О Богах. О Людях. И немного - о Монстрах

Роман.
Художественная литература.
Жанр: альтернативная история, магический реализм, драма, современная проза, приключения.
Издательство: «Издательские решения», май 2016г.
ISBN 978-5-4474-8676-1
© Лада Любимова, 2016-2024

Буктрейлер можно посмотреть здесь:
https://youtu.be/9a46Zldqa7A

Пролог

Для малых, как и для великих, есть дела,
что сотворить они лишь могут единожды:
и в этих делах есть сердце.

Джон Рональд Руэл Толкиен «Сильмариллион»
Перевод с английского Н. Эстель

Всё, что здесь написано, ни одно слово или их сочетание, не передают пережитой истины. Этот текст – интерпретация опыта в словах.
Я едва могу уразуметь открывшуюся тайну, и как же сложить её в слоги? И как читателю увидеть тайну через словесный туман?
Но сердце просит, и я не могу иначе. Я не могу не поделиться.
Каждая строка – попытка постичь реальность, глубина которой нереальная.

Эпизод 1: С… Он

А если любовь – лишь обман?
Кто влагает в нас жизни дыханье,
если только сумерек тень
нам дает настоящее знанье.
Добра – его, может быть, нет,
и зла – оно рядом и ранит.

Если надежда погаснет
и начнется непониманье,
то какой же факел на свете
осветит земные блужданья?

Если вымысел – синева,
что станет с невинностью, с чудом?
Что с сердцем, что с сердцем станет,
если стрел у любви не будет?

Федерико Гарсия Лорка «Осенняя песня»
Перевод с испанского О. Савича

Я стояла на обочине широкой автострады в потёртой, не очень-то чистой куртке, вязаной шапке и тёплых брюках. Воздух был прогрет солнцем. Пыль, поднятая ветром, клубилась по обочине, а мне было чуть-чуть жарко. Мимо меня по размеченному асфальту проносились автомобили. Где-то вдалеке маячили люди – я их наблюдала. Зачем я там находилась, я не знала. Не то ребёнок, не то женщина, не то некое существо без пола и возраста. Я не понимала, кто я и что там делаю. У меня было имя, которого я не знала. Я стояла, смотрела на дорогу. И всё.
Была весна.
Снег уже растаял. Ветер и солнце. Ослепительное весеннее солнце и пронизывающий весенний ветер. Деревья ещё без листьев – они смущались своей наготы, но не скрывали её, от того пространство наполнялось прозрачностью. От солнца серый асфальт оживал. И даже пыль на обочине оживала – пылинки кружились и болтали. Радовались, что ли, новой жизни.
Они подъехали на машине. Остановились и забрали меня. Он открыл дверь, улыбнулся и усадил меня рядом. Разве можно описать это ощущение, когда он здесь? Может, это радость, покой, нега, исполнение всех желаний.
Я сидела без движения. А он смотрел на меня так нежно, как будто соскучился. Между нами что-то происходило. Что? Что-то безвременное и наполненное до краёв. Ничего не имело значения, не имело смысла, ничего иного не существовало. И мне ничего более было не нужно. У меня было всё – здесь, сейчас и навсегда!
Я узнавала его силу, тепло, солнечный запах, ощущала тишину его мыслей. А он разговаривал с водителем и улыбался иногда.
Между ними тоже что-то происходило. Я чувствовала. Подумала, что они – мужчина и женщина, и они вместе. Но тогда почему он так обнимает меня?
Водитель – очень красивая женщина лет тридцати. Она фонтанировала здоровьем. Молочно-белая кожа с румянцем на щеках. Растрёпанные золотистые волосы. Светлые голубые глаза – такие открытые! Она задорно шутила, и от этих шуток он ещё больше улыбался, а она заливалась каким-то колокольчиковым смехом. О чём были шутки, я не понимала, но мне и не важно. Очаровательный её смех селил во мне радость. Она ела на ходу какие-то вкусности, закидывая их с юношеским азартом в смеющийся рот в перламутровой помаде, выглядывала в окно, ругалась на нерасторопных водителей, требуя уступить дорогу, поправляла макияж, смотрясь в зеркало заднего вида, переключала дерзко коробку передач, и всё рассказывала низким баском смешные истории.
Я догадалась – она его друг. Я наслаждалась ею. За бесшабашный способ езды он сделал замечание: не сосредоточиться ли ей на дороге. На что она ответила, что она ас в вождении автомобилей, и ездить может даже задом наперед с закрытыми глазами.
Нам весело!
Его руки… Большие ладони, долгие запястья с жилками. Длинные пальцы, сильные. Он обнимал меня и сжимал в своих ладонях мои. Я чувствовала себя маленькой и беззащитной, точно ребёнок. А доверие к нему – беспредельное! Но в его объятиях я улавливала сдержанную мужскую страсть. И вдруг поняла, что я – женщина. Любимая женщина, которой дорожат и которую желают.
Руки… Его руки… Такие красивые, но такие натруженные. Кожа – сухая и горячая. Я гладила его руки и пыталась понять, почему у него – воплощения силы, мужества, молодости и красоты, такие руки, что с ними случилось? Чем он занимается, что у него обветренные в мозолях руки? И не могла спросить – я не умела разговаривать…
Мы попали в пробку.
Стемнело, просто опустился сумрак. Будто сумрак – составляющая мира. Но в нём всё ясно видно. Дорога наводнилась автомобилями, людьми и… существами: ужасными, нереальными – их лики нескончаемо многообразны. Существа нападали на людей, друг на друга. Люди пытались спастись, убегали, падали, вставали и опять бежали. Всё кишело. Я слышала нестерпимый гул людских воплей, рычания и клокотания странных существ. Гул становился громче и громче.
В его глазах невероятная грусть.
– Пора, – его спутница больше не улыбалась, – нам пора, – повторила она тихо, обращаясь к нему. Приоткрыв дверь автомобиля, она посмотрела на меня. Долго. В глазах та же грусть. Вышла.
А он не отводил взгляда, полного нежности и глубокой печали.
У меня началась паника:
– Куда же ты? Не оставляй меня здесь! – кричала я беззвучно. – Мне так страшно!
И боялась я не ужасных монстров, а того, что он сейчас уйдёт и больше никогда не вернётся.
Но он не ответил. Осторожно отстранился и вышел из машины. Обернулся, касаясь меня печальным взглядом, и медленно ушёл со своей спутницей сквозь кишащий кошмар, пока не превратился в белую дымку, которая без следа рассеялась.
Я проснулась, дрожа от чувства холодного одиночества. Сидела весь день на диване, глубоко потрясённая, не в силах сползти с него и решить – сон ли это был.

