Жизнь до... Свадьба

Целью жизни должно быть счастье,
иначе огонь не будет гореть достаточно ярко,
движущая сила не будет достаточно мощной,
и успех не будет полным.
Теодор Драйзер

Обычно рассказы, романы кончаются свадьбой, когда молодые люди, преодолев трудности, соблазны, препятствия и многое другое, в конце концов, воссоединяются для дальнейшей счастливой семейной жизни. Эта повесть как раз начинается со свадьбы. Пожелаем им счастья.
Это рассказ о жизни простой советской семьи, где через призму небольших эпизодов проходит семейная жизнь её до перестройки и после таковой.


СВАДЬБА

Итак, 1956год. 25 июня – у Лоры день защиты диплома, а у Сергея день рождения. Она защищалась второй и к обеду уже освободилась. Сережа предложил отметить этот день вкусной окрошкой, и они отправились искать соответствующее кафе. Сергей присмотрел его, видимо, раньше, т.к. они подозрительно быстро его нашли. Сергей говорит: «Давай сначала зайдем тут в одно место на минуточку».
.Лариса, великая говорунья, возбужденная прошедшей защитой, шла рядом с Серёжей и болтала, болтала без умолку. Она была в ударе.
— Слушай Серёжа! Что у нас было сегодня на защите! Первой защищалась Люсенька Чернова. Не знаешь её? Ну, да, махонькая такая с тихим приятным голосом, которым она могла почти мгновенно успокоить разбушевавшихся в споре или в ссоре девочек. Талант! — Ну, да! Говорит всегда с неуловимой улыбкой, как бы немного стесняясь.
— А ты наблюдательный! Представляешь, — тараторила Лора, — Люсенька замечательно вела защиту. А члены комиссии в большинстве своём дремали, не выспались. Люсенька кончила. Все молчат. Председатель спрашивает: «Какие будут вопросы к Черновой? Все немного встряхнулись, но пока никто вопросов не задаёт. Пауза. И вдруг Люся громко так, уверенно заговорила. Да ещё указкой то по столу стукнет, то по доске. „Какие могут быть вопросы, когда они ничего не слышали. Спали как младенцы. Мы — дипломники, не спим, переживаем, готовимся, да стараемся, чтобы Вам было интересно, волнуемся, ведь решается наша судьба, наша будущая жизнь. Как Вы сможете оценить мою работу? Как Вы определите, чего она стоит, чего я стою, как специалист? Простите! Заплакала и выбежала, хлопнув дверью. Конечно её вернули, успокоили. Часть повставала с мест и подошла к доске. Разбирались в чертежах, гладили Люсеньку по головке. Поставили, конечно, “отлично». Зато меня слушали с повышенным вниманием. Ужас! Я просто почти ничего от страха не соображала.
Так, рассказывая о своих впечатлениях, волнениях, она не заметила, как перешли улицу, вошли в какое-то здание, поднялись на второй этаж, остановились перед дверью. Лора что-то всё ещё тарахтевшая, подняла глаза. «ЗАГС » — громко прочитала она. – Заблудился? – весело сказала Лора. – Нам сюда? – она пошла к противоположной двери с вывеской: «Райком комсомола».
— Нет, — взял её за руку Сергей и подвёл к двери с вывеской «ЗАГС». – Нам сюда, — сказал он, не выпуская её руки.
От такого неожиданного поворота, Лора резко вырвала руку и стремглав выскочила на улицу. Сердце – чуть не выпрыгивает из груди, стучит в висках. Она ничего не может сообразить. «Что это? Что делать? Как поступать? Это хорошо или плохо?» — стучало у неё в висках.
Вышел Сергей. Оказывается – это ЗАГС не их района.
— Пойдем быстрей, а то скоро конец рабочего дня.
— А как же окрошка?
— Отложим на завтра.
Тут Лора вдруг что-то сообразила и уперлась:
— Не пойду, ты у меня спросил: хочу ли я.
— Хочешь, хочешь. Куда тебе деться? Или разъедемся в разные стороны? «Ты поедешь к северным оленям, в жаркий Туркестан уеду я — продекламировал он слова известной песни. — Давай, пошли быстрей.
