Стукач

Прежде чем стучать — хорошо подумай, сосчитай до десяти, выдохни и приступай

Интересно- стукач и ябеда это синонимы? Или это разное по происхождению, значению, содержанию слово… Тогда, давным давно в моде было слово Ябеда, стукача не было по крайней мере в нашем детском лексиконе… Стукач появился после пятнадцати, когда мы стали взрослее… Итак- слова разные, но содержание, смысл один- однозначно и понятно каждому… Презираю ябед, нас так учили, поощряли – не любить стукачей и это правильно, быть человеком, гордым, настоящим до конца. Он выхватил из рук кошелёк молниеносно, подобно кошке, поймавшей мышь… я смотрел на парня из моей школы- хулигана, второгодника, старше меня на четыре года и
совсем не задумывался, как мне быть… Лотос-Латвийский отряд труда и отдыха старшеклассников, я там был самый маленький-13 лет, а я так хотел заработать деньги на банальный приёмник, чтобы слушать музыку… Яким- долговязый девятиклассник хулиган, выхватил кошелёк- отдай, я кинулся на него – он вытянул руки грабли- я не мог даже допрыгнуть до кошелька, так он был высоко от меня… Отдай, верни- я кидался на него вновь и вновь- тот злорадно ухмылялся, что ты можешь шмакодявка… слёзы бессилия текли по щекам, я упёрто тянулся к небу, где летал, жил, обитал теперь мой кошелёк с далёкими копейками на булочку… Что здесь происходит- грубый, мужской голос осадил меня и кошелёк на небе… спиной я почувствовал присутствие учителя отставника мвд- однорукий мент подвязался вести предмет «Основы и право»в нашей школе и все его побаивались, поговаривали, что руку/ правую/он потерял от ранения в перестрелке с бандитом. Итак, Что здесь твориться? Яким притих, тишина-они оба смотрели на меня-слёзы обиды продолжали течь… мы играем, не оборачиваясь, твёрдо сказал я… Знаете, что я тогда испугался? Что особист заставит меня повернуться и увидит мои предательские слёзы… нет, прокатило- смотрите у меня, пробурчав, он ушёл в группу девочек. Пауза- Яким очнулся- на, держи свой кошелёк… более он меня не трогал, не издевался… Он просто не замечал меня все эти два месяца в лагере… потом в сентябре, я стоял с одноклассниками у школы-Яким проходил со свитой мимо, растолкав моих, придвинулся вплотную ко мне- он смотрел в упор на меня, будто изучая, не сводя глаз… потом медленно протянул мне руку- мы поздоровались, кивнув своим, произнёс- этот нормальный пацан, стоящий… кто тронет малого- будет говорить со мной… Я молчал, но было приятно, чёрт побери, радостно, что тебя, букаху уважает авторитет школы… потом… что было потом, подождите- вспоминаю…ааа точно- вижу как мы разожгли костёр за домом- зима… были- я, девятилетний брат, Сашка/ Рыжий/ мой ровесник, нам по 13 и Олег Кошель/12 лет/… было в прикол греться у костра и мечтать о жизни, в ту пору, начитавшись Лондона, я прививал всех дворовых к такому образу- романтики, путешествий и приключений,, организовывал походы на лыжах в Булинский лес… это от нас несколько километров… короче я отвлёкся… мы сидели, смеялись, говорили о школе- я их и не заметил, меня толкнул в плечо Рыжий- приближались три Ганса, мы их знали- драчливые, неприятные и враждебные своим отношениям к нам, русским пацанам… они явно пользовались своим преимуществом- все на год меня старше, крупнее, да и наглее тоже… Не знаю зачем они это сделали- подошли и стали сгребать снег в костёр ногами, думаю провоцировали нас… все мои молчали, я знал почему- они ждали моей реакции, мне нравилось их ожидание-это льстит теперь, тогда же было фиолетово, неадекват был это точно… я не долго ждал- вскочил с криком и кинулся на них- страха не было вообще, может интуитивно я понимал, что мои за меня хоть в огонь- а нам то было совсем немного лет. Ребята, подумайте- можете вы ныне, теперь доверять так своим людям, окружению, как я тогда? Мгновение и я наверху одного из них- гашу его кулаками, на мне второй из них, куча мала, с трудом поднимаю голову- Рыжий дерётся с третьим… мелкий/брат/ тащит за волосы того что на мне… братишка, мой маленький которому 9 лет, не испугался этих переростков, плача, крича пытается сдёрнуть одного из них с меня- уважуха… Где Кошель??? В драке