Эпизод 2: Иллюзии

Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?

Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?

Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.

Александр Сергеевич Пушкин «Дар напрасный, дар случайный…»

В жизни всё временно. Так что, если всё идёт хорошо, наслаждайся – вечно это не продлится. А если идёт плохо – не волнуйся, это тоже не продлится вечно. Не помню, кто мне это сказал, или я это где-то прочла, но такая штука работает. Всё меняется.
То сидя, то лёжа на диване, я усмиряла волнение, вызванное странным сном. Основательно погрустив от тоски, сумбурности жизни и её бессмысленности, поддалась зову тела, которое взбунтовалось и требовало кушать. Кушать требовал и здоровенный котик, он устал мять бока о мою подушку и верещал протяжно «мя-я-я», трогая меня лапой.
Пришлось встать. На дворе смеркалось. В открытую форточку задувал прохладный весенний дух.
Под воздействием кота, голода и весеннего духа настроение моё из уныло-страдальческого сменилось на игривое с оттенком философского, разбавленного приторным цинизмом. Всё меняется.
Жуя бутерброд и запивая его крепким горячим чаем, я принялась жарить уже тысячу раз жареного барана. Иначе – в очередной раз искать смысл происходящего.
А смысл никак не находился. Не было его и всё тут.
Во-первых, объективная реальность – сущий бред. Пойди – разберись, что реально: бутерброд, который я вкушаю или сон. Причём ощущения от бутерброда менее яркие. И где же реальность?
Вот ещё пример. Возникла проблема, да такая, что её нужно решить как можно скорее, чуть ли не сию секунду, а за спиной стоит кто-нибудь и торопит. Решаешь, решаешь, а она никак не решается, только усложняется. Бросишь в отчаянии, и… о чудо! Или проблема потеряет остроту, или добрый человек её за тебя решит, а то и тот, кто за спиной торопит. А если будешь более бдительной, то окажется, что проблема надумана твоим беспокойным умом. Только будь внимательней и увидишь. Выходит, вся жизнь – иллюзия.
Во-вторых, раз всё иллюзия, тогда нет никакой разницы между жизнью и смертью.
В-третьих, в чём же всё-таки смысл?
Предполагаю, что я живу и придаю смысл моей жизни сама (сегодня смысл никак не придаётся): изучаю, осознаю, конфигурирую. Однако, оное моё осознание никоем образом не связано с сутью и смыслом жизни моей. Все конфигурации существуют у меня в уме, мной же и придуманы. А любая конфигурация вне ума не имеет смысла. Я вижу, что вещи в моей жизни зависят от того, верю я в них или нет, вплоть до их существования. А то, что я не могу узреть и осознать, то есть, нечто непроявленное – неизвестно, бесконечно и непостижимо. Познание бесконечного требует бесконечного количества времени, что опять непостижимо. Значит, мир идеален, непознаваем и не имеет смысла бытия помимо самого бытия, которое и обладает истинным смыслом, который познать невозможно.
Ещё вопросы остались?
Но мне всё равно как-то не по себе: будто я потеряла что-то важное. И в голове крутятся картинки из сна, из очередной иллюзии внутри иллюзии. Мало того, до тоскливой боли в сердце привязалось нудное чувство одиночества (а быть в уединении для меня было счастьем, но быть одной и это противное чувство одиночества вовсе не одно и то же), словно меня заперли в тюрьму серую и даже скважину замочную залепили – подсмотреть за миром, пусть и иллюзорным, нельзя. Никаких тебе развлечений. Такое моё положение я никак не могла принять, как ни старалась.
Я налила себе ещё чаю, покрепче и погорячей: согреться от навалившегося одиночества, и продолжила размышления.
Обычно я вижу то, что ожидаю увидеть, к чему привыкла и чему обучена. Настоящий момент всегда припорошен пылью прошлого опыта, тесной личиной, натянутой с мылом на хрупкое существо, в общем, всякими идеями и ограничениями, иначе, всё теми же иллюзиями. Уловить настоящий момент и прожить его не просто. Но так случается иногда. И это не легко, не трудно, это естественно. Это подобно дыханию, подобно биению сердца. Но как сбивается дыхание от неверно заданного ритма, так выпадаешь из настоящего, и погружаешься в пучину тревог и тщетных раздумий. Как сегодня.
