Квартирные страдания

Предисловие.
Решила я написать цикл рассказов про жизнь простой советской семьи до перестройки и после. Пока публикую одну из глав. Именно эту главу потому, что она как бы немного новогодняя.

Квартирные страдания.
Пора уезжать из Евпатории к маме в Сталинабад. И тут Лора обнаружила, что беременна. Когда? Как бывает любовь с первого взгляда, так, может, и её зачатие оказалось с первой ночи? Тогда бедное дитя подверглось уже тяжелейшему испытанию водами лимана? Что теперь с ним? Жив ли? Ведь они в солёной воде лимана находились больше часа, а рекомендуется не более десяти минут. Как это отразилось на будущем ребёнке? Как узнать? Лора замкнулась, ничто её не радовало. Сергею ничего не говорила, мучилась одна, особенно ночами. У неё была ужасная черта характера– умение все обострять и утрировать.
. Наконец — отъезд! «В гостях хорошо, а дома лучше»: там — мама, там — помощь. Лететь с двумя посадками: одна — в Минводах, где несколько часов (ночь) нужно сидеть в аэропорту; потом – в Ташкенте (там хоть без ночлега). Полеты были не очень долгие. Взлет: мУка! Потом самолет постоянно начинает «ухать» в воздушные ямы (все из живота подступает к горлу) и, наконец, посадка — кошмар! Лора спасалась, судорожно щелкая семечки.
Вот и Сталинабад! Она дома! Они дома! Первые радости и,…увы – первые огорчения. мама теперь живёт в бывшем коридоре, где и им придётся жить! Лора говорила Сережиным родителям, что у них большая комната, метров 20 квадратных. Это будет их комната, а маленькая – бывший коридор — будет мамина. Там раньше спала бабушка, а теперь она умерла. И вот оказалось, что большой комнаты у них больше нет.
— Мама! А почему в нашей комнате другие живут?
— Давайте покушаем спокойно, отдохнёте с дороги, а потом все расскажу, – сказала Мария Максимовна, едва сдерживая слезы.
Но не выдержала и, как только перешли к чаепитию, начала свой рассказ:
— Помнишь, я тебе писала, что после смерти бабушки я не смогла перенести наступившего одиночества – горе меня задушило. Я попала в больницу: сердце прихватило. Выписалась – тоска не проходит. Спасибо тебе за твои письма, доченька. Благодаря им, я и выжила, да тебя дождаться хотелось.
— Это Сережке спасибо: он мне помогал отправлять тебе письма. У меня практика была далеко: сложности и с транспортом, и со временем – вот он мне его и экономил (стала она набивать цену своему мужу, хотя так оно и было).
Мама подошла к нему, поцеловала и продолжила:
— Сотрудники мне и говорят: «Максимовна, а ты пусти к себе кого-нибудь пока пожить до Лориного приезда». А тут у нас работница новая появилась: молодая, холостая татарочка. Приветливая, веселая. Сразу предложила поселиться. Я на радостях вселила ее в большую комнату. Прописала, дура. И никто меня не предостерег. Так мы прожили с ней почти 5 месяцев – душа в душу. А тут меня послали в командировку в Ленинабад на неделю. Приезжаю: дверь в комнату заложена, пробита дверь в общий коридорчик, в квартире командует молодой, сильный татарин. Говорит, я теперь тут живу. Я – муж Фатимы. Все ваши вещи целы: вот — кровать, вот — этажерка. Стол и стулья в сенях пока: больше негде поставить. Я стала возмущаться, он стал грозить, что вообще меня выкинет. На работе мне сказали, что раз она наша сотрудница и занимает ведомственное жилье, да теперь еще и семейная – выселить ее невозможно. «Может через суд что получится?» -добавили они.
