С козлами расставаться проще?

– Ты дура?! – он тряс меня за плечи. Я мысленно улыбалась, сохраняя ехидную улыбку. Я увидела то, что хотела. Совсем на миг, но увидела, боги! Правда, чувствовала я себя на редкость неприятно: было как-то мерзко, гадко.
– Решила пошутить.
– Пошутить ценой собственной жизни? Совсем ненормальная? – я пожала плечами. Ну а что тут говорить? Я и правда пыталась сделать что-то подобное.
Если честно, в тот момент я особенно не думала, чем для меня это обернётся. Точнее, не придавала значения. Желание показать, вывести из себя оказалось выше, чем…чем…собственная жизнь? Как бы это не звучало.
На самом деле мне было всё равно. Но мой собеседник был явно другого мнения. И не увидев в моём лице должного раскаяния, или чего ещё он там хотел увидеть, в общем, поняв, что это действительно то, что я хотела сделать и он не ошибся в своих предположениях (а, вероятно, очень хотел) – выругался ещё сильнее и, видимо, окончательно убедился в моей непроходимой тупости. И почему люди так тщательно цепляются за чужую жизнь? Имею я право распоряжаться ей как хочу или нет, в конце-то концов!
– А вот осуждать меня не надо, – проговорила я, уже разворачиваясь, чтобы уйти. Да, сцена не удалась. Жаль, очень жаль.

Вообще, до этого дня я срывала с него маски как любовники срывают друг с друга одежду в первую брачную ночь: жадно, неистово, с азартом хищника, загоняющего жертву в свою ловушку. Надменный аристократ, старший сын советника короля, второй студент академии – полетели первые, их я даже не заметила. Как пальто или шапка, которые сразу оказываются на полу в порыве страсти. К ним же направились образы любимца девушек, члена элитной тусовки академии и сильного мага. Уже сложнее дело пошло со льстивым учеником, знающим подход к каждому преподавателю и богатым наследником, который не придаёт значения собственным тратам. Но и эти досадные мелочи для меня испарились из привычной картинки, словно сапоги с неудобной застёжкой или пиджак, у которого туго расстёгиваются пуговицы: затратили чуть больше времени, но не настолько, чтобы их ломать.
На маске достойного представителя своего рода пришлось повозиться, но и она была снята, словно неугодная заколка, которая запуталась в волосах. Даже неуместные жёсткие, почти жестокие шутки, подначки и розыгрыши удалось устранить с его не в меру наглого лица. Скажу честно, это я сделала с большим удовольствием – они выводили меня больше всех. Непередаваемое ощущение лишить этого подлеца его любимых приёмчиков. Даа, словно наконец разобрался с множеством мелких пуговичек блузки или сложной конструкцией завязок платья. Но, чёрт возьми, последняя маска, самая невыносимая, приводящая в бешенство и исступление, оставалась на нём, что бы я не делала. Клянусь, я, казалось бы, перепробовала все варианты, все способы, однако безразличие, невыносимое напускное безразличие оставалось всегда. Слегка скучающий взгляд, нарочито расслабленная поза с руками в карманах брюк и ирония, вечный сарказм на грани издёвки или оскорбления. Словно привычка ходить по лезвию, страшная, опасная и оттого такая манящая. Привычка, между прочим, стоящая ему жизни, его собственной жизни – никуда не желала уходить. Приклеилась намертво, стала частью его самого, проникла под кожу. Клянусь, если бы наши гены способны были мутировать, адаптируясь под наше поведение, его бы потомкам передался именно этот.
А я так хотела видеть, так хотела знать: что там, под всеми этими слоями защиты? Какой он настоящий? Очевидно, из нас двоих хотела этого только я.

Да, никто не хочет оставаться голым. А именно так, я готова поспорить, он себя чувствовал бы без всех этих «костюмчиков» и ролей. Годами выстраиваемое поведение не так-то просто изменить. И конечно, не моё это дело – лезть в чужую душу без согласия её носителя.
Я всё это понимала и всё же уже не могла остановиться. Зачем я это делаю? Почему начала? Сама не знаю.
Просто он был таким типичным, таким предсказуемым и очевидным, что скучно было даже смотреть. Ты уже всё знаешь заранее, как сюжет в плохо написанном романе. Вот герой, вот злодей, вот победа первого над вторым – осталось только прочитать.