Я оделась и вышла в безлунную ночь. Растаявшие за солнечный день лужи крепко замёрзли. Выгоняя из головы мысли, а из сердца тоску, я гуляла туда и обратно по замёрзшим лужам, пытаясь поломать лёд. Такая физкультура действительно мне помогла. Тщательно обработав все лужи вокруг своего и двух соседних домов, я, в конце концов, устала и присела на лавочку, довольная тишиной в голове.
Посидела, поболтала ногами, посмотрела то на фиолетовое звёздное небо, то на голые ветки растущей во дворе берёзы и поняла, откуда ветер дует, чего мне не хватает. Мне, маленькому человеку из миллиардов людей, затерявшихся среди бесчисленных звёзд, мне, ничтожной толике вселенной, микроскопическому окошку жизни, протирая которое, словно запотевшее зеркало, мир познаёт сам себя, не хватает любви!
Вся человеческая жизнь зиждется лишь на одном – на зыбком, едва уловимом обещании, обещании любви. Лишь слабого намека на возможность любить и быть любимым достаточно, чтобы жизнь продолжалась. Потому что только любовь объединяет человека с миром, со всем, что есть. Лишь любовь возвращает из хаоса иллюзий в безмятежное блаженство, когда никакие превратности судьбы не в силах причинить боль. Лишь любовь придаёт человеческой жизни смысл, чем сама и является и, изведав её, ложные смыслы теряешь бесследно.
Потому ищешь любви путями, число которых неисчислимо. Ищешь, ходишь широкими и узкими тропками, блуждаешь в темноте, но не находишь. Не находишь. Не хватает смелости и открытости. Чувствуешь себя уязвимой, боишься быть отвергнутой, себя не принимаешь. Но лишь с принятием себя возникает доверие – нет разобщенности внутри, нет разобщенности снаружи, и всё возможно. И там, где обитал страх, расцветает любовь. Но никто не может преодолеть за тебя твой страх, подруга, ты должна преодолеть его сама. А если не решишься, то останется только воображение, и что придумаешь, с тем и жить, продолжая искать нелепые смыслы, продолжая искать оправдание жизни.
И вот тогда жизнь будет питать уже не любовь, а иллюзии. И закутавшись в свои вымыслы, как в шубу из рыбьего меха, будешь сидеть в ожидании чуда, не принимая реальности в границах своего воображения, выскочить за которые не хватает смелости. И тогда уже не живёшь, а исполняешь нелепый сценарий. На ошибках не учишься, повторяешь их снова и снова, каждый раз с более высоким качеством, ходишь по кругу, который не превозмочь. Ходишь по кругу и теряешь человеческое. На каком круге я потерялась?
Я рыдала сидя на лавочке перед подъездом. А если я что-то делала, то делала это неистово, целиком отдаваясь делу, и будучи экстремалкой (или экстремисткой), мир я познавала через экстремумы. Потому рыдала я неистово не меньше трёх раз: сидя на лавочке, сидя перед ней и стоя на ней, задирая сопливый нос к звёздному небу, заодно обвинив его, сильное и всемогущее (тем самым сняв с себя ответственность) в безучастии к моим мучениям, и, потребовав хоть какой-нибудь компенсации (а какой, не успела придумать), я утомилась. Да так, что еле дотащилась до двери квартиры.
Больше меня не посещали вопросы о смысле жизни. Я категорически рекомендую эту технологию: после неистовых рыданий и передачи ответственности звёздному небу жизнь сразу становится уютной и тёплой. Попробуйте – вам понравится!
Умывшись кое-как и затолкав под бок мурчащего кота, я завернулась в одеяло и уснула сладким сном без сновидений. Напоследок я позволила вспыхнуть мысли об искомом смысле: то самое звёздное небо, к которому я только что взывала, берёзовые веточки, лужи на асфальте – сама природа не знает, что она есть. Она ума-то не имеет и не думает про смысл. Существует себе и не страдает всякой ерундой.
Выходит, если я знаю, что я есть, потому и страдания мои есть? Как прекратить их – вот в чём задача. Сделать так, чтобы не знать, что я есть? Ну, это совсем не лезет ни в какие ворота!
Попробую по-другому: буду постигать смысл через наслаждение. Вот это мне нравится! Наслаждение, оно, конечно, не любовь, но, по-моему, ходит у любви в фаворитах.
Начну наслаждаться завтра сутра – поеду покупать новые туфли!