И Мария Максимовна начала судебную тяжбу. Потеряла много сил, нервов, времени и денег, но ничего не выбила. Только домой стало страшно ходить: татарин оказался пьющим, скандальным, Фатиму стал поколачивать. Фатима от него куда-то сбежала, с работы уволилась, а у него комнату отобрали, раз он не работник управления, но Лориной маме не вернули, т.к. ордер по суду был уже переделан. Теперь в эту комнату поселили Марию Федоровну — сотрудницу того же управления с мужем и двумя детьми.
— Они переехали совсем недавно – говорит мама Лоры. — Люди вроде хорошие. Пока живем дружно. Дети немного шумные, особенно девочка. Владимир Иванович даже пытался восстановить справедливость: он где-то в верхах работает, хлопотал, но не получилось.
— Нам все равно где-нибудь дадут жилье – подождем ещё: не бары — говорил он. — Справедливость – главное.
— Однако, его хлопоты не увенчались успехом. «Но закон, что дышло: как повернешь – так и вышло» — вздохнула Мария Максимовна.
— Ой, мама, успокойся. Пока как-нибудь устроимся, а через полгода – год нам обязаны дать квартиру, как молодым специалистам. «Закон – есть закон», — смеясь, закрыла Лора эту тему.
Однако сама для себя она эту тему не закрыла. Ночи напролёт она переживала, накручивала себя. Она считала себя виноватой в том, что обманула мужа и его родителей. А ну, как он напишет родителям, в каких ужасных условиях ему теперь приходится жить: сейчас лето, а скоро зима, и тёщину кровать придётся втискивать в этот коридорчик.
Спать придётся с ней в одной этой каморке. Ужас! «Почему мама мне не написала? Она не честно поступила» — перекидывала она вину с себя на маму. Ночами она потихоньку плакала. «Ну, почему я такая несчастная? Всё у меня не как у людей!» — горестно думала и думала она.
А мама Лоры тем временем решила всё же сыграть свадьбу. Ну, а как же не отметить такую радость?!
Состоялась третья свадьба: мама Лоры пригласила т. Ядю, новых соседей и кого-то из близких друзей с работы. Как удалось всем разместиться – разумом не понять. Однако смогли разместиться почти уютно. Посидели славно. Стол был, как всегда скромный, но сытный и с мамиными «хрустиками» (хворостом) к чаю.
Свадьба оказалась в меру торжественной, в меру весёлой. Только вот целоваться под крики: «горько» было трудновато, тесновато. Положено вставать, но им пришлось целоваться сидя под общее одобрение гостей.
Отдохнув денёк, немного осмотревшись, Лариса и Сергей пошли «на работу»: Сергей — в проектный институт, Лариса — в строительный техникум, куда они должны были явиться 15 августа. Дни побежали с быстротой молнии, особенно для Ларисы: утрясали нагрузку, расписание. Квартирный вопрос как то сам собою ушёл на второй план. Однако, Пилюгин Борис Павлович — директор техникума оказался внимательным к своим сотрудникам. Ещё при первом знакомстве он расспросил Ларису о маме, о муже, о планах на будущее и о жилищных условиях.
— Так, моя дорогая, с жильём у нас пока проблемы. Но я постараюсь что ни будь придумать. Зайдите через пару дней.
— Значит, так, коль скоро вы с мужем приехали по приглашению, то имеете преимущество при получении жилья. Но на техникум в ближайшее время могут выделить одну комнату. Но вас двое! Министерство обязано выделить двухкомнатную квартиру, причём одна комната будет выделена на техникум, вторая — на проектный институт. Вы пишете мне заявление, а муж должен написать своему директору. Сами понимаете: у руководства должны быть основания. Институт быстро развивается, скоро переедет в новое большое здание. Так что Маршаку позарез нужны специалисты. Возможно к Новому году вы уже и получите жильё от института.
Лора передала разговор со своим директором Сергею и просила его не затягивать с подачей заявления.
— Да, конечно, всё понял. Завтра же напишу, — заверил он жену.
