Гадалка
Возрастные ограничения 0+
Я представляла ее другой.
Всю жизнь я думала, что гадалки ходят в длинных цветных юбках, обвешаны кольцами, ожерельями, браслетами, бусами, ярко накрашены, смотрят исподлобья. И непременно являются цыганками.
Но это была какая-то странная гадалка. Она не была цыганкой, носила помятые вытянутые джинсы, черную футболку с лого «Нирваны», порванную ветровку и шапку, натянутую до бровей. Из украшений у нее было только розовое кольцо в носу и нелепая цепочка, обмотанная вокруг шнурков ее поношенных кросс. И ей было где-то семнадцать.
Гадалка сидела на капоте машины и скребла по нему пуговицами сзади джинс. Я поморщилась от противного звука. От нее не очень приятно пахло, но если она сможет решить мою проблему, это можно потерпеть.
Она оглядела меня с головы до пят и попросила мою подругу, Кэт, уйти. Подруга кивнула мне и ушла вдоль рядов палаток с украшениями к палаткам с едой. Вся ярмарка кипела и булькала, тут было так шумно, что я сомневалась, что хоть что-то услышу.
Гадалка похлопала рядом с собою и пододвинулась, давая мне место, чтобы сесть. Я взгромоздилась на капот и уже открыла было рот, чтобы рассказать о своей проблеме, как она махнула рукой, мол «замолчи» и достала откуда-то две банки «Милкиса». Она показала мне вкусы – виноград и сахарная вата. Я выбрала виноград.
Девушка постучала по банке, чтобы жидкость не вылилась и открыла ее с глухим щелчком. Я сделала так же.
Мы принялись цедить Милкис, наблюдая за ярмаркой. Солнце садилось, прошло где-то полчаса, начинало холодать. Сначала мне было неуютно, капот был холодным, люди сновали туда-сюда и мне казалось, что они смотрят на нас как на психов, но потом я заметила, что они вообще на нас не смотрят.
Гадалка повернулась ко мне, и я увидела у нее россыпь родинок на носу.
— Тебя все слушают, да? – усмехнулась она.
Я поняла, что чтобы я не сказала, ответ будет не верным. Поэтому я просто кивнула.
Девушка улыбнулась только шире.
— Отлично. – она снова отвернулась и закатное солнце зазвенело о кольцо в ее носу. Картина показалась мне очень умиротворяющей. — Приятно иногда помолчать, да?
Я кивнула. Да, мне и правда было спокойно и уютно, как не было последние две недели, когда всплыла моя проблема. Но теперь у меня было время передохнуть от навязчивых советов, жалости к себе, жужжащих мыслей и беспокойства.
Это, все это – «Милкис», холодный капот, странная девушка, закатное солнце и щевелящаяся ярмарка вокруг наше маленького островка спокойствия – вводило меня в какой-то транс.
Когда Кэт вернулась, я допила напиток. Подруга сильно удивилась, видимо, такое умиротворение выражалось на моем лице. Я встала, поставила пустую банку из-под газировки на капот, кивнула своей новой знакомой. Гадалка отсалютовала мне «Милкисом» и продолжила сидеть как сидела.
— Ну, как, слухи не врут, да? Хорошая она гадалка? – щебетала Кэт.
— Хорошая. – кивнула я.
Всю жизнь я думала, что гадалки ходят в длинных цветных юбках, обвешаны кольцами, ожерельями, браслетами, бусами, ярко накрашены, смотрят исподлобья. И непременно являются цыганками.
Но это была какая-то странная гадалка. Она не была цыганкой, носила помятые вытянутые джинсы, черную футболку с лого «Нирваны», порванную ветровку и шапку, натянутую до бровей. Из украшений у нее было только розовое кольцо в носу и нелепая цепочка, обмотанная вокруг шнурков ее поношенных кросс. И ей было где-то семнадцать.
Гадалка сидела на капоте машины и скребла по нему пуговицами сзади джинс. Я поморщилась от противного звука. От нее не очень приятно пахло, но если она сможет решить мою проблему, это можно потерпеть.
Она оглядела меня с головы до пят и попросила мою подругу, Кэт, уйти. Подруга кивнула мне и ушла вдоль рядов палаток с украшениями к палаткам с едой. Вся ярмарка кипела и булькала, тут было так шумно, что я сомневалась, что хоть что-то услышу.
Гадалка похлопала рядом с собою и пододвинулась, давая мне место, чтобы сесть. Я взгромоздилась на капот и уже открыла было рот, чтобы рассказать о своей проблеме, как она махнула рукой, мол «замолчи» и достала откуда-то две банки «Милкиса». Она показала мне вкусы – виноград и сахарная вата. Я выбрала виноград.
Девушка постучала по банке, чтобы жидкость не вылилась и открыла ее с глухим щелчком. Я сделала так же.
Мы принялись цедить Милкис, наблюдая за ярмаркой. Солнце садилось, прошло где-то полчаса, начинало холодать. Сначала мне было неуютно, капот был холодным, люди сновали туда-сюда и мне казалось, что они смотрят на нас как на психов, но потом я заметила, что они вообще на нас не смотрят.
Гадалка повернулась ко мне, и я увидела у нее россыпь родинок на носу.
— Тебя все слушают, да? – усмехнулась она.
Я поняла, что чтобы я не сказала, ответ будет не верным. Поэтому я просто кивнула.
Девушка улыбнулась только шире.
— Отлично. – она снова отвернулась и закатное солнце зазвенело о кольцо в ее носу. Картина показалась мне очень умиротворяющей. — Приятно иногда помолчать, да?
Я кивнула. Да, мне и правда было спокойно и уютно, как не было последние две недели, когда всплыла моя проблема. Но теперь у меня было время передохнуть от навязчивых советов, жалости к себе, жужжащих мыслей и беспокойства.
Это, все это – «Милкис», холодный капот, странная девушка, закатное солнце и щевелящаяся ярмарка вокруг наше маленького островка спокойствия – вводило меня в какой-то транс.
Когда Кэт вернулась, я допила напиток. Подруга сильно удивилась, видимо, такое умиротворение выражалось на моем лице. Я встала, поставила пустую банку из-под газировки на капот, кивнула своей новой знакомой. Гадалка отсалютовала мне «Милкисом» и продолжила сидеть как сидела.
— Ну, как, слухи не врут, да? Хорошая она гадалка? – щебетала Кэт.
— Хорошая. – кивнула я.
Кстати, немного не в тему, а вообще, очень сильно не в тему, но «нирвана» — это состояние высшего спокойствия, блаженства, когда ничто земное тебя не трогает и не интересует. Это как смерть, но ты что-то чувствуешь… Или же, свободен от чувств? Это трудно описать, и, кажется, невозможно постичь. Но это когда тебе хорошо.