Эпизод 3: Реальность

Простор широк, и нет ничего невозможного!

Некто Бодхидхарма

По большому счёту, что бы ни случилось, следует опираться на радостное состояние. Тогда всё получается само собой, и горе не беда. Как только приходит уныние – всё, конец наслаждениям, да здравствуют страдания. А вот они-то иллюзией не кажутся, как ни крути. Но я не отчаиваюсь. И так-то меня всё устраивает, я не жалуюсь.
Расскажу для ясности и полноты картины немного о себе.
Жила я так, что сама себе удивлялась. Как что-нибудь наделаю… Потом делаю вид, что не при делах.
Я жила сама по себе. Быть самой собой не стеснялась. На меня с трудом налезали принятые в обществе маски: одевала их ненадолго, как правило, для честного отъёма денег у других.
Людей на земле много, совести на всех не хватает, мне её не хватило. А потом я потеряла даже стыд. Во мне не осталось ничего лишнего.
Я часто хотела всех приобнять, некоторых при этом придушить. Я очень добрая.
Я считала, что в жизни слишком много возможностей, чтобы ограничиваться одной мечтой, потому мечтами меня завалило. Мечты сбывались, и я едва выносила восторг от их исполнения.
Думаю, что если не доверяешь миру, то мир не доверяет тебе. Зато, если доверяешь! Я доверяла, потому делала, что хотела, и мне за то ничего не было. Я нарушала законы логики (и не только), и даже больше: причинно-следственный механизм в моей жизни часто не работал.
И далее, о роде занятий и интересах. Меня интересовало всё. От рулевых тяг в автомобилях до элеронов на самолётах, от вышивания крестиком до совершенствования рецепта пирожков с картошкой, от фотосинтеза до устройства чёрных дыр, и больше – устройства вселенной (или её неустройства) и меня самой. Не меньше меня увлекали краски, звуки и запахи, древние танцы, старые сказки, джаз и рок-н-ролл, ромашки и лилии, лошади и тигры, облака, моря, горы и вулканы. Иначе – жизнь была моим главным занятием. И у меня было всё, кроме одного – покоя.
Я жила в предвкушении, что что-то должно случиться, словно в диких просторах, в ожидании неизбежного риска. Мне казалось, что умереть менее рискованно – в смерти риска нет. Умри, и тогда у тебя не будет проблем. А вот жить в отсутствие покоя мне было страшно… Страшно интересно!
Само собой меня мучили типичные человеческие страсти. Я никак не могла определиться со своей сущностью (или сучностью, что в сущности одно и то же), я сама и мир вокруг меня беспрерывно менялся, а я цеплялась за приятности и не принимала неприятностей, и в связи с этим испытывала форменную неудовлетворённость.
Я никого не слушала и никому не верила. Нет, не «не доверяла», напротив. Но не верила. Принимать что-либо на веру – скучно. Мне было необходимо всё испробовать на собственном опыте. Остальное – пустое. Всё, что говорят тебе, для тебя, о тебе другие – не имеет значения. Слова вешают их догмы, страхи и точки зрения на тебя. Так вырастают горы преград, которые не дают быть счастливой, и хуже – словами можно изломать чистую невинную душу. Просто слово. И чем убедительней сказано, тем лучше работает. Никогда никого не слушать! И я не слушала. А кому такое понравится? Правильно – никому. Бунтарка – думали все. Подозрительная какая-то – сторонились многие. Ненормальная – опасались окружающие. В общем, выпадающая из образа приличного современного человека, особа.
Но я вовсе не бунтарка, никаких протестов. Просто я смотрела на мир иначе, чем другие. И ценила мою правду, а правда – это то, что работает на тебя. А моя правда на меня работала в две смены: в дневную и в ночную, без перерыва на обед. Не путайте, я тут о правде говорю, а не об эфемерной истине, которая непознаваема.
Я каждый день чувствовала полноту моей жизни. Но это не значит, что я только и прибывала в хорошем настроении, что у меня ладились дела, и что жизнь моя была безоблачной и прекрасной.