А между тем наступил сентябрь. Дня через два после начала занятий, техникум был отправлен на сбор хлопка на два месяца. Лариса уехала со студентами. К слову сказать, она почти забыла о своей беременности, своих тревогах по этому поводу. Буквально — замоталась. Куратор группы ребят, окончивших десять классов и, по разным причинам, не поступивших в ВУЗ. То есть им по 18-19 лет, некоторым и больше. А Ларисе всего 22года. Да ещё она маленькая, худенькая — разве же это учительница?! Но Ларисе удалось завоевать их уважение и даже симпатию. Работала она наравне с ребятами, ловко запрыгивала на бричку, полную хлопка. Вечерами рассказывала всякие случаи из студенческой жизни, о военном детстве. Она вспомнила о беременности, когда у неё начался токсикоз: её стало рвать после каждого приёма пищи, если та была приготовлена на не прокалённом хлопковом масле, что чаще всего и было. Живота у Ларисы совсем не было видно, но староста её группы Захар Ашуров, обратил внимание на то, что после обеда их учительница удаляется в кусты. Захар был взрослым парнем и догадался, в чём дело. Поговорив ещё с двумя студентами, он явился с ними к директору с просьбой отпустить Ларису Александровну в город.
— Что за идея такая? — спросил Борис Павлович?
— Она беременна, — отвечал Захар. — Не гоже ей прыгать на бричку, с брички. Да и токсикоз у неё.
— Захар, с чего это ты взял, что она беременна? Живота то нет!
— Борис Павлович, у меня семья многодетная. Я — старший. В нашем кишлаке много многодетных. Уж я насмотрелся всяких. Я точно Вам говорю. Да спросите у неё самой.
— Хм! Мне её некем заменить. Не могу отпустить. Она вроде хорошо себя чувствует, или вы просто хотите избавиться от надзора?
— Нет! Мы посоветовались и решили, что обойдёмся без надзирателя. Мы — взрослые. Обещаем, что будем работать добросовестно самостоятельно. Отпустите её.
— Хорошо, пришлите её ко мне. Идите.
Через пару часов Лариса явилась к директору.
— Так, так! Ну-ка, покрутитесь! Ничего не понимаю! Ваши ребята утверждают, что Вы беременны. Это так? Или Вы симулируете?
Лариса чуть не упала. Схватилась за спинку стула и уставилась на директора широко открытыми глазами.
— Ну, мать моя! Успокойтесь. Чего испугались? Лучше скажите: Вы беременны?
— Да, — прошептала еле слышно Лариса.
— И сколько времени?
— Почти четыре месяца.
— А где живот?
— Так срок ещё маленький, — уже осмелев, сказала Лора.
— А когда же Вы успели влезть в душу к своим ребятам? А?! Вообще то для педагога это хорошее качество, скажем даже, необходимое. Молодец! Вы знаете, что ребята приходили ко мне, хлопотали, чтобы я отпустил Вас в город, учитывая Ваше положение. Что скажете?
— Нет, нет. Я не уеду! Как я их брошу? Что они обо мне подумают? И потом, я себя замечательно чувствую. Беременность — не помеха! А как они узнали? — вдруг удивилась Лариса.
— Они сказали, Вы плохо переносите обеды.
— Да, нормально. Просто организму не нравится, что хлопковое масло повара не перекаливают. Понятно: на такую ораву не перекалишь. Но я приспособилась: снимаю верхнюю плёнку, и вполне можно есть. Ну, я пойду к ребятам?
— Да, пока идите!
Через несколько дней её вызывают к директору.
— Вот что, мать моя. Идите, соберите свои вещички и приходите сюда. Приехала машина из города, через час она возвращается в город. На ней и поедете. С Вами поедет Дим Димыч, присмотрит за Вами. ПостУпите в распоряжение к секретарю, будете помогать ей.
