Угасший Огонь

Мой рассудок гаснет… Жизнь скоро покинет меня, но пока… Пока что я продолжаю существовать, хотя, признаться честно, этому я не рад. С тех пор моя жизнь… а в прочем, я забегаю слишком далеко. Начну с начала.
Раньше, до того, как это случилось, я был совершенно обычным человеком. Тогда, когда всё это началось, мне было 17, я только окончил школу, близились экзамены, я планировал поступать в техникум. Был май. 29 мая, это число я вряд-ли когда-нибудь смогу забыть. Тогда у меня был напрочь сбит режим сна, ложился я к рассвету, а просыпался, когда на дворе были сумерки. В то утро не было ничего необычного; я позалипал в телефоне на последок, а после отключился, а проснувшись же… никого не было. Просто никого. Нигде. Куда бы я не пошёл, сколько бы не кричал, никто не отозвался. Я бродил что-то около суток, обошёл весь город, но так и не нашёл ни единой живой души, вокруг был лишь голый бетон, чей холод проникал в мою душу. Вернувшись домой, я включил свет по всей квартире, и обессиленный плюхнулся на кровать. Я написал другу, но то, как бы то неожиданно ни было, мне не ответил, тогда я решил зайти в какой-нибудь чат, в котором состоит множество участников. Путём недолгих поисков я нашёл какую-то беседу на 19 000 участников. Но, к моему сожалению, попав внутрь я заметил, что ни одного участника в сети нет. Последнее сообщение в данном чате датировалось двадцать девятым мая, 15:22, в то время, как на моих часах было уже два ночи тридцатого числа. Поначалу меня, почему-то, не особо тревожила мысль, что я остался здесь совсем один. «Ну, рано или поздно, всё вернётся на круги своя». Как же. С этими мыслями я отрубился. Проспал я что-то около суток. На часах было 12 ночи, а на календаре 30 мая. Интернет пропал. Это меня раздосадовало, потому я натянул свою ветровку и попёрся на улицу. Гуляя по городу, я постоянно оглядывался. Вокруг было так пусто, остались лишь дома, но у меня всё равно возникало ощущение, что за мной кто-то, или что-то, наблюдает. Тем не менее, вновь обойдя город, так никого и не найдя, я направился домой. «Скоро это закончится» — пытался приободрить себя я. Как же. Я внезапно осознал, что не ел уже три дня. От всего этого у меня совсем испортился аппетит, потому по пути домой зашёл в магазин. «Чтож, хоть какие-то плюсы из всей этой ситуации я могу извлечь». Какой смысл в этих глупых и бесполезных попыток сохранять оптимизм? Он лишь продлевает мои страдания. Вернувшись домой, на часах было уже утро. За окном собирался дождь, а я, тем временем, приступил за еду. После ужина, или это был завтрак? Неважно. Я решил поспать, но заснуть, как бы ни пытался, не смог. Внезапно, свет погас. Электричества тоже больше нет. В попытке отвлечься от негативных мыслей, я решил выйти на крышу. Оглядеть, так сказать, свои новые владения. Поднявшись, моему взору открылся такой родной, но одновременно с этим и абсолютно чужой мне город. До самого горизонта раскинулись панельки, хрущёвки, и прочие прелести градостроительного ада. Столько домов, столько машин, но ни одного человека, лишь я. «Скоро всё наладится» — всё более тщетно пытался я себя взбодрить. Идиот. Вернувшись домой и повалявшись что-то около часа, у меня, всё-таки, получилось уснуть.
Я проснулся от чьих-то голосов. По началу я смутился, но прислушавшись я осознал, что это голос мамы.
«Неужели это всё был сон?» — спросил себя я.
Я сел, протёр глаза, но ничего не изменилось. Я поднялся с кровати, и вышел в коридор, там стояла мама.
— Что ты тут делаешь? – неуверенно спросил я.
Она посмотрела на меня вопросительным взглядом, но ничего не ответила. Тем не менее, я был рад, что всё это кончилось. Я решил прогуляться. Одевшись, я вышел на улицу, где, как и всегда, было множество людей, повсюду слышался гул машин. Я ещё никогда не был так рад тому, что раньше для меня казалось обыденностью. Я шёл куда-то… да нет, скорее, я просто гулял. Я смотрел вокруг, смотрел на людей, на машины, и радовался так, словно провёл в заключении 20 лет. Нечаянно отступившись, я случайно полетел на землю. В тот момент, когда мой нос почти коснулся тротуара я внезапно одёрнулся.
Мои глаза открылись. Вот теперь я проснулся. Проснулся там, где и уснул. На улице уже светало, выходит, я снова проспал что-то около суток. Выйдя из комнаты я никого не обнаружил. Взглянул в окно — тоже никого. Глаза невольно начали слезиться, а откуда-то из глубины моей души вырвался крик. Когда же всё это кончится?