Жизнь подкидывала разнообразие: от торжества побед до глубоких провалов. Меня посещали бурные эмоции: от гнева праведного и слёз обиды, до щенячьего восторга. Я сколько веселилась, столько и грустила. Но мне стал подвластен страх. Этот тип подозрительной наружности меня больше не пугал. У него, конечно, случались приступы эйфории, и он заходил с тыла, но атака не проходила – я с ним не боролась. Научилась я этому в детском мультфильме «Котёнок по имени Гав». Так вот, маленький Гав был мудрейшим из мудрецов и! Ходил бояться грозы во время грозы на чердак. Гав так боялся грозы, что сильнее бояться было некуда. По просьбе друга-щенка, Гав спускался с чердака бояться грозы в комнату. Но в комнате бояться было не интересно, и котёнок вновь шёл бояться грозы на чердак. Воспользовавшись мультяшной рекомендацией, я стала бояться, ух как бояться, моих страхов, что мне стало интересно бояться. Только страхи от того пропали.
Каждый день для меня был загадкой. Я просыпалась с предвкушением: что выдаст мне сегодняшний день? И в трепете засыпала: что подарит новая ночь? Я творила (или вытворяла) мой разнообразный мир, который был самым безопасным и приятным местом во вселенной.
Я жила и томилась желанием гулять по ночам в лесу при свете луны, словно я дикий зверь. Я хотела упиваться воздухом, чтобы кружилась голова, и слушать тишину – единственную мою компаньонку. На это меня толкала сила неведомая, безжалостная и счастливая.
Меня неудержимо тянуло в лес. Какое-то колдовство меня туда заманивало. Особенно я любила раннюю тёплую осень, когда в лесу затихало чувственное общение с маленькими пищащими вампирчиками, а воздух наполнялся прозрачной тишиной. Воздух становился настолько прозрачным, что всё вокруг казалось чётким и призрачным одновременно. От прозрачности воздуха запахи становились тонкими и прохладными. Можно вдыхать их так медленно и так долго! Воздух – он живой…
Деревья в лесу – они такие тёплые, особенно сосны – такие ласковые. Смотрят сверху, покачивая кудрявой головой, как мама на непоседливого малыша, с трогательной заботой. А берёзы – кокетки, хвастаются: смотри, какая я стройная, разрешают к себе прикоснуться – влажные и прохладные. Я могла часами сидеть на земле и ничего не делать, дышать, слушать, смотреть. В лесу время останавливалось.
Я танцевала. Танцевала танец моей жизни. Он весь – движение снаружи и весь – тишина внутри. Я так любила тишину – беззвучную музыку, истинный танец, в котором нет движения. Любовь – вот мой хореограф. Я купалась в нежных её волнах – в реке любви к жизни. Признаться, не всегда удерживалась на плаву, и нередко тонула в иллюзиях, разыскивая в них смысл. Река же иногда выливалась Ниагарой на окружающий меня мир, часть которого сбегала прочь. Это удивляло меня сначала. Я оставалась в недоумении, пока, наконец, не поняла.
Нам нравится смотреть на красоты природы, на водопады, например. И чем грандиознее зрелище падающей с высоты воды, которая разбивается в пыль и играет всеми цветами радуги в каждой капле, тем больше оно нас завораживает. Кому-нибудь приходила мысль встать под поток мощного водопада? Нет, конечно, это же безумие! Тонны и тонны воды раздавят тебя, не оставят мокрого места, смоют с лица земли бесследно, растворят в потоке. Так и с любовью. Этот поток невероятно сильный, полный, красивый. Его мощь выдержит лишь совершенно открытое существо, иначе его просто расплющит. Поэтому и убегали, и приходили вновь – так трудно оторваться. Но держались на расстоянии, потому что страшно, потому что инстинкт самосохранения уберегал от чудесной аннигиляции.
А однажды я заглянула в такое потаённое место моей души, в котором ничего нет: ни печали, ни радости, ни добра, ни зла, ни хорошего, ни плохого, ни отношения, ни суждения – в абсолютную тишину моего сердца. Заглянула на мгновение, но память о том осталась навсегда. Память о тишине, где я есть, и где меня нет, где я есть всё, и где я – ничто, в котором ничего человеческое неузнаваемо. Там нечего прибавить, там нечего отнять, там всему есть место, там – совершенство.

Эпизод 4: Он

Why do birds suddenly appear
Everytime you are near?
Just like me, they long to be
Close to you.

Why do stars fall down from the sky
Every time you walk by?
Just like me, they long to be
Close to you.

Lara Fabian «Close to you»
***
Почему внезапно появляются птицы,
Каждый раз, когда ты рядом?
Так же как и я, они стремятся быть
Ближе к тебе.

Почему звёзды падают с небес,
Каждый раз, когда ты проходишь мимо?
Так же как и я, они стремятся быть
Ближе к тебе.