Несколько ребят из группы пришли проводить её. Они уверили Ларису, что не подведут её, а потому, пусть не беспокоится. Нашлось яблоко в дорогу, кто то сунул в руку гранату, Дим Димычу дали для Ларисы бутылочку с водой, что было очень кстати. Дорога дальняя пыльная под раскалённым солнцем. К вечеру она была уже дома.
В техникуме работы было мало: она сделала несколько методичек, да они с секретарём Галиной Николаевной переделали расписание занятий с учётом пропущенных двух месяцев. Программу не сокращали: качество знаний не должно пострадать. Пришлось хоть немного, но добавить часов на основные предметы. То есть, у Ларисы появилось свободное время, и она решительно отправилась в министерство узнать судьбу своего жилищного вопроса.
Варвара Васильевна, секретарь в приёмной министра встретила Ларису очень приветливо, как давнюю знакомую. Ей сразу понравилась эта молоденькая, весёлая девушка.
— Что это Вы так рано вернулись? Что -то случилось?
— Нет, всё нормально. Просто директор отпустил меня в связи с моим положением: я ведь беременна, — сказала смущённо Лариса.
— Ой, милая моя! Рада, рада за тебя! А у меня для тебя новость, вот только не знаю хорошая ли. Тебе выделена квартира, однокомнатная, в микрорайоне, освободившаяся. Бывшим жильцам дали бОльщую площадь. Приказа пока нет: требуется твоё согласие.
— Как однокомнатную? У меня же семья! Нас же двое молодых специалистов! Каждому -по комнате положено! Ещё вот и ребёнок скоро будет, и маму хотим забрать к себе.
— Постой, постой! Какие два специалиста? Муж тоже по приглашению приехал? Я думала, он сам по себе, как муж. Но от Маршака нет заявления с просьбой обеспечить его сотрудника квартирой, как молодого специалиста. Сейчас проверю! Нет ничего! Должно быть от него письмо и приложено заявление твоего мужа. Заявления от мужа тоже нет. Дело дрянь. Двушка тебе не светит. Значит так: от этого предложения ты отказываешься. Потерпишь ещё немного. Скоро начнут сдавать в эксплуатацию дом, который строится специально для работников министерства строительства. Хороший дом планируется. Потолки высокие, коридоры широкие! Дом экспериментальный: будет принудительная какая то вентиляция через щель под подоконником, и, главное — кухня будет оборудована финским гарнитуром. Красота! Пусть в этом доме тебе и дадут квартиру. Настаивай, чтобы именно в этом доме выделили квартиру. А пока разберитесь с Маршаком: почему он не позаботился о своём работнике.
Они ещё поболтали о разном, и Лариса пошла домой. В душу закралось страшное предположение: Серёжа так и не подал заявление директору. Он хороший товарищ, хороший муж, но очень уж стеснительный. Просто — патологически! Может быть ещё не поздно? Дом ещё не достроен, квартиры ещё не распределены. Надо проследить за Сергеем. Дома еле дождалась прихода Сергея с работы.
— Ты подавал заявление своему директору на получение жилья? — сразу приступила она к допросу.
— Да, конечно, — отвечал он. — А что?
— А то, что в Министерстве нет твоего заявления с резолюцией твоего директора. Завтра же пойдёшь к нему и выяснишь, в чём дело. А пока нам выделена однокомнатная квартира, а нас будет четверо. И это, на всю оставшуюся жизнь.
— Ну и что? Живём же в одной комнате! А там большая комната?
— Тебе уютно спать в одной комнате с тёщей? И потом: летом то она спит в сенях! У неё нет своего уголка. Всю жизнь проработала, дочь вырастила, а та загнала мать в сени. Чего ты боишься? Маршак — директор большого института, у него дел невпроворот, мог и забыть. Извинишься и напомнишь.