И так день за днём, день за днём, день…
Если бы не дряхлый календарь, висящий на холодильнике, я вовсе потерял бы счёт времени.
26 сентября. Прошёл ровно месяц с того, как я остался один. На неделе я сходил в ближайший книжный магазин, и выгреб себе всё. Интернета нет, электричества — тоже. За то есть книги, хотя бы они никуда от меня не пропадут. Последнюю неделю на улице я не появлялся. Запасся консервами, книгами, и отключился от мира. Я бы мог жить так, хоть до конца жизни, со временем я даже начал потихоньку возвращать свой позитивный настрой на будущее, но всё же… Всё же, спокойной жизни я не дождусь.
2 октября. Дождливый день. Я, как и всегда, лежал в кровати, и читал очередную книгу. Света не было, потому приходилось обходиться свечами. Как вдруг, я услышал какой-то весьма тихий и сдавленный звук, похожий на очень далёкий взрыв. Сначала, я решил проигнорировать это событие, но интрига взяла верх надо мной. Я оделся, поднялся на крышу, но, не заметив ничего особенного, со спокойной душой спустился обратно в квартиру. Почитав до момента, когда солнечный свет совсем перестал проникать в окно, я отложил книгу и улёгся спать. Свечи я так и не потушил, со светом было как-то спокойнее, что-ли. Проснулся я, судя по тьме за окном, посреди ночи, от какого-то странного запаха гари. Я уже начал думать, что от свечей загорелась квартира, но открыв глаза, я заметил, что они давно уже потухли. Сев на кровать и протерев глаза, я решил снова подняться наверх. Запах гари не давал мне покоя. Накинув на себя кофту и поднявшись, я обомлел; в далеке горел лес. Причём, огонь раскинулся довольно далеко. Поначалу от этой картины я впал в ступор, не знал, что и делать, но через время рассудок вновь вернулся ко мне. Как вдруг, мою голову пронзила мысль — в направлении горящего леса находится АЭС. Верно, ошибки быть не может. Выходит что?.. Я понимал, что рано или поздно все человеческие постройки выйдут из строя, но ведь… прошёл месяц, лишь месяц…
«Что делать?» — в истеричном потоке затерялась лишь одна мысль. Я не понимал, стоит ли мне уходить, или уже без разницы. И только сейчас до меня дошло, что тот дневной хлопок, судя по всему, и была АЭС. С того момента прошло уже что-то около 12 часов, если не больше. Думаю, уже поздно бежать. Останусь здесь. Главное, чтобы пожар не дошёл до города.
С этими мыслями я спустился обратно, к себе на этаж. Уснуть после этого я так и не смог.
Пролежав до самого утра в своих размышлениях, я решил для себя, что заснуть в такой обстановке не выйдет. Я сел на кровать и со спокойной головой попытался всё обдумать.
«АЭС находится, вернее, находилась за чертой города. Выходит, расстояние до неё что-то около… 20 километров. Надеюсь, этого расстояния будет достаточно, чтобы у меня не отросла третья нога».
За окном снова шёл дождь. Запах гари, вроде как, рассеялся. Я решил вновь подняться наверх, чтобы разузнать обстановку в лесу. Выйдя на крышу, я заметил выжженный лес в радиусе километров двух. До города он и близко не дошёл, что меня успокоило. На некоторое время я могу вновь вернуться к нормальной, ну, относительно нормальной жизни. На время.
12 октября.
Последние недели прошли в точности так же, как и предыдущие две. Я лежал, читал, иногда ходил в магазин, брал еды. Иногда ходил на крышу, проверял лес, но всё, вроде как, спокойно. Улицы понемногу начали тонуть в воде, без резиновых ботинок уже не выйти. Надо что-то придумать, иначе я рискую потерять доступ к улице. Но это позже, сейчас же у меня одно занятие — читать книги. Иногда я пытаюсь придумать что-то своё, но получается скверно.
17 октября.
Катастрофа. Снова.
Сегодняшний день начинался, как и любой предыдущий; я проснулся на рассвете, встал, умылся магазинной водой, навернул консерв, и продолжил читать очередную книгу. За последнее время мою комнату заполнили горы литературных произведений; от Лермонтова вплоть до Лема. Пролежав так целый день, с небольшими перерывами на еду, я досидел до заката, зажёг свечи, и улёгся спать. И чем я думал?