я успел заметить- его не было, слинял, трус, сука/ пронеслось в голове/… спустя миг, мне стало легче… гансы/ латыши, наш детский лексикон тех лет/ самоликвидировались… я вытирал кровь из разбитого носа- Оказалось Олег привёл взрослого, он побежал за подмогой и привёл прохожего дядьку… Как это оценивать, как озвучить действие пацана? Ябеда? Нет наверное… он же звал на помощь, а не стучал… тонкая грань- я пожурил только тогда- зачем сбежал… ответ был конечно удовлетворителен… Нашёлся, додумал пацан и разрулил конфликт… Мы бы были биты точно тогда… Потом однажды один парень, тоже латыш, и тоже старше меня, надел мне на голову мусорное ведро… Раньше мы мусор выносили не в пакетах, а в вёдрах, высыпали в контейнер и ведёрко домой, я не спешил, заговорился с ребятами за домом… там были и совсем взрослые парни, Ивар/ ганс/ тихо подошёл сзади и надел на меня вонючее зловонное мусорное ведро под смех русских парней, это меня и обидело- русских ребят и никто не заступился тогда, никого это не возмутило… они ржали- угодливо улыбался и ганс… я озверел, кинув ведро в сторону схватил камень и метнул его в обидчика, не попал, схватил второй… опять промах… тот опешил и ретировался, все они быстро разошлись после моей истерики… остался только я и ведро… нет, был ещё брат- он пошёл во двор на разведку. Вышел на балкон- он/ балкон/находился как раз на этой стороне- Жорка, там Ивар с дружками на скамейке тебя ждут. Давай, лезь через балкон. Я подал ему ведро и уже полез сам. Ты куда лезешь? – Вышел отец из комнаты, думаю он всё слышал и решил сыграть роль воспитателя, потому что в обычные дни мы лазили без конца через балкон, как обезьяны. Ты зачем здесь лезешь, я повиснув на перилах, молчал. За меня раскололся брат- там его латыши ждут, побить хотят. Отец будто не слышал- заученным тоном учителя- человек должен, обязан заходить в дом через дверь. Я спрыгнул, поняв- бесполезное занятие и пошёл во двор, ожидая продолжения… но нет- они меня не тронули. Сейчас думаю- отец тогда бы и не помог, избивай они меня хоть перед нашими окнами. Человек он такой- пытается ломать суть человеческую, характер, Макаренко хренов, но гаси они меня тогда, он бы и не высунулся… скорее малолетний брат бы вылетел на подмогу или мама… Впрочем быть может ошибаюсь, хотя на многое есть веские причины. Что о ябедах ещё… я исключил их из своего общества тогда… много дрался-это не был исключительно обмен ударами, подобно боксу… это была животная драка-кулаки, ногти, порой зубы… вопли, ругань, стенания… и сколько мне не доставалось- никогда не было фингала, синяка под глазом… мой предмет обожания, знак мужественности, отметина бедового пацана… то ли смуглость, то ли толщина кожи, но фингал на месте удара никогда не вырисовывался к моему огорчению. Так в этом духе Прошло Детство… потом меня призвали в армию -я попал в морфлот… Красивая форма, корабли- окружение, штат, команда… команда никудышная! Нет, я не про учебку, про реальную службу на моём огромном военном корабле по борту с сильным названием Смелый. Как я гордился этим словом ранее, этим качеством, достоинством человека-смелость! Они сразу невзлюбили меня- может за крепость тела, а может за суровость в общении, я не юлил, не улыбался угодливо- говорил с ними твёрдо и прямо. Нас было двое- я и слабенький с виду Андрей Гребенщиков из Новосибирска… он был из моей учебки, но я его там даже не заметил за 45 суток, такой он был неприметный что ли, безликий парень… мы там успели подраться вместе с Москвичом с чеченцами, а он этот Андрей будто был не из моего взвода… Ему повезло здесь на корабле- подгодок /отслуживший 2 года/ Двухметровый амбал Женька Бобровский/ бобер/ был его земляком… потому всё внимание, весь прессинг кубрика пришёлся именного на меня… Началось всё ночью, после отбоя они начали испытывать мой пресс, я был кмс по гребле и моя фигура им явно не нравилась… напившись браги они стали испытывать мой живот ногами- я держал любые удары, но вся фишка была в том- от этого они начинали сатанеть, кидаться на меня диким зверем и я видел в их глазах смерть… пустые, ничего не выражающие глаза нелюдей… Поняв всё, я впоследствии