. В принципе физическая расправа меня мало пугала, а вот разгневать прокурора, и не дай Бог, это повлияет на принятие решения по мере пресечения…
И я пошёл, на деревянных ногах держась за железные стены этой морозильной камеры.(Впрочем, жарким летом эта камера благополучно превращалась в печь СВЧ).Спрыгнув, я не удержался и упал. « Наверное, пьяный»,- веселились молодцы. А мне было не до веселья…Огромный кабинет, уютный мягкий свет и необъятное лицо прокурора. Всё это успокаивало, и одновременно настораживало.
«Садитесь», — наконец заговорило лицо".
Похоже на чёрный юмор, ведь я уже фактически одной ногой нахожусь в отсидке. Я присел.
«… В связи с тяжестью преступления, меру пресечения назначить — арест»
Меня привели в местный каземат, последняя отправная точка перед тюрьмой.Пришёл майор, сказал, что приехал отец и передал тёплые вещи. Я поинтересовался, что отец передал на словах, «Дурак»- ответил майор и ушёл. Вот опять еду в воронке, но нас уже 8 человек и ехать всего ничего, СИЗО не далеко.
Всё, ворота тюрьмы.Нас выгружают, особо не церемонятся. Мат, и особо медлительных со всего размаху дубиной… Мы для них кость в горле. 29 декабря, праздничное настроение, а тут с этим стадом надо возиться.Длинные коридоры, слабое освещение, нас человек 60. Все, в чём мать родила, пар идёт изо рта, как у лошадей зимой.В руках личные карты, ими и прикрываемся.
Проходим мед. комиссию. Забор крови ВИЧ, гепатит и т.д. Осмотр венеролога на предмет внешних признаков венерологических заболеваний. Чувствуешь себя последним скотом, но видно так и есть, раз нахожусь здесь. Последняя процедура, баня с традиционной подстрижкой наголо.Смотрю на себя в зеркало и чувствую, что вместе с волосами, на пол падает, также, бесцеремонно сбритая моя нормальная жизнь
.
Большая камера. Странная картина… Огромное количество народа и пронзительная тишина.Ждём последнее распределение на сегодняшний день. В течение часа мы получим свои квадратные метры проживания на долгие месяцы. Тишина начинает немного разбавляться вспышками разговоров. Все, начинают наперебой обсуждать, в какие камеры нежелательно угодить. Становится ясно, самое страшное место в тюрьме — это подвал.Когда-то давно, мне запала фраза из песни, где пелось о тюрьме:
« …Помнишь, мама я любил встречать рассвет, здесь мне больше нравится закат»
Мне было непонятно почему закат. В первые дни пребывания в неволе, я начал понимать смысл этих строк. Самые тягостные минуты — это минуты пробуждения. На тебя наваливается груз предыдущих дней и неизвестность предстоящего дня. А вечером приходит аппатия от пережитого и передуманного, и всё в свете усталости становится не таким уж проблематичным.
Перенести на бумагу, и пропитать строки живой энергией, сможет лишь человек переживший это. Основной посыл моей истории, это обращение к молодежи, и людям уже преступившим черту…
ГЛАВА 1
Солнечный день. Мы с отцом ловим рыбу, удочки выструганы из обычных веток.
Меня согревает солнце и присутствие отца…
.
Большой высокий ангар весь заставленный ящиками по периметру, я нахожусь в центре этого огромного склада, разговариваю с компанией знакомых ребят, вдруг одновременно они начинают пятиться назад, смотря, как бы сквозь меня. Я понимаю, что за моей спиной происходит, что-то ужасное, но не могу сдвинуться с места, где-то там, в глубине сознания я понимаю, что за спиной – он…и дикая волна ужаса и страха заполняет всё моё тело…
Воспоминание и видение, а между ними годы и огромная пропасть между детским счастьем и взрослой действительностью.
…Открыв глаза, я увидел перед собой клопа, и сознание стало возвращаться.От этого стало невыносимо горько больно и обидно. И что-бы окончательно придти в себя, произнёс вслух – я убил человека.Перевернулся на спину, тёмная камера, с освещением 36 ватт. Холодная нара, а между спиной и металлическими полосками всего лишь кожаная куртка. Но мне всё равно, если бы от этого, что-то поменялось, я бы продолжал лежать… но, увы.
Поднявшись, начал прикидывать, какой срок мне светит.Самый максимум пять лет, моя наивность на тот момент не знала границ, это позже, когда я пройду, все университеты уголовного мира, я буду вспоминать свои прикидки срока с улыбкой.
А на тот момент я свято верил, что пятёрка де-юре, а трёшка де-факто.И это чуть успокоило. Больше всего угнетало, это состояние отца после того, как он узнает о том, что произошло с его сыном. Я для него был всё, захотелось завыть.Сразу вспомнились тюремные песни, где зеки часто воют по волчьи.