Проснулся я посреди ночи от сильного запаха гари. Всё бы ничего, но помимо запаха присутствовала аномальная температура, как вдруг я распахнул веки: стопка книг, в углу, сияла ярким пламенем, а рядом с ней валялась распознанная свеча. Немедля я схватил рядом стоящую бутылку воды, плеснул её на книги, но влияние на огонь эти капли внесли смутное. Как на зло, буквально вечером я допил оставшиеся запасы пятилитрового бутыля, который притащил на днях. Да, я таскал воду порционно по пять литров, ведь больше на 9 девятый этаж тащить довольно тяжко. Недолго думая, я схватил недочитанную мною книгу, взял свой дневник, напялил на себя кофту со штанами и выбежал из дома. Выйдя на улицу я заметил, что на горизонте уже начинает светлеть, правда, погоды мне эта информация не сыграла. Никуда не торопясь, я пошагал в сторону лицевой части дома, дабы оценить потери. А картина была отнюдь не оптимистичная: в окне, принадлежавшее некогда моей комнате, виднелись рыжие языки смерти. Увиденная мною картина вызывала смешанные чувства; тоска, из-за потерянного дома, с которым было связанно много воспоминаний, и полнейшая пустота, которая превалировала над грустью. Я лишь стоял, и смотрел. Постепенно, пропала и тоска, а я так и продолжал стоять, и смотреть на то, как догорает некогда моё место жительства, где я прожил всю свою сознательную жизнь. Залипал я, наверное, несколько часов, так как солнце уже успело согреть мой затылок. За это время огонь распространился на практически весь дом. Здесь мне делать больше нечего. Как только эта мысль смогла до меня достучаться, я безмолвно развернулся, и ушёл. Куда? Не знаю. Просто ушёл. Ушёл в сторону рассвета.
В пути я пробыл недолго — около получаса, наверное. Я шёл прямо по курсу, никуда не сворачивая. Упёрся я, в конечном итоге, в двадцатиэтажный дом. Идеальное место, откуда я смогу ежедневно видеть выжженные остатки некогда моей колыбели. Недолго думая, я открыл дверь, ведущую на лестничную площадку, и начал свой долгий подъём на самый верх. Остановиться я решил на двадцатом этаже, так как посчитал этот этаж оптимальной высотой для себя — не слишком низко, но и выше подниматься будет трудно. Найдя квартиру, чьи окна как раз выходят на некогда моей дом, я проник внутрь. Правда, пришлось взломать дверь, но думается мне, что бывшим хозяевам уже нет дела до своего жилища. Первое, что я увидел перед собой — коридор. Прямо напротив входной двери стоял шкаф-купе. Пройдя в проём, находящийся чуть правее шкафа, я обнаружил весьма уютную кухню, ремонт в которой был выполнен в минималистичном стиле; темный плиточный пол, светлый натяжной потолок, а так же чёрные обои, с такими же по цвету кухонными принадлежностями. Покинув данное помещение, я направился налево, где, судя по всему, находилась гостиная. Данное помещение было куда светлее кухни; обои были серыми, а пол был сделан из приятной тёмной древесины, потол был всё такой же, натяжной. Так же там находился угловой диван, рядом с который стоял журнальный столик, а ещё дальше — телевизор. Чуть далее находился внутренний балкон, чей вход мог осуществиться лишь через гостиную. Пройдя в него, первое, что я обнаружил, так это большое, панорамное окно, выходящее прямо на место происшествия.
Мой дом… некогда здание, в котором я когда-то жил, было практически всё покрыто пепельно-серым цветом. Из некоторых, самых дальних от моих окон, до сих пор струился слабоватый оранжевый цвет. Так же, огонь успел перекинуться на соседнее здание, которое также воспылало.
«Надеюсь, огонь не доберётся до меня. Хотя… какая разница?»
Покинув балкон, я направился в последнюю неизведанную мою комнату, которая находилась прямо напротив от входа в гостиную. Как оказалось, это были совмещённые туалет и ванная. Само помещение было серое, было видно, что когда-то тут лежала плитка. Судя по всему, делали ремонт. Не доделали, да и вряд-ли уже когда-нибудь завершат начатое. Неважно, в прочем, воды нет уже давно, так что эта комната мне без надобности. Расположился я на балконе. Там стоял небольшой раздвижной диванчик, идеальное место, чтобы мониторить обстановку. Немного обследовав новое место жительства, я покинул квартиру. Нужно было как-то притащить сюда воду. Спустившись вниз и выйдя из подъезда, меня поприветсовал едкий запах гари, а так же небольшая дымка. Неудивительное, но от того не менее неприятное последствие моих же действий. Удивительно, лишь одна свечка, а столько шуму. Я дошёл до ближайшего супермаркета, в котором и вскрылась не первая, но всё же неприятная новость. Я не знаю строение данного мазагина. Света нет уже давно, потому в магазинах у своего дома я перемещался по памяти. Так как я пробыл в этих местах всю свою осознанную жизнь, для меня не составляло особого труда найти те, или иные компоненты в магазине, но тут не так.