стал играть с ними- натурально сгибаться от ударов, выказывая боль на лице, будто они пробили мой пресс… Не подумайте что я струсил, нет, отнюдь… мне надо было выжить в этом мире, выйти отсюда достойно, без стыда для себя… мой отбой теперь был не в 11 как у нормальных служащих, а в2-3 часа ночи… Гребенщиков сладко спал, когда меня били в кругу по очереди за неповиновение, за отказ стирать их нижнее бельё и носки… вот и пошли долгожданные в детстве фингалы, синяки, разбитые губы… только не об этом я мечтал, я желал справедливого боя, а не избиения одного человека всей командой. Я не сдался, лишенный сахара, масла, сидевший на одном чёрном хлебе- держался и встречая по шкафутам офицеров, на вопрос о синяках на лице- улыбаясь говорил- дежурный пакетник… это такие огромные выключатели на стенках на уровне лица… и во время качки действительно можно их задеть лицом, на них то я и ссылался… Позже- офицеры при виде меня сразу улыбались, что-опять дежурный пакетник? Спросите, почему не сказал правду- зачем? Сдать их, не было целью, мне нужно было выстоять, выдержать проверку самого себя и остаться мужчиной… Сейчас бы я посоветовал сыну, уходящему на службу- сынок, играй на гитаре, рассказывай анекдоты, улыбайся, делай, что скажут и служба пройдёт, как в шоколаде. Себе я не мог такого позволить. Помню не спал четверо суток и будучи дневальным подшивал свой подворотничок… очнулся от острой боли, мои пальцы левой руки были пришиты белыми нитками… это я, заснув, продолжал орудовать иголкой и шить подворотничок… почему не спал столько времени- ночами они гоняли меня в трюм, чистить переборки, таскать мазут в вёдрах… порой не хотел выходить оттуда- сами они туда не спускались- отсутствие воздуха, мазут сделал своё дело, сжёг кислород напрочь… там нечем было дышать, но там был мой островок свободы, моя неприступная крепость, моя независимость… я сидел на переборке, одурманенный парами мазута, вспоминал прошлую жизнь, родных, любимую и не желал выходить наружу к этим изуверам. Однажды я шёл по левому шкафуту в Кубрик и проходя мимо одного годка, не произнёс их это магическое словосочетание-Добро пройти… Годка помню по фамилии, из анекдотов- Ржевский. Он был реально схож на поручика, Молоденький, симпатичный, с усиками… Его подопечные драили палубу и видимо наблюдали за происходящим… эй Дух, ты что совсем оборзел… я его почти не слушал… это было тупо привычно уху… удар в лицо, опять кровь… испугал мать его- я улыбался, мне вдруг стало интересно, на сколько его хватит… он разошёлся, он хотел испугать, но страха то не было- презрительная улыбка и мой хриплый голос- бить не умеешь. Он так зашёлся, что не заметил сзади офицеров-заступающих на дежурство корабля… Увидев их- его лицо побледнело, страх в перемешку с ужасом… Я следил за метаморфозой- наглый, уверенный садист, в секунду превратился в запуганного ребёнка. Товарищ матрос и товарищ старшина второй статьи – марш за нами… Ржевского оставили перед дверью кают компании, я же зашёл в их офицерскую обитель, где те не сговариваясь начали меня колоть на предмет неуставных отношений. Мы видели он избивал тебя матрос- мы все, как единая дружная семья и здесь не место рукоприкладству. Вот тебе лист бумаги- пиши рапорт, всё как было по порядку. Он ответит за это. Ничего я писать не буду- я виноват, сам во всем. Я его мать обозвал матерно, вот он и не удержался, сами знаете- мама, самое дорогое, что есть у человека на земле. Наступила тишина, только был слышан ход стрелок флотских часов на стене… они не знали как себя вести, мои слова сбили их с толку… Нуу, это нехорошо товарищ матрос-Разрешите идти-помог им. Ступайте и позовите старшину. Я вышел-Ржевский, бледный, сникший смотрел мне в глаза, пытаясь увидеть что-то для себя обнадеживающее. Тебя зовут, бесстрастно сказал я и пошёл в свой кубрик. На следующее утро Обидчик подошёл ко мне и протянул руку- спасибо тебе, ты настоящий мужик, я перед тобой в долгу. Мне не было радостно, как тогда в школе- было просто пусто на душе, ничего не ответив, я побежал на построение. Служба продолжалась и мой организм стал сдавать от недосыпов и побоев, от отбоев