И это реальное чувство, чувство полной безнадёги и отчаяния, психика в таких случаях находится на пределе, пиковая нагрузка.Внутри всё звенит от напряжения, и если бы я тогда мог молиться, то спасался бы молитвой, а на тот момент …
Из этого состояния меня вывел лязг засовов, тюремные двери это отдельная история.
Этот звук для зека многогранен, он может нести как позитив, так и негатив.
А если вкратце он может принести освобождение, а может и расстрел (события описываются до введения моратория на смертную казнь)…
В камеру вошёл и сел молодой парень, всё это в полной тишине.Так он просидел больше часа, я особо не пытался приставать, так как сам не имел особого желания разговаривать. Я бы, наверное, лёг бы поспать, если бы не одно но. Руки, одежда местами лицо, у парня были в крови.
Несмотря на плохое освещение, я это отчётливо увидел, плюс запах свежей крови, который наполнил всю камеру. Я поинтересовался:
«Как звать?”
он ничего не ответил, сидел и тупо смотрел себе под ноги.
Я подумал: маньяк.
Тем более не удастся поспать. Мозг постепенно начинал запускать программу на выживание. Это как презумпция невиновности, где если хоть одно обстоятельство говорит в твою пользу, ты не можешь быть обвинён. Так и здесь, если есть одна причина для беспокойства, спать нельзя. Даже если захочешь, мозг не даст уснуть.
-Саня меня зовут- донеслось из полумрака. И дальше не останавливаясь, монотонно, без эмоций последовал монолог:
-Брат у меня наркоман…был. Мать одна нас воспитывала.Из дома вынес всё, что можно было. Я пока был маленький, особо влиять на это не мог. Постоянные крики, ругань с матерью, угрозы, побои. Короче- ад.
Месяц назад мне исполнилось 17 и я решил не оставаться в стороне. И как-то отстаивать наше с мамой право на проживание в квартире. Ведь последнее время наша кухня превратилась в мини- лабораторию по переработке мака-сырца. Два часа назад я вернулся с работы. Вижу, мать плачет возле подъезда, говорит, пришёл с друзьями, а меня выкинули.У меня словно в голове тумблер щёлкнул. Я поднялся в квартиру, достал с полки молоток, и зайдя на кухню, без разговоров размолотил брату голову.
Вот так в один день мать потеряла двух сыновей.
Мы ещё помолчали, а потом пришёл охранник и через кормушку передал чифира, почему-то в аллюминевой миске. Оказалось братва из соседней камеры подогрела.
КПЗ это такая пересыльная тюрьма в миниатюре, в ней находятся, люди, которых сразу привозят с мест преступления, а также бывалые зеки, у которых за плечами не один срок, так называемые «строгачи». Система такая, в каждом областном центре есть СИЗО, а в других городах области есть КПЗ.
Суда дожидаешься в СИЗО (следственный изолятор), в простонародье тюрьма. А когда тебя везут в твой город на суд, то на это время, в течение 2-3 дней находишься в КПЗ. Интересно то, что в одной камере, вместе с матёрыми уголовниками могут оказаться совсем зелёные, только начавшие познавать этот страшный мир, люди.
Мы разговаривали с Саней. И одновременно, посредством крепко заваренного чая, начинали приобщаться к тюремной культуре. Это, как при рождении малыша, стараются первым делом дать ему материнскую грудь, чтобы он с первым глотком стал впитывать и познавать для себя новый мир. Вот так и чифир для зека. Кружка всегда ходит по кругу, делается ровно два глотка. С кем попало пить чай не сядешь, можно испортить себе жизнь до конца срока.
Спустя некоторое время нам передали передачу. Это Сашина мать, отправив старшего в морг, дав показания следователю, нашла в себе силы и собрала единственному уже сыну покушать. Это оказалось кстати. От чифира с непривычки тошнило, а холодные вареники вскоре стабилизировали ситуацию.
Через час моего сокамерника увели на первый в его жизни допрос. Мы уже встретимся через 10 месяцев в транзитной камере.За то, что он взял на себя роль судьи и одновременно исполнителя приговора, он получит 9 лет.
Я опять остался один на один с тёмной камерой, со свинцовыми мыслями, совестью и с ужасным чувством непоправимости того, что произошло. Значение слова «баланда» я понял на все 100% при первом знакомстве с тюремной пищей, Это просто не съедобно.
Уже, будучи на зоне, я узнал от отца, что он каждый день через конвой передавал передачи, а так как до Нового Года оставалось 3-4 дня, весь персонал беспробудно пил, и предназначенные мне передачи благополучно уходили на закуску.
В итоге я три дня ничего не ел.