«Ну и чёрт с ним» — прервал я свою же демагогию. Без особых промедлений я зашёл внутрь, но уже через пару шагов осознал, что идея была не лучшая, но делать нечего. Я шёл куда-то вдаль магазина, постоянно прощупывая окружение, как вдруг споткнулся о кривоположенную плитку, и полетел прямо на полки. Было неприятно, но я встал и похромал дальше. Как вдруг, моя рука упала на какую-то теплую, мягкую и склизкую штуку. Поначалу я опешил, но как пришёл в себя, то визг поднялся на весь район. Недолго думая, я выскочил из этого дьявольского помещения, как ошпаренный, и решил для себя, что вода мне, пока что, не так уж и нужна. Я не придумал ничего лучше, как вернуться к себе на район, взять фонарик в ближайшем канцелярском магазине, и уже с помощью него обследовать то, что творится в моём новом продуктовом.
Чем ближе я подбирался к своему бывшему жилищу, тем больше кислород наполнялся углекислым газом. Идя вперёд, за верхушками домов, выступал громадный столб чёрного дыма. Боюсь, что одним домом пламя не ограничится.
Выйдя на площадь, которая вела прямо к моему дому… Вернее к тому, что он от него осталось, я едва мог различать силуэты зданий. Стояла дикая дымка, словно я очутился в каком-то сайлент хилле. Запах гари был жуткий, потому я не стал медлить, свернув направо, я попал в знакомое мне помещение. Это был торговый центр. Но даже тут я не мог в полной мере избавиться от этого дикого запаха гари. Чем дальше я заходил внутрь тьмы, тем более мне становилось не по себе. Иногда мне казалось, словно я слышал чьи-то возгласы, но как только оборачивался к источнику звука, то там ничего, либо уже ничего не было. Я пытался не обращать внимания на всё это, что, поначалу, у меня вполне получалось, но чем дольше я проводил время в данном здании, тем… тем… Нет, я не хочу это описывать. Пусть это навсегда выветрится из моей памяти. Больше я ничего не хочу записывать. Больше я ничего не хочу помнить. Ничего. Никогда.

С этими словами он отбросил дневник от себя, как можно дальше. Он больше не хотел что-либо записывать, оставлять какие-либо следы своего существования.
Но всё же, что произошло?

Пробираясь во тьму, его окружали какие-то возгласы, голоса, чей-то смех. В панике пытаясь взглядом найти источник всего этого, он постепенно начал думать, что сошёл с ума. Здесь была тьма. Лишь тьма. И никого, ничего больше. Идя всё дальше, дальше, дальше…
— Это здание никогда не было столь длинным. Я давно должен был упереться в стену… но — озвучил он свои мысли.
Начиная подозревать, что что-то тут не так, он решил двинуться назад. Но обернувшись, его встретила совсем не та картина, которую он ждал. Его глаза озарил свет, а уши — сотни голосов.
Складывалось ощущение, что ничего и не произошло. Обычный, оживлённый, торговый центр. Куча людей, куча разных звуков, куча света.
— Нет… Нет, мозг снова пытается меня обмануть, я просто… просто сплю, да? — перебирал он варианты событий.
Он был словно призрак. Он видел, слышал людей, но они его — нет. Лишь безмолвный наблюдатель.
Как вдруг, он услышал знакомый голос. Свой голос.
— Нет… Мне просто кажется. Кажется, всё кажется. Да, да — пытался он себя убедить. Он не хотел верить.
Неуверенно оглянувшись назад, он встретился взглядом с самим собой.
«Неужели… он меня видит?»
В то время, как он практически поверил в это, сквозь его душу вновь прошла ещё одна фигура. Это была…
— Мама?
Всё то время, взгляд из прошлого был направлен вовсе не на него.
Всё, что он сейчас мог, так это безвольно провожать взглядом самого же себя, и свою мать…
— Но… но как же я? — вырвалось из уст призрака. — подождите, вы забыли меня…
Он хотел догонать их, но не мог шевельнуться
— Мама! — пытался он позвать её, скандируя это слово всё громче, громче, и громче… но никто не слышал.
Со временем, его слова перестали нести какой-то смысл, он просто рвал глотку, но как громко он бы ни кричал, никто его не слышал. Даже мама. Его дикие крики, перепитанные болью, словно доносились по всему миру. Он кричал, не обращая внимания на то, что силы, постепенно, начинают его покидать. В глазах начинало темнеть, но крик всё не стихал, до того момента, как он вовсе не отключился.
Пришёл в себя он всё в той же тьме. Оказывается, находился он около входа. Была уже ночь. Вероятно, он потерял сознание, надышавшись углекислым газом. Но он не задавался вопросами, что, и как это произошло. Не проронив ни слова, он поднялся, и покинул здание. Его глаза лишились какого-либо выражения, словно он и вовсе ослеп. Но нет, он продолжал видеть. Выйдя из здания, его глазам предстала вполне привычная ему картина: выгоревший к чертям район. Место, в котором он жил, в котором рос, гулял с друзьями, место, что было для него домом. Теперь от него остались одни лишь тёмные силуэты безжизненных бетонных картонок.
