Прикосновение к вереску

Больше всего на свете мне нравилось выезжать ночью на машине за черту города и останавливаться на безлюдной трассе. Тишь, мрак, ветер, залетающий под джинсовую куртку, шипение трав и бесконечное необъятное небо, засыпанное звездами, как стол мукой.
После лежания на капоте можно было включить музыку, что-то ненавязчивое и с хорошей бас гитарой и пройтись по вересковым полям. Главное, не отходить далеко от машины. Можно даже закрыть глаза и тогда будет казаться, что ты плывешь.
Но придется вернуться. Дома будет заплаканная мать и пыль. Запах горя и отчаяния пропитал все поверхности и его (поверьте на слово) невозможно выстирать. Пустой холодильник, режущий электрический свет, рябая тишина. После этого придется ждать восьми утра, чтобы сходить в магазин, хотя бы за гречкой и хлебом.
Схожу помыться, поплачу в душе, полежу в ванной, бездумно глядя на потолок, фальшиво начну петь, но услышу такое же фальшивое эхо от стен и замолкну. Меня так раздражает это эхо. Только папа настаивал на большой ванной.
Пока идешь в магазин будешь пританцовывать под музыку в наушниках, потому что еще рано, и на улицах только бабушки. Они бросают косые взгляды, но никто не обратит на них внимания. Рано утром тяжело удержать на лице маску. Утром все становятся собой.
Потом пойдет бессмысленный день, мутный, как кусок старого мыла и грязный, как давно не мытый кран, торчащий из раковины в ванной, покрытый какой-то бурой коркой. Заляпанное чем-то зеркало отражает только усталость и мешки под глазами – единственное, что осталось от меня после аварии.
Теперь все фотографии в нашем доме сняты. На их месте виднеются бледные квадраты, обои под ними не такие выцвевшие.
Буду гулять, спрячусь в тени дворов и монолитных зданий. Тьма значительно уютнее, чем свет, тем более электрический. «Свет будущего». А тьма похожа на одеяло, безмерно огромное и шелковое.
С нетерпением жду ночи. Когда мать, заплаканная, выжатая, вновь уснет перед телевизором с поникшим от усталости лицом, я смогу выскользнуть из дома.
Заведу машину, включу музыку, накрою плечи одеялом, лежащим на задних сидениях, и умчусь за черту города. Интересно, почему после аварии я не боюсь ездить на машинах? Возможно, потому что меня там не было. Я наблюдала лишь последствия катастрофы, в которой даже не участвовала. Моя жизнь была неизбежно снесена последствиями этого события, как песочный замок сносит приливом. И в качестве спасения у меня были только эти ночные вылазки.
Вереск призывно шумит. Мне это нравится. Я расстилаю одеяло на капоте и смотрю на звезды, пока перед глазами не поплывут блики и тело, настолько уставшее, не сдастся в объятия ветра. Холод окутывает меня со всех сторон, ночное небо удивительно безгранично над головой, простирается во все стороны и мой взгляд наконец не загораживают ужасные высокие здания. Поле вокруг шумит и дышит. Взгляд видит только синеву. Я будто снова живу.