Когда я оступилась на лестнице и совсем уж неуклюже завалилась на ступеньки, он даже не опустил взгляд. Просто прошёл мимо, не обращая никакого внимания. По всему выходило, что если не все, то большинство девушек нашего учебного заведения и так были к его ногам, причём в прямом и переносном смысле, так что меня заносить в этот список пока явно не относилось к его планам.

Прозвучавшее через неделю: «Пошла вон», – и перевёрнутый поднос с моей едой, которую я так некстати поставила на «хозяйский» столик в столовой, вызвало лишь недоумение. Зачем? Зачем именно так? Однако мерзкие смешки дружков и моё состояние потерянности придавали картине завершённость. Да, от него ожидали именно этого. Показательно грубо, унизительно и на глазах у толпы подтвердить свою власть в этом месте. Мнимую власть, конечно. Он же второй. Готова поспорить, об этом он не забывает ни минуты. Стало слегка грустно. За обед. Убрать так бессмысленно испорченный ужин или просто набрать новую порцию? Я не знала и стояла, смотря на остатки мясного рагу, тарелку, накрывающую пюре и красные капельки морса на носах туфелек. Стояла и думала, ты действительно хотел это сделать? Испытывать злость, раздражение или стыд не было никакого желания. Его мотивы были так прозрачны и очевидны: самоутверждение за счёт других – пунктик номер раз.

Дальше, на общих парах по физической подготовке, в ход шли издёвки, подначки и даже грязные намёки. Наверное, грязные. Не знаю. Возможно, у него вместо утренней пробежки ежедневные тренировки в остроумии, а может, внутренняя боль и неудовлетворённость собственным положением требовали вот такого выхода. Интересно, что твердят с детства ему родители? Точно не сказки про пользу сострадания и помощи ближнему.

Однажды в библиотеке, где я честно пыталась готовиться к докладу по истории магии, на мой листок упал мешочек с монетами. При этом, кстати, изрядно перепачкавшись в ещё не просохшие чернила и стерев последние строки записей. Меня же при этом бесцеремонно подняли и потащили за руку. Без вопросов. Без объяснений. Без времени на осознание произошедшего. Ситуация была столь обыденна для этого человека, что не требовала даже слов. Как зайти в супермаркет и взять на ужин понравившуюся булочку хлеба. Надо просто ткнуть в неё пальцем и выложить необходимую плату на стол. Когда я вырвалась из его захвата и всё же смогла пояснить, что «не горю желанием». Во всех смыслах. Он только усмехнулся, кинув небрежное: «Это легко исправить». Деньги он не забрал, сказав, мол: «Позже всё равно придёшь». И ушёл. А я осталась. Как и мой испорченный доклад.

Что делать с теми деньгами я так и не придумала. Просто пойти и вернуть было бы слишком предсказуемо. А тратить – опасно.

Тогда же временно образовалось и затишье. Я его почти не видела. Он меня в принципе ни разу не заметил. Как и всех остальных людей. Видел только то, что они демонстрировали.

Правда, монеты всё больше мозолили мне глаза. Золотые и блестящие. Я перебирала их в пальцах по вечерам, пока никто не видит и размышляла. Зачем? Зачем он это сделал? Зачем именно так? Он не умеет по-другому? Или не хочет? Или просто не нужно – всегда было достаточно? Ему нужна была именно я или просто новая девушка, для поддержания «репутации»? Интересно, он ведёт дневничок своих «побед» с именами тех женщин, которые оказались в его постели или их так много, что это ему даже неинтересно? Кому–то доказывает, что уже не маленький мальчик? Пытается получить любовь и ласку? Мстит?
Да, может показаться, что этот человек просто циник, лицемер и редкостный мерзавец, каких поискать. Но лично меня не покидало ощущение, что это просто удобная позиция. Просто игра. Навязанная, заученная и порядком опостылевшая. Как привычная обувка – уже износилась, зато удобная и не натирает мозоли. Такую всегда жалко менять на новую.