Тут она мгновенно вспомнила, что ей по распределению ехать, вернее лететь на вертолёте куда то под Калининград, а Серёжа распределился в Улан-Уде. И, чтобы ехать куда- ни будь вместе, им надо зарегистрироваться. Однако, разговора об этом не было.
Ещё ничего толком не поняв, но сообразив, что Сергей что-то делает правильно, она, уже не сопротивляясь, подчинилась его уверенным действиям. Прибежали, подали заявление. Им назначили регистрацию на 4ое июля – дали время на размышление.
Окрошку все-таки поели и пошли в общежитие – каждый в свою
комнату. Долго стояли перед дверью Серёжиной комнаты. Молчали. Болтушка Лора, не знала, что сказать. Расстались поздно. В этот раз Серёжа, как ни странно, не пошёл провожать Лору до дверей её комнаты.
Лора поднялась на свой третий этаж и остановилась у двери, не решаясь войти. А хотелось влететь, кинуться к девчонкам и сообщить им, прокричать свою радостную новость. Она уже стала осознавать, что в её жизни произошло удивительное событие, которое изменит всю её жизнь. Ей стало казаться, что она об этом мечтала давно. И вот мечта сбылась.
В общежитии они жили в комнате втроем: Лора, Валя и Рэна — землячка Ларисы. Валя и Рэна учились в одной группе с Сергеем, Лора — на другом факультете. Но зато Валя с Лорой занимались гимнастикой в одной группе. Дружили они втроём. Лора осторожно открыла дверь и вошла в комнату. Рэны не было в комнате.
— А где Рэна?
— Она ушла ночевать к Ирине Вячеславовне.
Ирина Вячеславовна была близкой приятельницей её семьи. Она была коренной ленинградкой. В годы Сталинских репрессий, её, молодого специалиста по мостостроению, сослали в Азию. На поселение. Уж, не знаю, почему: тогда об этом не принято было говорить. Скорее всего, посадили в тюрьму кого-нибудь из родственников.
Она жила в каком-то бараке со многими такими-же страдальцами. Отец Рэны – строитель, более того – мостостроитель, посочувствовал молодому инженеру, и пригласил пожить у них, в их семье, где, кроме Рэны был ещё младший брат. Мать Рэны не возражала, и Ирина поселилась у них и стала членом их семьи.
Условия проживания были не намного лучше тех, что были в бараке: так же удобства на улице – и колонка, и туалет на два очка: мужской и женский. Поэтому в конце рабочего дня в женский туалет скапливалась приличная очередь. Народу-то было не мало, ибо дом представлял собой длинный барак, разделённый на отдельные квартиры.
Так жили в то время почти все, а в деревнях так живут и по сей день. После смерти Сталина, в хрущёвскую оттепель Ирина В. была реабилитирована и смогла возвратиться в свой родной Ленинград. Прежнюю квартиру ей, конечно, не вернули, но однокомнатную квартиру она всё же получила. Вот туда к ней частенько и ходила Рэна.
Увидев, что Валюшка одна, Лора очень обрадовалась: она побаивалась Рэну и стеснялась проявлять при ней свои эмоции. А эмоции в эту минуту захлёстывали её через край.
— Валюшка! Ой, Валюшка! Что я натворила! – начала она, прижав руки к груди, стараясь тем самым утихомирить своё пляшущее в груди сердечко. – Что я натворила!
— Ну, что такое?! Что?! Ну, не томи, говори, — трясла её за плечи Валя, чувствуя, что произошло что-то значительное.
— Я, то есть мы, мы с Сергеем подали заявление в ЗАГС! На 4-ое назначена регистрация! Ой, Валюшенька, что я наделала?! Ой, что теперь будет? Так неожиданно! Ужас!
Валя на несколько секунд замерла, оценивая случившееся.
— Лорка, милая! Как я рада! Как я рада! Вы молодцы! Ай, да Серж! Ай, да тихоня! Молодчина!