Лара Фабиан «Ближе к тебе»

Он снился мне не в первый раз. Сюжеты снов были многообразными, но суть одна: он любил меня, а я боготворила его. Он как верный страж заботливо меня охранял, давал мне поддержку, открывал во мне новое и дарил свободу. Только он. В то время как другие персонажи насыщенных красками и приключениями снов делали мою жизнь под покровительством Морфея невыносимо трудной.
Я пыталась разобраться со снами, откуда они приходят: из прошлого или будущего, из пережитков обыденных дней, или из таких сокрытых мест моей души, о которых я и не подозревала. Тщательный разбор по древним сонникам, умозаключения на основании законов логики, размышления в рамках ведущей концепции ньютоно-картезианской парадигмы и попытки связать мои сны и квантово-релятивистскую физику не давали никаких ответов и удовлетворения. Потому я просто наблюдала. Я ложилась спать и мечтала о новой с ним встрече.
Когда я встречала его, мир менялся.
Без него – слушаешь музыку, мелодичную и волнующую, но сыгранную невпопад нотам.
Без него – смотришь на мир через тёмные очки, и мир словно запакован в серую плёнку, цвета под которой блекнут.
Без него – дует свежий ветер, но по пути подхватывает мусор, и к свежести примешивается затхлый запах обыденности.
Без него – люди вокруг точно картонные.
Без него – вдох – погружение в холодное озеро в маске, трубка которой тонкая, и воздух приходится вдыхать с натугой до боли, его едва хватает.
Без него – затянувшаяся серая непогода, без надежды на солнечные дни, которые даже стёрты из памяти.
И всё мутное, глухое, напряжённое. Чужое. Бессмысленное.
И ищешь смысл в тоске лютой. Спишь и не можешь проснуться. Скитаешься в сумерках души своей. Тычешься, как слепой котёнок, по углам. Не узнаёшь себя, пугаешься своей же собственной тени и бегаешь от неё по кругу. Идешь не в ногу сам с собой. Смотришь на чужой мир чужими глазами.
Но вот появляется он!
Музыканты играют в унисон целостным оркестром с великолепным дирижёром, краски ослепляют, ветер – аромат цветущей степи, каждый кусочек хлеба – взрыв вкуса, люди – клад для общения, а воздух сам рвется в лёгкие, дышишь, а надышаться не можешь. Всё яркое, звенящее, лёгкое, родное. Всё имеет смысл.
Ровно как попадаешь из сурового ночного мороза на солнечный берег моря и бросаешься в тёплые изумрудные волны. Всё меняется тотчас.
Эти сладкие впечатления сами собой вливались из сна в реальность. До встречи с ним я не подозревала, что в жизни столько красок и радости. Я открывала себя, а заодно и мир, заново. Потому любые задачи, которые мне преподносила жизнь, я решала легко, и то, что раньше казалось серьёзным и трудным, превратилось в захватывающую игру.
Я чувствовала: он незримо рядом, он словно держит меня за руку. И мне было всё нипочём, лишь бы он не отпускал мою руку. Не исчезал.
Теперь, в моём сне, он покинул меня впервые.
Раньше он ни разу не уходил. Но были времена, когда он не появлялся месяцами. И тогда мне впрямь казалось, что он – всего лишь выдуманный сон в иллюзии моей жизни. Мечтания девчонки о принце, чаяния слабой женщины по сильному мужскому плечу и прочие глупости.
Глупости я гнала прочь, возвращая космические шатлы моих грёз от звёзд обратно в земную юдоль. И чем крепче я держалась у земли, тем сильнее дул ветер в паруса моих космических кораблей, которые на пределе мощности уносили меня в запредельное, имя которому – любовь.
Тоска – вот он тот ветер. Она ни на что не похожа: ни грусть, ни печаль, ни скука. Как выразить?