Он вытянул руку вперёд, словно пытался ухватиться за прошлое.
— Вы бросили меня. Вы все. Бросили меня. — словно робот проговорил он. — Я не прощу вас. Никогда.
С этими словами он направился обратно, в свой новый дом.
Вернувшись в квартиру, первым делом он ухватился за свой дневник. Толстенная тетрадь, на что-то около пятисот страниц. Поставив дату, 19 октября, он начал записывать. Чем больше он выдавливал из себя воспоминаний о сегодняшнем событии, тем больше слёз падало с его щёк на страницы. Но как только он подобрался к тому моменту, когда он потерял сознание, его рука резко остановилась.
— Нет, я не хочу это описывать. Пусть это навсегда выветрится из моей памяти. Больше я ничего не хочу записывать. Больше я ничего не хочу помнить. Ничего. Никогда.
Некогда оптимизм, которым он старался окутывать тот мрак, в котором оказался, смылся насовсем. После того, как он надышался дымом, его голова дико трещала, в совокупности со всеми пережитыми событиями, никакой позитив не смог бы скрасить эту ситуацию. Он пытался заткнуть свои мысли, пытался забыть всё то, что видел сегодня, но не мог. Всё, что крутилось в его голове — лишь этот призрачный миг, в котором он вновь оказался человеком, а не забытой страницей в пыльном и заброшенном дневнике истории. Со временем он заснул. Его обессиленный мозг не смог воспроизвести сны, что, вероятно, даже к лучшему. Он проспал что-то около 19 часов. Проснулся он рано утром, когда лишь светало. Проснувшись, он даже не стал открывать глаза.
— Я не хочу больше видеть этот пустой мир. Не хочу. — вымолвил он. Но, всё же, спустя время он сдался, и открыл очи. За окном было довольно ярко. На часах было 11:34. Попытавшись подняться, он замер на кровати. Мысли о том, что недавно произошло, не давали ему покоя. В его голове продолжал крутиться этот проклятый торговый центр.
— К чёрту. — твёрдо заявил он, не желая больше мусолить эту мысль. Всё таки набравшись сил он поднялся, и побрёл к окну. Картина, которая его встретила, была уже вполне обыденной — чёрные бетонные силуэты, накрытые дымкой в дали. Другим же местам, он внимания не предавал. Хотя, всё-таки, не всё столь стандартно. Его взгляд привлёк тот самый торговый центр. Относительно целое здание, в котором он был сутки назад, теперь было выжженно.
— И слава богу. — заявил он, постепенно отдаляясь от окна.
От всего этого его голова пошла кругом. Он присел на диван, дабы не упасть. Но лишь через пару минут он осознал, что продолжает прокручивать недавно минувшие события. Его беспокоило не то, что все ушли, а то, что его не забрали с собой. Он улёгся обратно в постель. Ему хотелось лишь немного прийти в себя, но постепенно он сам не заметил, как уснул.
Открыв глаза, он оказался в своей комнате, в своём доме. Доме, который недавно выгорел до тла. И он это помнил. Прекрасно осознавая, что это всего лишь сон, он неспешно встал, и побрёл на кухню, в которой встретил свою мать.
— С добрым утром. — приветливо сказала она ему.
— Угу. — промычал он, еле сдерживая слёзы. — Пойду, прогуляюсь.
Одевшись и покинув жилище, по его щекам моментально потекли слёзы.
— Почему же… Почему же ты ушла, мама? — обращался он к закрытой двери. — Почему же… Почему же не забрала меня с собой?
В груди всё сжалось, сердце колотилось, голова трещала, а этот вопрос так и не давал ему покоя.
— Я не хочу просыпаться… Нет, я не хочу снова возвращаться туда, туда, где никто меня не ждёт, нет, не хочу… — пытался молить неизбежность он.
Протерев глаза от слёз, открыв их вновь, его ждала совершенно другая картина; подъезд был всё тот же, именно тот, в который он вышел пару минут назад, но теперь он был объят языками пламени.
— Я хочу сгореть вместе с этим домом. Лучше смерть, чем эта безнадёжная пустота… — озвучивал свои мысли он.
Попытавшись попасть обратно в квартиру, внутри он обнаружил лишь оранжевый ад, в который и последовал, надеясь на то, что всё это кончится. Но стоило ему лишь ступить в это пламя, как он резко одёрнулся, подскачив в холодном поту там, где и уснул. В пустоте.
Проснувшись, он ещё несколько минут пытался прийти в себя. За окном было уже темно. Долго не думая, он поднялся с кровати, оделся, и отправился прочь из этого места. Перед уходом, он бросил зажжёную свечу на пол.
— Прощай. — окинув взглядом квартиру в последний раз заявил он.
