Папа

Сжатый кулак правой руки завис в воздухе.
Ноги сами по себе переминались на месте, в висках стучало.
Дверь, возле которой стояла Надя, была обшарпанной, затертой, какого-то серо-медного цвета.
«Может уйти? Вот прямо сейчас?!»
Мозг автоматически начал подкидывать Наде образ, как она стремительно мчится вниз по лестнице, распахивает подъездную дверь и… «СВОБОДААААА».
«Как же душно. Сейчас бы водички» — Надя опустила руку, поправила челку, затем рубашку, юбку, потерла лоб.
Вдруг зачесалась голова…
Надя снова сжала кулак.
Прошло двадцать лет, когда она видела его в последний раз.
Он зашел в квартиру такой любимый, кажущийся таким большим в этой зимней пуховой куртке. Шеки раскрасневшиеся, нос картошкой, лысина блестит, и глаза… грустные-грустные.
Она смотрела на него из-за угла, выглядывая из своей комнаты.
«Подбежать бы к нему, кааак запрыгнуть на шею, и целовать целовать целовать лоб, щеки, глаза, нос..» — думала семилетняя Надя.
«Ни за что. Никогда. Он не заслуживает этого» — тут же одернула она себя.
Сегодня мама всё ей рассказала.
Папа их больше не любит, он уезжает в какой-то другой город, там какая-то тётя.
Мама плакала, Надя гладила маму по спине и все спрашивала:
«Что это за тетя такая?!», «Какая тётя?», «Мам, что за тётя?»
«Красивая» — объясняла мама.
«Уууу..» — Надя хмурила лобик и грозила невидимой тёте маленьким кулачком.
— Надюша, — крикнул папа, снимая куртку.
Надя судорожно начала искать, куда спрятаться. Она не дастся ему. НИ ЗА ЧТО.
«Пусть уезжает, уходит, куда он там собрался. Куда бежать?»
«Шкаф? Слишком мало места. Там, как всегда, бардак, потому что лень, ну совершенно лень убираться.
За шторкой? Найдет.
Под стол? Тоже заметит».
Надя услышала звук папиных шагов.
«Под кровать!!!» — мозг автоматически выдал спасательный круг.
— Надюша, — теплый папин голос окутал комнату.
Сердце у Нади готово было выпрыгнуть из-под кровати. Оно, как мячик, выпрыгивало из Надиной груди, билось об пол, снова запрыгивало в грудь. И было ощущение, что скоро оно побежит чеканить удары по всей Надиной комнате.
«Точно найдет!» — подумала Надя и зажмурилась, как будто это могло помочь ей спрятаться понадёжнее.
— Надюша, — папа присел на корточки и заглянул под кровать.
Надя открыла один глаз и с выдохом прошептала: «Нашёл».
— Выходи, я очень соскучился, — папа попытался улыбнуться.
— Ни за что, — тихонько произнесла девочка.
— Нам очень нужно поговорить.
— Ни за что, — голос у Нади стал уверенней.
— Доча, выходи.
— Нет!!! – Надя сама не поняла, почему настолько яростный крик вырвался из её груди. Может это сердце расстроилось, что ему не удалось поскакать по комнате?
— Надежда, — послышался строгий мамин голос, — выйди немедленно.
Надя медленно поползла навстречу металлическому голосу мамы. Ослушаться его было категорически невозможно.
И вот она уже стоит посреди комнаты, трет только что ушибленный локоть. Мама же стряхивает с её одежды комки пыли, которые девочка притащила с собой из-под кровати.
Закончив приводить в порядок Надю, мама встала, облокотившись плечом о стену, сложив руки крест накрест у груди, – явный признак, что мама не в духе.
Папа же открыл свои объятия и ждал, когда Надя его обнимет.
Но Надя стояла по струнке, сжимая все части тела так, чтобы они стали каменными.
«Как я хочу быть волшебницей! Вот если бы я прямо сейчас могла исчезнуть!»
Папа подошел сам.
— Не хочу, не трогай, уйди!!! – очередной Надин крик нарушил гнетущую тишину.
Она вырывалась из папиных объятий, тряслась всем телом, била его кулаками.
— Отпустииииии! – как яростная кошка вопила Надя.
— Отпустил, отпустил, — опешив, сказал папа, — Мне надо тебе кое-что сказать.