Время шло, бежало, как обычно. А дело с заявлением стояло. Оказывается, Сергей так и не подал заявление и теперь идти к Маршаку стеснялся ещё больше. Лариса его не понимала: ведь так просто — написать заявление и отдать секретарше. И всё. А он этого не сделал, хотя прошло уже несколько месяцев. Лариса поделилась своей бедой со своим директором. Борис Павлович был и возмущён, и огорчён, и озадачен. У Борис Павловича был своеобразный характер — игрок! Он любил решать почти невыполнимые задачи: азарт! К тому же он был весьма заботливым администратором, ради своих сотрудников он мог пробить любую брешь. Но тут случай особый: у него нет никаких аргументов, никакого оружия для борьбы. И… всё таки он взялся. И ведь добился того, что Ларисе выделили двух комнатную квартиру да ещё в этом замечательном доме. Правда, строительство шло очень медленно: сначала то, что для города, что по плану, а уж потом, что для себя. Так что работа шла урывками. За это время Лариса родила сына. Она частенько заходила в министерство, ибо там вечно всё перетусовывали, и могли её либо выбросить из очереди, либо передвинуть. А пока она среди первых. Варвара Васильевна внимательно следила за всем и, радостно встречая Ларису, весело успокаивала её. Прошло полтора года! Уже первый подъезд готов к сдаче. В Министерстве решили, распределять квартиры по мере сдачи дома. Первый подъезд готов — раздать ордера, потом — второй так же заселить и так далее.
Скоро Новый 1959-ый год! Сыночку Андрюше уже 9 месяцев. Неожиданно, перед самым Новым годом приезжает Елена Александровна — мама Сергея. Лора в ужасе: свекровь видит, в каких условиях живёт её сын, а ведь она говорила, что у мамы большая комната и коридор, то есть — простор. А у них теснота! Писал ли ей Сергей? Однако мама Серёжи не выказала ни удивления, ни неудовольствия. Интеллигентность и воспитание! В сенях доски обили картоном, газетами, калькой и повесили бабушкину прекрасную шерстяную шаль вместо ковра. Переставили железную кровать Марии Максимовны, а вместо неё в «комнату» внесли бабушкин сундук. Елена Александровна говорила, что она привыкла спать на жёстком. К тому же она маленькая, худенькая и потому прекрасно помещалась на этом ложе. Несмотря на тесноту, Сергеё умудрился как то втиснуть ёлку. Игрушек было немного, добавили ватку с блёстками. Красиво, празднично! 31-го рабочий день. Все разбрелись: мама по магазинам за продуктами, Елена Александровна гулять с внуком — в церковь, чтобы его окрестить. (Это она проделала втихаря от всех). У Лоры в техникуме слегка отметили прощание со старым годом и с наступающим Новым. Лариса ушла немного раньше, чтобы по дороге зайти в Минстрой поздравить Варвару Васильевну с наступающим Новым Годом! Варвара Васильевна встретила её радостно:
— А у меня для тебя новогодний сюрприз: сегодня будут выдавать ордера часов в пять — шесть. Подарок! Наконец то дождались! Тебе две комнаты в первом подъезде на третьем этаже. Пока с Владимировыми поживёте. Вместе ведь учились. Уживётесь! Вроде, хорошая пара! Счастья тебе, девонька! На новоселье пригласишь? Ну, беги, беги.
— Ой, Варвара Васильевна! К нам свекровь приехала. Надо маме помочь по кухне. Да оказать ей внимание. Придётся к Сергею забежать в институт, пусть он придёт за ордером.
И она помчалась в институт, радостно сообщила Серёже про ордера и очень просила не опаздывать и быть внимательным.
— Ну всё, я побежала. Проверь: две комнаты в квартире №3. Понял?
Дома что-то кипит, шкворчит. Горит и примус, и керосинка, которую мама извлекла откуда то. Обе мамы весело готовят какие то особенные блюда, праздничные. Андрюшка крутится между подолами бабушкиных платьев. Время от времени бабушка Лена наклоняется и целует своего первого внука. Вечереет, а Сергея всё нет. Задерживается. Странно! Уже и стол накрыт. Ну, вот! Наконец то!