Она расцеловала подругу, и они закружились по комнате, хохоча и плача, пока не повалились на койку. Почти всю ночь они пролежали вместе на узкой кровати в обнимку. Лора в сотый раз рассказывала, как всё произошло. Валя в сотый раз этому удивлялась и радовалась. Наконец, Лора перешла на свою кровать. Они ещё пошептались почему-то и уснули крепким сном.
Утром появилась Рэна. Она тихонько вошла и стала раздеваться у шкафа. Девочки всё же проснулись, и Валя от нетерпения сразу победно так заявила:
— А Лорка и Серёжка вчера заявление в Загс подали!
Рэна уткнулась лицом в шкаф. Молчание. Она сняла с вешалки своё полупальто, и, не глядя ни на кого, резко и раздражённо бросила: «поздравляю, выходишь замуж за попика?!» И вышла, хлопнув дверью. Тишина! Обе девочки растерялись. Лора вообще ничего не поняла.
— Какой попик? Не поняла: при чём тут «попик». Что это, Валюша? Что это было?
— Дура, я, дура! Зачем я так сразу выпалила? Нет, почему же. Ничего не понимаю: что это с Рэнкой? Это она дура! Зачем она так сказала?
Лора так ничего и не понявшая, стала допытываться.
— Валь! Ну, ты можешь мне что-нибудь объяснить? Почему она обозлилась? И при чём тут какой-то попик?
— Так ты не знаешь, кто у Серёжки отец? Он же священник! Значит – поп! Вот она Серёжку попиком и назвала. Но, почему она так разозлилась? Ей неприятно, что подруга за сына священника замуж выходит? Она же у нас почти партийная!
Лора, слушая Валю, стала потихоньку понимать высказывание Рэны. Она горько заплакала.
— Ну, что ты? Ну, чего ты? Подумаешь: «попик». Всем бы такого попика. Он добрый, честный, порядочный. Любит тебя, раз на такое решился. Потом, он же комсомолец! Он же, как мы все! В комсомол же его приняли, а в мужья, значит, нельзя? Дура Рэнка и злюка. Не переживай, всё будет хорошо!
— Понимаешь, я знала, что его отец работает в церкви, пишет и реставрирует иконы. Он художник! Имеет даже какую-то грамоту. Я так и думала, что художник-иконописец и реставратор. Это ведь должны быть очень талантливые люди и ценные специалисты! Я гордилась, что у Серёжки такой папа. Он меня обманул. Что мне делать? Что мне делать, Валечка?
Валя задумалась о странном поведении Рэны. Но, не найдя этому объяснения, решила, что Рэна подумала, что Валя знала о планах Лоры раньше, а её в известность не поставила. Обиделась. И не знали, девочки, что для Рэны это был шок, удар под дых, конец её планам. А в плане у неё было не больше и не меньше, как женить на себе Сергея. Зная не решительный, покладистый его характер, она не сомневалась в успехе задуманной операции. И вдруг, в одно мгновение всё рухнуло. Вот и реакция соответствующая. Об этом она много-много позже сама призналась Ларисе.