Спустя месяц моего обучения нас столкнула удача. Хотя вряд ли хоть кто-то назвал бы произошедшее этим словом. Засидевшись допоздна за учебниками, я так сильно хотела спать, что просто забыла завести будильник. Соседки по комнате решили, что у меня выходной и ушли не разбудив. Так я попала на отработку. Прогуливать пары у нас было строго запрещено.
Вот и пришлось наводить порядок в заваленной хламом лаборатории. Я окидывала глазами фронт работ и мысленно делала ставки, закончу я это сегодня или уже завтра. Больше было похоже на второе. Хотела даже возмутиться, как приведший меня магистр недовольно пробурчал: «А где Ривз? Ну уж нет, гадёныш, в этот раз тебе точно не отвертеться», – и резко удалился, шагая так, словно гвозди в пол вбивал. Смачно и со вкусом. Пар выпускал в общем.
А у меня родилась идея. Точнее, сначала сам собой возник уже привычный для моей головы вопрос: «Что обязывает роль Киллиана сделать в этой ситуации? Как поступить?». Ответ пришёл тут же: развалиться на стуле, закинув руки за голову и заставить меня делать работу самой, пока он будет дремать. Даже интересно, такой мудрый человек, как наш преподаватель по редким растениям, действительно не понимает, кто в итоге будет выполнять все дела, даже если он насильно притащит его сюда и запрёт дверь? Эх… Банально. Предсказуемо. Скучно. Может, стоит это исправить? Тем более, у меня вдруг стало такое хорошее настроение.
Я решила действовать на опережение и вошедшему (или закинутому) в комнату парню бросила только: «О, так я здесь не одна! Отлично – ты убери пока, а я вздремну. Знаешь ли, не успела выспаться». И с абсолютно равнодушным видом уселась, закидывая ноги на ближайший стол (в юбке, между прочим) и прикрывая веки. Затаилась, наблюдая из-под полуприкрытых ресниц. Угрозы? Шантаж? Рукоприкладство? Приставания? Какой путь он выберет? Давай, мальчик, удиви меня, прошу. Я что зря тут особенно соблазнительную позу репетировала да выбирала место, с идеально падающим светом.
Подходил он ко мне медленно и без звука, только зубы скрипели. Жаль, магистр всё же оказался не дурак и вернулся наблюдать за процессом уборки. Лично. Спектакль окончился, наградив меня только жёстким: «Решила поиграть? Осторожно, не имея опыта, можно и обжечься».
Играть я не любила. Вообще предпочитала не влезать в неприятности, но в этот раз поддалась соблазну. Тем более, это было весело. А скромницей я никогда не была, просто предпочитала молчать, от лени, наверное.