Бывает, привыкаешь к кому-либо: к близкому человеку, к домашнему животному или же к удобному месту, потом вдруг приходится расстаться или уйти, и она приходит. Но можно отвлечься: делами, каждодневными заботами. Так бывает с каждым, наверное. Проходит время, которого вечно не хватает, кстати (вечно не хватает времени – не парадокс ли времени среди вечности?) и тоска отпускает тебя. Но это всё не то.
То глубочайшая тоска, великая, для измерения глубины которой у меня инструмента нет. Её нечем заглушить, и нечем отвлечься. И она не проходит, но исходит из сердца. Она вне времени. И в мире, занятым делами, поиском и заботами уже никуда не спешишь. Вокруг все ищут встреч, а ты – одна. И все вокруг мудры и знают тайны, а ты как будто глупая. У всех есть своё место, свой дом, а у тебя – нет, и где ни остановишься – смотришь на другой берег. И нет спасенья, она внутри всего. Что бы ни делала – в каждом движении, что бы ни взяла в руки – в каждой вещи, о чём бы ни помыслила – в каждой мысли.
Я училась любить.
Он, Молодой Бог – так я зову его, проник в моё сердце незаметно, прочно и навсегда. Он просто однажды приснился мне.
Сначала я не позволяла его себе, внушала, что это образ, которому должен соответствовать мужчина – нарисовала идеал и старательно шлифую.
Идеалов было нарисовано множество, качеств придумано предостаточно, они же менялись со временем и с настроением. Всё то – были качества, которые можно увидеть, услышать и попробовать. Но он – не обладал качествами.
И что за нелепица – Молодой Бог? Откуда такое странное сочетание слов? Я пыталась найти объяснения, подцепить к нему качества, пригладить, прихорошить, и вдруг поняла!
Молодой Бог – это состояние безусловности, игры, непринуждённости и свободы, лёгкости и открытости, простоты и мудрости, умиротворенного покоя и верного действия, радости и неотождествлённости ни с чем и ни с кем. И любящая доброта его истинная суть: он – человек. Безграничная сила и свободная воля – его постоянные спутники: он – бог.
Тут в любой миг заказывай любое качество, какое пожелаешь, и наслаждайся.
И наконец, почему же Молодой? Ответ прост: неискушён, невинен, без тяжкого багажа безысходности.
Как тут устоять? Он песня! Самая прекрасная мелодия!
Но готова ли я звучать в унисон?
Я знаю, что он придёт, когда у меня не будет в нём потребности. Тогда, когда я буду переполнена жизнью, любовью, силой. Только тогда, когда ты полна, можешь увидеть того, кто наполнен. Иначе будешь ходить мимо каждый день и не заметишь.
Только тогда, когда жизнь будет переливаться через край, можно коснуться его руки, иначе прикосновение невозможно. Да и не уловишь блаженства сладких ощущений. Такое прикосновение даже опасно, если не готова. Потеряешься и исчезнешь в многообразии чувств, ослепнешь от яркости красок, утонешь в бурном потоке.
Он знает, и потому терпеливо ждёт. Достаточно его незримого присутствия – он дал знать о себе, и этого довольно. А осторожная и своевременная его поддержка даёт мне столько сил!
И если я открыла секрет его существования, значит я на верном пути. Но почему именно я стала его избранницей? Не знаю.
Когда я буду готова говорить с ним, я обязательно спрошу. Ну, какой женщине не хочется знать – почему? Почему она единственная, избранная, особенная, исключительная?
Я не знаю, почему он меня выбрал. Я знаю, почему он услышал меня. Потому что я отчаянно взывала: я искала любви, я искала вкус жизни. Взывала в пустоту, а услышал он. Почему выбрал – не знаю. Главное, что услышал. Потом я спрошу…
Я знаю, что чудеса случаются, когда ты рискуешь всем ради мечты, которую кроме тебя не видит никто. Нужно в мечту верить. Нужна безграничная наивность, чтобы мечту воплотить в жизнь.
Я верила свято в моего Бога!
В любую секунду я была готова бросить всё, что у меня было, решительно всё, и пойти искать его, а отыскав, остаться с ним. Я лишь ждала момента отправления.