А что Лора сейчас? Проплакав довольно длительное время, не желая видеть Сергея, она бессонными ночами всё думала и думала, как быть, что делать? Вспоминала, что ведь только благодаря его самоотверженной помощи она смогла сделать диплом, да ещё защититься с таким успехом. „Отлично“ На работу с таким дипломом приятно устраиваться, а уж как мама будет ею гордиться. Даааа! Тихоня — Серёжа проявил чудеса мужества: практически поссорился почти со всей своей группой, то есть с её женской половиной. А всё дело в том, что Сергей был в группе что-то типа энциклопедии: помнил, где какую формулу посмотреть, ну и вообще они его, как оказалось, ревновали ко мне. Все в группе его не просто ценили, но и любили чисто по человечески, по дружески. А он их бросил и переехал делать диплом в другую комнату и даже в другой корпус, чтобы быть рядом с какой то Ларисой. Теперь, если что то спросить, нужно бежать через весь двор. А почему Сергей стал работать в одной комнате с Ларисой? Где то, когда уже почти половина работы была закончена, Сергей прочитал брошюрку, где печатались новости по строительству и проектированию. И там был напечатан новый СНИП по строительству в сейсмических районах. А так как Лора жила в Сталинабаде, ныне Душанбе, то есть в зоне с высокой сейсмической активностью, то и взялась делать диплом: » Угловой многоэтажный жилой дом для города Душанбе". По требованиям нового СНИПА у неё летела вся планировка, соответственно, всё конструктивное решение и даже проект производства работ. То есть вся выполненная часть работы оказалась равной нулю. Всё сначала!!! В диплом входило в целом конструктивное решение, в том числе расчёты конструкций, ну и проект производства работ. Планировочное решение не предусматривалось — это прерогатива архитекторов. У Ларисы планировочное решение не соответствовало требованиям СНИПа. Надо делать перепланировку — работу архитекторов. От ужаса и безысходности в первую очередь она кинулась за помощью руководителю диплома М., кстати декану Серёжиного факультета. Тот, оказывается, с новинками ещё не ознакомился, поменять тему диплома уже нельзя: всё утверждено. Итак — справка о прослушивании пятилетнего курса. Защита диплома переносится на следующий год! Ужас, ужас и в третий раз — ужас". Психическое и психологическое состояние Лоры я не берусь передавать. Оно было близко к последней черте. М. успокаивал Лору, дескать, раз он ещё не прочитал новшества, то и другие инженеры.возможно, не прочитали. «Пролетим, как ни будь». В лучшем случае троечка, если ему удастся уговорить членов комиссии, чтобы загладить свою вину. Лора рыдала и убеждала М., что ведь они то проектировщики, и уж наверняка следят за новинками, тем более, что они ещё и члены дипломной комиссии. В это трудное время вдруг Сергей проявил твёрдость характера. Он заявил Ларисе, что при некотором напряжении и старании можно ещё успеть всё переделать. Вот он и переехал в её дипломку. По утрам он будил Ларису, следил, чтобы она ни на что не отвлекалась, бежал в буфет, находящийся на другой улице, другой Красноармейской, занимал очередь. С приходом Ларисы покупал горяченького на завтрак, быстро съедал и, пока Лора допивала чай или кофе, покупал «перекусон»: бутерброды, или яички, или пирожки. Несколько часов они добросовестно работали. Ланч! Быстро в так называемый «профессорский» буфет. Там можно самим налить чай, компот или какао. Теперь, не торопясь, да, обязательно не торопясь, возвращались в аудиторию. Снова за чертежи! Итак каждый день. По вечерам, они выходили на улицу и шли в какой ни будь подъезд. Там они стояли обнявшись, почти всегда молча: Лора от усталости не знала о чём говорить, а Серёжа — от природы молчун. Правда, иногда они разговаривали, даже спорили, но это всё относительно её диплома. Он крепко прижимал её к себе, особенно, если вечер был ветреный. А Лора, несмотря на усталость и разъедающую её безысходность, безнадёжность, стояла и гадала: поцелует её сегодня или опять не решится. Иногда он так сильно прижимал её, так близко были её губы от его, что она их почти ощущала. Но, нет! Он отстранялся и говорил: «Ну, пора. Надо постараться завтра этот лист закончить». Время летело с неистовой скоростью. А работа двигалась намного медленнее. Правда с перепланировкой она уже справилась. В конструкциях меньше переделывать. Расчёты сохраняются. А вот производственную часть почти всю надо перечерчивать. Стала сказываться усталость. Нервы не выдерживали. Лора выскакивала из аудитории, находила какую ни будь свободную аудиторию и там буквально выла. Или начиналась истерика. «Не успеть, не успеть»,- твердила она. Сергей находил её, прижимал к себе. Вытирал слёзы, сопли. Гладил по голове, по спине и ничего не говорил. Потом, обняв за плечи вёл, в туалет. «Умойся как следует и рот прополощи», тихо говорил он. «А ты молодец! Правда, правда! Конец уже виден. Успеем! Отмывку фасада я тебе помогу сделать. Всё будет хорошо!» И она воскресала. И ведь успели же! И ведь «Отлично» поставили. И ведь только на один, самый простой вопрос не ответила. Растерялась, могла бы и догадаться. Масли вернулись к «попику. Почему он ей ничего не сказал про отца? Да! Тогда бы она наверно не согласилась быть его женой. А как же благодарность? Ведь, если бы не он, не видать ей диплома с отличной оценкой. А может и вообще не видать! Ох, Господи! Что же делать, что делать? Нет, нет, я без него не смогу жить!» Вдруг её осенила отличная мысль! Надо поговорить с мамой по телефону. Она ведь всегда с ней советовалась. Утром Лора послала маме телеграмму, вызывая её на переговоры, забыв совершенно, что мама коммунистка до мозга костей. Разве она позволит дочери выйти замуж за сына священника? Хорошо, что Лора об этом не подумала.