— Не хочу ничего слушать! Уходи, уходи! Уходи сейчас же я сказала, — прокричала Надя и, чтобы папе стало еще страшнее, топнула ножкой, нахмурила брови и, также как и мама, сложила руки крест накрест на груди.
— Доча, — последняя папина попытка обнять дочь была совсем жалкой. Его руки повисли, как плети, голова опустилась. Он посмотрел на маму и сказал, — Ну, я пошел?
Мама кивнула, и папа, последний раз бросив взгляд на дочь, вышел из комнаты.
— Можно я буду на выходные приезжать? – спросил папа маму, одеваясь.
— Если она захочет тебя видеть, — мама качнула головой в сторону Надиной комнаты и вжала голову в плечи.
— Ну ты звони. И я буду звонить. Может быть она захочет хотя бы разговаривать со мной, — вздохнул папа.
Надя все слышала. Она стояла у двери своей комнаты и впитывала каждый звук, доносящийся из коридора.
Вот папа надел куртку, теперь ботинки.
Теперь звенят ключи, это значит, что мама открывает дверь.
Дверь захлопнулась.
«Ушёл!».
Надя стремительно побежала к окну.
Снегопад в этот день выдался сказочным. Крупные хлопья снега медленно летели на землю. «Словно миллионы маленьких пушинок» — подумалось Наде.
Она долго смотрела на падающие пушинки, прежде чем папа вышел из подъезда.
«Вот он! Идет к машине!» — Надя приложила руку к окну.
Она смотрела на его уходящую спину.
Как же в этот момент ей хотелось крикнуть: «Папа! Папочка! Я так люблю тебя! Вернись! Пожалуйста, вернись!».
Снегопад начал почему-то расплываться. Оказалось, что на подоконнике появилась довольно-таки внушительная лужа соленой воды. Параллельно начало течь из носа.
— Никогда не прощу, — медленно вслух произнесла Надя, когда сзади ее обняли мягкие мамины руки.
Она не простила. Так и отказывалась разговаривать с ним по телефону. А несколько его попыток приехать в гости, оборачивались провалом. Надя запиралась в ванной комнате, убегала из дома, подпирала свою дверь, лишь бы не видеть его.
Через год папа оставил попытки.
— Не будем её мучать, — как-то в коридоре сказал папа маме.
Единственное, чем папа о себе напоминал, были подарки на все главные для Нади праздники: день рождения, Новый год и 8 марта.
Надя открывала их, а затем складывала в отдельную коробку.
Так и пролетели вот уже 20 лет.
Надя выросла, у неё у самой появились дети. Муж периодически намекал на то, что надо бы съездить к папе, но Надя никак не решалась.
Старинная закостенелая привычка с детства отвергать все, что связано с папой, не давала ей свободы.
Звонок этим утром изменил все.
— Надежда Александровна? Здравствуйте! Меня зовут…Я из районной поликлиники №…
— Да, слушаю.
— Ваш отец Котов Александр Владимирович?
— Да, — Надю пробил мороз по коже.
«Не говорите дальше ничего, умоляю… Неужели?»
— Вы знаете, я звоню Вам совершенно нарушая его просьбу. Он запретил мне Вам звонить. Но … понимаете…пока он лежал здесь два месяца, его так никто и не навестил. Сейчас его отправили домой, и, мне кажется, что одному ему будет трудно. Моя совесть…Она просто не позволила молчать.
— Да, да, конечно, — с облегчение вздохнула Надя, — Вы правильно сделали. Что с ним случилось, объясните…?
И вот теперь Надя приехала по тому самому адресу, что дала ей врач.
И в этот самый момент она стоит у двери и держит кулак, чтобы наконец-таки постучать.
Надя сглотнула.
Несмелый: «Тук».
Чуть решительней: «Тук, тук..»
Рука суетливо застучала по двери: «Тук, тук, тук, тук..»
Надя услышала шорох.
«Кто там?» — спросил теплый голос.
Шум поворачивачивающегося ключа в замочной скважине.
Дверь открылась.
Надя увидела его. Морщины, раскрасневшиеся шёки, нос картошкой, лысина блестит, и глаза… удивленные и радостные.
Сидит в коляске.
— Надюша…
— Папа, я…
— Надюша, — остановил папа Надин порыв, — я так долго ждал тебя, — папины руки затряслись от переживаний, — Разреши сказать сейчас.
Надя кивнула, слезки сами побежали из её глаз.
— Прости меня. Я люблю тебя!