Русалочий хвост

Помню, как сквозь мутное стекло больничного окна пробивался солнечный свет, освещавший бледное, восковое лицо моей матери, и в этот миг я почувствовала, как что-то внутри меня треснуло, и осколки мучительно царапали меня изнутри. Ее больше не было рядом со мной.
Принять, что самый близкий человек ушел, я не могла. Я все также продолжала сервировать стол на двоих, надеялась, что она непременно придет с работы, купит что-нибудь к чаю, и мы будем болтать, но ее не было. Я стала тенью матери и бессмысленно брожу по дому, как призрак. Я наряжаюсь в ее платья и блузы, надеваю ее украшения, но она не скажет, какая я красивая. При жизни мама рисовала, надеюсь, что она наблюдает за мной через свои холсты. Я давно ничего не ела. Одна из картин моей матери, на которой была изображена обнаженная женщина со змеей в руке, начала со мной разговаривать. Я сначала думала, что теряю рассудок, но потом меня это перестало волновать. Я достаю из скрипучего шкафа красный лак, бесшумно открываю его, но мама все равно ничего не заметит…
В палате с белыми стенами разило лекарствами. Мне сказали, что у меня нервный срыв, и мне нужно отдохнуть и восстановиться. Я ощущала прозрачность больничных стен, впитывающих крики и шепот пациентов, и не укладывалось в голове, что я стала гостьей этого удивительного мира запертых мечтателей. Ко мне приходила молодая медсестра Марта, она была заботливой и очень романтичной. Каждый раз, когда она ко мне заходила, она была напряжена и даже испугана, быть может, она недавно начала работать. Временами меня пробивало на рыдания, и я уходила в туалет, чтобы, заплаканной, остаться незамеченной медсестрами, которые немедленно сделали бы об этом эпизоде запись в дневнике наблюдений. Мне хотелось курить, но сигарет не было. Когда я снова там пряталась, пришла Марта. Она говорила, что хочет помочь мне, она увидела во мне несчастную и одинокую девочку, но я тут же начала объяснять обратное. Она приносила мне книги, фрукты и конфеты в палату, болтала со мной о своей кошке, погоде, рассказывала, как училась в медицинском колледже, и, сглатывая неловкость, я благодарила ее за доброту и внимание ко мне, но в глубине души я чувствовала к ней неприязнь, ведь я не просила ее быть моей подругой. Я врала каждую минуту, каждый час и каждый день. Не помню, когда в последний раз говорила правду. Я хотела выбраться из этого места, но для этого нужно было играть роль выздоравливающей пациентки.
Меня выписали. Удивительно, но я не испытывала облегчения. Я ходила по улице, и меня не отпускала мысль, что все проходящие мимо люди воспринимают меня как сумасшедшую. Я очутилась возле реки. Вода была темной и тихой. Я снимаю туфли, чувствую под ногами холодную землю и захожу в воду. Все глубже и глубже, дальше и дальше. Вода заполняет мои легкие, становится тяжелее дышать, но мне уже все равно, больше ничего не имеет значения. Хочу, чтобы у меня вырос русалочий хвост. Я буду плавать на самом дне этой реки, я уже на глубине.