после 2 часов ночи, от недоедания, постоянного напряжения, когда ты не можешь расслабиться, будто ты присутствуешь в замкнутом пространстве, кишащем змеями, где малейшее промедление, утеря внимательности, замешательство приведёт к необратимым последствиям. Был холодный октябрь и даже не знаю, как я очутился в Балтийске, в госпитале, соврал- знаю и помню, но мне до сих пор больно и нет желания об этом рассказывать. Там я пробыл 4 недели, ровно месяц, не отлежал, а проработал на свинарнике, чтобы срочнику и в госпитале служба мёдом не казалась. В свободные минуты ходил на море, собирал янтарь и точил из этих больших кусков православные кресты. Там было время подумать над своим поведением, действиями всем вопреки, наперекор… помню у моего дружка детства, приблатненного Юрки, была наколка на руке- Я Прав. Очень мне нравилась, по существу и коротко. Не рискнул забить на руку- подумал, что скажут родители. Так вот, здесь, в госпитале, на работах, я был в полном одиночестве, отдохнул душой, наедине с мыслями и понял, что наколка того далекого приятеля в действии, я действительно прав, мне надо держаться, сжать зубы и идти прямо… Как это было тяжело и больно, не телесно, не физически- душевно, ощущать этих недочеловеков рядом. Пролетел месяц-я не излечил то, что принесла мне служба, чем наградили сотоварищи- мы обязаны вас направить на приписанное место службы, я молчал, вообще ничего не говорил, почти. А что говорить? Плакать- бесполезно и низко. Короче меня вернули на прежнее место дислокации. Прибыв ночью, не успел осмотреться… утром на зарядке заметил отсутствие одногодки Гребенщикова… Поинтересовался- где Андрей? Из тирады словосочетаний вперемежку с руганью- понял, когда меня не стало, они взялись за него, этого серого, безликого матроса, прятавшегося за плечи земляка, здоровенного Бобра. Тут и Бобровский не смог ничего- таков неписаный закон, молодые обязаны шуршать… только Гребенщиков, как дело обрело опасный оборот, шуршать не думал, получив пару оплеух- написал скорбное письмо маме… дело получило резонанс- мама с родительским комитетом быстро навела шухер и парня сразу перевели в другую часть… мне было двояко- грустно от того, что я теперь совсем один и приятно, что до сих пор держусь, что у них кишка тонка, что мама моя спит спокойно, что я так и не стал стукачом. Что было потом? После происшествия с маменькиным сынком, начальство корабля перевело меня в другое бч. Из радиометриста наблюдателя/бч7/ я стал неожиданно электриком ПЛО/ противолодочного оборудования/ Бч2. Я только спустя годы понял эту ротацию- дело запахло паленым и они решили избавиться от каких-либо непосредственных участников этих событий… то есть от меня. Помню меня провожал Серега Бурцев/Бурый/ самый лютый годок, не тронувший меня за все пол года и пальцем, не знаю отчего он симпатизировал мне, может оттого, что был москвичом и культурное наследие его было солидарно с Ригой? Быть может… Он сказал тогда- держись, мы с тобой одного призыва… Странно- его три года и мои шесть месяцев… И опять я только сегодня понял почему… Он видел, что меня убивают, но не мог помешать этому процессу, не мог встать против системы корабля, против тех, с кем был, жил, служил эти годы. В лучшем случае меня должны были комиссовать от службы по состоянию здоровья, то есть отправить на гражданку… только так я мог трактовать те слова его про один призыв… Впрочем тогда я не заморачивался размышлениями- меня переводили в Новый коллектив! Ну что продолжим? Поехали далее. Кубрик был очень маленьким, сродни малосемейной квартире, койки второго яруса по подъёму поднимались за край на цепи, чтобы дать больше воздуха, света, жизненного пространства… я сошёл, нет я сбежал к ним сверху по трапу… ходить запрещалось, всё только бегом… они молча окружили меня, мне было уже фиолетово, поднаторев в службе за шесть месяцев, я открыто, с вызовом смотрел на команду БЧ2… Спросив, как там служится тому то и тому- они разбрелись по своим делам… сложив свои скудные вещи в рундук, я подумал- неужели всё кончилось… весь кошмар тех месяцев позади. Эй, привет- я оглянулся, сзади стояли два молодых моего