29 декабря с утра объявили, что через час повезут меня к прокурору, будет определяться мера пресечения в отношении меня. Я всё ещё лелеял надежду, что меня выпустят под подписку о невыезде.
В первый раз за четверо суток меня вывели на улицу. Да-а…. -30 и всё завалено снегом, а на мне водолазка и кожаная куртка. Ехать предстояло 50 км. Но, учитывая занесённые снегом дороги и быстроходность советской техники, стало понятно, что мне предстоит новое испытание.
Этапирование подозреваемых, обвиняемых, заключённых, происходит двумя способами. На короткие расстояния в арсенале у ГУИНа имеется « воронок». Служебное название этой машины-АвтоЗак.Большой железный короб с двумя отсеками и решётками вместо дверей.
Перед клетками находится место для конвоира. Каждый отсек рассчитан на 6, максимум 8 человек. В то время я ещё не догадывался, что вопреки всем земным законам, железная клетка может становиться резиновой.
Через годы, в один такой отсек, набьётся семнадцать человек. В их числе буду и я…Машина тронулась. Первая мысль была, надо пытаться как-то двигаться, дабы не окоченеть. Но на ходу это было невозможно, сильно трясло. Я смиренно сел и решил, будь что будет. Передо мной кутался в овчинный тулуп охранник, нас разделяла решётка. Через час я стал засыпать, на ум пришло: Замерзаю… Спросил, сколько нам ещё ехать?
Охранник, несмотря на овчинное обмундирование, видно тоже окоченел. Сидел и молча смотрел в одну точку. Не помню, сколько ещё продолжалось наше путешествие, но приехали уже когда стало смеркаться.
Когда открыли решётку, я встал и понял, что не могу идти, ног фактически не чувствовал. Но видно это обстоятельство мало кого волновало, внизу уже ждали двое молодцов с резиновыми дубинами и криками подгоняли. В принципе физическая расправа меня мало пугала, а вот разгневать прокурора, и не дай Бог, это повлияет на принятие решения по мере пресечения…
И я пошёл, на деревянных ногах держась за железные стены этой морозильной камеры.(Впрочем, жарким летом эта камера благополучно превращалась в печь СВЧ).Спрыгнув, я не удержался и упал. « Наверное, пьяный»,- веселились молодцы. А мне было не до веселья…Огромный кабинет, уютный мягкий свет и необъятное лицо прокурора. Всё это успокаивало, и одновременно настораживало.
«Садитесь», — наконец заговорило лицо".
Похоже на чёрный юмор, ведь я уже фактически одной ногой нахожусь в отсидке. Я присел.
«… В связи с тяжестью преступления, меру пресечения назначить — арест»
Меня привели в местный каземат, последняя отправная точка перед тюрьмой.Пришёл майор, сказал, что приехал отец и передал тёплые вещи. Я поинтересовался, что отец передал на словах, «Дурак»- ответил майор и ушёл. Вот опять еду в воронке, но нас уже 8 человек и ехать всего ничего, СИЗО не далеко.
Всё, ворота тюрьмы.Нас выгружают, особо не церемонятся. Мат, и особо медлительных со всего размаху дубиной… Мы для них кость в горле. 29 декабря, праздничное настроение, а тут с этим стадом надо возиться.Длинные коридоры, слабое освещение, нас человек 60. Все, в чём мать родила, пар идёт изо рта, как у лошадей зимой.В руках личные карты, ими и прикрываемся.
Проходим мед. комиссию. Забор крови ВИЧ, гепатит и т.д. Осмотр венеролога на предмет внешних признаков венерологических заболеваний. Чувствуешь себя последним скотом, но видно так и есть, раз нахожусь здесь. Последняя процедура, баня с традиционной подстрижкой наголо.Смотрю на себя в зеркало и чувствую, что вместе с волосами, на пол падает, также, бесцеремонно сбритая моя нормальная жизнь
.
Большая камера. Странная картина… Огромное количество народа и пронзительная тишина.Ждём последнее распределение на сегодняшний день. В течение часа мы получим свои квадратные метры проживания на долгие месяцы. Тишина начинает немного разбавляться вспышками разговоров. Все, начинают наперебой обсуждать, в какие камеры нежелательно угодить. Становится ясно, самое страшное место в тюрьме — это подвал.Когда-то давно, мне запала фраза из песни, где пелось о тюрьме:
« …Помнишь, мама я любил встречать рассвет, здесь мне больше нравится закат»
Мне было непонятно почему закат. В первые дни пребывания в неволе, я начал понимать смысл этих строк. Самые тягостные минуты — это минуты пробуждения. На тебя наваливается груз предыдущих дней и неизвестность предстоящего дня. А вечером приходит аппатия от пережитого и передуманного, и всё в свете усталости становится не таким уж проблематичным.
Рецензии и комментарии 0