Выйдя на улицу, его обдул довольно прохладный ветер. Зима приближается.
— В любом случае, я не доживу до неё. — озвучил мысли он.
Он направился в сторону своего дома. Своего.
Выйдя на площадь он оказался в знакомом месте. Когда-то очень оживлённое, вечно шумное место, всего за пару месяцев стало углями. Бетонными, высокими, но всё же углями. Неважно, ведь эти, казалось бы, угли — его дом. Его. Дом, вместе с которым он и должен был погибнуть, а не бежать от неизбежности. Подойдя к подъезду и запрокинув голову, ему встретился лишь вздымающийся далеко вверх обугленный бетонный силуэт. Но его это не страшило. Выбив деформированную дверь, ведущую на лестницу, он начал свой подъём на самый верх, по тёмным лестничным пролётам. Выбравшись на крышу, он подошёл к самому краю. Его взгляд был полон решимости, а глаза устремились в небо. Пришло время закончить начатое. Где-то в дали языки пламени обнимали дом. Это было его рук дело. Пусть всё горит. Пусть мир погрузится в пламя. Решив немного понаблюдать за этим, он присел, свесив ноги с края крыши. Небо было чистым. Он мог разглядеть звёзды, была видна даже часть Млечного Пути.
— Красиво. — констатировал он.
На его лице промелькнула вялая ухмылка. Он протянул руку к небу, словно пытаясь ухватиться за Звёзды.
— Куда же вы ушли, люди? — задал риторический вопрос тёмной небесной глади он. — Отправились ли вы в добровольное изгнание туда, во вселенскую пустоту? Забрал ли вас кто-то оттуда, с далёких Звёзд? Или, быть может, покарал вас всех Бог? Но почему же… почему же даже он забыл про меня? — окончил свой монолог он.
Он продолжал сидеть там, наслаждаясь последним мигом своей жизни.

Открыв глаза, он очутился всё на той же крыше. Но небо больше не было тёмным.
— Я уснул? — протирая глаза вопрошал он.
Повсюду слышался гул машин, стук трамваев, а небо пронзали следы от самолёта.
— Снова сон? — с неким недоверием спрашивал он у кого-то, протирая глаза.
Всё было, как всегда. Веренее так, как было раньше. Обычное утро, солнце светило ему в спину, отбрасывая тень крупного бетонного здания на площадь, по которой шли люди, а всё шоссе было забито машинами. Встав, и обернувшись, он заметил чью-то фигуру, сидящую спиной к нему на другом конце крыши. Он не мог разглядеть силуэт, так как солнце слепило его глаза. Постепенно привыкнув к ярком свету он заметил, что это был какой-то парень, на его плечах был рюкзак, а сам он сидел, и смотрел куда-то в сторону Солнца. Чем ближе он к нему подходил, тем сильнее ему казалось, что он его знает. Да, ошибки быть не может. Это был его друг, Дима. Поначалу он не особо доверял своим глазам, но когда тот заговорил, сомнений не осталось.
— Мне пора. Время уже 7:11, скоро начинаются уроки. Я зайду ещё вечером, проведать тебя, Женя.

Женя? Женя… Женя это же… Это я? Это моё имя. Я — Женя.

После этих слов, Дима встал, и безмолвно покинул крышу, оставив Женю в замешательстве. Так что же, всё-таки, произошло?
Он последовал за Димой. Спустившись вниз по лифту и покинув дом, он, хотел было, последовать за ним до школы, но кое-что привлекло его внимание. Билдборд, на который, чаще всего приклеивают всякую рекламу. Но теперь там красовался большой, белый лист, на котором крупными буквами было написано «ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ». На картинке, прикреплённой ниже, была фотография парня, лет 16-18, с рыжими, довольно длинными волосами. У него были зелёные, яркие, глаза, довольно тонкие брови и губы, и весьма бледная кожа. А ниже подпись: «Пропал без вести. Зовут Евгений Вишаков, возраст — 17 лет. Пропал без вести в промежуток между утром и вечером 25 августа.»
— Но… подождите, это же… Я? Точно, я. — вглядывался он в листовку. — Так получается… Это не они бросили меня, а я их?
Он впал в небольшой ступор. Его одолели смешанные чувства; одновременно он был рад, что про него не забыли, а с другой понимал, что никак не может связаться с теми, кто его ищет.
Как вдруг, подъездную дверь кто-то очень резко открыл, огрев Женю по голове, после чего у него всё потемнело в глазах. Очнулся он… вновь на крыше? Но теперь окружающий антураж был для него более знакомым. Всё та же обожжённая бетонная коробка, на крыше оной он и находился. В дали образовался ещё один подобный пейзаж. Огонь распространился на, довольно, обширные пространства, из-за чего откуда-то издалека в небо вздымались столпы чёрного дыма. Горизонт был объят пламенем. Но сейчас его это не беспокоило.