Мысль о том, как поступить с его деньгами, всё же пришла в мою многострадальную голову. Для осуществления плана пришлось изрядно попотеть. Точнее, посидеть в засаде. То, что Киллиан, скорее всего, редко посещает библиотеку – я предполагала. А вот то, что его там не бывает вовсе – нет. Однако один раз мне всё же удалось его поймать. Он стоял у дальнего стеллажа, доставал книги, быстро их пролистывал и брал новые. Пришлось кинуть деньги прямо так, из-за спины, на раскрытую в руках книгу. И поскольку его руки были заняты, потащила за локоть. Он не понял. Я лишь подняла брови, указывая взглядом на мешочек, потом на дверь. Эту битву я хотела выиграть без слов. В глазах парня мелькнуло понимание, сменившееся злорадным предвкушение. Если быть точнее, он усмехнулся. Я ликовала. Мы двинулись к выходу, видимо, размышляя, как далеко каждый готов зайти в этом театральном акте.
Если быть откровенной, попасть к нему в постель я была не против, даже хотела. Не потому, что это казалось мне почётным. Или я питала надежды оказаться особенной. Для таких не бывает особенных. Они не умеют к кому–либо привязываться. Точнее, боятся подпускать слишком близко. Пораниться же можно.
Его магия. В ней дело. Да, я всё-таки поняла его фразу: «Это легко исправить» – он, действительно, мог разжечь желание. Точнее, ходили такие слухи. Не знаю, это особенно впечатлительные девушки так нахваливали или он правда владел этим даром, но как минимум было любопытно, интригующе даже я бы сказала.
В общем, я готова была идти до конца. И душу только грела мысль, что это будет так, на моих условиях. Интересно, а он вообще понял, глубину моей иронии? Что я решила «купить его» на его же собственные деньги? Что в кой-то веки будет не по его правилам?
Нам помешали. Как раз-таки тот самый первый, который его друг. Перехватил его у самой двери, напомнил о каком-то турнире, и они убежали. Да, дружили они только потому, что врагов надо держать близко. Даже соперничества не было. Кто первый, а кто второй было решено давно и без них. Статусом, уровнем силы, мнением людей. Но главное решение всё же принял сам Киллиан, когда для себя самого стал вторым.
Какие же чувства ты так активно скрываешь? То, что эти чувства ты испытывать не готов, становилось всё очевиднее. Так люди после расставания злятся и обвиняют во всех бедах мира своего недавнего партнёра. С козлами расставаться проще, чем с хорошими людьми, которые просто нам не очень подходят.

Не помню точно, что привело нас на крышу, точнее, стало причиной. Притащил-то он меня туда лично, ощутимо вцепившись в руку. Вон до сих пор синяк виден. Пожалуй, с одной из моих последних выходок я чутка перегнула палку. Интересно, с какой? Это уже почти исследование: вот гипотеза, вот действие, вот вывод.
Мы стояли на плоской вершине здания. Я подошла к самому краю, чтобы заглянуть вниз. Любопытно же. Не знала, что сюда есть выход. Высота – этаж так одиннадцатый. С такой сорвёшься и ничего не поможет. Когда я развернулась, он оказался совсем близко и …толкнул. Совсем слегка. Я рефлекторно уцепилась за первое, что попалось под руку – полы его пиджака. Он тоже меня держал. Крепко. Надёжно. Но всё же, стало дико страшно. Стоять, вот так, на самой грани. Слишком самонадеянно, слишком рискованно с его стороны. Мозг в панике отказывался мыслить здраво. Оставались только голые инстинкты, и они вопили, что надо что–то сделать. Варианты жадно выплёскивались из глубины моего сознания: раскаяние, слёзы, мольбы, обещания…

Ему скучно. Ему невообразимо скучно. Сколько раз он видел это: страх в глазах, согласие на безропотное повиновение. Раньше эти образы доставляли ему удовольствие. Теперь же отдавали лишь горечью во рту. Дальше продолжать спектакль не было смысла. Он слегка ослабил пальцы, показывая, что можно уйти. Чего же точно не ожидал, что девушка разожмёт ладони, которые, казалось бы, мёртвой хваткой впились в лацканы его пиджака и оттолкнётся. Он ещё подумал краем сознания, что помятый теперь будет.
А в этот миг…только рефлексы, вбитые годами тренировок, позволили ухватить падающее вниз тело. Сомкнуть руки на тонких запястьях, в самый последний момент. Она даже не вскрикнула.

– А вот осуждать меня не надо – её слова стояли в ушах. Проникали в мысли. Никак не желали испаряться, – Я была честна с собой в этот миг, осознавала и принимала последствия. А ты, ты способен хоть раз выбрать себя, свои решения, свои желания? Тебе не жаль жить не свою жизнь, жить не себя? Хотя бы знаешь, какой на самом деле? – она помолчала, словно решаясь, говорить или нет – Я, теперь, кажется, да. Хочешь, познакомлю?
И этот взгляд, брошенный из-за плеча, поза…не знаю, что на меня нашло. Только ещё не до конца понимая, на что соглашаюсь, просто ответил:
– Да. Пожалуй, это действительно было бы интересно, – и ведь ни капельки не соврал. Впервые в жизни. Себе.