Загадка

Подруга моя, Нинка, колючая всегда была, как голубая елка, которую ещё и снегом хорошенько припорошило.
Что не слово, — то выплёскивающийся фонтаном сарказм.
Что не предложение, то будто теорему наизусть у доски доказывает.
И потом смотрит на тебя так сердито, как учительница в школе:
— Чтд. Понятно?
— Если честно, то «НИЧЕГО не понятно»!
— Что и требовалось доказать! Как можно ТАКОЕ и не понять!? — подытоживала она так, что хотелось извиниться и пойти купить учебник по геометрии за 7 класс.
И вот ты такая стоишь (или сидишь) целиком и полностью униженная и оскорбленная, не понимая чем парировать все это доказательство. Права ведь, — и не поспоришь!
А этот голос! Такой жёсткий и металлический:
— Катя, я эту жизнь изучила наизусть. Мужиков всех изучила тоже. Нормальных нет. И точка.
— Но…
— И не спорь, я сказала, — кивком головы она обычно показывала, что разговор окончен.
А сегодня!
Сегодня я ее не узнала.
Во-первых, она опоздала на 15 минут, чего с ней за все 20 лет нашей дружбы не бывало.
Во-вторых, гляжу, идёт, такая вся текучая и плавная, будто лебедь плывёт.
Будто совсем и не торопится.
Хотя по виду и правда не торопится.

— Катя! — расплылась она и раскрыла свои объятия.
И это человек, который не любил обниматься!
Мне даже на минуту показалось, что я жирненькая сметана, а она жирненький кот, который давно не ел, — настолько довольное было у неё лицо.
— Нина?! — то ли удивленно, то ли озабоченно поприветствовала ее я.
— Прости за опоздание, — ласково сказала она, — забыла ключи от машины.
Прости? Забыла?
Эти вопросы, да и не только эти, крутились у меня в голове и не давали покоя.
Она часто отчитывала меня, когда я рылась в сумке и не могла найти: паспорт, ключи от квартиры, расчёску, кошелёк, наушники… в общем всякую мелочь.
— Катя, как так можно? Неужели нельзя складывать все в определённый кармашек? Как ты живешь?
— Так и живу, Нин. В творческом беспорядке. Считаю себя Эйнштейном, — высовывала язык я.
— Займись этим, так нельзя.
И тут она сама… «ЗАБЫЛА»!?
Чудеса…
Весь вечер Нина загадочно улыбалась, мысли ее явно витали в облаках.
Жесты стали более спокойные, мимика расслабленнее: не обнаружила я подергивание плечами и постоянных морщин на лбу.
Я частенько журила ее:
— Нинка, опять морщишь лоб!
— Это голова думает у меня, отстань! — говорила она, потирая лоб рукой.
А сегодня — хоть на коньках по лбу катайся! Ровнёхонький!

На уровне походки также чувствовалось изменение.
Раньше Нинка ходила так, будто втаптывала все свои переживания в землю. Было ощущение, что дорога, по которой она идёт, будь то асфальт или почва, виноваты во всех её бедах.
На смену им пришла беззаботная походка младенца, который учится ходить: ее немного пошатывало от той легкости, которой она была пронизана.
Да и вообще казалось, что она помолодела лет на 10.
Светится, сияет, искрит!
В этот вечер я заняла выжидательную позицию. И все надеялась, что она мне сама расскажет, что же с ней случилось.
Может на курсы какие сходила?
Или марафон прошла?
Работу поменяла?
Психолог мозги вправил?
С дочкой проблема решилась?
К концу нашей встречи я была совершенно изнеможённая и просто не смогла не спросить:
— Нина! — в этот момент она ОБНИМАЛА меня на прощание.
— Аю, — Нина отстранилась и посмотрела на меня.
— Ты мне можешь объяснить, что с тобой происходит?
— Ох, Катя… Помнишь, как в Простоквашино Печкин говорил: «Это почему я такой злой был? Потому что у меня велосипеда не было!»
— Помню конечно. Ты что, велосипед себе купила? — непонимающе подняла я брови.
— А у меня похожий случай, но немного другой. У меня, Катюша, любви не было, то есть мужика нормального.
— А теперь?
— А теперь ЕСТЬ!

И, поцеловав меня в нос, Нинка развернулась, и, пританцовывая, походкой младенца-выпивохи, пошла к машине.
Ох уж эти женщины...- подумала я, — Непросто с ними. Их любить надо…