Эпизод 5: Ангар

Всё может быть и быть не может,
И лишь того не может быть,
Что, может быть, и быть не может,
Но всё же – это может быть!

Из недр народного фольклора

Я ехала в такси за город домой. Ехала и смотрела в окно, за которым ранняя весна гоняла пыль по асфальту, заливая солнцем бесстыжие голые деревья.
Я немного устала, так как всё утро совершала задуманное с вечера наслаждение.
Иногда я разглядывала только что купленные и сразу надетые супермодные тёмно-сиреневые ботильоны на изящном высоком каблуке, которые как нельзя лучше сочетались с моим новым коротеньким шерстяным платьем, цвета горного озера, и классическим, таким же не длинным пальто с большим воротником-стойкой. Мне нравились мои покупки, и я в них себе нравилась. Я ехала и радовалась познанию смысла жизни через наслаждение.
Уже на окраине города внимание моё привлёк большой металлический ангар. В нём располагались склады торговых компаний, которые продавали водопроводные трубы, заборы, кирпичи и прочие строительные материалы. Всё, что не входило в ангар, складывали рядом на площадке. Материалов этих, как и рекламных вывесок компаний, сегодня не было, хотя пару дней назад тут бурлила торговая жизнь.
– Так быстро съехали, – подумала я.
Металлический ангар-склад, ранее серебристого цвета, был перекрашен в череду широких горизонтальных белых и синих полос, да и стены казались не такими тонкими как раньше. Вокруг образовался высокий бетонный забор. В общем, ангар приобрёл вид укрепленного сооружения.
Рядом с ангаром за каким-то неведомым мне делом я вышла, отпустив такси. Никогда, за много лет проезжая туда и обратно, я не желала заглянуть сюда, ни по делу, ни просто так. Я удивилась странному порыву, но меня влекло к этому зданию неудержимое любопытство. Ещё я чувствовала тревогу, которой не находила объяснения.
Ярко, по-весеннему, сияло солнце, щебетали довольные приходом весны птицы. Но над ангаром солнце не сияло! Его словно окутывал сумрак. Не то, чтобы тучи или облака над ним повисли, нет – просто сумрак. Я удивилась и встревожилась сильнее. Но я рвалась попасть внутрь. Меня сжигало непреодолимое желание!
К зданию подъезжали крытые фуры, протискиваясь в то и дело открывающиеся и закрывающиеся ворота. От фур навязчиво пахло. Чем – определить не смогла. Проскочив в ворота вместе с заезжающей фурой, удачно проскользнув мимо вооруженных охранников, которые проверяли документы у водителей фур, заглядывая внутрь, кивая и пропуская очередную машину, я опять удивилась. Территория изнутри была в несколько раз больше, чем казалась снаружи. За главным зданием прятались ещё несколько ангаров. Люди, исключительно мужчины, в бело-синих комбинезонах под стать выкрашенному ангару, сновали туда-сюда, спешили, давали друг другу распоряжения, что-то записывали на планшеты в руках, говорили по рациям, выгружали контейнеры с приходящих фур. Царила та ещё безукоризненно деловая обстановочка, какую умело создают в голливудских фильмах про тайные военные операции. Мысль о тайных операциях промелькнула, но показалась нелепой, и я развеселилась: глазела по сторонам не скрываясь. Меня подозрительно не замечали.
Чем дольше я наблюдала, тем больше росло моё любопытство, заглушив чувство тревоги, которое жгло меня изнутри, когда я вышла из такси.
Наконец, я увидела единственную женщину в деловом мужском обществе. Она стояла у входа в главный ангар. С внутренней стороны здание оказалось каменным, а не металлическим, и внушительным, точно крепость. Вход представлял собой узкую массивную железную дверь. Она была выкрашена в голубую краску, уже облупившуюся на солнце. Эта дверь не вписывалась в архитектуру новых ангаров, возведённых по последнему слову современных строительных технологий.
Молодая женщина была одета в джинсы и рубашку в клеточку. Лицо ничем примечательным не отличалось. Такая серенькая мышка с хвостиком из таких же сереньких волос. Но всем своим видом мышка показывала, что она важная особа. В руках она держала микрофон.
– Видимо, журналистка, – подумала я.
Журналистка-мышка покрикивала на нерадивого пухлого оператора с сигаретой в зубах, возившегося с видеокамерой на штативе.
Я подошла к мышке и вежливо спросила:
– Девушка, не подскажите, что здесь происходит?
Мышка ответила быстро, чётко, внятно:
– Не подскажу.
Я хотела исправить вопрос, на «подскажите, пожалуйста, что…». Но не успела я открыть рот, как услышала:
– Вы не имеете права здесь находиться, покиньте зону! – мышка даже не взглянула на меня.
– Почему? – вопрос мой не успел вырваться из моих уст, как я получила ответ (вопрос правильный оказался):
– Здесь зона эксперимента, обычным людям находиться запрещено. Это секретно. Не мешайте работать и немедленно покиньте территорию! – отчеканила мышь.
– А зачем снимать, если секретно?
Тут мышь впервые на меня посмотрела – явно мышь, и глаза мышиные (мне очень симпатичны нормальные мыши – маленькие миленькие животные, но, то была женщина- мышь, и ничего миленького в ней я не нашла). Вопрос поставил её в тупик.
– Для специального телевидения.
Врёт – глазки забегали. А меня внутрь ангара тянет непреодолимая сила! Я направилась к двери. Мышь стояла скалой:
– Вам туда нельзя, уходите!
Я настойчиво двигалась к двери, отстраняя мышь. Раскрыв руки и широко расставив ноги, держа микрофон как копьё, мышь закрыла своим телом амбразуру двери.
– Нет! Уходите! – голос её всё больше звенел в напряжении.
Как можно мягче с улыбкой на губах, пытаясь поймать её взгляд и посмотреть внутрь мышиных глазок, я пропела:
– Мне очень нужно. Очень… – я подкрадывалась к двери.
Не ожидая ласкового тона, мышь растерялась и отскочила в сторону, пискнув:
– Я вас предупреждала! Это запрещено! – и убежала за угол ангара боком и вприпрыжку.
Оператор дожевывал окурок, сопя и ухмыляясь, сгрёб аппарат на штативе и грузно зашлёпал прочь, довольный, что отстрелялся.
Я открыла дверь. Меня предупреждали…

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

Полный текст романа:
https://ridero.ru/books/o_bogakh_o_lyudyakh_i_nemnogo_o_monstrakh