призыва, с моей учебки- хохол с Николаева и чечен с Грозного. Привет… я было обрадовался своим, как я решил тогда… Ошибся, опять. Эти два очень приспособились к этой жизни и не гнушались ничем, лишь бы жить и жить неплохо. Лизали жопу годкам, от работ отлынивали, воровали на камбузе, но не для дедов, а для себя… я недооценил их, в силу природной доверчивости пытался завязать дружбу, не срослось… им я был не нужен… чечен помнил драку ночью в душевой учебки, а Минаков был заодно с чехом… Обстановка взаимоотношений была на грани… я чувствовал этот накал и пытался как мог разрядить, смыть недоверие добрым общением. Однажды ночью, проснувшись от шороха, я увидел как чечен лазает по карманам моей, сложенной на рундуке робы… сна как не бывало… ты что творишь крыса… я видел свои 7 рублей в его руках/ за день до этого мы получили ежемесячное денежное довольствие, не аховое, копейки, но эти копейки мои… Акаев неторопливо рассовывал мои рубли по карманам. Я спрыгнул со второго яруса- ты что совсем потерялся, пошли на выход. Он на удивление легко согласился и пригласил меня вперёд. Я шёл и внимал всем телом, чувствовал какую-то подлянку, мне казалось, что он может сзади сунуть нож в спину, оглядываться не желал – проявление страха, а мне было тогда ровно- я съел на том корабле оторопь, как чувство… на палубе резко развернулся и понял его сговорчивость… чех был не один, с Минаковым. И опять драка и опять нечестно и опять я один против этого проклятого мира несправедливости… мне крепко досталось тогда, они эти крысята били подло, пока я дрался с одним, другой забегал и бил сзади… я что-то как всегда хрипел- типа убью гады, пытаясь справиться с обоими… Нет, не получилось. Самое обидное было то, что мы же были с одной учебки, одного призыва, одного поколения и схожего статуса… Короче, я там задыхался от неправильности, несправедливого мира, о котором с восхищением смотрел по телеку в передаче Служу Советскому Союзу. Сейчас думаю, а были ли там вообще настоящие люди? И не могу найти положительного ответа- дом бесючий, сброд садистов, изуверов, плавучая тюрьма… помню был в увольнении поневоле, это когда мне отбили всё лицо, пусть через подушку, несколько уродов держали за руки, а другие лупили в подушку на лице… Зачем, спросите- потому что эти люди по натуре своей трусы, хотели наказать, но боялись открытых травм, крови и раскрытия их деяний, страшились момента истины… Напрасно боялись… и пусть меня утром увидели на разводе офицеры, моё опухшее, квадратное лицо- все знали, что со мной, знали правду, но играли роль, нелепую роль дешевых актёров… товарищ матрос, что у вас лицом… хотелось заорать- да не товарищ я вам гады, не вам ли знать что с моим лицом!!! Сдержался- флюс товарищ командир… Вам надо в поликлинику, служебную, в военном городке. Однажды писал об этом- 2 часа свободы, 120 минут наедине с собой, куча секунд расслабления… Как на духу каюсь- у врача не был, иначе спалили бы… пошёл в гражданскую столовку и своровал кучу котлет, жрать хотел в усмерть… у меня и денег то не было… я купил стакан кефира для виду… котлеты в рукавах шинели… Потом меня списали на берег, прав был Бурый, почти прав- дослуживал в Крыму, на берегу… Там было тихо и мне, тёртому по корабельной жизни, никто слова не мог сказать… пытались, но сразу сдались под моим напором, моими вспышками агрессивности на желание меня подавить поломать, я как с цепи сорвался, там натерпелся и не позволил здесь слова пикнуть в мой адрес… они даже прозвали меня- Жорка, который СКР на уши ставил- не СКР / сторожевой корабль/ а БПК/ большой противолодочный корабль/ поправлял всякий раз их… Там тоже были стукачи, они везде, как оказалось- мы же все разные и у каждого свой смысл, смысл, принцип жизни. Из за одного такого я чуть не угодил в дисбат… Но это уже другая история. Честная, правдивая и поучительная… Сегодня, в наши дни мне сказали- отпусти, забудь, прости. Да простил я всё давно, Бог им судья, они были просто слабы против системы, шли строем, так проще и легче… А забыть, забыть не дают злопамятные почки, отбитые тогда и отдающие теперь, спустя столько лет, резкой болью в наши дни…