Посмотрев на наручные часы, он обнаружил, что время уже приближалось к 7:40. Недолго думая, он вскочил, и направился в ещё одно родное для него место. Школа.
Это место было не особо выразительным; серая коробка, с понатыканными окнами. Проходя сквозь ворота, направляясь ко входу, на секунду ему показалось, что он снова школьник, лишь беззаботный ребёнок, вновь идущий в школу. Но это не так. На самом крыльце, он резко остановился. Оглянувшись назад, он увидел навесную часть, которая проходила лишь через второй и третий этаж, а ниже, где должен находится первый — были расставлены колонны. Его карманные часы показывали 7:53. Улицу заливал яркий, тёплый, утренний свет.
— Словно… я и вправду пришёл сюда учиться — подметил он.
Зайдя внутрь, его встретила вполне знакомая ему обстановка; охранная будка, прямо напротив входа, турникет, расположенный слева от входа, и два длинных коридора, уходящих вдаль справа и слева. Пройдя через ограждение, он направился налево. Особо не заостряя внимания на всём подряд, он двинулся на третий этаж. Туда, где и проводил практически всё своё время в школе. Выйдя с лестничного пролёта, его встретил синий коридор, залитый солнечным светом из окон, которые находились слева от него. Справа же вдоль стены находилось пять кабинетов. Время 8:02.
— Я что, опоздал? — с мрачным сарказмом произнёс он.
Завернув в третий от лестничной площадки кабинет, он попал во вполне обычный класс. Зелёные стены, шкаф, в конце класса, белая доска с маркерами, а так же занавешанные жалюзи. Пройдя внутрь, он уселся на вторую парту третьего ряда, что была ближе к окну. Именно здесь он и просидел не один год своей школьной жизни. Слева от него когда-то сидел Дима — его лучший друг, хотя, иногда это место занимал кто-то другой. Он был очень общительным, потому поддерживал дружеские отношения фактически со всем классом. Он просидел здесь ещё какое-то время. В полной тишине, лишь вспоминая то, какова его жизнь была раньше. Когда-то, этот класс был наполнен шумом, криками учителя, что был недоволен поведением класса, когда-то здесь царила жизнь. Когда-то. Но сейчас же тут было так тихо. Время 8:41. Он не спеша поднялся, и покинул кабинет. Напоследок, уже на выходе, он обернулся.
— Удачи, ребят. Когда-нибудь увидимся. Вы только… только не забывайте обо мне, а взамен я не забуду о вас. — проронил он в тишь, после чего навсегда покинул это место.
Проходя мимо пустых коридоров, ему иногда мерещились возгласы, крики, смех, шум. Но он уже не обращал внимания. Он всё прекрасно понимал и сам.
Покинув школу, он направился обратно, домой. Небо понемногу затягивало тучами.
— Хм, видимо, скоро пойдёт снег. — предположил Женя.
Вернувшись к своему дому, он поднялся по обгоревшим ступям на свой, 11 этаж. Дойдя до квартиры, он без труда попал в неё. Спешно покидая её в прошлый раз, он оставил дверь на растопашку. Оказавшись внутри, он даже немного удивился. Ему казалось, что от квартиры почти ничего не осталось. Хоть она и была практически чёрной, обои выгорели, деревянная мебель тоже, но общий вид остался прежним. Пройдя в свою комнату, что находилась справа от входа, он обнаружил, что мебели практически не осталось. Ни кровати, ни стола, ни натяжного потолка, ни стёкол, более не было. От деревянной мебели остались лишь обломки с угольным оттенком. Пройдя на кухню он обнаружил, что практически вся мебель осталась в целостности, и холодильник, и плита, и даже некоторые шкафчики вполне себе прилично выглядели. Кухня была связана с балконом, через небольшое окно, которое вело с первого помещения, во второе. После того, как его взгляд нащупал свет, на нём же он и остановился. Некоторое время он просто навсего смотрел в это самое окно, через которое проглядывалась улица. Шёл снег. Иногда ему казалось, словно его плечо касается чья-то рука, иногда, что его окликивает чей-то голос, иногда лишь кошачье мяуканье. Но он не обращал внимания. Он прекрасно понимал, что это лишь фантомное прошлое. Воспоминания, крепко связанные с этим местом. Воспоминания, которыми пропитанна эта квартира. Место, что было его домом. Место, что является его домом.
— Потому оно не должно стать моей могилой. — озвучил мысль он.
Отвернувшись от окна, в проёме, что вёл из коридора на кухню, его глазам предстал силуэт. Его силуэт. Как только он увидел себя, то его самочувствие сразу ухудшилось; ноги покосились, в ушах зазвенело. Попытавшись откашляться, он выплюнул из себя кровь.
— Ты… То есть, я? — неуверенно окликнул он свою копию.