Вечером следующего дня они с Серёжей поехали на центральный почтамт – такая была раньше связь. В кабинку Лора пошла одна. Захлебываясь слезами, рассказала она маме про свою беду:
— Мне что? Заявление назад забрать или просто не ходить регистрироваться?
— Успокойся, дочь — начала мама. — Ты писала, что он хороший: добрый, умный, заботливый. Не пьет, не курит и, наверное, любит тебя. Не сказал потому, что боялся тебя потерять. А ты его любишь? Да? Тогда не переживай, такая твоя доля – может и неплохая. Жить тебе с ним, а не с его папой. К тому же вы приедете сюда, а Евпатория далеко – никто и знать не будет. Решайся. Целую.
Лора вышла к Сергею окрыленная, счастливая. Всю дорогу думали о подготовке к свадьбе. Нет ни денег, ни времени, ни опыта. Но всё должно получиться.
И ведь получилось. Они купили белый материал – «под муар» — плотный, немного тяжелый. Он ценен был тем, что на ткани узоры из белых нитей с блеском, переплетались с матовыми нитями – очень красиво. Придумали с девчонками фасон обычный для Лоры: туго облегающий лиф, подчеркивающий тонкую талию и широкая – «солнце-клеш» — юбка. Сбоку молния. Покроили, наживили, приладили и стали шить на руках – машинки-то в общежитии не было. У них в группе была некая Зина Спиридонова – ленинградка. Она была старше своих сокурсниц: тихая, серьезная, замкнутая. Все защиты уже кончились, и в институт мало, кто заходил. Многие уже разъехались. Как Зина узнала про свадьбу своей сокурсницы, которой она симпатизировала — непонятно, но она проявила неожиданное участие: пригласила Лору к себе домой, чтоб пошить платье. Жила Зина почему-то одна. Видимо, либо в блокаде, либо на фронте погибли все её близкие. Она оказалась большая мастерица – быстро прострочила боковые швы, вшила воротник руликом, обработала рукава, верней — проймы (на рукава материала не хватило и, как оказалось, к лучшему). Пришила верх к низу, вставила молнию и…готово. Всего несколько часов! Осталось только подшить подол – это она оставила нам, т.к. эту работу лучше на руках выполнить. Так что, Зина очень выручила Лору, и та была ей всю жизнь благодарна. А вот с подолом девочки возились целый день: надо было подшивать аккуратно, чтоб нигде не морщило, не тянула – материал-то косой, да и подол очень длинный. Наконец, все готово. Сергей купил кремовую бумажную розу, прикрепили её на груди. Получилось настоящее свадебное платье. Девчонки не скрывали ни радости, ни зависти. А счастливей Лоры в те минуты никого не было, т.к. всё было неожиданно прекрасно. Все отправились в ЗАГС: всё торжественно так. А, когда выходили, пошел теплый слепой дождик.
«Это – к счастью, к счастью! Это народная примета!» Так, с веселым смехом пришли в общежитие, посидели за весьма скромным столом, устроенным вскладчину и разошлись. Рэна с Валей пошли ночевать кто куда, чтоб оставить молодожёнов одних в первую брачную ночь. Уходя, девчонки сказали, смеясь:
— Ну, спать вы, конечно, не будете, так попечатайте немного фотографий.
О! Это особые фотографии. Фотографии для альбома О них я напишу в следующей главе.