— Раздевайся, скорее! Надо же проводить старый год!
Серёжа разделся не спеша, умылся, встал у двери и торжественно поднял руку с бумажкой.
— А я, дед Мороз! Я подарок вам принёс! Ордер на квартиру! У нас будет новая квартира! Ура!
— Ура! — подхватили обе мамы, обнимаясь и целуясь.
— Дай ордер, — попросила Лора, чуть не плача. Неужели кончились хлопоты, страдания? — Дай, пожалуйста, хочу своими глазами убедиться. Насладиться. Внимание! Читаю! Ордер выдан… одна комната с верандой в квартире №3. Сергей, ты взял чужой ордер! Как ты мог спутать? Ордер выдан Святко… Что это, Серёжа!
Сергей стоял, молчал и глупо улыбался.
— А в приказе ты расписался? В получении двух комнат?
Оказалось:«да».
— Господи! Что же теперь будет? Расписался за две комнаты, а ордер на одну! Как такое могло получиться?
Праздник был испорчен. Мамы утешали Лору, дескать это недоразумение, скорее всего, очень легко уладится. Сергей старался быть весёлым, развлекал, как мог, мам, фотографировал всех под ёлкой. Лоре очень хотелось устроить Сергею весёлую жизнь: мало того, что он не написал заявления, сколько сил пришлось потратить Борису Павловичу, чтобы выбить две комнаты, так он опять где то напортачил. Елена Александровна оказалась сдерживающим фактором. Лора всю ночь проплакала. Её жгла обида, злость, ненависть к Сергею, стыд перед директором, безысходность. Им надо в ближайшее время освободить эту квартиру, так как Мария Максимовна по настоянию Лоры и Сергея уволилась с работы. Квартира ведомственная. Последнее время она работала в сберкассе кирпичного завода, в сыром не отапливаемом помещении с цементными полами. Начальство обещало выделить помещение в административном корпусе завода, но всё тянуло и тянуло. Началось обострение радикулита, ревматизма, и Лора с Сергеем предложили ей уволиться: воспитывать внука, тем более, что в яслях места не было.
К утру Лариса на несколько минут забылась тревожным сном. Но даже он помог ей взять себя в руки. 1- ое января! Мамы старались создавать праздничное настроение: гуляли на улице, играли в снежки. Сергей превзошёл себя. Лора его таким весёлым, жизнерадостным никогда не видела. «Что это с ним? Может, это розыгрыш? Насладится произведённым эффектом, и вечером покажет настоящий ордер. Он же задержался вчера. Может, как раз и занимался изготовлением подделки. Снял копию, подправил и нам показал. Мы переживаем, а ему смешно». Но нет! Зря она себя утешала, цепляясь за заведомую глупость. День тянулся долго. Наконец, 2-ое! Буквально к началу работы она уже была в Министерстве. Рассказала о странной путанице с ордерами Саломатшаеву. Тот сказал, что Таирова поздно подписала ордера, и он, торопясь домой, зачитал приказ, раздал всем ордера и сказал, что свои фамилии сами впишите. Он помнит, что Владимиров взял оба ордера.
Лариса — в проектный институт.
— Гена, как получилось, что вы перепутали ордера? Теперь придется писать заявление на исправление. Опять ходить, хлопотать. Ну, как это вы сразу оба окосели – выпили лишнего, что ли?
— Ничего подобного,- парировал Генка. — Все по обоюдному согласию. Я предложил Сереге кинуть жребий, он согласился и вытянул ордер с одной комнатой. Мы вписали свои фамилии, и он не возражал. А теперь все: возврата к прошлому нет. Привет семье.