— То есть, ты видишь меня? — ответил вопросом на вопрос он. — Выходит, недолго тебе осталось.
— Знаю. — констатировал Женя. — И как долго ты здесь?
— Я? Я всегда был здесь. — ответила копия. — Мы похожи, как две капли воды, если ты не заметил. Я — твоя сущность, и если ты меня видишь, выходит, твоё время уже на исходе.
— Ну, что ж, получается, нам уже пора. — ответил Женя.
— Пора. — ответила сущность, после чего пропала из его поля зрения. Как только он перестал её видеть, самочувствие вновь пришло в норму.
Напоследок, Женя завернул в родительскую комнату. На удивление, она пострадала меньше всего. И диван, и журнальный столик, и шкаф купе на пару с телевизором были практически целы. Но он не решился терять время на то, чтобы рассматривать антураж комнаты.
— Даже не знаю, с чего бы начать. — замялся поначалу он. — Не люблю долгие прощания, слишком уж трагично это выглядит, потому давай в двух словах.
После этих слов он ненадолго залип, смотря куда-то в пол.
— Спасибо, мама. — начал он. — Ты заменила мне и отца, и бабушку с дедушкой, была рядом, когда только можно, за что я вечно буду тебе благодарен. Знаешь, родитель не должен видеть, как погибает его ребёнок, а потому мне уже пора. Пока… когда-нибудь, мы увидимся, наверное. Нет, точно увидимся, но не сейчас. — окончил свой монолог он.
Простояв во входном проёме ещё пару минут, он развернулся, и покинул квартиру, отправившись на свою последнюю прогулку. Оказавшись снаружи, его встретила окутанная тонким слоем снега улица.
— Люблю снег. — с некой меланхоличной улыбкой пробормотал он.
Пройдя пару шагов вперёд, от подъездной двери, он свернул налево. Отдаляясь всё дальше, и дальше от своего дома, многоэтажки вокруг становились всё более целыми и целыми. Постепенно, окружающие его постройки вовсе перестали быть для него знакомыми. Слева были какие-то недостроенные жилые комплексы, справа — трамвайная линия, а ещё дальше вновь старые-добрые панельки.

— Когда-то здесь царила жизнь — внезапно начал озвучивать свои мысли он. — И в каждой квартире жил какой-нибудь Женя. Такой же, как и я. А теперь… — он оглянулся. — теперь здесь живу один я. Но и это ненадолго. Знаешь, а когда-то мне казалось, что выбор колледжа — это непосильная задача, выполнение которой сплошной геморрой, а теперь я отдал бы всё, лишь бы вновь полистать эти сайты, вновь обратиться к маме за советом, — обращался к окружающей его тишине Женя. — Вновь… Вновь стать школьником, закончить девятый класс, сдать ОГЭ, поступить в колледж, найти работу, девушку, создать семью, состариться, и спокойно уйти из этого мира среди родных мне людей. Но, видимо, моя судьба иная.
Он резко остановился, обратив взгляд в небо.
— Смерть уже совсем близко. — констатировал он. — Я слышу её шаги позади себя. Что ж, я готов.
Он понемногу двинулся дальше.
Ноги понемногу начинали подкашиваться, а голова шла кругом.
— Догоняешь меня? — обратился он ко смерти. — Подожди ещё чуть-чуть, старушка.
Он завернул за угол. Попав во двор какой-то новостройки, он пробрался на лестничную площадку, начав свой долгий подъём на 25 этаж. На 12 этаже он вновь начал кашлять кровью.
— Ещё… ещё совсем чуть-чуть… — просил он отсрочку у смерти.
На 21 этаже он сделал небольшой перерыв. Присев на ступеньку, изо рта вновь вырвалась красная гуща.
Но откашливаться так и не получалось, практически все ступени окрасились в бордово-красный цвет, а кашель так и не стихал. Медлить нельзя, и он это осознавал. Резко поднявшись, ноги его подвели, из-за он чуть не упал. Потому он продолжил передвигаться ползком, оставляя позади себя кровавый шлейф. Зрение понемногу начинала окутывать холодная тьма. 25 этаж.
— Совсем… чуть-чуть… идём, старушка… — звал за собой он смерть.
Дополя до двери, его глаза ослепил яркий свет. Верхушку дома бережно объял снег. Оперевшись о дверь, Женя приподнялся. Его глазам предстал практически весь город. Город, которые в последний день его жизни трагично окрасился в белый. Белый снег окрасился в красный, зрение затмила тёмная пелена, а ноги перестали держать. Держась за дверь, он аккуратно сел на пол, спиной опираясь на неё же.
— Пора… Ты и так уже заждалась. — прохрипел он.
Напоследок, кончики его губ слегка приподнялись.
— Накрой меня бархатным одеялом невыплаканных слёз, небо… — в последний раз проронил он, после чего замолк навсегда.