Снова — в Минстрой. Саломатшаев, как понял в чем дело, охнул:
— Ты где такого дурака-мужа нашла? Тебе что? Нормальных мало? Сегодня он квартиру проиграл, завтра – жену в карты проиграет, а послезавтра — Родину продаст? Не плачь. Я в память об Арифе что нибудь попробую сделать. Понимаешь, проще исправить приказ: «Во изменение…». Ордер – особый документ: три подписи, две печати. Написано: «исправлению не подлежит; при утере не восстанавливается». Он, действительно пытался чего-то добиться: может быть, и впрямь, в память об отце. А может, просто по-человечески пожалел девчонку: подлость – должна быть наказана. Но: «закон – есть закон».
Владимировы оказались подлыми сверх меры. Планировка квартиры была такова: кухня и одна большая комната выходили окнами на улицу; другая большая комната и, соседствующая с ней, маленькая выходили на веранду. Поэтому в ордере и было написано: комната 18кв м. с верандой. Но Владимировы заняли две соседние комнаты, отрезав Ларисе выход на веранду, так что негде было штанишки Андрюшкины просушить. В ванной тоже не разрешали «вонючие тряпки» сушить. Колонка была дровяная, а дрова хранить – негде. Сами ходили в баню – довольно далеко, а Андрея — то надо было купать хотя бы через день. А тут Сергей ещё купил огромный тяжеленный диван, чтобы с комфортом смотреть телевизор. Кроватку детскую негде было поставить, поэтому его укладывали на диване, загородив стульями, чтобы не скатился.
Лариса со слезами рассказала директору техникума как Сергей профукал квартиру, которую Борис Павлович с таким трудом для них выбил. Сначала, Борис Павлович от души хохотал, чем буквально поразил Ларису.
— Да, муж у тебя немного странный, но он мне чем то нравится. Конечно, такую ужасную глупость трудно ему простить, но Вы уж простите.
Лариса ему рассказала про поведение соседей.
— Как простить Сергея? Как?! Из-за него приходится терпеть унижения, оскорбления. Житья никакого нет! Штанишки ребёнка негде сушить и даже искупать его невозможно: греем воду, носим в комнату и моем Андрюшку. Утром мама выносит на улицу мокрые вещи на просушку. У нас квартиры нет. Есть только 18 квадратных метров.
У Бориса Павловича взгляд потемнел, губы сжались. Он достал из сейфа две пиалушки и заварной чайник. Давайте смочим горлышки чайком. Но Лариса уже знала, что в чайнике коньяк и обычно отказывалась. Но тут охотно согласилась. Они выпили по нескольку глотков.
— Я попробую Вам помочь? Есть у меня мыслишка. Вы говорите, что зам министра раздал ордера с ненаписанными фамилиями? Сдавали один подъезд. Шесть квартир. Чтобы вписать шесть или семь фамилий, много времени не надо. Если это не сработает, придумаем другое. Ну, давай ещё по глоточку за успех!
К счастью Борис Павлович был из тех, кто своих сотрудников в беде не бросает, как не бросает дело, не доведя его до конца. Так, что он дошел до высшего партийного руководства республики и выбил — таки ещё одну комнату в этом же доме. Лора знала, что Серёжа не попросит помощи ни у своих новых друзей, ни, тем более, у своего начальства. Пришлось обратиться за помощью к ребятам из её группы, которые быстро перетащили все вещи с третьего этажа первого подъезда на второй этаж третьего подъезда. Даже тяжеленный диван перетащили, хоть и помучились. Можно отмечать и новоселье! Техникумовцы подарили им большую, красивую хрустальную вазу для цветов — шик моды по тем временам. Лора очень её ценила. Ваза дожила до перестройки, но во время переездов у неё отбился кусок у горла. Она предлагала Сергею его приклеить, что для Сергея не проблема, или обрезать верх — пусть будет чуть меньше. Но… пришлось с вазой расстаться.
В той квартире они тоже жили не одни. С ними поселилась семья Кафтайловых: Люба, Валентин и дочка Лариса — тёзка. Жили дружно почти пять лет, хотя были и казусы. О них в другой раз.